Кто на свете всех милее, всех прекрасней и белее?
Состояние простуды или практически реального гриппа испортило всю мою командировку в Скандинавию, где и сама работа, и особенно ее результаты оказались не очень-то блестящими и затмили все положительные моменты и впечатления от встреч и посещений, которые состоялись в Осло и особенно в Стокгольме. Поэтому, когда самолет скандинавских авиалиний САС приземлился в Москве, у меня было только одно желание - поскорее добраться до кровати и отключиться хотя бы на несколько минут, поскольку требования моего начальника к моей работе и моему постоянному "включению" в работу были порой просто изнурительными в добавок к глубокой простуде, так нежданно подкравшейся и овладевшей мною.
Я даже попытался поскорее избавиться от "внимания" начальника и его желания довести меня до дома на машине, тем более, что до этого мы завезли домой на другом конце Москвы его шофера, ожидавшего нас в Шереметьево. После этого начальник с одной рукой (я называю его Маресьевым на машине) хотел еще заехать на работу. Я же просил его только об одном: высадить меня около любой станции метро или наземного транспорта. В результате он обвинил меня в необязательности, так свойственной, по его словам, всем московским научным работникам, "не чувствующим никакой ответственности за свою работу". Честно, мне было обидно это слышать от него, поскольку я уже не один год буквально вкалывал на него за весьма невысокие вознаграждения. Но справедливости ради, надо сказать, что только благодаря работе с ним я побывал в нескольких командировках в Париже и Брюсселе. "Так что чья бы мычала…".
В весьма изнуренном состоянии я, наконец, добрался до дома и сразу же включил телевизор: поскорее хотелось узнать, как обстоят дела с самой популярной и любимой программой нашего телевидения - НТВ. Не додавили ли их за время моего недельного отсутствия? Но по ТВ как раз показывали рекламу. Несколько девушек лежали на пляжном песке и крутили в такт музыке стопами своих правых ног, поставленных на приподнятые левые коленки. Я сам люблю лежать в такой же позе на пляже, и это привлекло мое внимание. Текст заключался в том, что новая бритва с тремя лезвиями прекрасно позволяет избавиться от волос на ногах и других частях тела. Эта "информация" сразу отключила меня от волнений и тревог с работой, начальником и НТВ и переключила на добрые мои воспоминания.
Я вспомнил о посещениях гей-дискотек со своим бой-френдом Эном, когда он хотел быть в одежде моей "девушки". Все мои доводы о том, что я не люблю девушек, были для него бессмысленными и безрезультатными. Когда он бывал в женской одежде (черная короткая -до конца ребер блузка-безрукавка, столь же короткая юбка, женский туфли на шпильках и парик, которые мы вместе купили ему на ярмарке в Лужниках), я называл его "моя Грета Гарбо". Он действительно становился похож на мою любимую кинодиву, которую я обожал с незапамятных времен еще по "трофейным" фильмам). Этому всегда предшествовала процедура избавления от волос на его ногах и груди. Причем избавляться от волос ему приходилось с моей помощью, поскольку он не мог видеть всех частей своего тела, где волосяной покров тоже был нежелателен. К тому же обычная бритва с одним лезвием не позволяла это делать быстро, аккуратно и без порезов. Помню, сколько слов недовольства или неудовлетворения я слышал при этом от него, действительно как от капризной девушки.
Но память повела меня еще дальше в те дни, когда мы с ним посещали в кинотеатре "Октябрь" впервые показываемые в Москве и России фильмы с участием любимейшей нашей кинодивы Мэрилин Монро.
До этого мы любили с Эном ходить на фильмы в "Октябрь", брали билеты на последний ряд и целовались до изнеможения. Но фильмы с Мэрилин сделали нас просто "straight instead of gays". Я умудрился посмотреть известный фильм с участием М. Монро "Some like it hot" за долго лет до этого во время своей первой поездки за рубеж в Венгрию. Она играла там главную роль и была проста, притягательна, сексуальна и восхитительна во всем. Из-за невозможности покинуть кинотеатр до конца фильма я и мой товарищ из туристической групыы, который работал в МИДе, чуть не подвели всю группу, переезжавшую по плану поездки в другой город. Я заставил себя уйти на несколько минут до конца фильма и успел почти во время к почти уходящему автобусу. Игорю (так звали сотрудника МИДа) не хватило сил этого сделать, но мне-таки удалось задержать автобус до его прихода.
