Захват города Зары крестоносцами

Осада Зары (10 ноября 1202 года – 23 ноября 1202 гг.) – первая военная акция, предпринятая в ходе 4-го Крестового похода и первое в истории крестовых походов нападение крестоносцев на католический город. Нападение на Зару (современный хорватский Задар) состоялось по инициативе Республики Венеция, т.к. Задар был ее серьезным соперником в морской торговле на Адриатике. После осады город был взят и разграблен, несмотря на письма Иннокентия III, который угрожал крестоносцам отлучением в случае разорения католического города.

(Жоффруа Виллардуэн, «Завоевание Константинополя»)

47. После Пасхи, около Пятидесятницы¹ пилигримы начали отправляться из своих земель. И знайте, что много было пролито слез жалости, когда они покидали свои края, их люди и их друзья... Так отправились они через Бургундию и горы Монжьо² через гору Сенис³ и Ломбардию. И таким образом начали они собираться в Венеции и размещались на некоем острове, который именуется островом св. Николая⁴ [и находится] в гавани...

Далее автор рассказывает о тех отрядах крестоносцев, которые, сев на корабли во Фландрии, поплыли было в Венецию через Гибралтар, но не сдержали слова, данного сеньорам – графу Бодуэну Фландрскому и Генриху д'Эно, – и, убоявшись опасностей, которым подверглись те, кто связал себя с Венецией, направились в Сирию, минуя этот город⁵.

51. Больше мы не станем говорить вам о них и расскажем о пилигримах, большая часть которых уже прибыла в Венецию. Там уже был граф Бодуэн Фландрский⁶ и многие другие. Тут к ним пришло известие, что многие пилигримы направились другими дорогами в другие гавани; и они были весьма встревожены [этой новостью], ибо [вследствие этого] не могли бы выполнить договора и заплатить венецианцам деньги, которые были им должны.

52. И они порешили, посоветовавшись друг с другом, отправить надежных послов навстречу пилигримам, навстречу графу Луи Блуасскому⁷ и Шартрскому, который еще не прибыл, чтобы ободрить их и умолить их сжалиться над святою Заморскою землею, и напомнить им, что им невыгодна никакая другая дорога, кроме как через Венецию.

53. Для этого посольства были избраны граф Юг де Сен-Поль и Жоффруа, маршал Шампани; и они шли до Павии в Ломбардии⁸. Там они застали графа Луи с большим числом добрых рыцарей и пеших воинов. Их увещевания и их мольбы склонили отправиться в Венецию многих людей, имевших намерение пойти другими путями в другие гавани.

54. Тем не менее из Пьяченцы много добрых людей пошли другими дорогами в Апулию (следует перечень имен рыцарей, среди которых упоминается Жилль де Тразеньи, вассал Бодуэна Фландрского; последний дал ему из своих денег пятьсот ливров, чтобы он шел с ним в поход). Вместе с ними отправилось множество рыцарей и пеших людей, имена которых не записаны.

55. Это обстоятельство нанесло большой ущерб тем, которые отправились в Венецию, и было причиною большого для них несчастья, о чем вы можете скоро услышать.

56. Таким образом, граф Луи и другие бароны отправились в Венецию; и они были приняты там с великим торжеством и с великой радостью и расположились на острове св. Николая вместе с прочими [пилигримами]. Сколь прекрасно было это войско и какие превосходные [это были] люди; никогда никто не видел ни стольких воинов, ни такого отличного войска; и венецианцы продавали им [все] в таком изобилии, что хватало всякого добра, которое нужно было для коней и для людей; и корабли, изготовленные ими, были столь богаты и прекрасны, что никогда еще ни один христианин не видел ничего более богатого и прекрасного; галер и грузовых кораблей было в три раза больше, нежели сколько требовалось для пилигримов.

57. Ах! Как было жаль, что прочие, те, кто отправились в другие гавани, не явились сюда! Христианство непременно восторжествовало бы и земля турок понесла бы урон. Венецианцы превосходно выполнили перед ними [крестоносцами] все свои обязательства и даже сверх того; и они требовали теперь от графов и баронов сдержать условия и с их стороны, и требовали произвести уплату денег; ибо они были готовы к отплытию.

58. В войске пилигримов потребовали собрать деньги в уплату за перевоз; и нашлось довольно таких, которые говорили, что не могут оплатить свой перевоз, и бароны собрали с них столько, сколько те могли [дать]. Таким образом, они внесли сколько смогли, денег. Когда же произвели сбор всей суммы в уплату перевоза и когда уплатили, то денег оказалось недостаточно – менее половины.

