Критика «теории» Марра о происхождении письма из кинетической (ручной) речи.
Система письма в Японии,
её история и
современное состояние
Диссертация на соискание
учёной степени кандидата
филологических наук.
Научный руководитель
член-корреспондент Академии
Наук СССР профессор Н. И. Конрад
Москва
1952 г.
Предисловие
Нигде на Западе фонетика, морфология и синтаксис японского языка не разработаны так глубоко, как в Советском Союзе. Но система японского письма, в её историческом развитии, и у нас остаётся мало изученной.
Для понимания современной японской письменности очень важно проследить ту роль, которую на протяжении нескольких веков китайские иероглифы играли в образовании и развитии системы письма в Японии. Эта тема представляет определённый научный интерес, так как китайское иероглифическое письмо, послужившее базой для создания японской письменности, было призвано обслуживать язык иного строя, чем японский, и, таким образом, тема затрагивает в общем плане проблему языка и письменности. На материале японского письма можно проследить процесс превращения иероглифов в силлабические знаки. Но выбор темы обусловлен не столько тем, что она интересна в научном отношении, сколько её практическим значением для преподавателей и учащихся наших востоковедческих учебных заведений. В самом деле, у нас нет пособий по истории японского письма, и многие факты его не получили лингвистического объяснения. В результате общей неразработанности вопроса до сих пор не могла быть создана и удовлетворительная методика преподавания японского письма, а это отражается на подготовке наших японоведческих кадров.
Настоящая работа, таким образом, кладёт начало исследованиям в области японского письма в его историческом развитии. Однако было бы неправильно утверждать, что русское и особенно советское японоведение прошло мимо такого вопроса, как японское письмо. Созданы иероглифические словари, отдельные вопросы японского письма нашли то или иное освещение в работах проф. Н. И. Конрада, проф. Е. М. Колнакчи, доктора А. А. Холодовича, доцента Н. И. Фельдман, А. А. Пашковского и др., в связи с их исследования японской лексики и грамматики. Из специальных работ, посвящённых японскому письму, прежде всего следует указать на две работы проф. Н. И. Конрада. Это — «О государственной латинице в Японии» и «Комментарий» к «Хрестоматии японских текстов» (вып. 3 Издание М.И.В., 1949 г.). В первой — описана история латинского письма в Японии и дана лингвистическая оценка латинского алфавита 1937 г. Во второй — дан блестящий анализ иероглифической записи японских слов на материале текстов, включённых в хрестоматию.
Из практических пособий, предназначенных для обучения японской письменности, можно указать «Пособие по скорописи» Н. Паюсова и «Японская рукопись» автора настоящей диссертации.
Что касается буржуазных японских авторов, то их работы, касающиеся данной темы, использованы в пределах, указанных в «Списке литературы», как содержащие ценный фактический материал. Но в оценке многих языковых явлений и, особенно в оценке роли китайской иероглифической письменности в образовании системы письма в Японии, они в своём большинстве[1] стоят на неправильных, националистических позициях, считая позорным для Японии сам факт культурного влияния на неё Китая. Это особенно относится к тем авторам, работы которых были написаны в период оккупации Маньчжурии японскими войсками и во время 2-й мировой войны, когда в Японии был особенно сильный шовинистический угар.
Перед автором стояла задача: описать развитие японского письма с момента его появления. Тема очень обширная и поэтому не все вопросы получили одинаковое и достаточно полное освещение. Кроме того, проблема канадзукаи (орфографии), в её историческом развитии, не затронута совсем, так как это совершенно особая область, требующая отдельного исследования.
В своей работе автор руководствовался учением о языке классиков макрсизма-ленинизма и в первую очередь гениальным произведением товарища Сталина «Марксизм и вопросы языкознания.»
Москва, 1952 г.
Введение
К ВОПРОСУ О ЯЗЫКЕ И ПИСЬМЕННОСТИ
Система письма в Японии,
её история и
современное состояние
Диссертация на соискание
учёной степени кандидата
филологических наук.
