Движение за рационализацию письменности

Товарищ Сталин пишет: «Выше говорилось, что язык, как средство общения людей в обществе, одинаково обслуживает все классы общества и проявляет в этом отношении своего рода безразличие к классам. Но люди, отдельные социальные группы, классы далеко не безразличны к языку. Они стараются использовать язык в своих интересах, навязывать ему свой особый лексикон, свои особые термины, свои особые выражения. Особенно отличаются в этом отношении верующие слои имущих классов, оторвавшиеся от народа и ненавидящие его: дворянская аристократия, верхние слои буржуазии.»・[U45]

Можно прямо сказать, что это так же верно и по отношению к письму.

Реакционные правящие классы Японии проводили и проводят свою линию в части, касающейся иероглифического письма. Они менее всего заботятся о культурном развитии японского народа и исходят единственно из интересов своего класса, из его внутренней и внешней политики. Этим объясняется то, почему они оказывают сопротивление проведению реформы японского письма, необходимость которой вытекает из самой потребности языка и из задач культурного развития широких народных масс.

Между тем вопросы графики и орфографии давно занимают внимание японского общества. Неоднократно делались попытки упростить существующую систему письма, а также вносились предложения заменить эту систему другой. И на сегодня это один из актуальнейших вопросов, которым занимаются отнюдь не одни лингвисты. После переворота Мэйдзи (1867 г.), когда Япония стала на путь капиталистического развития, стали крепнуть ее международные связи. Знакомство с западной культурой и языками дало возможность сравнить систему японского письма с фонетическими письменностями Запада, и это сравнение оказалось не в пользу японского письма.

Спустя много лет, в 1929 г. один из сторонников реформы письма, министр просвещения того времени и председатель общества «Кана-модзикай» カナモジ会 Хирао, сравнивая японское письмо с английским, привел в докладе такие данные:

	Количество часов на родной язык в неделю	Количество слов в хрестоматиях, проходимых за 6 лет	Время, потребное в начальной школе на уяснение 100 иероглифов (для англичан — 100 простых слов)
Япония   Англия	11ч. 20м.   8 ч.	8,900   39,000	268 мин.   36 мин.

Оказывается, что для того, чтобы научиться читать (только читать) обычную газетную статью, но такую, где иероглифы не подписываются фонетической азбукой фуригана, японцу надо 8 лет, а англичанин уже через два года обучения читает свою газету.

Трудности обучения для японцев заключаются в необходимости усваивать большое количество иероглифов, тогда как англичанам достаточно выучить 26 букв. В этой связи Хирао далее сообщает, что в учебниках начальной школы (尋常小学校) содержится 1360 иероглифов. Эти учебники проходят за шесть лет обучения. Но в школах для слепых детей те же учебники, только написанные не иероглифами, а точечными буквами, проходят всего за 3 года. [U46] Отсюда понятно стремление передовой части японского общества найти пути к упрощению письма.

Возникает движение за отмену иероглифов и за переход на фонетическое письмо. При этом, одни стоят за переход на кану, а другие требуют введения латинского шрифта. Еще в 1883 году создается общество «Кана-но кай» 仮名の会, ставящее своей целью переход на японскую слоговую азбуку, а в 1885 году создается другое общество «Ро:мадзикай»　ローマ字会, ратующее за переход на латинский шрифт.

Наряду с этим, более умеренные круги выдвигают вопрос о рационализации существующей системы путём сокращения и упрощения иероглифов и реформы в области орфографии.

Мы знаем, что в начале 20-го века из более чем 300 знаков фонетической азбуки согана были отобраны 48 знаков, составивших хирагана. Это было значительным упрощением письма, но все же как в катакана, так и в хирагана еще оставались знаки, обозначающие одинаковые с другими знаками звуки. Избавиться от них можно было только путем замены этимологической орфографии, сохраняющей старое правописание, не отражающее современное состояние японской фонетики, на фонетическую орфографию. Так например, этимологическая орфография требует сохранение для «и» двух знаков: い и ゐ, для «э» - えи ゑ , для «о» - おи を. Образование по два знака для «и», «э», «о» объясняется тем, что с 13-го века слоги «ви», «вэ», «во» стали произноситься «и», «э», «о». Но для этих звуков уже были свои знаки.

