Джека Маллона уже волокли к хижине вождя шестеро воинов. Он смотрел по сторонам испуганными глазами и дрожал от страха всем телом. Его поставили перед вождем.

— Убей меня вместо него! — крикнул Рутерфорд, бросаясь вперед.

Но блеснул топор, и Джек Маллон мертвый упал к ногам толпы.

Рутерфорда схватили сзади десятки рук. Большая жесткая ладонь заткнула ему рот. Эмаи несколько секунд стоял неподвижно, как бы не понимая, что произошло. Потом топор блеснул еще раз и обрушился на голову знахаря. Два трупа — белый и коричневый — лежали рядом.

— Отпустите его, — сказал Эмаи тихим, упавшим голосом, обращаясь к воинам, державшим Рутерфорда.

Рутерфорд закрыл лицо обоими руками и побрел к своему опустевшему дому.

Один

Выход найден

Рутерфорд остался совсем один среди людоедов.

Несколько дней после смерти Джека Маллона он прожил как в тумане. Большею частью он лежал у себя в доме, и, только когда лежать становилось невмочь, он вставал и бродил по деревне. На него не обращали никакого внимания — все были заняты торжественными похоронами матери Эмаи, которые длились очень долго.

Труп старухи вытащили на пустырь возле хижины вождя и посадили на циновку, прислонив спиной к торчавшему из земли столбу. Другой циновкой закутали мертвую старуху до шеи. Лицо ее вымазали жиром, так что оно блестело, словно медный котел, ее волосы увили зеленым льном. Затем умершую окружили чем-то вроде клетки, сделанной из прутьев, чтобы собаки, свиньи и дети не могли осквернить ее своим прикосновением. Эмаи и несколько воинов, имеющих ружья, дали в честь ее семь оглушительных залпов. Остальные воины швыряли в воздух свои копья и ловили их на лету.

К утру следующего дня стали собираться вожди соседних деревень, сопровождаемые своими женами, детьми и рабами. Рабы тащили за ними груды всякой пищи. До самого вечера вокруг трупа выли и причитали родичи, разрезая себе тело острыми камешками. А вечером начался пир.

Увидев, что новозеландцы начали пировать, Рутерфорд вбежал в свой дом, покрепче закрыл дверь и упал на сено. Он был убежден, что они сейчас едят мясо его несчастного друга. Всю ночь пролежал он, не смыкая глаз и прислушиваясь к песням и крикам пирующих. Нет, надо во что бы то ни стало бежать отсюда. Продолжать эту нестерпимую жизнь здесь одному невозможно. Лучше уж пусть его поймают и убьют. Тут он никогда не дождется корабля. Если корабль подойдет к берегу Новой Зеландии, ему нарочно об этом никто не скажет. Быть может, он пропустил уже много кораблей. Нет, он должен при первом же удобном случае бежать к морю. Он попросит покровительства у вождя какой-нибудь приморской деревушки и дождется там корабля. По всей вероятности, конечно, его поймают и убьют. Ну что ж, тот, кто не дорожит жизнью, ничем не рискует.

В щели дома уже проникал белый дневной свет, когда Рутерфорд вспомнил о подземном ходе, на сооружение которого он и Джек отдали столько сил. Вот уже много месяцев, как он ни разу не спускался туда, в подземелье. Ему вдруг пришло в голову сделать еще одну попытку. Что, если попробовать обойти тот камень, который преградил путь боковой шахты? Быть может, он не так велик, как нижний.

Увлеченный новой идеей, Рутерфорд вскочил на ноги. В печке под золой еще со вчера осталось несколько тлеющих угольков. Он зажег ими смолистую сосновую щепку и, с самодельным факелом в руке, поднял широкую доску, закрывавшую вход в шахту.

Его поразил слабый шум, доносившийся из черной ямы. Удивленный, он сначала не поверил своим ушам. Но, прислушавшись внимательней, он снова услышал тихий равномерный звук. Нет, это не шум, это плеск. Теперь не оставалось никаких сомнений — это плеск текущей воды.

Он протянул руку, чтобы схватиться за шест, по которому они с Джеком Маллоном прежде спускались вниз. Но шест исчез. Засунув горящую щепку в яму, Рутерфорд увидел, что шест, верхний конец которого раньше достигал уровня пола, теперь опустился на несколько футов вглубь.

Держась за стенки, Рутерфорд полез в яму и, достигнув шеста, ухватился за него. Шест вдруг зашевелился и стал скользить вниз с такой быстротой, что Рутерфорд с трудом на нем удержался. Это продолжалось одну секунду. Нижний конец шеста уперся во что-то твердое, и движение прекратилось.

Рутерфорд лез по шесту вниз. Чем ниже он опускался, тем явственнее слышал плеск воды. Через минуту ноги его погрузились в воду. Он пяткой нащупал дно. Вода доходила ему до колен. Он поднял свой факел и осмотрелся.