Научный руководитель
член-корреспондент Академии
Наук СССР профессор Н. И. Конрад
Москва
1952 г.
Предисловие
Нигде на Западе фонетика, морфология и синтаксис японского языка не разработаны так глубоко, как в Советском Союзе. Но система японского письма, в её историческом развитии, и у нас остаётся мало изученной.
Для понимания современной японской письменности очень важно проследить ту роль, которую на протяжении нескольких веков китайские иероглифы играли в образовании и развитии системы письма в Японии. Эта тема представляет определённый научный интерес, так как китайское иероглифическое письмо, послужившее базой для создания японской письменности, было призвано обслуживать язык иного строя, чем японский, и, таким образом, тема затрагивает в общем плане проблему языка и письменности. На материале японского письма можно проследить процесс превращения иероглифов в силлабические знаки. Но выбор темы обусловлен не столько тем, что она интересна в научном отношении, сколько её практическим значением для преподавателей и учащихся наших востоковедческих учебных заведений. В самом деле, у нас нет пособий по истории японского письма, и многие факты его не получили лингвистического объяснения. В результате общей неразработанности вопроса до сих пор не могла быть создана и удовлетворительная методика преподавания японского письма, а это отражается на подготовке наших японоведческих кадров.
Настоящая работа, таким образом, кладёт начало исследованиям в области японского письма в его историческом развитии. Однако было бы неправильно утверждать, что русское и особенно советское японоведение прошло мимо такого вопроса, как японское письмо. Созданы иероглифические словари, отдельные вопросы японского письма нашли то или иное освещение в работах проф. Н. И. Конрада, проф. Е. М. Колнакчи, доктора А. А. Холодовича, доцента Н. И. Фельдман, А. А. Пашковского и др., в связи с их исследования японской лексики и грамматики. Из специальных работ, посвящённых японскому письму, прежде всего следует указать на две работы проф. Н. И. Конрада. Это — «О государственной латинице в Японии» и «Комментарий» к «Хрестоматии японских текстов» (вып. 3 Издание М.И.В., 1949 г.). В первой — описана история латинского письма в Японии и дана лингвистическая оценка латинского алфавита 1937 г. Во второй — дан блестящий анализ иероглифической записи японских слов на материале текстов, включённых в хрестоматию.
Из практических пособий, предназначенных для обучения японской письменности, можно указать «Пособие по скорописи» Н. Паюсова и «Японская рукопись» автора настоящей диссертации.
Что касается буржуазных японских авторов, то их работы, касающиеся данной темы, использованы в пределах, указанных в «Списке литературы», как содержащие ценный фактический материал. Но в оценке многих языковых явлений и, особенно в оценке роли китайской иероглифической письменности в образовании системы письма в Японии, они в своём большинстве[1] стоят на неправильных, националистических позициях, считая позорным для Японии сам факт культурного влияния на неё Китая. Это особенно относится к тем авторам, работы которых были написаны в период оккупации Маньчжурии японскими войсками и во время 2-й мировой войны, когда в Японии был особенно сильный шовинистический угар.
Перед автором стояла задача: описать развитие японского письма с момента его появления. Тема очень обширная и поэтому не все вопросы получили одинаковое и достаточно полное освещение. Кроме того, проблема канадзукаи (орфографии), в её историческом развитии, не затронута совсем, так как это совершенно особая область, требующая отдельного исследования.
В своей работе автор руководствовался учением о языке классиков макрсизма-ленинизма и в первую очередь гениальным произведением товарища Сталина «Марксизм и вопросы языкознания.»
Москва, 1952 г.
Введение
К ВОПРОСУ О ЯЗЫКЕ И ПИСЬМЕННОСТИ
Критика «теории» Марра о происхождении письма из кинетической (ручной) речи.
Для определения взаимоотношений между языком и письменностью очень важно установить время их появления.