59. Тогда бароны сошлись вместе и рассудили так: «Сеньоры венецианцы очень хорошо выполнили свои обязательства и даже сверх того; но нас собралось здесь не столько, чтобы, оплатив наш перевоз, мы выполнили бы наши обязательства; и это случилось из-за отсутствия тех, кто отправился в другие гавани. А посему бога ради пусть каждый из нас выложит все свое имущество с тем, чтобы мы могли выполнить заключенные условия; ибо лучше уж оставить здесь все свое достояние, нежели потерять то, что мы уже внесли, и нарушить наши соглашения; ведь если это войско не отбудет [отсюда], то не удастся и отвоевание Заморской земли»,

60. Тогда произошло великое разногласие, исходившее от большей части баронов и остальных [пилигримов], которые говорили: «Мы заплатили за свой перевоз и охотно отправимся, если они хотят нас везти; если же не хотят, то мы соберем деньги и отправимся искать перевоза в другие места». Коль скоро они рассуждали таким образом, то потому, что им очень хотелось, чтобы войско распалось. А другая часть⁹ говорила: «Мы предпочитаем лучше отдать все свое достояние и отправиться в поход бедными, нежели видеть Войско распавшимся, ибо, если богу будет угодно, он вернет нам [наше]».

61. Тогда граф Фландрии начал отдавать все, что имел, и все, что смог занять¹⁰, и то же сделал граф Луи, и маркиз¹¹, и граф де Сен-Поль, и все те, которые держали их сторону. Вы могли бы увидеть тогда, сколько было снесено во дворец дожа прекрасных золотых и серебряных сосудов, чтобы произвести уплату. И когда они уплатили, все же тридцать четыре тысячи марок серебра не достало до обусловленной суммы. Этим [обстоятельством] были весьма обрадованы те, которые скрыли свое имущество и не пожелали из него ничего платить: они полагали, что войско распадется и рассеется. Но бог, который подает советы лишенным совета, не пожелал, чтобы они так страдали.

62. И тогда дож говорил своему народу и сказал ему: «Сеньоры, эти люди не могут больше платить; а то, что они уже заплатили, мы все это заработали в силу соглашения, которое они не в состоянии выполнить. Однако наше право не будет признано повсюду, и мы, и наше государство навлекли бы на себя сильное порицание. Потребуем-ка у них [полюбовного] соглашения.

63. Король Венгрии отнял у нас Задар¹² в Славонии¹³, который является одним из укрепленнейших городов на свете; при всем нашем могуществе, он никогда не сможет быть завоеван без помощи этих людей. Предложим им, чтобы они нам помогли его завоевать, и мы предоставим им отсрочку для уплаты тридцати четырех тысяч марок серебра, которые они нам должны, до тех пор, пока бог дозволит нам заработать их вместе, нам и им». Это предложение было внесено [крестоносцам]. И выступили против него многие из тех, кто хотел, чтобы войско рассеялось, но, несмотря на все, соглашение было заключено и утверждено.

64. В воскресенье все собрались в церкви св. Марка. Это было великое торжество; там было много местного люда и большая часть баронов и пилигримов.

65. Перед началом большой обедни¹⁴ дож Венеции, по имени Энрико Дандоло, взошел на кафедру и говорил народу и сказал ему: «Сеньоры, вы вступили в союз с лучшими людьми во вселенной и ради самого высокого дела, какое когда-либо предпринималось. Я уже стар и слаб, и нуждаюсь в покое, и страдаю телесными недугами¹⁵, но, тем не менее, я вижу, что нет среди вас никого, кто мог бы предводительствовать и руководить вами, как я, ваш правитель. Если вы дадите свое согласие, чтобы я взял знак креста, дабы охранять вас и править вами, и чтобы на моем месте остался мой сын и охранял бы страну, тогда я пойду жить или умирать имеете с вами и с пилигримами».

66. И когда они [крестоносцы] его услышали, то вскричали в один голос: «Мы вас молим богом, чтобы вы согласились и сделали бы это, и чтобы вы отправились вместе с нами».

67. Весьма велика была тогда жалость народа той земли и пилигримов, и много было пролито слез, ибо этот мудрый и добрый старец имел такие большие основания оставаться дома: ведь он был в преклонных годах и на его прекрасном лице были очи, коими он не видел ни капли, ибо он потерял зрение от раны в голову. Это был муж поистине великого сердца! Ах! как мало походили на него те, которые, дабы избежать опасности, отправлялись в другие гавани!

