Природа и форма английских заимствований

Лингвистический материал, подвергшийся заимствованию, может иметь, различ­ную природу: звуки, буквы, фонетические правила, слова, морфологические единицы, стилистические элементы, междометия и т.д. Как и любые другие иностранные слова, английские заимствования· входят в русский язык как в форме собственно заимство­ваний, так и в форме калек или полукалек. Последние приобретают большое значение в периоды ингибирования заимствования, а также в связи с переводческой активностью. Лингвистическая значимость калек заключается в обогащении ими словарного запаса слов без внедрения иностранной оболочки, а также в сближении образом мышления двух народов и восприятия языковой картины мира.

Являясь особой формой заимствования, калькированиевносит свой вклад в обо­гащение словарного запаса языка. В русском языке калькирование известно с глу­бокой древности. Уже первые восточнославянские памятники письменности содержат большое количество лексических единиц, калькирующих греческие слова [Вялкина 1964]. Калькирование английских слов имеет как словообразовательный характер, так и семантический без включения словообразовательного процесса. Так, например полукальки экстраток является переводом английского слова extracurrent, первая часть которого перевода не требует; переводится только вторая часть. Аналогичный характер имеют слова супердержава, термоядерный. Примерами словообразова­тельных калек, представляющими собой поморфемный перевод соответствующих английских слов, являются слова краснокожий, небоскреб, пережиток, полураспад, рабовладение и т.д.

Особой формой калькирования является фразеологическое калькирование.

Согласно В.Н. Телии фразеологический фонд русского языка активно пополняется за счет заимствований из других языков, в частности, из английского языка, среди которых автор называет такие фразеологизмы, как мозговой штурм, утечка мозгов, эскалация войны [Телия 1996: 77]. Фразеологические кальки являются отражением органического соединения моментов заимствования, оригинального словотворчества и лексической передачи национальных концептов. Так, например, фразеологическая калька держать порох сухим является переводом английского выражения to keep one’s powder и означает «быть бдительным, готовым к защите и обороне». Существует мнение, что выражение принадлежит Оливеру Кромвелю, который использовал его в своей речи перед войском накануне сражения при Данбаре. Компактность и образ­ность выражения вызвали к нему интерес со стороны многих языков.

Иногда фразеологизмы содержат вместо калек собственно заимствования; в качестве примера можно привести фразеологическое сочетание семь футов под килем, означающее пожелание доброго пути судну или уходящему в море человеку; оно основано на двух ключевых заимствованиях: английском слове fооt – «нога, ступня» и голландском слове kiel - киль. Слово фут используется в русском языке, в частности в морской терминологии, в значении линейной меры длины, равной 12 дюймам или 1/3 ярда. Значение выражения связано с поверьем, бытовавшим среди моряков, о 6-футовой глубине под килем, безопасной в условиях мелководья. Появление магического числа семь вместо шесть, вероятно, объясняется желанием усилить пожелание.

Серьезные политические, экономические, социальные и культурные потрясения, произошедшие в нашей стране в период перестройки, незамедлительно нашли свое отражение в языке. С точки зрения лингвистического заимствования характеристикой современного этапа развития русского языка является его большая открытость, к иностранным словам. По мнению Л.П. Крысина [Крысин 1996: 142],одним из наиболее социально значимых процессов, происходящих в современной русской речи; является процесс активизации употребления иноязычных слов, а также расширение сфер использования специальной иноязычной терминологии. Многие англицизмы, употреблявшиеся в узкой терминологической области, стали переходить в стандартный­ русский язык, расширяя при этом свои семантические возможности.

Усиливается также заимствование вследствие большей экономичности по сравне­нию с коренными или калькированными описательными выражениями. Примерами таких пар являются: сейф – несгораемый шкаф, снайпер – меткий стрелок, шоп-тур – поездка за границу с целью покупок, овертайм – добавочное время.

