Письмо турецкого султана Мурада III полькому королю Стефану Баторию (1578 г.)

Документ представляет собой копию письма турецкого султана Мурада III (1574-1595 гг.) польскому королю Стефану Баторию (1576-1586 гг.). Письмо датировано 1578 г.

Известно, что, посаженный на польский престол под прямым нажимом турецкого султана и вопреки действиям не только московского царя и австрийского двора, но и части польского дворянства, Стефан Баторий до этого был королем Трансильвании и вассалом турок-османов. И хотя в силу своего положения и договорных обязательств перед Турцией и Крымом Стефан Баторий зависел в своих действиях от последних, его позиция во многом вызывала недовольство Стамбула и крымского хана.

В письме раскрывается не только характер отношений между польским королем и турецким султаном в этот период, но и основное содержание политики Османской империи в той части Юго-Восточной Европы, где она, опираясь на крымских ханов, пыталась еще более укрепить свои позиции, и в частности удержать в повиновении своих вассалов на Дунае – Молдавию и Валахию. В этой политике немалая роль отводилась Польше. Используя угрозы и посулы, турецкий султан настоятельно требует повиновения и полного подчинения условиям заключенного ранее договора (договор между Османской империей и Польшей, заключенный еще при султане Баезиде II (в 1490 г.), затем многократно возобновлялся) и обращается с польским королем так, как будто тот продолжает оставаться его вассалом.