68. Итак, он сошел с кафедры, и направился к алтарю и встал на колени, сильно плача; и ему нашили крест на его большую шапку¹⁶ из бумажной материи, спереди, ибо он хотел, чтобы все видели этот крест. И многие венецианцы начали также в большом числе и в великом множестве принимать крест; а до этого дня их взяло крест весьма немного. Наши пилигримы были весьма обрадованы и сильно тронуты тем, что дож возложил на себя крест, как по причине его мудрости, так и присущей ему доблести.

69. Таким-то образом, как вы слышала, дож принял кpecт, Тогда венецианцы начали приготовлять корабли, и галеры, и грузовые суда, чтобы принять на них баронов для отплытия; и уже так много времени прошло после назначенного срока, что приближался сентябрь¹⁷.

70. А теперь послушайте-ка об одном из величайших чудес и самом неожиданном происшествии, о каком когда-либо вы могли слышать. В это время был в Константинополе император по имени Исаак¹⁸; и у него был брат, которого звали Алексей¹⁹ которого он выкупил у турок из плена. Этот Алексей схватил своего брата императора к выколол у него глаза прочь и сделался императором вследствие этой измены, как вы [только что] слышали²⁰. Он долго держал его в темнице вместе с его сыном по имени Алексей. Этот сын убежал из темницы и на корабле прибыл в один приморский город, называвшийся Анкона²¹. Оттуда он направился к королю Германии Филиппу²², который был женат на его сестре²³. И oн явился в Верону, в Ломбардии, и остановился в этом городе, и нашел довольно пилигримов и другого народа, отправлявшихся в войско [крестоносцев]²⁴.

71. И те, которые помогли ему убежать и которые были с ним, говорили ему: «Государь, близ нас в Венеции находится войско, состоящее из лучших людей и лучших рыцарей в мире, которые отправляются за море; обратись к ним; пусть они сжалится над тобою и над твоим отцом, который так претерпел и вы лишились своего наследия. И если они согласятся тебе помочь, ты сделаешь им все, что они тебе выскажут. Быть может, они сжалятся». И он сказал, что исполнит это весьма охотно, и что совет этот хорош.

72. Таким образом, он выбрал послов и отправил их к маркизу Бонифацию Монферратскому²⁵, который был предводителем войска, и к другим баронам. И когда бароны увидели их, то весьма изумились и сказали послам: «Мы хорошо понимаем, что вы говорите; мы отправим вместе с ним посольство к королю Филиппу, туда, куда он отправился²⁶; если он хочет помочь нам в отвоеваний Святой земли, то и мы ему поможем возвратить его землю; ведь мы знаем, что она несправедливо отнята у него и его отца». Таким образом, были отправлены послы в Германию, к константинопольскому царевичу и к королю Филиппу.

73. Прежде чем случилось то, о чем мы рассказали, в войско пришло известие, которым бароны и другие люди были сильно опечалены, а именно, что скончался и умер мессир Фульк, добрый, святой человек, который первым проповедовал крестовый поход²⁷.

74. А после этого происшествия²⁸ к ним присоединился, отряд весьма доблестных людей из Германской империи, которым они были очень рады [следует перечень имен немецких сеньоров, рыцарей и священнослужителей].

75. И тогда нефы и грузовые суда были распределены баронами²⁹. Ах! Боже [мой], [какие] туда были введены превосходные боевые кони! И когда суда были нагружены оружием и съестными припасами, и [сели на них] рыцари и оруженосцы, вдоль бортов и корабельных башен были повешены щиты и флаги, которых там было столько и таких прекрасных³⁰.

76. И знайте, что они везли на кораблях камнеметательницы и тараны числом до трехсот и более, и в большом количестве всякие приспособления, которые предназначаются для взятия города. И никогда еще более прекрасный флот не отплывал из какой-либо гавани; и это было на восьмой день праздника св. Ремигия³¹, в год одна тысяча двести второй от воплощения Иисуса Христа. Тaк они отбыли из гавани Венении, о чем вы [только что] слышали.

77. Накануне дня святого Мартина³² они появились перед Задаром в Славонии и увидели город, укрепленный высокими стенами и высоким башнями; и тщетно стали бы вы искать более прекрасный, более укрепленный и более богатый город. И когда пилигримы увидели его, они сильно изумились, и один говорил другому: «Каким образом можно силой взять такой город, если этого не содеет сам бог?»

78. Первые корабли, которые подошли к городу, бросили якоря и стали ожидать других. И утром была прекрасная, ясная погода, и все галеры прибыли вместе с грузовыми судами и прочими кораблями, которые плыли сзади; и они ворвались в гавань силою, и разорвали цепь, которая была очень прочна и хорошо скована; и они спустились на сушу таким образом, что гавань была между ними и городом. И вы могли бы увидеть тогда многих рыцарей и многих оруженосцев, выходивших из кораблей и выводивших оттуда добрых коней, и много богатых палаток и шатров. Так расположилось войско, и в день святого Мартина Задар был осажден³³.

