Франция с 1610 г. Регентство Марии Медичи. Людовик XIII и Ришелье. Регентство королевы Анны. Мазарини и смуты при Фронде. Испания при Филиппе IV

Франция с 1610 г.

Этот мир, называемый Вестфальским (по положению двух городов, в которых он был заключен), или, вернее сказать, те политические условия, которые были определены этим договором, был тем значительнее для Германии, что в течение предшествовавших тридцати лет Франция пережила свои последние потрясения, а затем в течение короткого промежутка времени сплотилась в национальное незыблемо стойкое целостное государство под твердой монархической властью, составляя резкую противоположность расчлененной, полной розни, Германии.

Людовик XIII. Регентство

Людовик XIII (1610-1643 гг.), сын Генриха IV от его второго брака с Марией Медичи, был еще только девятилетним ребенком, когда преступление Равальяка возвело его на престол. Его мать Мария, женщина без выдающихся способностей, происходившая из дома, привыкшего к различным политическим ситуациям, приняла на себя регентство. Но знать, во главе с Конде, первым из принцев крови, настойчиво предъявляла свои права на участие в новом, естественно, еще слабом правлении.

Мария Медичи. По картине П. П. Рубенса

В эту эпоху аристократия повсюду отличалась весьма воинственным настроением и каждая политическая партия, как это бывает обычно в переходные времена, полагала, что монархическое начало уже отжило свой век. Это мнение основывалось на том, что на всех европейских престолах находились весьма посредственные правители. Королева Мария пыталась умерить возраставшие притязания знати раздачей щедрых пенсий и губернаторских мест, осыпала недовольных всевозможными милостями, вызывая насмешливое замечание о том, что она тушит пожар маслом. Успехи, достигнутые финансовыми и административными мерами предыдущего царствования, вскоре снова были сведены на нет. Сюлли, как человек независимых убеждений и независимый по своему положению, устранился от дел. Внешняя политика Генриха IV стала тоже меняться, склоняясь в пользу Испании. Между тем, гугеноты требовали подтверждения своей безопасности, так как не испытывали доверия к личности главы государства.

Повсюду господствовало брожение и недовольство. Парижский университет и парламент выражали открытую оппозицию папе и иезуитским доктринам. Впрочем, дело не доходило еще до применения оружия. Правительство заключило в С.-Менегу соглашение с главами оппозиции и созвало съезд сословных чинов, на который явились 140 представителей от духовенства, 132 от дворянства и 192 от третьего сословия. Это собрание состоялось в Париже, в октябре 1614 года. Оно было последним в истории старой Франции, вплоть до рокового собрания 1789 года, положившего начало новой эпохи. Необходимость реформ и благоприятная для этого ситуация были очевидны.

Третье сословие наглядно доказывало расхищение государственной казны дворянством, а также настаивало на монархическом принципе управления, которому противоречило учение иезуитов. Король получал свою власть лишь от Бога и потому никто не имел права освобождать его подданных от присяги – это обязывались признавать под присягой каждый служащий и каждое духовное лицо при вступлении в должность. Но дворянство и духовенство объединились против третьего сословия. Здесь впервые обнаружилась та бездна, которая начала разделять эти классы общества. Первые одержали верх, и духовенство стало требовать применения постановлений Тридентского собора, то есть возобновления религиозной борьбы. Среди клерикальных ораторов выделился еще очень молодой епископ Люсонский, Жан Арман дю Плесси Ришелье. При таком обороте событий недовольство послужило на пользу принцу Конде, преследовавшему, впрочем, эгоистические цели. Парижский парламент передал правительству предложения в духе политики Генриха IV, настаивая на поддержании старых союзов, мирных эдиктов и королевского господства. Это привело к вооруженному восстанию, организованному принцем и частью дворянства при поддержке со стороны гугенотов. Однако мир был опять восстановлен и регентша настояла на весьма важном принципиальном условии, характеризующем направление ее политики. Она устроила испанские браки, помолвив молодого короля со старшей дочерью Филиппа III, инфантой Анной, а свою дочь Елизавету с инфантом Филиппом.

Кончини

Но в оппозиции Конде был один пункт, который мог привлечь на его сторону и дворянство, и большинство народа, а именно – всеобщая ненависть к всемогущему любимцу королевы, маршалу д'Анкр. Это был наглый выскочка, итальянец Кончини, жена которого, Леонора Дози, была привезена Марией Медичи в качестве камер-юнгферы из Италии. Кончини при помощи свой жены сумел втереться в доверие регентши и сделался необходимым для нее человеком. Он был осыпан всевозможными милостями и богатствами, и даже ни разу не обнажив меча, удостоился звания французского маршала. Он знал, куда метит Конде со своей партией, и поспешил предупредить удар, арестовав принца. Но, в то же время, он нажил себе врага в лице юного короля, с которым позволял себе обращаться высокомерно, подобно всем выскочкам, считая его совершенно незначительной личностью.

Однако Людовик, хотя и не обнаруживал еще особой склонности к серьезным занятиям, не был безответен, как предполагал Кончини. Более того, у него был свой фаворит, Альбер де Люин, человек отнюдь не ничтожный и не менее Кончини стремившийся к власти.

Альбер де Люин всецело поддерживал короля, который был уже объявлен совершеннолетним. Партии заставили парламент сделать это, чтобы иметь возможность прикрываться его именем. Совестливость тогда была не в моде. Со времен Екатерины Медичи все было дозволено там, где речь шла о власти, и Кончини был предательски застрелен на подъемном Луврском мосту, когда шел, ничего не подозревая, к королю. Людовик, как было оговорено, показался у окна в знак своего одобрения убийцам. «Теперь я король!» – воскликнул он по совершении дела, как гласила молва.

Королева-мать тоже была арестована и сослана в Блуа (1617 г.). После этих событий, оппозиция всюду сложила оружие и обещала быть верной молодому королю.

Люин

Но место маршала занял теперь другой любимец, товарищ игр короля, де Люин, и поэтому положение нисколько не улучшилось, а недовольное дворянство собралось вокруг королевы-матери, которая тайно бежала из Блуа и издала манифест, в котором изложила свои жалобы и жалобы дворянства в отношение господствующей партии. Она заняла влиятельное положение и часть гугенотов присоединилась к ней, тем более, она дружила с испанцами. Но король и его любимец отважились на решительный шаг. Опираясь на популярность королевского авторитета, они вступили в открытый бой и освободили при этом принца Конде. Мятеж был подавлен: королевские войска одержали победу, сначала в Нормандии, потом на Луаре. Затем состоялось примирение, Мария Медичи вернулась ко двору, а вожаки восстания, Майень и Эпернон, пользовавшиеся ею как орудием, тоже сложили оружие (1620 г.).