Интересным и характерным моментом заимствования на современном этапе является выход на первое место по объему англицизмов семантических групп, связанных с компьютерной техникой, бизнесом, экономикой и менеджментом. Ранее наиболее многочисленной являлась семантическая группа, включающая научно-техническую лексику. Характерной особенностью современного периода также является движение в сторону умеренного заимствования. Это относится к словам, заимствованным не по необходимости, а вследствие лингвистической мимикрии. Процесс модерации, т.е. движения в сторону умеренного и сбалансированного заим­ствования, представляется естественным процессом саморегуляции языка, при котором на определенном этапе переходного периода проявляется переосмысление необходимости полной замены русских слов английскими заимствованиями.

Язык русских эмигрантов.

Принято различать четыре волны эмиграции: 1-я - после революции 1917 г.2, 2-я - связанная со второй мировой войной, 3-я - в 70-е годы, когда был разрешен выезд из СССР евреям, а также происходила высылка диссидентов, 4-я - с конца 80-х годов, Т.е. в период перестройки и постперестройки. [Эндрюс 1997; Andrews 1998].

А.Е. Земская выделяет следующие особенности этих волн, обращая особое внимание на первую и четвертую, так как они различаются наиболее существенно. Характеристика своеобразия разных волн эмиграции основывается на ее мате­риалах и наблюдениях, а также на сведениях, почерпнутых из литературы.

1. К первой волне эмиграции относятся лица, бежавшие из России после революции 1917 г. В конце 90-х годов не осталось в живых почти никого из лиц, уехавших в нача­ле 20-х годов. Живут в эмиграции их потомки - дети, внуки и правнуки. Иными сло­вами: первая волна эмиграции может быть представлена людьми четырех поколений.

Значительная часть эмигрантов первой волны и их потомков - люди высокообразо­ванные, которых объединяет целый ряд особенностей речи, психологии и отношения к России. Их родители - русские аристократы (родовитые дворяне, князья) или высоко­образованные люди других сословий, преданные России, стремящиеся сохранить свою "русскость". Им свойственно многоязычие, которое, с одной стороны, способствует их умению легко переключаться с одного языка на другой, а не строить макаронический дискурс, с другой стороны, обусловливает определенные особенности их русской речи в области лексики, грамматики и фонетики.

Потомки эмигрантов первой волны, как правило, в детстве дома говорили по-русски со всеми членами семьи (или, во всяком случае, с матерью и бабушкой). Этим людям свойственно достаточно хорошее владение русским языком. Они могут подолгу, сво­бодно, на разные темы говорить по-русски, не воспроизводя выученные тексты, но порождая их. Русский язык У них не выученный, а естественный, приобретенный дома. Его отличает богатство лексики, а также наличие некоторых особенностей, присущих литературному разговорному языку. Они посещают православную церковь, в которой богослужение ведется на церковнославянском языке. Обычно они читают по-русски, но пишут далеко не все (см. [Земская 1999а]).

Некоторые лица допускают отклонения от законов русского языка в области лекси­ки, грамматики или фонетики. У большинства этих людей русский - один из языков двуязычия или многоязычия, причем у разных лиц русский язык занимает разное место.

Знание нескольких языков - характернейшая черта эмигрантов первой волны. Она объясняется происхождением и воспитанием (их с детства учили нескольким языкам ­ияни, гувернантки и гувернеры), а также особенностями их жизни. Многим из них при­шлось жить после бегства из России в разных странах.

Старую эмиграцию объединяет одна общая черта - эти люди бежали из России (спасая свою жизнь и жизнь своих детей) на время, на короткий срок. Долго жили на чемоданах. Они свято верили, что вернутся в Россию. Недаром они называли себя беженцами, а не эмигрантами. Они хранили свою "русскость". Русский язык был важ­нейшим элементом этой "русскости". Независимо от того, сколько языков они знают, в каких ситуациях их используют, насколько хорошо они владеют русским, в их жизни русский язык занимает особое место. Это - родной язык. Это - семейные корни. Это ­связь с родиной, ее культурой и историей.

Большая часть лиц старшего возраста никогда не бывала в России, но мечта о ней живет в них. Так, одна эмигрантка второго поколения первой волны, родившаяся в Хельсинки в 1920 г., живущая в США уже полвека, пишет в письме: " ... мы жили в отрочестве - мечтой, что когда-нибудь в е р н е м с я в Р о с с и ю. Именно думали: вернемся, хотя никогда в ней не были" (М.Р. Гизетти - Е.А. Земской. Письмо. 17.12.1999).