79. К этому времени прибыли не все бароны; так, еще не явился маркиз Монферратский, который остался позади по делу, что у него имелось. Этьен Першский остался больной в Венеции, а также Матье Монморанси; и когда они выздоровели, то Матье Монморанси прибыл и присоединился к войску в Задаре. Однако с Этьеном Першским случилось совсем по-другому: ибо он оставил войско и отправился в Апулию. С ним поехали Ротру де Монфор, и Ив де Жай, и многие другие, которых за это сильно хулили, и еще в марте [они] направились [прямо] в Сирию.

80. На другой день после св. Мартина³⁴ из Задара вышли люди, и они явились переговорить с дожем Венеции³⁵, который был в своем шатре, и сказали ему, что они готовы сдать город и все свое добро на его милость, чтобы спасти свою жизнь. И дож сказал, что не заключит ни такого, ни другого договора, пока не посовещается с графами и баронами, и что он им скажет об этом.

81. В то время как он пошел говорить [об этом] графам и баронам, та часть [пилигримов], о которой вы уже слышали раньше, те, кто хотел, чтобы войско разошлось, завязала переговоры с задарскими послами и сказала им [так]: «Почему вы хотите сдать свой город? Пилигримы не нападут на вас, и вам нечего их опасаться. Если уж вы в состоянии защищаться от венецианцев, то можете быть спокойны». И они взяли одного из них, по имени Робер де Бов, который подошел к городским стенам и сказал [горожанам] то же самое. Так послы [Задара] вернулись в город, и договор не состоялся.

82. Когда дож Венеции явился к графам и баронам, он им сказал: «Сеньоры, жители города хотят сдать его, сохранив свою жизнь, на мою милость; но я не заключу ни такого, ни другого договора без вашего совета». И бароны ему ответили: «Государь, мы советуем вам принять [предложение задарцев] и [даже] просим вас об этом». И он сказал, что сделает это; и все они вернулись в шатер дожа, чтобы заключить договор; и они увидели, что послы удалились по совету тех, кто хотел роспуска войска.

83. Тогда встал аббат Во³⁶ из цистерцианского ордена и сказал им: «Сеньоры, именем папы римского я запрещаю вам нападать на город: ибо это христианский город, а вы – пилигримы». И когда дож это услышал, он был сильно разгневан и возмущен, и сказал графам и баронам: «Сеньоры, я имел договор, что этот город сдается на мою милостъ, а ваши люди разорвали его: вы же обещали мне помочь в его завоевании, и [теперь] я требую от вас выполнить это».

84. Тогда графы и бароны и те, кто держал их сторону, заговорили разом все вместе и сказали: «Они нанесли великое оскорбление, те, кто не допустил этого договора, и не было дня, чтобы они не старались добиться роспуска войска. Таким образом мы будем унижены, если не поможем взять город». И они приходят к дожу и говорят ему: «Государь, мы поможем вам взять город – наперекор тем, которые хотят помешать этому».

85. Так было принято решение; и утром³⁷ они расположились перед гаванью города, и поставили свои камнеметательницы и другие свои орудия, которых у них имелось довольно; а со стороны моря они установили на кораблях лестницы. И камнеметательницы начали стрелять по городским стенам и по башням. Приступ этот длился так пять дней; и тогда они послали своих людей для подкопа к одной башне, и они стали вести подкоп степы. И когда увидели это те, кто находился в городе, они тотчас попросили заключить такой договор, в котором отказали было по совету тех, кто хотел роспуска войска.

86. Так город сдался на волю дожа Венеции, и жизни [горожан] были спасены. И тогда дож явился к графам и баронам и сказал им: «Сеньоры, милостью божьей и вашей мы завоевали этот город. [Уже] пришла зима, и мы не можем больше двинуться отсюда вплоть до Пасхи, ибо мы не нашли бы в каком-нибудь другом месте рынка, а этот город весьма богат и хорошо обеспечен всяким добром. Разделим его надвое: половину мы возьмем себе, а вы себе – другую».

87. Сказано – сделано. Bенецианцы получили часть близ гавани, где стоят корабли, а французы получили другую. И тогда были каждому распределены здания в его месте, как это и подобало. И войско разбило лагерь и стало располагаться в городе.

88. И когда все они расположились, спустя три дня в войске случилась очень большая неприятность: ибо между венецианцами и французами вспыхнула распря, весьма крупная и весьма жестокая; и со всех сторон прибегли к оружию. И распря была столь велика, что мало было улиц, где бы не происходила великая баталия мечами, и копьями, и арбалетами, и дротиками; и много людей было ранено и убито.