К счастью для него, большую часть упреков, злобы и и обвинений в недисциплинированности и эгоизме от других 28 членов нашей венгерской группы пришлось выслушать мне. А когда Игорь, наконец, появился, счастливый и жизнерадостный, они уже выдохлись. Кстати и я воспринимал все их упреки через сито удивительно веселых, остроумных м смелых поступков героев этого музыкального американского фильма-комедии с участием Мэрилин Монро и Тони Кертиса. В конечном счете, вся группа после бесконечных наших рассказов и воспоминаний отрывков из фильма с мужчинами в женских одеждах очень потом грустила, что не смогла его посмотреть и даже обвинила нас в том, что мы не смогли сообщить им "правду" о фильме заранее.
В ретроспективе фильмов с участием М.Монро в кинотеатре "Октябре" она порой играла не центральные роли. Но какой же она была действительно притягательной: в любой сцене с ее участием и в любой роли твое внимание всегда сосредотачивалось на ней. Понять это было невозможно: местами она была просто глупа, пела может и не очень-то хорошо, но удивительно проникновенно, сознательно открывала какие-то части своего бесподобного тела, а их красота не позволяла даже из скромности отвести от них взгляда - настолько прекрасными они были. Мы с Эном ловили себя на мысли, что наша реакция на ее появления на экране вызывали у нас адекватную и абсолютно совпадающую реакцию.
Затем, когда я бывал в США, я узнал о совершенно такой же реакции от Мэрилин у всех американских геев с их беспредельным поклонением ей. Где бы я не бывал, везде на витринах геевских магазинов, в геевский кафе и дискотеках и даже в частных домах геев-друзей я всегда рядом с флагами США и Радуги (флаг геев мира) видел портреты, фотографии и кадры из фильмов с Мэрилин Монро, с ее томной и зовущей фигурой, припухлыми губами, удивительными по размеру и красоте грудями и несравненными ногами. Много лет спустя ее фотографии с развивающейся в потоке воздуха из вентиляционной решетки метро юбкой, открывающей ЕЕ НОГИ, появилась на многих рекламах и у нас в России.
Секрету магии Мэрилин посвящены несколько толстенных книг на английском языке, которые я купил по дешевке на развале в одной из церквей в центре Копенгагена, где мне посчастливилось "отхватить" также несколько других редчайших книг английских и американских авторов (книги на Западе невероятно дорогие).
Я невольно всегда сравнивал Мэрилин со своей любимейшей и красивейшей Гретой Гарбо и понял окончательно, что этого делать просто нельзя: красота бывает различной и выражается в различных формах, хотя к обеим из них применимы слова из заголовка этого рассказа.
О Грете Гарбо у нас долгое время ничего не было известно. Затем стали проникать странные данные о ее одиночестве, уходе на долгие годы и практически навсегда из творческой жизни. Затем появилась информация о некоторых ее романах с мужчинами, и наконец, уже после ее кончины и публикации некоторых ранее совершенно неизвестных "запретных" писем стало известно о ее лесбийской натуре. Когда мы начали ходить на дискотеки с Эном, пребывавшем, по-моему, в образе Греты Гарбо, этой информации еще не было известно. Для меня два любимых образа - нереальной актрисы и реального родного человека соединились вместе.
Поэтому, когда мы бывали на дискотеках с Эном-Гретой и к тому же у нас были свидетели - мои иностранные друзья по переписке, я бывал просто счастлив. Но в первый раз это произошло тогда, когда мы одни пошли на недалеко расположенную от моего дома гей-дискотеку "Премьер" (в помещении театра киноактера). Мы долго готовились дома, и когда уже стемнело в поздний летний вечер пошли к троллейбусной остановке. Женщигы из нашего дома с удивлением "проследили" не за мной, а за моей молодой спутницей.
