Но о новой попытке войти в бухту нечего было и думать — начало быстро темнеть, а в темноте не отличишь глубоких вод от мелких.

Всю ночь провели корабли под парусами в открытом море. Прошло уже десять суток с тех пор, как путешественники впервые увидели этот берег. Десять суток видели они лужайки, где можно отдохнуть, ручьи, где можно набрать свежей воды, хорошие места для охоты, и все это было для них недосягаемо! За эти десять суток экипаж обоих кораблей выбился из сил. Вблизи берега управление кораблем гораздо труднее, чем в открытом море, потому что нельзя идти прямо, все время нужно менять курс. А частая перемена курса заставляла матросов постоянно передвигать паруса. В течение десяти суток люди не успевали выспаться, не успевали поесть. Вонючую питьевую воду опять выдавали по порциям.

И на следующее утро, едва рассвело, Лаперуз снова попытался войти в бухту.

Утром начался прилив. У входа в бухту на этот раз их ждет попутное течение. И Лаперуз снова направил свои корабли к узкому коридору между бурунами.

Теперь не течение мешало ему, а ветер. Ветер дул с берега. Против ветра управлять кораблем очень трудно, и фрегаты долго не могли попасть в узкое горло прохода.

Наконец они вошли — впереди «Компас», позади «Астролябия». И течение подхватило их.

Сначала они двигались медленно, потому что ветер толкал их обратно в море. Лаперуз приказал опустить паруса, и корабли потащило в бухту. Проход становился уже, течение сильнее. Они уже неслись, как вихрь, но извилистой темной дорожке. В нескольких метрах от них со дна торчали камни, возле которых клокотали пенистые водовороты. Об управлении судами нечего было и думать. «Компас» летел вперед, вертясь, как волчок. «Астролябию» тащило боком.

И вдруг перед ними из воды вырос утес, преградив им дорогу. Моряки закричали от ужаса. Остановиться было невозможно. Утес едва подымался над поверхностью моря, и волны свободно переплескивались через его вершину. Не мудрено, что д'Экюр и Бутэн, побывавшие на шлюпках только в самом начале прохода, не могли заметить такой низкий утес.

Гибель казалась неизбежной. Но возле самого утеса течение сделало крутой поворот. Повинуясь течению, «Компас» обогнул роковой утес, поцарапав о его шершавую спину обшивку левого борта. Как молния, пролетел он по серебряной гладкой поверхности просторной бухты и, круто завернув, остановился невдалеке от лесистого берега.

«Астролябия» проделала тот же самый маневр, в том же самом месте обогнула утес, потом, качаясь, пританцовывая, пронеслась через всю бухту и остановилась рядом с «Компасом».

В первую минуту никто не мог опомниться от счастья. У многих на глазах были слезы. Но правде сказать, все они считали себя уже погибшими во время головокружительного полета по извилистой, узкой дорожке между подводными глыбами.

Лаперуз приказал опустить якоря.

В бухте

Из-за вершин исполинских сосен то там, то здесь вырывались клубы дыма. Берег был населен.

Жителей пришлось дожидаться недолго. Легкие длинные лодки понеслись к кораблям. Бухта наполнилась гулом голосов. Индейцы кричали, размахивали руками, пели. Французов они нисколько не боялись. Не спрашивая разрешения, они со всех сторон лезли на корабль, и скоро на палубе «Компаса» их набралось человек восемьдесят. Многие из них явились с женами.

Женщины очень заботились о своей наружности. У каждой нижняя губа была проколота насквозь, и в отверстии торчала деревянная ложка. От этого украшения рты их были выпячены вперед вершка на два. Лица свои они мазали известью, глиной и салом.

Мужчины тоже были изрядные франты. Всюду, где только можно — в уши, в нос, — они вставляли птичьи перья. Без жалости протыкали они себе кожу, чтобы всунуть в отверстие перо.

И мужчины и женщины были одеты в тюленьи шкуры.

Индейцы явились вовсе не из пустого любопытства. Их нисколько не интересовали ни белые, ни корабли. Они приехали торговать. Оружия они не привезли с собой никакого, и намерения у них безусловно были самые мирные. Но кражу они, как и жители острова Пасхи, не считали враждебным поступком. С самым миролюбивым видом вытаскивали они гвозди из палубных досок и, приветливо улыбаясь, залезали в карманы матросов.

— Что с ними делать? — восклицал Лаперуз, разглядывая своих непрошеных гостей, спокойно расположившихся на палубе.

Лаперуз чувствовал себя как в западне. В эту бухту не только трудно проникнуть — выйти из нее, пожалуй, будет еще труднее. А леса вокруг бухты полны индейцев, которые, если им не угодишь, могут, чего доброго, завладеть фрегатами.