Однако по правилам этимологической орфографии знаки ゐゑ をобозначающие звуки «ви», «вэ», «во» должны писаться там, где раньше слышались эти слоги, хотя теперь они произносятся как «и», «э», «о». Например, «иру» - быть надо писатьゐる, а «ину» - собака надо писать いぬ. Э - «картина» надо писать ゑ, а эда - «ветвь» надо писать えだ. Соответственно, орока - «глупость» пишут おろか, но осиму - «сожалеть» пишут をしむ. В 1946г была введена новая фонетическая орфография, а вместе с тем были удалены знаки ゐ и ゑ. Что касается знака を, то он остался, но только для обозначения суффикса падежа прямого дополнения «о».

В результате этой реформы количество знаков в катакана и хирагана было сокращено до 46. Введение новой орфографии есть несомненная победа прогрессивных элементов в стране. Но им удалось добиться этого лишь после разгрома империалистической Японии, решающую роль в котором сыграла могучая Советская Армия.

Основные усилия сторонников реформы письма направлялись и направляются на сокращение или даже полное уничтожение иероглифов. Но это совершенно не входило в расчёты господствующего класса и всякая попытка в этом направлении решительно и беспощадно подавлялась. Оставляя в стороне вопрос о полной отмене иероглифов, рассмотрим сейчас только возможность сокращения числа употребительных знаков. Каковы же эти возможности?

Несовпадение семантических границ японских и китайских слов приводит к тому, что по характеру значений одному японскому слово нередко соответствует несколько слов в китайском языке. А так как каждое китайское слово имеет свое иероглифическое обозначение, то японцы пишут одно и то же слово разными иероглифами, в соответствии с тем значением, которое данное слово имеет в контексте. В иных случаях мы имеем дело с омонимами, различение которых от многозначных японских слов выходит за пределы нашего исследования, но которые тоже пишутся различными иероглифами.

К японскому слову «акай» отнесены, по крайней мере, семь иероглифов, обозначающие в китайском языке семь разных слов:

- цзян - «красный»,

- дань - «цвет киновари»,

- чжоу - «цвет красной коры»,

- чи - «алый»,

- фэй - «пурпурный»,

- чжэ - «цвет краснозема и арестантских халатов» и

- син - «рыжий, гнедой», цвет лошади.

Еще богаче в смысле оттенков японское слово «миру». К нему отнесены более 20 китайских слов, а значит и иероглифов:

- цзянь - «смотреть», «видеть»,

- сюй - «вглядываться вдаль в ожидании кого-либо»,

- син - «смотреть за...», «оберегать»,

- кань - «присматривать», «ухаживать за больным»,

- чжэнь - «осматривать больного»,

- ши - «наблюдать, инспектировать»,

- ду - «контролировать»

- ча - «расследовать», «выглядывать»

- чжэнь - «рассматривать вещь»

- цзянь – «приглядывать», «оберегать»

- фу – «смотреть под ноги»

- гоу – «увидеться с кем-то», «встретить кого-то»

- чжань – «смотреть с надеждой»

- нань – «озираться», «оглядываться»

-цзянь – «смотреть, как на образец», «брать пример»

- гуань – «любоваться»

- чжу – «пристально всматриваться»

-це - «смотреть вверх»

- сянь – «наблюдать», «оказывать поддержку»

При желании сократить количество знаков можно оставить за словом «акай» и за словом «миру» по одном из этих иероглифов, учитывая, что задача письма состоит в том, чтобы отражать звуковой язык. А так как в звуковом языке есть один звуковой комплекс «акай» и один «миру», то и на письме они должны обозначаться одним, а не несколькими иероглифами. Однако, говоря конкретно о словах японского корня, следует иметь в виду, что, оставляя за ними один из многих обслуживающих их иероглифов, тем самым навязывают именно то конкретное значение этого слова, которое оно имеет, будучи обозначено данным иероглифом, а поэтому их предпочтительней писать фонетически.