Гордость управителей народов, приверженных Иисусу, избранник из среды вельмож христианских, устроитель дел у всех народов, поклоняющихся Христу, обладатель всего, что дополняет величие и степенность, почтенный и прославленный король царства Польского Иштван Баторий – да завершатся добром деяния его! Когда прибудет сия высокая августейшая грамота, да будет известно, что [2] в настоящее время в нашу столицу – прибежище счастья и основание справедливости, убежище и приют султанов [этого] времени, место избавления [от забот] и блаженства хаканов эпохи – прибыло ваше верноподданническое послание. А ранее этого пришло письмо, посланное с прибывшим к величественному Порогу [3] вашим посыльным по имени Маркуш Чипулски¹, направленным к нашему двору и местопребыванию высочайшего могущества. В [этих письмах] сообщалось о том, что превосходительное средоточие эмирского достоинства, опора наместничества, обладатель изобилия небесных надежд и ангельских качеств, подлинное средоточие бесчисленных щедрот Аллаха – всемилостивого владыки, Мехмед-Гирей-хан, – да будут вечными высокие качества его! [4] – арестовал вашего посла по имени Тарановски², который был направлен к нему для подтверждения дружбы [вашей]; что он (хан), получив множество подарков из Московии, стал [ее] единомышленником и сторонником, совершает внезапные набеги на польские земли, угоняя большое количество людей ваших и скота. В связи с этим [вами] изложена просьба, чтобы от нашего Порога вечного Счастья [5] к (вышеупомянутому [хану] – да будут вечными высокие качества его! – был послан человек, дабы в те области, поскольку между ними (т.е. Польшей и Крымом) существует мирный договор, не посылались войска, иначе они (польские земли) подвергнутся полному опустошению, а также чтобы отобрать взятых в качестве пленных [людей ваших] и скот [6] и освободить арестованного по сговору и соглашению с Московией посла вашего. Вы сообщаете [также], что отправили [к нам] одного из достойных людей ваших по имени Крыстоф Джирзек³ для того, чтобы (просить нас] в соответствии с заключенным с вами прежде договором твердо и настойчиво соблюдать мир и согласие [между нами] и даже объявить набег на Московию с целью ее разорения и ограбления. [7] А еще, чтобы ваш названный выше посол (Тарановский?) вел свои переговоры не только относительно положенной от Крыма (?)⁴ дани, но и обо всем, относящемся к миру и согласию, в присутствии наших людей, которых мы направим к упомянутому [хану] – да будут вечными высокие качества его! [8] А также, чтобы нам проявлять твердость и стойкость в покровительстве мирному соглашению и договору между двумя сторонами, дабы не происходило ничего не приличествующего и противоречащего заключенным между [Польшей и Крымом] условиям и обязательствам. Изложенное и объясненное [вами] во всех подробностях [9] было представлено и доложено к нашему падишахскому, излучающему счастье Порогу, [затем] стало достоянием и предметом рассмотрения нашего падишахского всеобъемлющего благородного по-знаняя. Теперь отсюда вышеупомянутому [хану] – да будут вечными высокие качества его! – и одновременно вам послана наша августейшая грамота, в которой сказано, (10] чтобы вы своевременно и полностью без остатка, как положено с давних пор и по настоящее время, платили обусловленную договором дань, чтобы существующие между вами спорные дела были улажены и упорядочены вашими собственными средствами, чтобы вы не действовали вопреки установленному между вами соглашению и миру и ничего не предпринимали для изменения существующего мирного договора, точно соблюдая [последний]. [11] Вышеупомянутому [хану] также сделано предостережение, чтобы он, проявляя издавна установленную преданность нашему счастливому Порогу, [относясь к нам] с искренней верой, любовью и приязнью, после полной выплаты [ему] вашей дани не вступал и не вторгался в земли и [12] области, находящиеся под вашей властью, твердо сохраняя дружбу и приязнь в отношениях с вами. [Однако], в то время как (хан] взял на себя обязательство после полной выплаты вами, как разъяснено выше, обусловленной договором дани ни в коем случае не вступать и не вторгаться в польские земли, [13] с вашей стороны не только не вносится положенная ему дань, но наряду с этим заселенные благочестивыми татарами деревни вдоль вод [реки] Озю (Днепра) без конца подвергаются нападениям и разорению. [При этом] [14] множество татар уводится в плен, угоняется их скот, расхищается их имущество и достояние. В особенности не перестают бунтовать и злодействовать казаки, проживающие в расположенных (?) на вашей стороне крепостях Брацлав, Джан-керман (Очаков), Черкес-керман (Черкассы) и Кан-эви (Канев). [15] Поэтому если до сего времени в степях вблизи Ак-кермана паслись сотни тысяч овец, то теперь, из-за разбоя и грабежей названных смутьянов, от упомянутых овец почти ничего не осталось. [16] Произошло столько мятежей, что из-за пагубных действий тех проклятых (казаков] оказалась разрушенной также крепость Ислам-керман (Аслам или Ослам-городок), построенная Девлет-Гирей-ханом⁵, покойным отцом названного выше хана – да будут вечными высокие качества его! Да и в землях самой Польши до 50000 [17] деревень опустели. Вместе с тем, если противник вознамерился бы с какой-нибудь стороны совершить нападение и завоевать [эти земли], то всякий из них, боясь моих царственных могущественных сил, не нашел бы в себе храбрости и мужества вторгнуться на земли хотя бы одной казы⁶. Уже столько времени в области [Крыма] [18] не имеется [моих] полицейских и судей, а из левендов⁷ и казаков никто не осмеливается на бунт и мятеж. В то время как в дни вашего [правления] вы можете пребывать в полном спокойствии, поскольку в ваших краях повсеместно реайя и берайя⁸ обрели мир и благополучие, благоденствие и уверенность, [19] [на вашей земле] сосредоточилась шайка разбойников, которая не только вторгается в области татар и совершает нападения на них, но и вступает в пределы воеводства Молдавского, которое с давних пор представляет собой одну из провинций нашего богохранимого царства, с обычным постоянным усердием поставляющую нам коней. [20] Правда, после вторжения в область Молдавии они не вынесли и не выдержали устрашающего натиска победоносного войска ислама и обратились в бегство Именно в вашей стороне [21], фактически вашим отцом⁹, от имени воеводы был схвачен мятежник, прозываемый