"Ты видел, с каким осуждением они смотрели на тебя?" - спросил меня Эн-Грета. Мне же показалось, что они что-то поняли о спектакле с переодеванием. Но в троллейбусе никто даже не посмотрел на мою Грету, так она была естественна и непосредственна. На самой дискотеке мы танцевали все время вместе и совсем не в том быстром, сумасшедшем темпе с действительно современными па и движениями, которые всегда до этого были нам свойственны на дискотеках. К тому же танец на высоких-превысоких тонких каблуках оказался даже для Эда утомительным. Это был первый его выход "в свет" в таком образе, и выход этот оказался эмоционально убийственным для нас обоих.
Где-то часа в 3 ночи мы покинули дискотеку. Почему-то нам на пути повстречалось несколько солдат, и все они с восторгом смотрели на мою Грету - она явно им нравилась и вызывала их явное желание познакомиться. Лишь мое крепкое удержание девушки, которую я удерживал за плечи правой рукой, сдерживало их от явной агрессии. Моя же Грета непосредственно радовалась этим порывам, хотя чувство определенного страха и осторожности было превалирующим для обоих из нас, и мы торопились поскорее добраться до дому.
В следующий раз мы посетили уже клуб "Шанс", куда отправились с посещавшим меня тогда Жаком. До этого Жак информировавшим меня с Эном об огромных летних дискотеках в его Каннах. Сюда призжали со всей Европы известные трансвеститы, являвшиеся "королевами" праздника, тогда как "свадебным генералом" всегда бывал Жак. В своих одеждах генерала или адмирала Советской армии и флота, которые он покупал на ярмарках в Измайлове или на Старом Арбате, Жак с посохом был таким же дирижером события, как первая девушка с жезлом перед отрядом полуобнаженных барабанщиц на параде в каком-то американском городе. Жак этим гордился, а мы молча и без комментариев воспринимали его информацию.
В "Шанс" и из него мы ехали в такси, и это позволило Эну одеваться в Грету и становиться "мадам Энтони" еще дома. На нашей дискотеке Жаку тоже хотелось быть "главным", он выдавал себя за владельца агентства, для которого нужны "модели". Как ни странно, многие на это западали. Несколько "моделей" крутились вокруг него около аквариума с плавающими юношами. Но у Жака, как всегда, было веселое настроение, он все время шутил, рассказывал анектоды и веселые истории, и практически присутствие Греты было просто частью всего представления, устроенного Жаком, с его угловатыми и действительно смешными движениями во время танцев. Меня особенно веселили эти его танцы с юными и действительно красивыми его "моделями".
Другой вечер в "Шансе", где мы были уже с моим американским другом Бобом, оказался совсем другим. Мы приехали в клуб на метро, не переодевшись дома. Одеваться в мужском туалете даже в "Шансе" оказалось определенной проблемой. Я вспомнил первые московские дискотеки, когда наши "дувушки" курили, красились и "наслаждались" в кабинах туалета безо всякого стыда. К этому времени кое-что изменилось, и мне все время пришлось помогать, прикрывать Эна и стоять "на атасе" при его преобразовании в Грету, ведь все же пойти для этого в отделение с буковй "Ж" не мог уже я (дискотеку посещает много обычных девушек и много лесбиянок).
Но наконец все позади и мы втроем стоим в центре танц-зала. Боб тогда решил резко похудеть, ходил дома в Ванкувере на дискотеки и резко ограничил себя в еде. Он сумел похудеть на 25-3о кг, но при этом куда-то ушла его доброта и веселость, он стал выглядеть намного старше и как-то озабоченнее. Мы даже не узнали его при появлении в Москве. Но переодевание Эна его-таки развеселило, а имя, которое ему дал Жак, сразу же было принято Бобом.