Стремясь упростить письмо, сторонники реформы письменности предлагают также широко использовать сокращенные иероглифы (рякудэн) и целый ряд слов японского корня писать только фонетическими знаками. Реакционные элементы, стоящие у власти, оказывают самое упорное сопротивление всем начинаниям в этом направлении. Желание правящей ? сохранить во что бы то ни стало иероглифическую письменность в полном объеме вытекает прежде всего из их внутренней политики, из стремления держать в темное трудящиеся массы и помешать их революционированию. Так Хирао в докладе, о котором говорилось выше, заявил следующее: «В наши дни, когда углубляется тревога по поводу роста враждебных идей в народе, быстро распространяется мнение, имеющее наибольшую силу, а именно, мнение, делающее упор на возрождение восточной идеологии и, в связи с этим, среди ученых процветает теория возрождения классической китайской литературы, и т.н. яматодамасий, бусидо: или верноподданнические чувства выращивались на базе этой китайской литературы и иероглифического письма, а поэтому устранение иероглифов вызовет еще большее брожение умов».[U47]

Как видно из последующего изложения, реакционные элементы считают, что эта т.н. «восточная идеология», т.е. шовинистические теории, в основу которых кладется положение о «божественном» происхождении японского императора и о превосходстве японцев над всеми народами, населяющими мир, должна явиться главным оружием в их борьбе с марксизмом. Иероглифическое письмо рассматривается ими как средство, способствующее распространению шовинистических идей и как препятствие на пути распространения революционных идей среди трудящихся масс Японии.[U48]

Какое же место иероглифическое письмо занимает во внешней политике японских империалистов? Оказывается, и тут ему отводится значительная роль. До второй мировой войны правящие круги Японии считают, что в их руках иероглифическая письменность является мощным оружием, способным облегчить им колонизацию Восточной Азии и конкуренцию с Англией, США и Германией.

В предисловии к «Словарю унифицированных иероглифов» 同文新字典　виконт Канэко, председатель «Общества единства иероглифов» (漢字統一会), цель которого состояла в том, чтобы унифицировать иероглифы для китайцев и всех народов Азии, заимствовавших в свое время китайскую письменность, с тем, чтобы облегчить японскую экспансию, писал следующее:

«…Наше государство должно будет сначала объединить в себе цивилизацию Запада и Востока, переварить в себе все старое и новое и выплавить из этого элементы для новой цивилизации, а дальше уж обратиться к континенту Восточной Азии, распространить эту цивилизацию, расширить торговлю и найти материал для промышленности. Без этого нельзя. Если мы отбросим китайскую письменность и науку, то я совершенно не знаю, чем другим, подходящим для этой цели они могут быть заменены».[105]

Понятно, что, отводя такое место иероглифам в своей внутренней и внешней политике, господствующие классы Японии не могли пойти на сокращение общего количества употребляемых знаков. Это – не в их интересах. Однако под давлением общественности японского правительства не раз вынуждено было заниматься проблемой письма, и в частности разработкой иероглифических лимитов.[106] Но вместе с тем оно делало все, чтобы в стране эти лимиты не получили распространения.

После буржуазной «революции» 1867 была сделана первая попытка упорядочить употребление иероглифов путем отбора наиболее употребительных знаков. Это был словарь, составленный Огибаси на 3000 иероглифов. В 1909 г. вышел уже упоминавшийс «Словарь унифицированных иероглифов» на 5000 знаков, предназначенных для пользования во всех азиатских странах с иероглифической письменностью.

В 1923 г. публикуется первый иероглифический лимит, разработанный уже по заданию Министерства просвещения. Лимит состоял из 1960 полных и 154 сокращенных иероглифов. Это т. н. «常用漢字表».

В 1931 г. министерство просвещения опубликовало новый лимит на 1858 полных и 155 сокращенных иероглифов. Спустя 11 лет японское правительство вновь занимается проблемой письма, и в 1942 г. на свет появляется «Список стандартных иероглифов» 　標準漢字表　на 2669 полных и 79 сокращенных знаков. Этот лимит получает одобрение парламента, но, как и все предыдущие, в стране распространения не имеет.