Если появление звукового языка предшествует появлению письменности, то очевидно письмо с самого начала развивалось на базе звукового языка, как уже испытанного средства, при помощи которого люди общаются друг с другом. Если же считать, что письмо появилось раньше звукового языка или одновременно с ним, то, по крайней мере, вначале оно должно развиваться без связи с звуковым языком, не на его, а на какой-то другой основе.
Как известно, Н. Я. Марр считал, что первым средством человеческого общения была кинетическая речь или ручной язык, из которого затем выделились звуковой язык и письмо, что до определённого этапа письмо развивалось параллельно языку и только потом совершился переход письма на обслуживание устной речи. Другими словами, он отрывал письменность от языка. «... письменность, — писал Н. Я. Марр, —[2] это нераздельная с памятных для человечества времён с языком единая величина, раньше была так же языком, как и звуковая речь»[1]. «Утратив возможность развиваться, как речь, как смена ручного языка, графика стала на службу восторжествовавшему звуковому языку.»[2]
Н. Я. Марр не указывает, что появилось вначале: звуковой язык или письмо, но он рассматривает их как брата и сестру, произошедших от одной матери — кинетической речи. Но то, чего не договорил Н. Я. Марр, досказал академик И. И. Мещанинов. Вот что он пишет: «... более чем вероятно оказывается возведение начальной стадии письма к эпохам, предшествующим периодам даже формирования членораздельной звуковой речи. Следовательно, письмо, как таковое[3] , старше звукового языка»[3].
Ошибочность этого утверждения академика И. И. Мещанинова совершенно очевидна. Товарищ Сталин, с присущей ему простотой и ясностью изложения сущности труднейших теоретических вопросов, указывает, что звуковой язык всегда был единственным полноценным средством человеческого общения; что он «... рождается и развивается с рождением и развитием общества».[4]
Что касается письменности, то товарищ Сталин ясно указывает на её более позднее происхождение, когда определяет факторы, влияющие на развитие языка.
«Дальнейшее развитие производства, — пишет товарищ Сталин, —[4] появление классов, появление письменности, зарождение государства, нуждавшегося для управления в более или менее упорядоченной переписке, развитие торговли, ещё более нуждавшейся в упорядоченной переписке, появление печатного станка, развитие литературы — всё это внесло большие изменения в развитие языка»[5].
Как известно, Ф. Энгельс изобретение буквенного письма относит к концу высшей ступени варварства. Энгельс указывает, что переход от высшей ступени варварства к цивилизации совершается «через изобретение буквенного письма и применение его для записывания словесного творчества»[6]. К этому времени, как пишет Энгельс, упрочивается произошедшее уже ранее разделение труда между земледелием и ремеслом, и обмен между отдельными производителями превращается «в жизненную необходимость для общества»[7].