Ювашка¹⁰, вместе с проклятым Константином¹¹. После этого появился и брат упомянутого разбойника, мятежник по имени Александр¹². Холодной зимой он снова вторгся в указанную область (Молдавию), и так как всегда побеждающее войско ислама в тот момент было не подготовлено (к походу], то некоторое время [22] он (Александр) находился там, предаваясь отдыху. Только по прошествии какого-то срока с помощью Аллаха – владыки всемогущего – один из храбрых джигитов отрубил голову названному мятежнику. А большая часть достигавших [числом] тысячи сбившихся с [правильного] пути проклятых смутьянов стала пищей победоносного меча. Подчинившиеся могуществу поражающего меча [мятежники] [23], связанными и под конвоем, были доставлены к нашему двору в столицу счастья. Из большого их числа никто не был освобожден. Когда в прежние времена польская земля осталась пустой¹³, то московский царь внушил своему сыну, а австрийский король – некоторым из своих подданных желание [завладеть троном] [24] и каждый из них со своим арканом жадности начал разного рода приготовления и хитрости. Тогда, оказав доверие вашей большой преданности, глубокой искренности и верноподданнической привязанности к нашей столице – прибежищу счастья, мы предпочли вас всем [25] и сделали все возможное, чтобы в это неспокойное время в соответствии с нашим августейшим желанием назначить вас королем в названные земли. Теперь, если вы намерены выразить вашу любовь к нашему Порогу Счастья, то не проявляйте небрежности в том, чтобы [26] взять на себя возможные затраты и расходы, т. е. приложить все необходимое старание и усердие для уничтожения и искоренения всех сеющих смуты и творящих злодеяния проклятых банд, которые собираются как из мятежников польских земель, так и из других мест. Когда в соответствии с этим вы при полной преданности и правдивости [27] проявите себя старательным в уничтожении вреда, причиняемого разбойниками, нападающими [на нас] и вторгающимися в пределы [нашего] богохранимого государства, а также будете соблюдать учтивость и дружественность по отношению к вышеупомянутому [хану] – да будут вечными высокие качества его! – будете без остатка выплачивать [ему] обусловленную договором дань, то это обеспечит вам пребывание в благополучии. [28] Что касается того проклятого¹⁴, который прежде утвердился в качестве воеводы, [а теперь] ищет убежища в польских землях, то согласно содержанию направленного ранее нашего священного фермана вам следует всенепременно, не проявляя промедления и нерадивости, срочно прислать его самого или его голову к нашему счастливому Порогу. [29] Разве не противоречит заключенному между нами договору проявление вами нерадивости и промедления в отношении послушания нашему священному ферману? Разве то, что вы находитесь во взаимодействии с вышеупомянутым ханом – да будут вечными высокие качества его! – и с нашей высокой столицей [30] и тем самым ваши земли и [вся] ваша страна столько раз избавлялись от возможных разорений и набегов, может быть объявлено причиной вашего оскудения? Однако в настоящее время, когда некоторые сановные лица польских земель, не проявляя полного повиновения и покорности вам, [31] упорствуют в своих противодействиях и по этой причине ваши земли и области испытывают [затруднения] в установлении положенного порядка и дисциплины, стала понятна ваша неисполнительность. Поэтому моря нашей падишахской милости пришли в движение, и, не проявляя благосклонности к вашей нерадивости [300] к вышеупомянутому хану, [32] – да будут вечными высокие качества его! – [тем не менее] был послан один из чаушей нашего высокого двора, образец среди подобных и близких, Сулейман-чауш, – да умножатся достоинства его! – а также издан наш священный указ относительно того, чтобы арестованный ранее вышеупомянутым ханом – да будут вечными высокие качества его! – ваш посол (Тарановский) был освобожден [33] и с надежными людьми отправлен к вам. [А теперь] необходимо, чтобы, когда прибудет [к вам] один из чаушей нашей крепости и моего высокого двора, образец среди подобных и близких, Мехмед, – да умножатся достоинства его! – вы [34] в соответствии с питаемой вами с давних пор и далеких дней искренней преданностью л большой привязанностью к нашему высокому (счастливому?) Порогу предоставили вышеупомянутому [Мехмеду] возможность полностью и в срок получить положенную дань, как принято ее посылать с давнего времени и по настоящее время. [35] [Следует также] прибрать к рукам имеющихся на ваших границах разбойников и прочих ваших казаков, как и всех ваших знатных и вельможных людей. Пусть в последующие времена они не вторгаются на земли татарских племен и не нападают на их людей и скот. [36] Пусть они никогда не вступают на земли, находящиеся в пределах богохранимого государства [нашего] и относящиеся к охраняемым нами владениям, будь то области Молдавии, Валахии или другие, находящиеся в той же стороне. А из тех, которые чинят препятствия [исполнению этих предписаний], [37] большую часть следует подвергнуть наказанию. В соответствии с мирным соглашением и договором, заключенными с вышеупомянутым [ханом], – да будут вечными высокие качества его! – как и с другими сторонами, установлена спокойная жизнь. [38] И пусть не прекращаются постоянные покровительство и забота в отношении тех правил спокойствия и благонравия, которые создают преуспеяние и благоденствие. Но как только с вашей стороны будет произведено вторжение и нападение на татарские ли племена, на райятов ли, скот [39] и пленных, находящихся в пределах богохранимого государства [нашего], и таким образом окажется нарушенным договор, то прославленное войско ислама, следуя предписанию чистой веры, обязательно и без промедления тотчас подвергнет наказанию мятежников. [40] Поэтому, как следует подготовившись и рассмотрев последствия [всех] дел, призовите к порядку и дисциплине своих сановников и знатных людей, приведите в действие все ваши усилия и самые лучшие высокие качества, чтобы ничто не вело к нарушению договора и мира. [41] А бежавшие из молдавских земель и схваченные у вас проклятые, именуемые Ювашка и Константин, пусть будут связаны и закованы в цепи и сданы упомянутому чаушу Мехмеду, или [42] пусть позаботятся прислать их к Порогу Счастья в сопровождении нескольких надежных людей. Написано в конце победоносного сафара 986 / 29 апреля – 8 мая 1578 г. в богохранимом Константинийе.