Однако не безынтересено знать, какие причины побудили японское правительство в самый разгар японо-американской войны заниматься таким «мирным» делом, как разработка иероглифического лимита? Ответ на этот вопрос находим в «標準漢字必携» Вот, что там написано:

«…8 декабря 1941 г. началась великая азиатская война. Одновременно с блестящими военными успехами императорской армии японский язык должен был продвигаться в страны южных морей и на азиатский материк. В этих условиях Министерство просвещения оживило деятельность перестроенного 1936 г. «Комитета по изучению родного языка» и приступило к составлению иероглифического лимита, т.е. к составлению «Списка стандартных иероглифов»[107]

Выходит, что в 1942 г. японское правительство, составляя лимит, преследовало ту же цель, что и общество виконта Канако в 1909 г. Другими словами, иероглифические лимиты всегда рассматривались ?? Японии как средство, облегчающее распространение японского языка в письменности в оккупированных странах и областях, а также, конечно, и в тех странах, которые по замыслам этой ? должны были стать ближайшим объектом японской агрессии, но они отнюдь не предназначались для внутреннего пользования. Следует специально отметить, что в инструкциях по употреблению лимитов делается специальная оговорка относительно того, что данный иероглифический лимит не используется в документах, исходящих от императорского двора: рескриптах, манифестах, указах, а также при обозначении эр правления, посмертных имен императоров и пр. Все это должно писаться по-старому.

Другими словами, высшие власти заявляют о своем нежелании связывать себя каким бы то ни было лимитом, и тем самым заранее обрекают все дело по упорядочению письменности на провал.

Последний иероглифический лимит был разработан уже после капитуляции империалистической Японии, а именно в 1946 г. Его судьба сложилась несколько иначе, но об этом будет сказано ниже. Иероглифические лимиты, разработанные по заданию японского буржуазного правительства, предназначались на экспорт, но прогрессивные элементы в стране не оставляли мысли о возможности рационализировать письменность и тем самым сделать ее достоянием более широких народных масс. В этой борьбе за упрощение письма газетные издательства иногда оказывались на стороне прогрессивных сил, преследуя, в первую очередь, чисто коммерческие цели. Они рассчитывали на то, что упрощение письма приведет к увеличению числа подписчиков на их издания. Так в 1925 г. ведущие газеты Токио и Осака согласились между собой ограничить кол-во употребляемых в газетах иероглифов до 2000 и некоторое время это соглашение выполняли. Но когда оживление в экономике 1925/26 г. сменилось депрессией, перешедшей в 1929 г. в острый экономический кризис, а вместе с тем реакция подняла голову и стала открыто душить всякие демократические начинания, газеты, опасаясь репрессий со стороны правительства Танака, отказались от этого своего начинания. Будучи ограничены лимитом иероглифов, газеты вынуждены были заменять иероглифы в словах, а это приводило к непривычному ля читателей обозначению слова. В других случаях подходящего иероглифа вовсе не оказывалось и тогда часть слова, ранее обозначенная этим знаком, писалась канной. Образовывались слова, написанные наполовину иероглифами, а наполовину – каной.

Нарушение традиционных правил письма не всегда встречало одобрение у читателей и это тоже явилось причиной того, что газеты поспешили отказаться от иероглифического лимита. [108]

После разгрома квантунской армии советскими войсками и последовавшей в результате этого капитуляции империалистический Японии с новой силой встал вопрос о реформе письменности, а значит и вопрос об упорядочении иероглифической части канамадзирибун.

Под давлением демократических сил, возглавляемых коммунистической партией Японии, правительство было вынуждено такую реформу провести. Была введена новая орфография и опуликован очередной список употребительных иероглифов, теперь уже на 1850 знаков. На этом увеличении настояли газетные издательства. Этот лимит продолжает расширяться и дальше. Как сообщает газета «Асахи симбун» от 15-5-51 г., Комитет по изучению японского языка при Министерстве просвещения 9-3-51 г. предложил пополнить данный лимит еще новым списком в 92 иероглифа, которые разрешается употреблять только в именах. Несомненно и впредь новые дополнения не заставят себя ждать. Так постепенно подготавливается срыв и этой последней попытки упорядочить иероглифику.

