Письмо Папы римского Мартина V Великому князю Литовскому Витовту
(1426 г.)
Мартин V – папа римский с 11 ноября 1417 г. по 20 февраля 1431 г.
Приветствую любезного сына благородного мужа Витольда – Императора Литвы, и т. д.
По мере того, как твое превосходительство укрепляет наших послов и легатов, мы все чаще указывали на искоренение ошибок и ересей, которыми очарована Богемия1, которые принесены врагом рода человеческого.
Действительно, меня растлевает время, меня наказуют за грехи наши и нет возвращения к целительной доктрине - мы не можем до сих пор очистится, хотя мы пеклись об этом всем нашим неутомимым стремлением. Но те, гордясь в своем коварстве, дожидаются не самых лучших дней, подобно врагам веры католической попирают Господа Святого, – так что никому нельзя откладывать меру воздействия на большую святотатственную чуму2, чтобы, насколько это возможно быстро, было назначено средство исцеления.
Таким образом, мы бодрствуя дни и ночи, озабочены этим привлекающим внимание делом, чтобы государи христианские сошлись вместе для изгнания врагов дела Христова и выступили против большой заразы для заслуженного ими возмездия.
Мы отправляем в Германию и в другие страны достопочтенного брата Иордана, епископа Альбанского, шлем слово кардинала из Урсина – посла нашего от Святого Престола.
Вместе с тобою, с помощью и благосклонностью прочих христианских царей эти вероломные еретики, эти низменные земледельцы будут выброшены окончательно из виноградника Господня, эти свиньи, о которых слишком долго говорилось.
Поэтому мы приглашаем твое превосходительство, которое всегда было защитником и радетелем веры католической, и находим утешение в Господе.
На самом деле полностью на тебя полагаемся из-за этого проклятия, питаем надежду исключительно на тебя для полного и скорейшего уничтожения еретиков, нужно проклясть их всем сердцем и по мере сил низвергнуть в ад, и ты придешь на помощь щитом заступления своей веры православной.
Есть много дел, которые подобает царю совершать, однако изо всех (дел) нет более важного дела, чем дела веры, чем награда перед Богом за обуздание еретиков, за защиту католической веры и вдохновление искренних заступников (веры).
Вот что тебе всегда можно ревностно делать и за это тебя всегда будет преследовать слава. Однако в этих доблестных твоих деяниях слава станет так сильно сиять, но которую ты сможешь, как будто светом тысяч свечей, который не потушится временем, осиять вечность.
Но кроме этих, а также некоторых других, мы отправляем нашего нунция, чтобы он доставил твоей милости (это письмо), любезного сына Якобино из Rubeis, которому ты велишь давать советы на словах, имея к нему полное доверие.
Дано в Риме в Святой Апостольской Церковью в первый день февраля 1426 года.
1 Современная Чехия.
2 Святотатственной чумой называется ересь, которая охватила Чехию после сожжения Яна Гуса. Эта ересь называлась гуситской ересью. Ересь состояла в том, что миряне также, как и клир хотели причащаться вином и хлебом. До этого миряне причащались только хлебом, а священники – вином и хлебом. Эта ересь и борьба с ней вылилась в так называемы гуситские войны (1419-1434 гг.). Хотя в конце концов гуситы были побеждены в этой войне, но они добились того, что миряне могли причащаться вином и хлебом, т. е. Римская церковь узаконила ересь.
Письмо Папы римского Климента VII Князю московскому Василию III
От 18 ноября 1525 г.
Послание адресовано Климентом VII (1523-1534 гг.) Василию III (1505-1533 гг.). Несмотря на общий, казалось бы, доброжелательный тон письма, в нем тем не менее заметно постоянное стремление автора либо к понижению московского князя в титулах, либо к игнорированию последних.
Послание Климента VII к Василию III относится к эпохе, когда речь шла о создании в Европе антиоттоманской коалиции. В свою очередь, Московское государство начинало выступать на европейской политической арене в качестве одного из самых молодых, но сильных участников.
Одновременно папство вело крупную политическую борьбу за расширение своего универсализма. С распространением в 20-е годы XVI в. в германских землях лютеранства и с вероятностью появления новых протестантских вероучений в других западноевропейских государствах папский престол, желая вознаградить себя на востоке Европы религиозными завоеваниями, спешит обратить внимание на Московское государство. В своих посланиях московским князьям папы не скупились на обещания им королевских титулов и на заверения в любви, дружбе в расположении. Они с радостью пользовались любым предлогом для возобновления диалога Рима с Москвой.