89. Венецианцы, однако, не могли выдержать сражение, и они начали нести большие потери. И знатные люди, которые не хотели зла, вооруженные, ворвались в гущу сражавшихся и начали их разнимать. И когда их разнимали в одном месте, бой возобновлялся и другом. Дело продолжалось так почти до самой ночи; и все же ценой больших усилий и с большим трудом они разняли их. И знайте, что это было самое большое горе, которое случалось когда-либо в каком-либо войске; и недоставало малого, чтобы все войско было погублено. Но бог не захотел, чтобы оно так пострадало.

90. Весьма большие потери понесли обе стороны. Там был убит один знатный барон из Фландрии, по имени Жиль де Ланда; и он был поражен в глаз, и от этого удара был убит в схватке, и многие другие, о которых столько не говорилось [нами]. После этого дож Венеции и бароны были сильно заняты целую неделю примирением участников баталии; и они старались там до тех пор, пока мир, благодарение богу, не был установлен...

105. Посовещавшись друг с другом, бароны порешили отправить [посольство] в Рим к [папе], ибо он выказал им свое неудовольствие за взятие Задара; и они выбрали послами двух рыцарей и двух клириков, тех, кого сочли вполне пригодными для этого посольства. Из двух клириков один был Невелон, епископ Суассонский, а другой – мэтр Жан Нуайонский, канцлер графа Бодуэна Фландрского; а из рыцарей – один был Жан де Фриэз, а другой – Робер де Бов, И они поклялись над Евангелием, что честно исполнят поручение и что возвратятся в войско³⁸.

106. Трое прекрасно сдержали свою клятву, а четвертый, поступил дурно: это был Робер де Бов. Ибо он выполнил поручение так плохо, что хуже не мог, и нарушил клятву, и по стопам других отправился в Сирию. Однако остальные трое действовали очень хорошо и выполнили свое посольство, как это поручили бароны, и они сказали папе: «Бароны умоляют вас пpocтить [их] за взятие 3адара, ибо они поступили как люди, которые не могли поступить лучше, по вине тех, кто отправились в другие гавани, и потому что в ином случае они не могли сохранить войско. И поэтому [они] просят вас, как своего доброго отца, чтобы вы дали им свои предписания, которые они готовы выполнить».

107. Папа сказал послам, что он хорошо знает, что если им пришлось совершить большое злодеяние, то это было из-за отсутствия других, и что он сожалеет об этом. И тогда он сказал, что дает свое благословение баронам и пилигримам и разрешает их как своих сынов; и он посоветовал им и просил их, чтобы они удержали войско вместе; ибо хорошо знал, что без этого войска невозможно послужить богу. И он дал полномочие Невелону, епископу Суассонскому и Жану Нуайонскому вязать и решить пилигримов 39, пока в войско не прибудет его кардинал⁴⁰.

¹ Пятидесятница, иначе Троица, – церковный праздник, отмечаемый на 50-й день после Пасхи, в 1202 г. этот день приходился на 2 июня.

² Монжьо – см. Робер де Клари, часть 1, прим. 6.

³ Гора в Альпах, через которую шла дорога от Лиона до Турина.

⁴ Cм. Робер де Клари, часть 1, прим. 13.

⁵ Они предполагали попасть в порт Бриндизи, откуда обычно паломники отплывали в Палестину.

⁶ Еще в апреле 1202 г. граф Фландрский проходил через Клерво.

⁷ Луи Блуасский отправился в путь несколько позднее Бодуэна – 4 мая 1202 г. он был еще в Шартре.

⁸ Павия расположена на дороге от горы Сенис к Венеции.

⁹ То есть, по Виллардуэну, меньшинство.

¹⁰ Сохранился документ о том, что в октябре 1202 г. он занял 118 марок.

¹¹ Бонифаций Монферратский.

¹² Задар – крупный торговый центр на восточном побережье Адриатического моря в Далмации. В начале XIII в. принадлежал Венгрии. В течение предшествующего столетия между Венецией и Венгрией шла упорная борьба за овладение городом, во время которой он переходил из рук в руки. Последний раз Венеция потерпела неудачу в 1192 г.

¹³ Славония – Далмация.

¹⁴ Торжественное богослужение по воскресеньям и праздничным дням.

¹⁵ Согласно рассказу венецианской хроники Андрея Дандоло, еще в бытность свою послом в Константинополе Энрико Дандоло был ослеплен по приказу императора Мануила. Французские хронисты приводят иные версии причин слепоты дожа.