Мы стали танцевать с Гретой, а Боб, вначале вроде присоединившийся к нам, почувстовал, что, как всегда, он для нас третий-лишний. Моя половина танцевала томно и скромно, и по-честному мне эти танцы просто не нравились, тем более, что по-настоящему счастьем для меня на наших дискотеках были танцы именно с такими же людьми, как я сам, т.е. с людьми в брюках и с чем-то ощутимым между брюк. Я был лишен этого всю предшествующую жизнь, а когда это началось в начале 90-х, я был просто счастлив. Но на вопрос Греты, как мне нравятся танцы с любимой "девушкой" я, слицемерив, сказал, что мне с нею "всё нравится". Но предыдущие "тренировки" помогли нам, и мы с нашими скромными танцами могли продолжать "передвигаться" по залу хоть бы до утра, тем более, что был большой перерыв в танцах, когда на небольшой сцене выступал наш геевский мимический ансамбль с конечной целью показать, хоть и за условными плавками, свои значительные размеры. Но по-честному, мне это представление, как и увиденные мною через несколько лет выступления-стриптизы в Питерских "Грешниках" с удивительными по красоте "актерами", просто дико понравились.
В конце концов, в "Шансе" заскучал Боб. Мы снова пошли переодеваться, но когда мы уже были готовы, Боб вдруг захотел познакомиться со всеми углами заведения. Мы пошли в буфет и что-то выпили, и Эн решил ему показать все комнаты, а теперь уже заскучал я. Я уселся на единственно свободное во всем "Шансе" место в темном переходе межде танц-залом и залом с аквариумами. Оказалось, что это место является здесь dark-room. Увидя это и меня в этом месте, мой бой-френд забеспокоился и попросил Боба ускорить променад по залам. Вскоре мы собрались и покинули на такси это так мне понравившееся место в переходе.
С этого момента Боб всегда, как и Жак, стал называть моего друга "мадам Энтони", хотя в том образе он для меня всегда был моей любимой Гретой Гарбо. А о тех вечерах в "Шансе" мне напоминают фотографии на фоне ночной Москвы, которые в разные вечера (извините, ночи) сделали оба моих иностранных друга на балконе моей квартиры. На них я снят как бы с любимой своей кинозвездой: она точно такая, как я ее себе представляю, но я на фотографиях какой-то обалдевший. Видно, все предшствующие впечатления и события в те ночи не оказались для меня бесследными.
Почему-то воспоминания о тех ночах всколыхнулись в моей памяти, когда я сидел в стокгольмском кафе "Torget" вместе со своим черным другом Нельсоном во время командировки, с которой я начал этот рассказ. Нельсон является моим другом по переписке уже 10 лет. Но в мои предыдущие посещения Стокгольма мне не удавалось с ним встретиться - он тогда танцевал в труппе современного танца и часто гастролировал. Теперь его труппа переехала во Франкфурт-на-Майне. Он же несколько постарел, не захотел бросать своей квартиры в Швеции и перешел на работу в "Красный крест", где он отвечает за работу по борьбе со СПИДом. Когда я позвонил Нельсону из квартиры, где мы остоновились, он, радостно удивленный, сразу же решил встретиться со мной.
Мы с моим начальником жили в квартире пасынка той русской женщины, которая была в нашей рабочей группе и которая сумела-таки заразить меня гриппом по дороге самолетом в шведскую столицу. Я объяснил Нельсону, где я живу и мы согласились встретиться в северного входа станции метро недалеко от этой квартиры. Не знаю причины, почему Нельсон опоздал на час - он сказал, что ждал меня у другого наземного входа. Честно, мне было интересно, ожидая его, наблюдать за немногочисленными жителями города (было воскресенье), за их встречами и поведением.
Как раз в доме рядом со входом в метро собиралась молодежная компания, а в самом начале из подъезда выскочил полуобнаженный невысокий, плотный и удивительно сексуальный юноша, в попыхах застегивая ширинку с а абсолюно возбужденным огромным инструментом, красоту которого я успел оценить. Поэтому я не очень-то и волновался, ожидая Нельсона, поскольку затем к парадному стали подъезжать машины с удивительно красивыми девушками и не менее обворожительными юношами, а затем появился все тот же полуобнаженный юноша (штаны его были теперь застегнуты, но развевающаяся на голом теле куртка позволяла видеть его тугие соски и накачанный живот).