Все предшествовавшие лимиты имели в своем составе сокращенные иероглифы. Новый лимит отличался тем, что в тех случаях, когда наряду со знаком в полном начертании дается сокращенный иероглиф, то предпочтение оказывается этому последнему. В соответствии с этим сокращённый иероглиф ставится на первом месте, а иероглиф в полном начертании берется в скобки. Общее количество сокращенных знаков – 128.

Лимит предусматривает оставление за словом только одного иероглифа. Так для слова «миру» во всех оттенках его значения предназначается знак 見、а знаки　視、　観、　看 должны употребляться только в соответствующих «иероглифических словах»: 視覚－сикаку – зрение, 看護 – канго – ухаживание за больным и пр.

Для слова кику – слушать – из двух знаков 聞и聴 остается только 聞. при начилии знаков с одинаковым чтением по ону с небольшими семантическими значениями сохраняется только один, более простой по написанию. Например, из 輯 и 集 оставлен только集. Следовательно, слово хэнсю: - редактирование, которое раньше писалось編輯 теперь должно писаться編集. Из 聯 и　連 оставлен только連. А это значит, что все слова в составе которых был знак 聯 теперь должны писаться со знаком 連. Например,　連盟 – рэммэй – лига,　ソ連 – сорэн – Советский Союз,　連合 – рэнго: - объединение,　関連 – канрэн – связь и др. 843 иероглифа в данном лимите имеют только оные чтения (по одному на каждый знак), 30 знаков читаются только по куну (по одному куну на каждый знак), 787 знаков имеет по одному ону и по одному куну. И только 190 знаков имеют по несколько онов и кунов.[109]

Предусматривается, что личные и указательные местоимения будут писаться знаками каны. Знаками канны также рекомендуется писать наречия, междометия, ономатопоэтические слова, суффиксы склонения и спряжения, частицы и послелоги. В данном лимите очень мало иероглифов передающих на письме названия животныхи растений, нет ни одного знака для обозначения названий рыб, а из птиц исключение сделано только для курицы (鶏 ниватори – курица, петух).

Слова, заимствованные из европейских языков, рекомендуется писать фонетическими знаками. Так, например, слово табако – табак надо писать タバコ, а не　煙草, слово рампу – лампа писать　ランプ, а не　洋燈, слово биро:то – бархат писать　ビロート , а не　天鵞絨.

Атэдзи китайского и японского происхождения рекомендуется также писать фонетически:

не 足袋, а　タビ таби – род носков

не 矢鱈, а　ヤタラ ятара – болван

не 矢張, а　ヤハリ яхари – по-прежнему

не型録, а　カタログ катарогу – каталог

не , а　オックスホード оккусухо:до – Оксфорд

не , а ケンブリジ кэмбуридзи – Кэмбридж

не 時雨, а　シグレ (осенний дождь)

не 浴衣, а　ユカタ (летнее кимоно)

Иностранные географические названия, за исключением китайских, рекомендуется писать знаками катаканы. Но в сокращенном написании иероглифы сохраняются. Например: イギリス – Англия, ドイツ – Германия, но 米英関係 – бэйэй канкэй – англо-американские отношения, 佛印 – фуцуин – французский Индокитай и др.

Такова суть реформы идеографического письма, вытекающей из минимума реформы 1946 г. Но как бы ни был хорош или плох данный лимит, внедрение его в практику зависит не от его положительных или отрицательных сторон. Нам хорошо известно, что прошлые иероглифические лимиты не были осуществлены вовсе не потому, что в них обнаружились серьезные дефекты. Фактически их и не пытались применять, а поэтому проверке на практике они не подвергались, а их слабые и сильные стороны не были изучены.