¹⁶ Дожи носили высокую шапку. Обычно крест нашивался на плечо.

¹⁷ Сентябрь 1202 г.

¹⁸ Исаак II Ангел (1185-1195 гг. и 1203-1204 гг.).

¹⁹ Алексей III (1195-1203 гг.).

²⁰ Речь идет о дворцовом перевороте в Константинополе в 1195 г.

²¹ Время бегства царевича точно не известно, но скорее всего, оно произошло весной 1202 г.

²² Король Филипп Швабский (1198-1208 гг.) из династии Гогенштауфенов, четвертый сын Фридриха I Барбароссы.

²³ С 1197 г. он был женат на дочери Исаака II – Ирине.

²⁴ Это были немецкие крестоносцы.

²⁵ Т.е. в Венецию, вероятно, в сентябре 1202 г.

²⁶ Царевич Алексей успел побывать в Риме, о чем Виллардуэн не знает, откуда и уехал ко двору Филиппа Гогенштауфена.

²⁷ Фульк умер в мае 1202 г.

²⁸ Имеются в виду завязавшиеся тогда разговоры предводителей крестоносцев с царевичем Алексеем и германским королем Филиппом.

²⁹ Галеры оставались под командованием дожа и венецианцев.

³⁰ Флажки обычно помещали на корабельные «башни».

³¹ Праздник св. Ремигия приходится на 1 октября, следовательно, флот отплыл из Венеции 8 октября 1202г.

³² Праздник св. Мартина приходится на 11 ноября, следовательно, флот появился перед Задаром 10 ноября 1202 г.

³³ 11 ноября 1202 г.

³⁴ 12 ноября 1202 г.

₃₅. Энрико Дандоло, находившимся среди крестоносцев.

³⁶ Гюи, аббат монастыря Во де Серней.

³⁷ 13 ноября 1202 г.

³⁸ Посольство отправилось в Рим в декабре 1202 г.

³⁹ «Вязать и решить» – евангельское выражение, применяемое в церковной практике для обозначения права священника прощать грехи или права епископа снимать отлучение.

⁴⁰ Сообщение Виллардуэна не вяжется с данными папской переписки. Только позднее кардиналу Петру Капуанскому было вменено в обязанность снять отлучение – при условии, если крестоносцы клятвенно изъявят готовность повиноваться папе. Возможно, что Невелон Суассонский и Жан Нуайонский были уполномочены папским легатом осуществить это поручение.

(Роберт де Клари, «Завоевание Константинополя»)

ХIII... Дож явился к ним [крестоносцам]¹ и сказал им: «Сеньоры, сейчас зима: мы не смогли бы плыть за море; правда, меня-то это не удержало бы, потому что я уж взялся вас перевезти, если бы только это вас не удержало. Однако давайте-ка сделаем доброе дело!» Сказал дож: «Недалеко отсюда есть город под названием Задар. Жители этого города причинили нам великое зло, и я и мои люди, мы хотим отомстить им, если сможем. И, поверьте мне, мы отдохнем там эту зиму, примерно, до пасхи. А к тому времени мы подготовим наш флот и тогда уже с помощью господа бога поплывем за море. Город же Задар очень хорош и весьма богат всяким добром». Бароны и знатные крестоносцы дали свое согласие на то, что предложил дож; но все остальные в войске не знали об этом решении: там присутствовали только люди самого высокого положения. Итак, все они сообща приготовились к своему походу, приготовили свой флот и вышли в море. И у каждого из знатных людей был свой неф – для него и его вассалов, и свой юисье – для его коней, и у дожа Венеции было пятьдесят галер, поставленных целиком за его счет. Галера, на которой находился он сам, вся была алого цвета, и на носу ее развевался алый шелковый стяг; здесь стояли четыре трубача, трубившие в серебряные трубы, и находились кимвалы² которые гремели, выражая большое торжество. И все знатные люди, клирики и миряне, малые и великие, выказывали при отплытии такую радость, какой никогда еще не слышали, да и флота такого никогда не было выдано. Пилигримы заставили всех священников и клириков подняться на корабельные башни, и они там пели Veni creator spiritus³. И все до единого, великие и малые, плакали от наплыва чувств и большой радости, которую они испытывали. И когда флот отплыл из гавани Венеции, все эти галиоты, все эти богатые корабли и столько других судов – это было со времени сотворения мира самое великолепное зрелище: ведь там было, по крайней мере, сто пар серебряных и медных труб, которые все трубили при отплытии, и столько колокольчиков, и барабанов, и иных инструментов, что это было настоящее чудо. Они плыли по этому морю, натянув паруса и с поднятыми на корабельных башнях стягами и флажками, и можно было, сказать, что все море кишело кораблями, которые они пустили сюда плыть, и как бы пламенело от великой радости, которую они испытывали. Так достигли они города под названием Пола. Они причалили туда, подкрепились и побыли там потом немного, пока хорошенько не освежили свои силы и не пополнили съестные припасы, которые закупили и погрузили на свои корабли. Затем они снова вышли в море. Если они ликовали и радовались великой радостью уже до того, то в это мгновение они тоже переживали радость и даже еще большую, так что жители города надивиться не могли на такое их торжество, и на их огромный флот, и на их великую знатность; они говорили, – и то была сущая правда, – что никогда и ни в какой стране не видано было такого флота, который был бы столь же прекрасен и столь же богат, как этот.