Московскому князю
Возлюбленному сыну. С величайшей радостью мы получили письмо1 Твоей Милости2 и в посланнике Твоем Дмитрии Герасимове3 увидели человека искусного (зачеркнуто: благоразумного) и старательного в передаче Твоих поручений которые, однако, все содержались в письме. В нем Ты сообщаешь о своем желании стоять заодно с нами и другими христианскими государями против неверных и врагов христовых4, а также даже убеждаешь нас отправить к Тебе человека, который мог бы Твоей Милости поведать обо всех наших замыслах. Это мы исполнили охотно и послали достойного брата Дж
Франческо (зачеркнуто: Варфоломея) епископа Скарентского5, мужа опытного и благонадежного которому мы, благодаря его прилежности и усердию, часто важнейшие дела поручали. Именно с ним мы ведем доверительный разговор обо всех наших намерениях.
Что касается возлюбленного сына нашего генуэзского гражданина Паоло Чентурионе6, еще прежде у Тебя побывавшего, то нашим посланником к Твоей Милости он не был; но, так как он к Тебе по своим делам приходил, то мы дали ему письмо, которое, чему весьма радуемся, Ты получил7. Ибо [ ] (неразборчиво. Возможны варианты: мы желали бы, мы просим, нам было бы приятно, мы готовы предложить...), чтобы Ты послал к нам своего человека, а также наиприятнейшие дары. И не потому это, что очень мы о дарах печемся, но потому, что нам особо приятно выражение Твоих по отношению к нам милости и доброжелательности.
Что же касается дружбы с нами и союза против неверных, то Ты ведь обещаешь нам все, что только может пообещать римскому первосвященнику, наследнику блаженного Петра могущественный и великий, признающий Господа [Иисуса] Христа государь. И Ты даже испрашиваешь у нас способ, каким образом мог и должен был бы произойти этот союз. Тот достойный посланник, которого мы к Тебе направляем, подробно обо всем Тебе расскажет и поведает обо всех желаниях наших. А мы о том молим Твою Милость, чтобы Ты ему как нам самим доверился.
Посланника же нашего Ты отпусти обратно любезно и без промедления, как только он поведает Тебе о наших намерениях (зачеркнуто: поручениях), подобно тому, как мы отсылаем Твоего гонца назад с заботой и любовью. Однако в этом письме мы всего, что с Твоей помощью свершено должно быть, писать не будем, поскольку посланник наш лично полнее и лучше расскажет о том, что [Твоя Милость], сообразно с исключительным человеколюбием и мудростью [ей присущим], внимательно и с удовольствием выслушает. Мы о том только и просим, то только и вымаливаем у всемогущего Бога [когда к Тебе в письме обращаемся], чтобы Ты не замедлил проявить к нам свою благосклонность, тогда как наше отношение к Тебе известно. Мы обещаем, что если желанный союз свершится, к чему мы столь стремимся, то вся благосклонность наша и Святого престола на Тебя распространится; и да возвысятся Твои честь и достоинство (да будет дозволено тому случиться!), чтобы Ты воистину познал, что мы испытываем и всегда испытывали несравненную любовь к Тебе и преславным Твоим добродетелям. Тогда как обо всем прочем Твоя милость более подробно узнает от вышеупомянутого достойного посланника нашего. Дано в Риме 18 ноября 1525 года во второй год [нашего понтификата].
1 Речь идет об ответной грамоте Василия III Клименту VII, датируемой апрелем 1525 г. В ней великий князь убеждает римского первосвященника в своем желании присоединиться к «союзу христианских государей против неверных», а также дает согласие на то, чтобы послы «могли ходить с обеих сторон и видеть взаимное... благосостояние». Далее Василий III извещает Климента VII о своем намерении отправить в Рим Дмитрия Герасимова с настоящей грамотой и просит первосвященника без промедления отпустить его назад вместе с папским «нарочным гонцом».
2 Безусловно, перевод термина «Tua nobilitas» (букв. – твоя знатность, твое благородство) выражением «Твоя Милость» очень условен. И. Григорович в своем сборнике вводит понятие «Ваше Величество», что, однако, на наш взгляд, не соответствует общему тону и логике послания.