Как отмечается в журнале «Дайгаку» (大学 №3-4, 1947г.), даже официально признавая иероглифические лимиты, правительство, правительственные учреждения сами их никогда не выполняют. Они являются главными поставщиками газетной информации, а их публикации всегда содержат книжные выражения, малоупотребительные термины, иероглифические слова, написание которых не укладывается ни в какие лимиты. Особенно это относится к периоду после начала маньчжурских событий 1931 г. и до капитуляции Японии. В то время, как сообщает журнал, армия и информационные органы стали широко употреблять непонятные «китайские слова», которые до этого не употреблялись. За малейшую ошибку в написании слов или в информации о дворцовых делах следовали репрессии. В следующем номере газеты надо было писать: «почтительнейше направляем». Если же «ошибка» была допущена в имени кого-либо из членов императорской фамилии, то приходилось перепечатывать всю газету, хотя она была уже напечатана в сотнях тысяч экземпляров.[U49] Под ошибками здесь понимается написание имени не теми иероглифами, которые употребляются для него обычно, что вовсе не обязательно влечет за собой искажение чтения имени. Но такие «ошибки» неизбежны при соблюдении иероглифического лимита. Такова на деле теория и практика господствующего класса Японии в отношении реформы иероглифической письменности.

Поражение империалистической Японии во 2-й мировой войне внесло смятение в лагерь реакции и безусловно ослабило его позиции. Но американские империалисты не менее японских боятся демократизации Японии. Оккупировав Японию, США с первых дней стали покровительствовать силам самой оголтелой реакции и фашизма, освободили военных преступников и установили в стране режим, ничем не отличающийся от режима Тодзё. С новой слой развернулись гонения на передовые элементы японского общества и в первую очередь на авангард рабочего класса Японии – коммунистическую партию. Таким образом, политическая обстановка в стране, как и раньше, не способствует проведению коренной реформы письма.

Всё же демократическим силам удалось в первый год после поражения Японии провести некоторое упрощение письма, и сначала растерявшаяся, но по-прежнему остававшаяся у власти у власти реакция не смогла в то время препятствовать этому. ак была введена новая орфография, значительно облегчающая правописание, и несколько сократилось количество употребляемых в печати иероглифов. Это особенно относится к демократической прессе, и в первую очередь, к коммунистическим изданиям.

Изучая те изменения, которые фактически происходят за последние 4-5 лет в японском письме, обнаруживаем стремление упорядочить и сократить употребление иероглифов. В этом деле усматриваются две резко противоположные тенденции. Одни считают своей задачей только сократить иероглифическую часть канамадзирибун и так, чтобы это не было во вред полноте передачи на письмо японского языка в его нынешнем состоянии. Они исходят из того, что занчительную часть японского словарного состава составляют т.н. «канго» и что словообразование продолжает идти по линии создания все новых и новых иероглифических слов. Эти иероглифические слова им не кажутся предосудительными. Но вместе с тем, они понимают, что далеко не все слова китайского корня нуждаются в иероглифическом написании, и стараются такие слова выявить и найти новый способ их записи. Другие, наоборот, придерживаются того мнения, что «канго» не более и не менее как «замутили чистую кровь японского языка». Именно так писал журнал «Сисо-но кагаку» №11, 1948г. (стр. 31). Противники «канго» требуют проведения немедленной реформы языка, которая, по-видимому, должна состоять в том, чтобы в ближайшее время заменить все «канго», составляющие не менее 80% словарного состава, старыми японскими словами, существовавшими для ??? иероглифических слов, т.н. «яматокотоба». К этой же второй группе лиц, т.е. лиц, которые хотели бы избавиться от «канго», принадлежат и сторонники европеизации японского языка. Эти видят единственную возможность избавиться от иероглифов в замене «канго» на европейские слова и прежде всего на слова из английского языка. В своих статьях и книгах они умышленно, вместо японских иероглифических слов, в большом количестве употребляют английские слова, несмотря на то, что в японском языке есть соответствующие «канго». Приведем пример:

(подчеркнуто мной. А. С.)