XIV. Венецианцы и пилигримы держали курс так, что прибыли к Задару в ночь на праздник святого Мартина⁴. Жители города Задара, увидев эти суда и этот огромный флот, затрепетали от страха. Они заперли все городские ворота и вооружились самым лучшим образом, как люди, решившие защищаться. Когда они вооружились, дож обратился ко всем знатным [людям] в войске. Он сказал им: «Сеньоры, сей город причинил нам много зла, мне и моим людям: я бы охотно отомстил ему за это. И я прошу вас также быть мне в помощь». И все бароны и люди высокого положения ответили ему, что охотно ему помогут. Ну, а жители-то Задара хорошо знали, что венецианцы ненавидели их. И они [жители Задара] запаслись также грамотами из Рима, где говорилось, что все те, кто пойдет на них войной или причинит им какой-либо вред, будут отлучены [от церкви]⁵. С добрыми послами они переслали эти грамоты дожу и крестоносцам, которые туда причалили. Когда послы явились в войско, грамоты папы римского были прочитаны дожу и пилигримам. Когда грамоты прочитали и дож услышал их, он сказал, что, не откажется отомстить жителям города из-за папского отлучения. После этого послы удалились. Дож вторично обратился к баронам и сказал им: «Сеньоры, знайте, что я ни при каких обстоятельствах [букв.: ни за какую цену] не откажусь отомстить им, даже папы ради!». И он попросил баронов помочь ему. Все бароны ответили, что они охотно пособят ему; остались в стороне только граф Симон де Монфор и мессир Ангерран де Бов⁶. Последние сказали, что не пойдут против воли папы, ибо не желают быть отлученными; и тогда они собрались и уехали на всю зиму в Венгрию. Когда дож увидел, что бароны ему помогут, он приказал расставить свои орудия для осады города; жители города увидели тогда, что долго им не продержаться, и они сдались на милость [крестоносцам] и сдали им город. Пилигримы и венецианцы вступили в него и поделили город на две половины: пилигримы получили одну половину, а венецианцы – другую.

XV. А потом случилось так, что вспыхнула распря между венецианцами и меньшим народом пилигримов, которая продолжалась целую ночь и еще полдня. И эта распря была столь великой, что рыцари лишь с большим трудом могли разнять их. Разняв их, они установили столь добрый мир между ними, что с того времени они никогда уже не препирались друг с другом.

Потом знатные крестоносцы и венецианцы советовались по поводу отлучения, которому они подверглись из-за того, что взяли город. И они порешили между собой направить в Рим гонцов, чтобы добиться снятия отлучения: туда послали епископа Суассонского и монсеньора Робера де Бов, которые испросили у папы грамоты, гласившие, что отлучение снято со всех пилигримов и всех венецианцев. Получив эти грамоты, епископ по возможности раньше вернулся; монсеньор же Робер де Бов не воротился вместе с ним, а отправился прямо из Рима за море.

XVI. Между тем, пока крестоносцы и венецианцы пребывали там в течение зимы, они призадумались о том, что сильно поиздержались. Они совещались об этом и решили, что не могут плыть ни в Вавилон, ни в Александрию, ни в Сирию, ибо у них нет ни съестных припасов, ни денег, с помощью которых они могли бы двинуться туда, поскольку они почти все истратили, как па текущие расходы, которые им пришлось производить, так и на то, чтобы заплатить большую сумму за наем флота. Они сказали, что не могут больше плыть дальше, а если и направятся туда, то ничего там не достигнут, потому что у них нет ни продуктов питания ни денег, которыми смогли бы продержаться.

¹ Робер де Клари рассказывает о пребывании крестоносцев на острове Лидо осенью 1202 г.

² Большие барабаны.

³ Лат.: «Приди, о дух всевиждущий» - начальные слова из литургического песнопения.

⁴ 10 ноября 1202 г.