Час пролетел как миг, но тут появился Нельсон, и я с радостью заметил, что он совсем не черный, а кремовый, точно такого же роста, что и я, и только губы у него большие и выступающие, но мне это даже понравилось. Нельсон пригласил меня в кафе, куда мы и направились, воспользовавшись метро. В одно из предыдущих посещений Стокгольма, когда я там был на конференции по специальности, я тоже пользовался местным метро. Оно, конечно же, не столь разветвленное, как метро в Москве, но его линии выходят на поверхность и далеко за границы города и выполняют функции наших пригородных электричек. Станции здесь прорублены в скалах, и кое-где неоточенные камни оставлены в центре залов. Их покрасили в разные цвета, и их сказочный вид меня поразил и очень мне понравился.
Нельсон по дороге рассказал о себе и скоей жизни, а когда мы пришли в расположенное в центре города и, как я потом узнал, на самой границе со старым городом кафе, то уютная атмосфера последнего сразу заставила меня почувствовать себя здесь как дома.
Мы заняли место за столиком в центре зала, причем я сидел спиной к большим и завешенным шторами окнам и мог наблюдать за всем, что происходило в кафе. Нельсон сел напротив и сразу попросил официанта принести нам пиво. После этого к нам подошел не молодой, но удивительно красивый человек и, поздоровавшись (он оказался старым другом Нельсона), дал мне билет, пригласив меня в свое место. Нельсон объяснил, что у друга свой гей-клуб и он выступает там как Леонора (тут-то я и вспомнил о своей Грете). Леонора там поет и танцует. Но снова подошел официант и принес меню. Мы выбрали фирменные блюда, которые там оказались действительно вкусными и большими по количеству еды в них.
Наш парень, как и три других официанта в кафе "Торгет", был высоким и стройным красавцем с удивительно простым, естественным и таким геевским поведением, что я сразу же растаял. Он же, чувствуя это, все время держался поближе ко мне и даже прижимался. Нельсон указал мне на присутсвовашего в зале владельца заведения, который по виду очень мне напомнил крепкого нашего невысокого русского парня с явно выдающимися из джинсов достоинствами, указывающими однозначно, кто из всех работников кафе был единственным активом. Пару раз он исчезал на несколько минут с нашим официантом за занавеской справа от стойки и входа на кухню. Потом, когда я захотел в туалет, я понял, что там были две больших и чистейших туалетных комнаты, и они там явно занимались тем, о чем я и подумал.
Рядом за столом сидели трое мужчин разного возраста и невысокая некрасивая женщина, то ли монголка-бурятка, то ли индеанка из США. Она все время что-то рассказывала своим компаньенам за столом, и они просто дико от этого ржали. Появилась какой-то парень с девушкой, которая пошла в туалет, а молодой человек, ожидая, стал беседовать с одним из официантов, который мне понравился больше других. Их манера разговора явно свидетельствовала о том, что это сексуальные единомышленники, а может просто друзья. Молодой человек, волосатость которого прорывалась даже через плотную рубашку с черной повязкой на голове и во всем черном с интересом рассматривал посетителей кафе. Самый старый из сидевших с монголкой повернулся и стал внимательно рассматривать большой бугор, выпиравший из штанов молодого человека в положенном для этого месте. Проследив за взглядом, юноша рассмеялся и согласился с правильным выбором, подчеркнув, что это место всем нравится (эти слова мне перевел Нельсон).
Все в зале засмеялись, оценив юмор и раскрепощенность волосатого юноши. Но скоро появилась его девушка и он исчез с нею, предварительно помахав всем рукой и расцеловавшись с официантом, от которого я все более шалел. Нельсон пошел в туалет, а этот официант, чувствуя мои однозначные чувства и взгляды, подошел ко мне, низко наклонился и начал что-то говорить по-шведски. Я ничего но понял, но сказал по-английски и как всегда глупо, что мы больше ничего заказывать не будем (словно он подходил только за этим).