Таким образом, Ф. Энгельс не только определяет время появления письменности, но и её назначение. Она изобретается для записывания словесного творчества, или другими словами, для графического обозначения звукового языка. Из высказываний классика марксизма со всей неопровержимостью вытекает, что письменность создаётся на базе звукового языка, как новое, дополнительное средство общение, тогда, когда этого требует развивающееся производство; она развивается и совершенствуется с ростом этой потребности в связи с зарождением и укреплением государства и торговли. Поэтому, согласившись с академиком И. И. Мещаниновым, мы впали бы в глубокую ошибку. Мы должны были бы признать, что письменность появилась ещё до образования человеческого общества. Но кто же бы ею тогда стал пользоваться? Согласившись с И. И. Мещаниновым, мы также должны были бы признать, что все без исключения языки являются письменными языками или, во всяком случае, что все народы наряду с звуковым языком должны обладать и письменностью, поскольку в природе не существует и не существовало неговорящих народов, а письменность, по мнению И. И. Мещанинова, появилась раньше звукового языка. Однако в действительности дело обстоит не так. Из истории известно, что многие народы в прошлом не имели своего письма, хотя обладали сравнительно развитым языком. Бесписьменные народности встречаются и в наши дни. Некоторые народности, населяющие Советский Союз, например, башкиры, туркмены и др., впервые стали писать на родном языке только при Советской власти. Превращение бесписьменных языков в письменные — это одно из крупнейших завоеваний Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Выше была высказана та мысль, что письменность зарождается как средство графического обозначения звуковой речи. Значит ли это, что у определённого народа письменный язык всегда строится на грамматической основе его звукового языка? Нет, не значит. Из истории известно, что часто один народ принимает письменность другого народа, например, вавилоняне заимствовали шумерское письмо, персы — арамейское, а затем арабское и т.п. Но в одном случае заимствуются только лишь письменные знаки, которые приспосабливаются к своему народному языку (пример: латинское письмоу романских народов, русское — у нерусских народов, входящих в состав СССР), а в другом — письменность принимается вместе с языком. В этом последнем случае письменность не имеет отношения к своему народному языку. Народ говорит на одном языке, а при необходимости писать использует другой язык.
Так,[5] японцы в древности заимствовали китайское письмо вместе с китайским языком, сделав его надолго своим письменным языком. Но и в том и в другом случае письмо есть средство графического обозначения звукового языка, своего или чужого, но звукового языка.
Однако[6] даже в том случае, когда письмо передаёт народный язык, грамматика и лексика письменного (литературного_ языка не всегда полностью совпадает с грамматикой и лексикой разговорного языка данной эпохи. Между ними может быть некоторое, а иногда, как например, в Японии, даже очень сильное различие. Это происходим потому, что живой разговорный язык не стоит на месте, он развивается и совершенствуется быстрее, чем письменный язык. Изменения, произошедшие в устной речи, не сразу канонизируются, а поэтому и не сразу внедряются в письменный язык. В результате разговорный язык «уходит» от письменного языка, некогда созданного на его основе. Но разговорный язык продолжает оказывать влияние на развитие письменного языка на всём протяжении его истории.
В основе японского письменного (литературного) языка лежал, до самого последнего времени, язык 10–11 веков, но это уже не был в чистом виде язык той эпохи. Он изменялся и совершенствовался под постоянным воздействием непрерывно развивающегося разговорного языка. Историки японского языка отмечают существенные различия в лексике и некоторые различия в грамматике письменного языка в разные исторические времена, в эпохи Камакура, Эдо и Мэйдзи, но в основе его всё время оставался язык эпохи Хэйан.[8]
Признавая наличие тех или иных расхождений между письменным и разговорным языками, мы тем не менее не можем отрицать того факта, что письменность всегда носит подчинённый характер по отношению к звуковому языку, что графика и правила письма (орфография) во взаимодействии служат единственной цели — передать на письме звуковой язык. Проповедуя происхождение письма из кинетической речи, Н. Я. Марр отрывал письменность от языка, давая повод предполагать в письме наличие элементов, не связанных с звуковым языком, каких-то остатков кинетической речи и тем самым[7] мешал правильному пониманию характера письма и его взаимоотношений с звуковым языком, заводил в этом вопросе в тупик советское языкознание.
Зависимость письма от звукового языка ярче всего проявляется в том, что характер письма определяется грамматическим строем и структурой слов звукового языка. Так например, для японского языка, с его развитой уже в древние времена морфологией, с агглютинацией и флексией, китайское письмо в его чистом виде оказалось неприемлемым. Произошло это потому, что в основе китайского письма лежат графические знаки, передающие на письме целые неизменяемые слова (иероглифы). С помощью таких знаков нельзя передать изменение японских слов. Это обстоятельство послужило причиной появления в Японии фонетического, а именно силлабического письма. Силлабическое, а не буквенное письмо появилось там потому, что звуковой единицей в японском языке в то время являлся, а в основном и теперь является слог, а не звук.