¹ Маркуш Чипулски – вероятно, следует читать Цыбульский, но личность его пока установить не удалось

² Тарановски – Андрей Тарановский (ум. в конце XVI в.) – известный польский дипломат. Трижды (в 1559, 1571 и 1574 гг.) был послом в Стамбуле Из пер вого посольства вернулся через Россию В 1575 г. ездил также послом в Москву, а позже и в другие страны. Его путешествия описаны им самим и его спутниками.

³ Крыстоф Джирзек – польский дипломат. Долгое время обучался восточным языкам в Стамбуле, где был затем переводчиком при многих польских посольствах. В 1577-1578 гг. являлся самостоятельным послом в Турции. В 1581 г. возглавлял посольство в Москву.

⁴ Смысл фразы не совсем ясен, так как в тексте слово «Крым» явно стоит в исходном падеже («от Крыма» или «из Крыма»), в то время как речь идет о дани, которую Польша платила Крыму.

⁵ Девлет-Гирей-хан по-прозвищу «Жирный» (Семиз; 1551-1577 гг.).

⁶ Каза – в Османской империи судебный округ, находившийся в ведении кадия.

⁷ Левенды – первоначально воины местных отрядов, составлявших охрану провинциальных сановников, или моряки турецкого военного флота. Многие из них, уходя из своих отрядов, превращались в праздношатающихся бродяг, добывавших средства к жизни грабежами.

⁸ Реайя и берайя – подданные; податное население.

⁹ Т.е. князем Трансильвании Стефаном IV (ум. в 1571 г.).

¹⁰ Ювашка, или Юван, – по-видимому, здесь имеется в виду князь Молдавии Иоан Водэ Лютый (1572-1574 гг.), который за отказ платить дань султану был окру жен со своими войсками в Буджаке и разбит объединенными силами османов, крым ского хана, Валахии и Трансильвании.