Появился Нельсон и сказал, что сейчас на стене как раз передо мной показывают отрывки из старых и лучших американских мюзиклов и фильмов. Я стал смотреть изумительные танцевальные номера, многие из которых мне никогда ранее не приходилось видеть. Официанты стояли за стойкой или прямо передо мной и спрашивали Нельсона, который объяснил им, что я из России, как мне все тут нравится. Я ответил, что мне ничего не нравится (мой юмор), поскольку я не могу с ними "быть вместе". Это замечание им понравилось, и один из них объяснил. что владелец, например, не теряет ни минуты и хотя бы раз в час бывает в комнатах за занавеской попеременно с каждым из них. Здесь уже заржал я. Честно, парни были один лучше другого!
Но мы решили покинуть кафе, потому время пролетело быстро, и уже было поздно. Я просил Нельсона не провожать меня, поскольку я уже знал дорогу, и мы договорились встретиться на следующий день, чтобы посетить другое, не менее интересное, по словам Нельсона, кафе на корабле стояшем недалеко от места расположения "Торгета". Но в воскресенье нас (меня и начальника) пригласили к себе люди, в квартире сына и пасынка которых мы жили. Мы отправились туда, когда еще было светло. Путь был недлинным, так как их трехэтажная квартира располагалась с другой стороны от станции метро на таком же расстоянии, что и место нашего проживания. Оказалось, что и Нельсона в это воскресенье попросили работать.
Когда мы с начальником пришли в дом шведского адвоката и его русской жены, от которой я заразился гриппом, нас встретил их сын Дима. Собственно Дима был ее сыном от первого брака, но затем, когда мальчику исполнилось 11 лет, она его забрала в Швецию. Мы интересовалсь, как он сумел выучить шведский язык, на что он ответил: "Без проблем".
Нас попросили подняться на второй этаж квартиры, хотя и первый этаж был, кажется, уже третьим по нашим меркам. В большой комнате нас встречала хозяйка, развлекавшая нас, пока муж и мын готовили еду. Она сказала:
"Вадим, вы вспоминали в самолете красивых женцин Щвеции и, прежде всего, Грету Гарбо и Ингрид Бергман, так вот эта квартира и как раз на этом этаже принадлежала Грете Гарбо перед тем, как она уехала в Голливуд".
Когда-то к нам на дачу приезжала сокурница жены брата по хоровому факультете в Гнесинке, и ее любимым выражением для проявления удивления или восторга была фраза: "У меня челюсть так и отвисла". Я ненавидел это глупое выражение, хотя кобылья внешность произновившей эту фразу бывшей француженки (детство ее прошло во Франции) вполне позволяло вообразить эту челюсть в отвисе.
Но сейчас в Швеции я невольно вспомнил эту фразу и даже ее произнес про себя, а вслух я сказал:
"Грета Гарбо для меня- самая красивая и любимая киноактриса всех времен и для меня лично всегда ассоциировлась с моей мамой, но я никогда не мог себе представить или вообразить, что я окажусь в ее комнате"
"Супруг купил эту квартиру несколько лет назад, а до этого здесь в доме помещались фирмы, но никто и никогда не менял оформление этой комнаты после отъезда отсюда актрисы в Америку. Здесь в стране она играла в драматическом театре, где была ведущей актрисой. Кстати это как раз тот самый театр с белыми колоннами, который мы вам сегодня показывали из машины при экскурсии по Стокгольму", - сказала Мария.
"А как же вы узнали о том, что она здесь жила, ведь здесь нигде нет на домах, как у нас, памятных досок с именами великих людей, которые жили в Стокгольме раньше?"
"Нам рассказала об этом наша старая соседка из дома напротив, которая хорошо помнит Грету Гарбо, когда она была еще известной актрисой местного драмтеатра. Именно она бывала здесь при жизни актрисы и подтвердила, что в квартире ничего с тех пор не изменилось", - ответила Мария.