«Научная работа. Научная работа бывает различной: изучение, исследование, изыскания – таковы виды научной работы. Но т.к. все это виды человеческой деятельности, о при исполнении их нельзя обойтись без какого-то инструмента или оборудования. По меньшей мере необходимы письменные принадлежности и стол. Кроме того научная работы, в основном, это – умственная работа, а поэтому ею лучше заниматься тиши, так, чтобы люди не мешали» («Нихон хёрон» №4, 1950 г., статься　大内兵衛“学問と思想の自由のため”)

Употребление английских слов study – «изучение», inquiry – «исследование» и research – «изыскание» не вызвано необходимостью. В японском языке соответсвенно имеются 学習、研究、探究．

Что касается немецкого kopfarbeit – «умственная работа», то оно дано даже в одним ряду с японским эквивалентом　 頭の労働．

Однако совершенно ясно, что какие-либо существенные перемены в словарном составе не могут произойти внезапно, поэтому все попытки второй группы лиз произвести немедленно реформу японского языка или, как более резко говорят японские марристы, «революцию в языке»[110], обречены на провал.

В чём же суть изменений, произошедших за последние 4-5 лет в канамадзирибун? Чтобы наглядно представить себе эти изменения возьмем небольшой отрывок из современной коммунистической газеты и сопоставим его с тем, как бы он был написан до 1946 г.

По-старому:

По-новому:

«Иностранные государства не имеют никаких оснований вмешиваться во внутренние дела Кореи, Филиппин, Вьетнама и других государств. Сочувствие всего китайского народа и широких народных масс во всем мире на стороне жертв аргессии, анне на стороне империалистов. Империалисты не смогут ни подкупить, ни обмануть их» (Из речи Мао Дзэдуна на заседании Центр. Нар. Правительства).

В первом варианте 61 иероглиф, а во втором – 45.

Во втором варианте значительно больше слов написано фонетически. Изменилось написание двнадцати подчеркнутых слов. Особый интерес представляют два из них: ギセイ者　– жертвы и 広はんな　– широкий. В первом случае сложные иероглифы 犠牲 заменены катакана и тем самым «канго» рельефно выделяется на общем фоне. Во втором случае иероглиф оставлен, а половина слова написана фонетически. По этому иероглифу данное слово можно выделить из группы слов-омонимов. 10 слов в новом варианте, в отличие от старого варианта, написаны фонетически. Это – иероглифические слова. Наконец, в новом варианте употребляются сокращенные иероглифы (広国)．

До 1946 г. сокращенные иероглифы редко употреблялись в печати. Они считались неполноценными. В примечании в иероглифическому минимуму 1942 г. прямо указывалось, что рекомендуемые в этом минимуме сокращенные иероглифы не следует употреблять при перепечатывании или переписывании законов, конституции, императорских эдиктов и посмертных имен императоров (имя живого императора вообще упоминать запрещалось). Но даже и в обычных журнальных и газетных статьях сокращенные иероглифы употреблялись крайне редко.

В современных текстах, наоборот, сокращенные иероглифы употребляются широко, так как речь идёт не только о том, чтобы сократить количество знаков, но и о том, чтобы упростить их начертание.

Рассмотренный выше небольшой отрывок из современной газеты характерен и в смысле употребления иероглифов. Иероглифы составляют в нем 38,6% всех знаков, что является непреложным фактом. Это подтверждает простое сопоставление современных текстов с текстами, изданными до 1946 г. В газете «Асахи симбун» на двух страницах несколько больше 23000 знаков. Из них на долю иероглифов до последних перемен в письме падало до 52%. Теперь же иероглифы составляют около 42%. Соотношение между иероглифами и каной может колебаться в зависимости от содержания текста, поэтому для сравнения желательно бы иметь совершенно одинаковый материал. Однако это почти невозможно. Все же большой ошибки не произойдёт, если мы сравним, предположим, две политические статьи. Передовая статья в газете «Токио симбун» от 8-12-43, написанная в самый разгар японо-американской войны, содержит 1415 знаков. Из них на долю иероглифов падает 747 или 52%. А передовая статья в газете «Майнити симбун» от 1-3-48 объемом в 1686 содержит только 67 иероглифов, что составляет 40% к общему количеству знаков. Коммунистическая пресса показывает пример упрощения письменности. Так, если мы обратимся к статьям руководителей КПЯ, то в них процент иероглифов будет еще меньшим. В статье генерального секретаря КПЯ Токуда Кюити «Совместная борьба рабочих, крестьян и мелких и средних предпринимателей и торговцев» в газете «Акахата» от 25-10-46 содержит 38% иероглифов, а его же статья в «Нихон хёрон» №3, 1950 г. под заглавием «Мы работает уверенно» (われわれは？？いてやっている) объёмом в 8754 знака содержит только 26,5% иероглифов. И это не в ущерб ясности изложения.