¹¹ Константин – сын Иоана Водэ, который в 1578 г. пытался захватить молдавский престол, но был схвачен беем Бендера и сослан в Родосскую крепость.

¹² Речь идет о втором сыне Иоана Водэ – Александре, также пытавшемся сесть на молдавский престол и, как можно понять из текста письма, то ли убитом в сра жении, то ли скрывшемся в Польше, так как ниже предъявлено требование доста вить в Стамбул его самого или его голову.

¹³ Имеется в виду престол польских королей, освободившийся в 1575 г. после бегства во Францию Генриха Валуа.

¹⁴ Очевидно, речь идет об Александре, сыне Иоана Водэ.

Битва при Лепанто

Стремясь ограничить османскую экспансию, восстановить влияние христианской церкви на Ближнем Востоке и захватить новые земли, испанский король Филипп II, папа римский Пий V и Венецианская республика направили к берегам Греции объединенный союзный флот под командованием испанского принца дона Хуана Австрийского. В Коринфском заливе 7 октября 1571 г. он встретился с турецким флотом из 275 судов под командованием Али-паши. В этом сражении турки потеряли 224 корабля, 30 пушек, много человек убитыми и пленными; союзники – 15 кораблей и 8 тыс. человек. Это поражение Стамбула явилось первым сигналом об ослаблении военного могущества Османской империи.

Католический король Филипп II отправил свой флот в Мессину под командой своего побочного брата дона Хуана Австрийского, к которому присоединился Джан Андреа Дориа, генуэзец, со своими галерами, находившимися на жалованье того же короля. К ним примкнул и Марк Антонио Колонна, папский адмирал, со своими галерами, и Себастиан Вениеро, главнокомандующий морскими силами Венецианской республики. На смотру сказалось, что соединенный флот состоял из двенадцати галер папы, восьмидесяти одной галеры испанского короля с двенадцатью кораблями и, быть может, несколько большим числом грузовых судов; из ста восьми галер, шести галеасов и двух кораблей венецианцев; из трех мальтийских галер и трех галер герцога Савойского. Кроме них, были и другие мелкие суди в большом количестве.

Столь сильная эскадра, кроме обычного судового экипажа, насчитывала двенадцать тысяч итальянцев под командой своих доблестных командиров, пять тысяч испанцев, три тысячи немцев и три тысячи охотников, движимых желанием постоять за веру и жаждавших славы...

Отважные бойцы после нескольких совещаний подняли паруса 17 сентября с твердым решением идти на розыски вражеской армады, дабы обломать рога Оттоманской державе, ставшей теперь, после одержанных побед, чересчур заносчивой и гордой.

Утром 7 октября, в воскресенье, они оказались в виду двух сильных вражеских эскадр. Турецкая эскадра вышла из Лепан- то под командой адмирала Али, коменданта Туниса и Алжира, и других пашей и командиров и по количеству парусов значительно превосходила христианскую эскадру. Адмирал Али имел от султана приказ сразиться с неприятелем. Теперь как раз его флот был против христиан на уровне острова Курцоляри. Тогда и та и другая стороны построились в боевой порядок, образуя каждая три отряда, расположенные полумесяцем. Генералиссимус дон Хуан Австрийский, находившийся на одном из фрегатов, двинулся вперед, увещевая и воодушевляя каждого храбро сражаться, защищая веру и честь христианскую, и уверял всех в том, что господь всемогущий окажет помощь и покровительство воинам и вознаградит тех, кто положит жизнь за его святую веру. Растроганные его речами солдаты, плача от умиления, отвечали ему громкими кликами: «Победа, победа!» А в это же время народы христианские возносили непрерывные молитвы, дабы вымолить благословение божие на христианское оружие. С этой же целью папа объявил юбилейный год: совершались многочисленные благочестивые процессии.