⁵ Иннокентий III действительно в особом послании к крестоносцам, направленном им через аббата де Лочедио, запретил им «нападать на христианские земли».

⁶ Это был клирик, младший на братьев де Бов: старшими были рыцари Робер и Юг де Бов. Мемуарист упоминает их в I гл. Записок, перечисляя участников похода из области Амьенуа.

(Гунтер Пэрисский, «История завоевания Константинополя»)

VI. ...Там [в Венеции] они решили сесть на корабли и плыть оттуда прямым путем к египетскому городу Александрии, поскольку в заморских землях¹ в то время между нашими и варварами царил мир², который наши не должны были нарушать, [чтобы] не изменять данному слову. В войске крестоносцев находились очень многие славные и могущественные мужи – как миряне, так и духовного звания: среди них особенно выделялись влиянием, силой и мудростью граф Балдуин Фландрский и маркграф Бонифаций Монферратский. Все они единодушно сошлись на том, чтобы двинуться прямо к Александрии, смело осадить ее и скорее не столько попытать свое счастье в войне, сколько [испробовать] силу божьего могущества.

Если бы они сделали это, то можно было сильно надеяться, что и сам великолепный [этот] город, и большая часть всего Египта очень легко перешли бы под их власть; потому что почти все население страны погибло [тогда] от голода или пребывало в страшной нужде вследствие бесплодия почвы, которой Нил, как говорят, уже пять лет отказывал в своих, несущих плодородие водах, коими он обычно ее напояет. Однако осуществлению этого достойного всяческой похвалы совета [намерения] наших князей помешали коварство и подлость венецианцев, которые как хозяева кораблей и владыки Адриатического моря чуть не отказали им в переправе, если они до того не завоюют вместе с ними прославленный город Далмации, принадлежавший, между тем, к области венгерского права, - Задар. Они [венецианцы] говорили, что он всегда поступал вразрез с их интересами, и дело доходило до того, что часто жители этого города пиратскими нападениями грабили их груженные товарами корабли. Вся эта затея показалась нашим столь богобоязненным предводителям жестокой и преступной; [они сочли ее недостойной] и потому что город был христианским по населению, и потому, что принадлежал венгерскому королю³, который, взяв крест, тем самым, согласно обыкновению, препоручил себя и свое достояние покровительству верховного понтифика.

Пока венецианцы неуклонно настаивали [на своем], а наши упорно отвергали [их предложения], в этих несогласиях и раздорах прошло очень, много времени. Ибо они [князья] считали совершенно недостойным и недопустимым для христиан, чтобы воины креста христова обрушивались на христиан же убийством, грабежами и пожарами, что обычно часто бывает при завоевании городов. Вот почему и многие бедняки, у которых с собой было мало [денег] и которые, израсходовав это, не имели средств для продолжения пути, оставив войско, повернули стопы свои назад и возвратились восвояси; так же [поступили] и некоторые богатые и могущественные мужи – [они], почти вопреки своему желанию, повернули в родные края, будучи побуждаемы не столько нуждой в чем-либо, сколько объятые ужасом оттого, что им придется совершить злодеяние. Некоторые из них направились в Рим, однако, лишь с трудом сумели добиться они от верховного понтифика дозволения вернуться [домой], притом на условии, что выполнят свой обет паломничества по прошествии нескольких лет.

Возвоащение этих пилигримов причинило ущерб нашему войску не только из-за их [собственного] ухода, но и вследствие того, что охладило воодушевление многих [из тех], кто, охваченные [им] в Германии и других землях, торопились было последовать [за крестоносцами], так что они остались у себя [дома].

В это время к нашему войску был послан некий кардинал – Петр Капуанский⁴, которого верховный понтифик отрядил для того, чтобы уладить упомянутый раздор⁵ и переговорить с венецианцами, дабы они обеспечили счастливое предприятие, то есть скорейшую переправу воинства христова в Александрию. И поелику он никак не мог заставить их [сделать это], прежде чем наши не выполнят поставленное им [крестоносцам] условие, то порешили, что простительнее и менее позорно искупить малое зло великим благим деянием, нежели оставить обет крестового похода невыполненным и вернуться на родину, принеся с собой вместе с грехами [еще] и бесславие.

Они [крестоносцы] обещали исполнить, что те [венецианцы] столь настойчиво требовали, однако, заручившись предварительно от них вернейшим обещанием, что перевезут наших в Александрию и, вооружившись сами, отправятся [с ними].

Глава заканчивается рассказом о том, как аббат Мартин, в смятении от предстоящего пролития крови христиан, попытался получить у папского легата освобождение от крестоносного обета, и о постигшей его неудаче.

VII. Так флотилия поплыла по Адриатическому м<