Мне так хотелось бы сейчас рассказать о темнокрасных обоях на стенах большой гостиной, где мы сидели, об удивительном и столь не похожем на наше российское расположение комнат и кухни в ЕЕ квартире. Но я был как в тумане, и не могу сейчас даже хорошо вспомнить все детали: я пребыл в шоковом состоянии. Снова вспомнил недавно появившиеся публикации об одиночестве актрисы в последние годы, ее затворничестве, бегстве от журналистов и фотографов, и о ее гомосексульных лесбийских друзьях и подругах. Я не хотел об этом говорить в стенах ЕЕ дома, ведь меня могли бы на так понять (особенно мой начальник), но моя любовь к ней и гордость за то, что она была в жизни выше всех пересудов и предрасудков, переполняла меня, и я вспомнил и об этом. Начальник сказал : "Как же Вы можете ее уважать после этого?"
В ответ я спросил его "А как бы вы вели себя, если бы узнали, что ваша дочь лесбиянка?"
После этих слов начальник больше не вступал со мной в разговор в то время, как Мария отвечала на мои многочисленные вопросы. Затем он все же уколол меня, заявив, что мы с Марией "очень спелись".
На следующий день мы опять все вместе улетели в Осло, а когда вернулись в Стокгольм, то у меня оказалось немного свободного времени, и я пошел пешком по удивительно гостепреимным улицам города с удивительно красивой архитектурой к тому ЕЕ театру. Я пересек достаточно большой парк, где были установлены идиотский большой камень (подарок Стокгольму от какой-то южноамериканской страны за финансовую помощь) и шведскому ученому, классифицировавшему виды растений и прошел мимо гриба (большого бетонного навеса), где в самом центре города любят собираться потерявшиеся (типа, в центре ГУМа у фонтана, т.е. у них - у гриба) и прошел по динной улице с удивительно красивыми домами и искусно оформленными многочисленными витринами, которая привела меня к водным просторам, позволяющим называть Стокгольм северной Венецией. По-моему же город удивительно оригинален и не сравним ни с одним другим городом в мире, который мне удалось посетить. Разве что в некоторых местах он напоминал мой любимый Ст.Петербург, но в чем-то ему уступал, например, в размерах.
На берегу хорошо открытый взору стоял ТОТ театр, где когда-то еще задолго до моего рождения играла моя любимая актриса, так ярко прошедшая по всей моей жизни и моей судьбе. Я долго стоял как вкопанный в сквере напротив. Ведь и на Ингрид Бергман, удивительно хорошую актрису (мой любимый фильм с нею - "Касабланка") я обратил внимание, прежде всего потому, что она ТОЖЕ была шведка.
С каким-то первоначальным предубеждением я относился и к двум другим своим любимым киноактрисам - Элизабет Тэйлор и Марлен Дитрих. Лишь когда я узнал, как Лиз помогала в США больным СПИДом и геям, я перестал сравнивать ее с Гретой. К тому же Лиз играла в фильмах по пьесам моего любимого Теннесси Уильяма, напрмер в "Кошке на раскаленной крыше" или в "Ночах ягуаны". Когда я оказался в Мексике в городе, где снимался этот фильм (я был один из России на туристком судне с 1700 геями США), и увидел мексиканских ребят, предлагавших сфотографироваться с ягуанами, то сразу жеи спросил своего друга Боба, не здесь ли снимался один из любимых мною фильмов. Получив положительный ответ, я тогда был почти так же счастлив, как оказавшись в квартире Греты Гарбо.