У эмигрантов первой волны обнаруживается редкая стойкость в сохранении рус­ского языка. Русский язык сохраняется вплоть до четвертого поколения, Т.е. у пра­внуков лиц, бежавших из России. Конечно, это наблюдается не во всех семьях, но во многих семьях, живущих в разных странах. В таких странах, как, например, Италия, Германия, США, Финляндия, Франция, я это наблюдала нередко. Есть данные и из других стран - например, в Бельгии русский язык сохраняется и в пятом поколении [Stange-Zhirovova 1998].

2. Вторая волна наименее однородна. Причины, по которым эти люди оказались вне России, весьма различны - находились на оккупированной территории, попали в плен или окружение, были ранены, угнаны на работу в Германию. Многие из них, начав жизнь вне родины в Германии, переместились позднее в США, Австралию, Австрию или другие страны. Среди эмигрантов второй волны много людей, полу­чивших образование в СССР. Лица, получившие высшее образование в СССР, в боль­шинстве своем сохраняют хороший русский язык, дорожат им.

3. Третья волна в значительной степени состоит из диссидентов, лиц еврейской национальности и представителей разнообразных творческих, интеллектуальных про­фессий, вынужденных уехать или высланных из СССР. Многие из них сохраняют хороший русский язык. Такие лица и семьи мне известны в разных странах. Их от­личает высокая образованность и культура. Б6льшая часть этих людей, покидая Россию, знала английский язык или язык той страны, в которую они намеревались уехать. Они, как правило, оберегают свой русский язык и язык членов своей семьи, особенно в тех случаях, когда их профессия связана с русским языком.

4. Четвертую волну эмиграции нередко называют экономической. В подавляю­щем большинстве ее составляют люди, уехавшие из России навсегда, не имеющие желания возвращаться. Их цель - как можно скорее добиться в стране-приюте успеха, иметь работу, дом, семью. Они не хотят быть чужаками, хотят стать своими. Важней­ший элемент достижения этой цели - чужой язык. Многие из них стремятся всеми силами говорить на новом языке и перестают говорить по-русски. Такие люди со­ставляют значительную часть эмигрантов четвертой волны. Они есть во многих странах (США, Франция, Италия, Финляндия), но особенно много их в Германии среди той части эмиграции, которую составляют так называемые "русские немцы", Т.е. немцы, возвращающиеся на свою историческую родину в Германию из Поволжья, Казахстана, Сибири, и члены их семей. Среди последних могут быть и русские по происхождению - русские жены и русские мужья. Эмигранты четвертой волны часто не имеют высшего образования, нередко занимаются малоквалифицированным трудом и обычно, приезжая, не знают немецкого языка. Им приходится начинать с нуля. Именно поэтому их русский наиболее легко и быстро подвергается влиянию чужого языка, в нем ярче всего видны процессы интеграции.

Язык эмигрантов четвертой волны обычно изображают самыми мрачными красками, см. например: [Гусейнов 1997].

Отрежь мужчине два слайсика хэма (в США: два ломтика ветчины.)

Реклама на Брайтон-Бич:

Чистка карпета (англ. carpet - ковер)

Турка вареная (англ. turkey – индюшка)

В этой связи будет уместно процитировать начало интересной статьи С.Е.Никитиной, приводящей один из образцов подобной речи: «”Зашатай дору, а то чилдренята засикуют” (“закрой дверь, а то дети заболеют”) – эту фразу подобно щербовской “глокой куздре”, произносят калифорнийские молокане, посмеиваясь над своим русским языком» [Никитина 1998: 62).

Между эмигрантами первой и четвертой волны обнаруживаются резкие контрасты не только в степени устойчивости русс, в том какое место он занимает в их жизни, но и во многих других отношениях, в частности в том, в каких функциях они используют язык страны обитания

C.Е. Никитина пишет: «Загруженность… русской речи “американскими словами” (интерференция) характерна, главным образом для пожилых людей, плохо знающих английский язык» [Никитина 1998: 62]. Такая интерференция присуща людям, плохо знающим язык страны обитания.

Глава 2.