Наконец, обе эскадры противников сошлись, и скоро рука божия почтила нас своим благоволением. С начала сражения дул мистраль, благоприятствовавший туркам. Но вот море успокои-лось, а затем поднялся ветер сирокко, который нес весь дым на турок и в такой же мере гнал их корабли назад, в какой помогал христианам наступать. Ужасное сражение продолжалось уже че-тыре часа, но победа еще не склонялась ни на ту, ни на другую сторону. Тяжелые галеры христиан, находившиеся в первой линии, стали наносить такой урон неприятелю своей артиллерией, что некоторые из турецких кораблей начали тонуть. Тогда галеры противников сцепились на абордаж, и тут обнаружилось, кто из неприятелей превосходит другого силой. Великое мужество показал дон Хуан Австрийский, так как его адмиральский корабль оказался в великой опасности, ибо турки, напрягая невероятные усилия, двинули против него свой головной корабль,и уже триста человек около него оказались убитыми. Не менее его храбрыми были два других адмирала: Колонна и Вениеро. Наконец, турецкая эскадра стала в беспорядке отступать, после того как адмирал Али был убит в перестрелке. Ему отрубили голову, и, будучи надета на пику, она окончательно лишила мужества тех, кто мог ее заметить. В руки христиан попало огромное количество неприятельских судов и пленных. Надо считать, что по крайней мере пятнадцать тысяч неверных погибло в этой страшной схватке. Реляции, посланные папе Пию V, и некоторые писатели говорят о тридцати тысячах погибших турок, но, конечно, никто их не считал. Сложили в этом сражении головы свои и более чем пять тысяч христиан, и особо оплакивать приходится смерть Агостино Барбериго, главного интенданта венецианского флота, опытность которого отчасти способствовала победе. Более чем двенадцать тысяч рабов-христиан в результате этого поражения турок получили свободу. Большинство из них, видя, что турки терпят поражение, будучи скованы железными кандалами, способствовали сумятице на своих галерах. Так же и те рабы (гребцы), которые находились на христианских галерах, поскольку им была обещана свобода после победы, взяв оружие, немало помогли своим сражающимся господам. После сражения разделили добычу и пленных, которых оказалось около пяти тысяч…

Весть о столь замечательной победе была сообщена дворам их представителями путем посылки особых курьеров, и трудно описать ликование, которое охватило сердце каждого католика и с какими празднествами и восторгом воздали они благодарение всевышнему. В Венеции радость была так велика, что этот народ потерял голову… Из Венеции эта весть через два дня пришла в Рим, и несказанным утешением было это для папы и народа римского... Всеобщее ликование еще более усилилось при появлении в Риме 16 декабря отважного генерала папской армии Марка Антонио Колонны, который так много сделал для благополучного исхода всего предприятия. Но скажу, что столь потрясающая победа не сопровождалась какими-либо заметными плодами для христианского мира и послужила только распространением сознания, что турецкая не является непобедимой.

Военное дело турок-османов

(Вратислав, «Приключения»)

Мелкий чешский дворянин Вацлав Вратислав (1576-1635 гг.) из селения Дмитровичи поступил на службу к австрийскому вельможе Фридриху Креквицу, которого в 1591 г. император Рудольф II направил послом в Стамбул. Посольство из Вены через Балканы прибыло в османскую столицу, где вскоре было арестовано по ложному доносу. Его члены попали в тюрьму, а потом их продали в рабство. Вратислав стал гребцом на галерах, был выкуплен и с трудом выбрался из Османской империи, воспользовавшись походом турок в Венгрию. Вернувшись на родину, он в 1599 г. описал свои приключения. Позднее занимал при австрийском дворе различные посты. Длее привдятся четыре отрывка из его сочинения.