До сих пор виню себя за жадность: оказавшись в Лондоне в огромном книжном магазине с многочисленными геевскими книгами, я так и не решился купить две толстых и прекрасно изданных книги - о Лиз Тэйлор и Бое Джордже, который был ранее так же красив и бесподобен, как мои любимые звезды. Удивительно, что на днях Бой Джордж выступал на моей улице Плющихе, а я даже не попытался попасть на дискотеку, где он был ди-джеем…
Что касается Марлен Дитрих, то я стал и ее абсолютным послонником. Но это произошло задолго до того, как я узнал о ее многостороннем любовном, включая гомосексуальный, опыте. Но когда Марлен приезжала в Москву с одним единственным концертом, который проходил в театре эстрады, расположенном в известном "Доме на набережной", мне об этом еще не было известно. Я пытался достать лишний билетик около входа в театр на тротуаре за жуткими темными колоннами. Из машины вышла невысокая (ростом с мою маму) женщина с хрупкой стройной фтгурой и удивительно приятным и симпатичнейшим лицом. В кино она бывала несколько другой, и я ее даже не узнал. Ее сопровождал довольно-таки молодой человек. Я спросил ее о лишнем билете. Она засуетилась и по-английски спросила своего сопровождающего, чем она может помочь мне. Ему, уже тоже по-английски я объяснил свою ситуацию. Она еще раз как-то виновато улыбнулась мне свой очаровательной улыбкой, сразившей меня на всю жизнь, и оба они исчезли в служебном входе.
Через несколько минут мне вынесли билет, не взяв за него даже денег, и сообщили, что этот поддарок вам передает сама Марлен Дитрих. Только тут я понял, у кого я попросил лишний билетик. Первый раз в жизни я по-серьезному понял, что показываемое на экране и существующее в жизни так порой сильно расходится. Но концерте Марлен выступала во втором отделении. Она спустилась на сцену по установленной в ее центре лестнице, как в известных австрийских фильмах или в цирке. Затем эту лестницу я часто видел на многих наших концертах. Вместо темного костюма с очень короткой юбкой, открывавшей ее красивые ноги (кажется ей уже было за 70), теперь на ней было светлое длинное платье, делавшее ее необычайно крупной и высокой. По-крайней мере такой она представлялась мне из зала. А ее песни, как затем и песни М.Манро, так заворожили или околдовали меня, задев за самое глубокое в тайниках души и оставшись там на всю жизнь.
Не могу не вспомнить еще об одной актрисе, тоже прославившейся в Голливуде. Это знаменитая англичанка Вивьен Ли. Изо всех зарубежных фильмов английские фильмы более других поражают меня своим мастерством, профессионализмом, отличными сценариями и удивительной игрой удивительных актеров. Чего, например, стоит замечательный недавний фильм "Бен" о судьбе геев и евреев во время Второй мирой войны, который мне посчастливилось увидеть на геевском кинофестивале в Копенгагене.
Вивьен Ли стала знаменитой у нас еще по "Мосту Ватерлоо" и"Леди Гамильтон". Но все же ее самые великие роли, это в "Унесенных ветром" и особенно в "Трамвае желаний", где в роли Бланш она показала не только трагедию одинокой женщины, но и ситуацию и проблемы многих геев, к которым общество и люди относятся точно так же, как родственники и знакомые к Бланш. Тенесси Уильямс, автор сценария и сам великий гей, не только хорошо знал нюансы этого отношения, но и сам его испытал, хотя он и жил в гееевском рае - Французском квартале Нового Орлеана. Мои впечатления от этого места - это предмет специального рассказа и особых положительных воспоминаний. Скажу только, что никто, кажется, так хорошо не описал характер и трагедии геев в драматических пьесах, как Теннесси Уильямс. Кстати нигде в мире эти пьесы не идут так нироко, как нас в России. И дело тут не только в том, что для Уильямса любимым автором был наш А.П.Чехов. Видно его творчество чем-то созвучно нашей русской душе.
Грете Гарбо не посчастливилось сыграть в сценариях по пьесам Т.Уильямса, хотя она тоже была как бы создана для них. Но ее короткая творческая жизнь оказалась не менее яркой и значительной, чем, например, судьба Лиз Тейлор. Для меня ведь именно к ней относится название данного рассказа. Недавно на мой вопрос о том, помнит ли Эн наши посещения дискотек, он ответил, что это было "детство". По-моему, детство - это самое хорошеее время жизни, и если для него это было именно так, то и я воспринимаю Грету Гарбо в моей жизни точно таким же образом, т.е. как героиню самых лучших сказок и грез, тем более, что мама водила меня на фильмы с ее участием, когда я был еще совсем маленьким.
Vladimir Kabakov
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7