Компартия Японии уделяет самое серьёзное внимание тому, чтобы сделать коммунистические издания доступными самым широким массам японского народа. И сокращение количества иероглифов в статьях и брошюрах в этом деле имеет немаловажное значение.

Как сообщается в уже цитировавшейся статье журналиста Икэгами, типографские работники отмечают, что отлив иероглифов, который до 1946 г. составлял 50% всех знаков, теперь составляет 1/3, а 2/3 падает на долю каны.

Возникает вопрос: за счёт чего достигается это сокращение иероглифов? Оказывается, сокращение количества иероглифов в современных текстах идёт главным образом за счёт того, что неиероглифические слова чаще, чем раньше, стали писать знаками каны.

В упоминавшейся передовице из «Токио симбун» от 8-12-43, где процент иероглифов равен 52-м, в 40 случаях неиероглифические слова написаны каной, а в 65-ти случаях – с употреблением иероглифов. Но в статье «С какой целью ведется антикоммунистическая пропаганда?» в газете «Акахата» за 7-9-48 г. 332-хх случаях неиероглифические слова написаны каной и только в 71-м случае – с употреблением иероглифов. Зато в процент иероглифов в этой статье не превышает 35,4.

Однако, идя по этому пути, можно только сократить употребление иероглифов в канамадзирибуне, а не решить вопрос о переходе на фонетическое письмо. В действительности это и происходит.

Заключение

Со времени заимствования китайского письма прошло более четырнадцати веков, а со времени появления первых письменных памятников на японском языке прошло тое немало времени, а именно, около тринадцати столетий.

Какие же выводы можно сделать на основании изучения истории японского письма?

Во-первых, надо сделать тот вывод, что появление письменности в Японии относится к периоду распада первобытно-общинного родового строя; что письмо усиленно развивается в эпоху образования государства в связи с необходимостью управлять страной из одного центра, когда, как говорит товарищ Сталин, возникает потребность в упорядоченной переписке.

Во- вторых, надо сделать тот вывод, что заимствованное китайское письмо, базировавшееся не на японском, а на китайском языке, не могло долго удовлетворять японское общество, как средство общения, так как письменное общение на иностранном языке всегда доступно лишь ограниченному кругу лиц.

В-третьих, можно сделать тот вывод, что попытки японцев воспользоваться готовой системой китайского письма для обслуживания японского языка не привели и не могли привести к положительным результатам потому, что строй японского языка значительно отличался от строя китайского языка. Китайское письмо должно было быть приспособлено к японскому языку, а это вызвало какую его ломку, что можно с полным правом говорить о создании совершенно особой системы письма, не иероглифической, а фонетической и смешанной, но основанной на китайской графике.

В-четвертых, история японского письма позволяет сделать и тот вывод, что развитие письма в основном идёт тем же путём, что и развитие языка, «… не путём взрыва, не путём уничтожения существующего языка и создания нового, а путем постепенного накопления элементов старого качества.[111] Так, канамадзирибун явился следствием многовекового развития письма, совершенствования его графики и орфографии. Но развитие письма вместе с тем существенно отличается от развития языка. Язык, как учит товарищ Сталин, рождается вместе с рождением общества, тогда как письмо создается для обслуживания готового языка, приспосабливается к этому готовому языку. В истории известны такие случаи, когда старая графика отвергалась, а на ее место вводилась новая. Так например, в национальных республиках Советского Союза, где раньше пользовались латинским алфавитом, теперь перешли на русский алфавит. На русский же алфавит перешли в Монгольской Народной Республике. Что касается Японии, то переход от магана к сога<