ЯНЫЧАРЫ

Янычары во всей турецкой области в большом почете: они турецкого султана дворяне и пешая гвардия, которой состоит при султане 12 000... Янычары эти набираются из детей христианского народа, живущего под турецкой властью. Набирают их по нескольку сотен через два года в третий, малых ребят лет восьми, девяти и десяти, и приставлены доктора, которые должны каждого рассмотреть в лицо и рассудить, к чему каждый мальчик может быть со временем годен. Самые лучшие берутся на службу турецкому султану, других разбирают паши и иные турецкие начальники. Остальные – тупые головы, продаются за дукат в Анатолию и в Азию до определенного времени, лет до 18, но не свыше чем до 20 лет, и живут там в нужде. Вырастают в холоде, в голоде, в зное, в наготе, и все с ними обращаются, как с псами... И всех их, как исполнится им около 20 лет, натерпятся они горя, обгорят на солнце и привыкнут ко всякой работе, – привозят в Стамбул из всех мест, куда они были распределены. Тут самых крепких и суровых из них записывают в младшие янычары и отдают под командование старших. Под их надзором младшие приучаются стрелять, рубиться саблями, бро- рать копья, скакать через рвы, лазать на стены и исполнять всякую службу, какую прикажет старший. Каждый находится в полном повиновении у своего старшего и должен ему варить кушанье, колоть дрова и выполнять всякое его желание до тех пор, пока нет войны. А кто пойдет со старшими на войну, должен служить тому, за кем он записан: разбивать палатки, ходить за верблюдами, смотреть за вьюками и все делать, какая бы ни случилась необходимость в работе. А когда произойдут битва или приступ, они идут впереди; тут один перед другим старается себя вымазать. Потом тех из молодых людей, кто покажет свою храбрость, принимают в чин старших янычар... Из них потом выходят жестокие злодеи, и из всех турецких солдат они самые безжалостные к христианам. А боевые люди они самые неукротимые, и в них султан турецкий имеет самую надежную для себя охрану.

БОЛГАРИЯ

Выехали мы из Софии... Нигде по дороге не видели мы таких, как гут, опрятных селений и местечек... Видели мы прекрасные плодородные поля и долины болгарские. В этих местах несколько дней кряду ели мы печеный в золе хлеб... Жены и девицы пекут тот хлеб дома и продают, потому что в том краю особых пекарей нет. Как только узнают женщины, что приехали гости, спешат замесить готовую муку на воде без дрожжей, кладут тесто в горячую золу и, как поспеет хлеб, прямо из печи несут горячий продавать его... Стоит упомянуть о наряде деревенских женщин в этом краю. Они ходят в белых сорочках или кофтах из тканого полотна, не очень тонкого, прошитого насквозь разноцветными нитками по кайме около подола и на рукавах... Они надевают высокую шапку, плетенную из соломы и подбитую холстом вроде тех шляп, что у нас в деревнях делают из зеленого тростника... На горло надевают разноцветные стеклянные бусы и в ушах носят серьги, такие длинные, что висят до плеч.

О том народе болгарском рассказывают, что он пришел в здешние места от скифской реки Волги, где прежде жил вместе с другими народами, а оставил прежние свои поселения отчасти добровольно, отчасти теснимый другими племенами. И от той реки зовутся они болгарами, что значит волгари. Они поселились в горах, называемых Тамус, между городами Софией и Филиппополем, в районах, от природы красивых и возделанных. Живя тут, они довольно долго оставались неподвластны греческому императору. В одном сражении разбили они Балдуина, старшего графа Фландрского, который завоевал Константинопольское царство. Однако не смогли одолеть турецкой силы, были побеждены и должны бедственно покориться турецкому игу, которое тяжко несут и доныне. Языка они славянского, так что мы, чехи, можем с ними разговаривать.

НЕВОЛЬНИКИ

Гассан-паша сделал набег на Хорватию, захватил крепость Выгишт и с великим торжеством привел в Стамбул 300 христианских пленников, из которых каждый должен был нести пять или шесть отрубленных и набитых христианских голов... Ехало несколько сотен повозок, а на них – сотни жен, детей, девушек и парней. Жалко было смотреть на них, как матери держали на руках малых детей, грудных еще младенцев. Видели мы тут и старух, которые с воплями и рыданиями несли в руках отсеченные головы своих мужей. А турки, восхищаясь этим торжеством, ликовали с громкими криками... На другой день рано утром десятую часть тех пленных отвели к султану, а остальных отослали на рынок... Горестное зрелище видеть на том торгу, как тут продают и уводят христиан. Один купит мать, другой – детей, иной – малых ребят, иной – девушек, и так все родные разлучаются друг от друга в разные стороны в неволю и уж не увидятся до самой смерти.

На том торгу сидят группами на отдельных местах старики, взрослые мужчины, молодые люди, девушки, старухи, девчата, женщины с грудными младенцами. Кто хочет купить себе невольника, выбирает из них и ведет в особую комнату, сооруженную тут же на торгу; там раздевает донага, осматривает с головы до ног и, если понравится ему, покупает, а если нет, идет прочь и смотрит остальных, так что несчастные люди каждый почти час должны снимать с себя свои лохмотья и раздеваться донага. Пищей им служит кусок хлеба, питьем – вода, да и то в скудном количестве. Кто сам не испытал, тот не поверит, да и нельзя поверить, каковы несчастье и нужда, в которых живут турецкие невольники. Турки обращаются с ними хуже, чем с собакой. Покуда человек работает, он живет; а не может работать, снимут голову. Счастье человеку, если ему доведется быть убитым на войне, но не попасть в столь страшную и бедственную долю, испытывая днем и ночью, весь свой век, нестерпимые мучения.

СУЛТАН В ПОХОДЕ

Мехмед-паша, поднимаясь за час до полуночи с 50 000 человек, шел впереди султана с главным войском за сутки исправлять дороги и разбивать лагеря для султана и первых военачальников. А лагеря каждый день переменялись. И всякий раз к приезду султана устраивался новый стан в виде правильной крепости, на отмеренном четырехугольном месте, с бастионами. Посередине лагеря разбивались огромные зеленые палатки для султана, его придворных чинов, дворян, коней, повозок и прислуги – все в таком множестве, что между ставками можно было заблудиться, точно в большом городе. В ставках устраивались двери из клеенки, а стража повсюду так была расставлена, чтобы к султанской палатке никто не мог подойти без позволения.

Когда Мехмед-паша выступил из лагеря со своим 50-тысячным войском вперед, для первого наряда, то не слышно было ни малейшего крика, шума или трубного звука. Только слегка трубили в небольшую дудку, чтобы дать сигнал к выступлению. Становясь на ночлег, разбивали стан в тишине, без всякого шума, а наутро снимались и вьючили лошадей и верблюдов... За Мехмед-пашою шел султан с главным своим войском; сам он – посередине, окруженный в большом числе обычной своей стражей с янычарами, спахиями, копьеносцами и с первыми пашами. По правую сторону от него ехало всегда 12 000 спахиев с золотыми знаменами на копьях. По левую сторону – такое же число конников с красными знаменами на копьях, все, точно усеянные маковым цветом. Впереди султана шли пешие 12000 янычар, а за султаном и за пашами – все санджаки султанских земель, и все время в походе тут трубили в большие трубы. Затем ехали все дворяне, а напоследок – Чикул-паша с изменниками, то есть с отуреченными из числа христиан, а также с другими турками, а всего их было 15 000. Возле самого султана ехали копьеносцы с луками и стрелами, а придворные служители наводили порядок, надзирая, чтобы все ехали ровными рядами. В пути потешали султана всякими военными потехами, вы-делывая удивительные штуки. Одни скакали взапуски мимо султана, другие метали копья, иные на всем скаку становились на седло ногами, поворачивались назад, соскакивали с седла, потом опять вскакивали и проделывали множество тому подобных упражнений...

Когда дошли мы до Белграда, тут все войско соединилось в одну громаду до 500 000... Султан не захотел жить в крепости и остался в полевой ставке. Тут к нему явилось несколько тысяч татар. Они занимались тем, что днем и ночью жгли и грабили христианские селения, находившиеся под охраной у турецких властей, и пригоняли в стан свою добычу, целые стада скота и кобылиц... Каждый день татары захватывали множество людей и приводили к султану.