3 Биографические сведения о нем крайне скудны. Настоящее имя великокняжеского посланника и переводчика было Дмитрий Герасимов. В списках он иногда упоминается также и как «Митя Малой» или «Митя толмач». За границей, однако, он чаще величался Димитрием Эразмиусом. Видный итальянский историк и писатель первой половины XVI в. Павел Иовий сообщает, что когда Герасимов прибыл в 1525 г. в Рим с грамотой Василия III, ему было уже около шестидесяти лет. Таким образом, годом его рождения следует, по-видимому, считать 1465 г. Дмитрий Герасимов был по тому времени очень образованным человеком: он одинаково свободно владел латинским и немецким языками, получил образование в Ливонии и прекрасно разбирался в богословских вопросах (Герасимов был тесно связан с кружком новгородского архиепископа Геннадия, где им, по поручению архиепископа, были выполнены переводы отрывков из немецкой Псалтири и антииудейских трактатов де Лиры (1501 г.) и Самуила Евреина (1504 г.). При московском дворе он служил толмачем и принимал участие в посольствах в Швецию, Данию, Пруссию Австрию. В Риме посланник Василия III был принят благосклонно: его поместили в самом ватиканском дворце, где «раззолоченные потолки, изящной работы обои и постели покрытые шелковыми тканями, долженствовали удивить взоры московского посла облеченного по приказанию Его Святейшества также в шелковые одежды». Однако несмотря на то, что в Риме ожидали услышать от Дмитрия Герасимова о каких-то тайных и особо важных поручениях Василия III, княжескому посланнику вменялось в обязанность лишь заверить Климента VII в дружеских чувствах и добрых намерениях московского государя.
4 Первые попытки римских первосвященников привлечь московских великих князей к участию в антитурецкой коалиции христианских держав были засвидетельствованы еще в 1474 и 1486 гг. Московские князья, однако, неизменно подчеркивая свою ненависть к неверным и «врагам христовым», тем не менее не слишком спешили с заключением каких-либо конкретных договоров.
5 Результатом посольства Дмитрия Герасимова явилось прибытие в Москву 20 июня 1526 г. снаряженной Климентом VII дипломатической экспедиции во главе с Джан Франческо епископом Скарентским. Джан Франческо был родом из г. Потенца и принадлежал к ордену миноритов. Довольно рано он приобрел славу выдающегося ученого среди членов своего ордена, помощью и услугами которых на протяжении XVI в. часто пользовались римские первосвященники, когда им надо было снаряжать посольства в отдаленные страны. В 1514 г. Джан Франческо был назначен комиссаром францисканского ордена при римской курии, командирован в Ливан, Данию и Швецию. В мае 1523 г. Адриан VI назначил энергичного монаха епископом Скарентским в Швецию, где он, однако, столкнулся с решительным противодействием Густава I, отказавшегося предоставить епархию кому-либо из иностранцев. Епископ оказался в сложном положении. И лишь 13 октября 1525 г. Дж. Франческо был назначен представителем папской миссии в Москву, куда он и выехал поздней осенью вместе с Дмитрием Герасимовым и капелланом Никколо. О ходе переговоров с московским князем известно немного. При посредничестве епископа Скарентского в Можайске было заключено перемирие на пять лет с польским королем Сигизмундом I, находившимся в состоянии войны с Василием III. В личных беседах князь рассказал польскому посланнику о своем намерении привлечь в Москву итальянских мастеров, зодчих и ремесленников. По возвращении на родину Дж. Франческо сделался правителем г. Асколи, где 24 июня 1528 г. в результате несчастного случая скончался.
6 Посольству Дмитрия Герасимова в Рим непосредственно предшествовало прибытие в Москву к великому князю Василию III уроженца Генуи, незаконного отпрыска знатного дворянского рода Паоло Чентурионе. Современники неоднократно отмечали предприимчивость, широту взглядов и величие души этого побочного сына лигурийского дворянина. Как и всех генуэзцев, его с неодолимой силой привлекали к себе водные пространства: он занялся торговлей пряностями, объехал Египет, Сирию, берега Черного моря и вел торговые операции на Ближнем Востоке. Прекрасно отдавая себе отчет в невозможности ведения спокойной и выгодной торговли итальянских городов с Индией (по причине сильной португальской конкуренции), Паоло Чентурионе всерьез задумывается о речных просторах русских земель. С этой целью он дважды посетил Москву: в 1520 и 1524 гг. Однако деятельный генуэзец одними торговыми делами не ограничился и возбудил вопрос о соединении церквей. Что же касается Василия III, то он сохранял спокойствие, был предан «греческой вере» и в отношении торговых путей «охранял национальную исключительность своей державы». Интересно, что, каждый раз вручая Паоло Чентурионе рекомендательное письмо к великому князю, римские первосвященники неустанно отмечали и подчеркивали частный характер его поездок. Тем более интересна позиция польского короля Сигизмунда I, не рассматривавшего Чентурионе иначе, как уважаемого посланника папского престола.
7 По-видимому, речь идет о послании Климента VII от 25 мая 1524 г. Василию III, в котором, восхваляя мужество, величие духа и «благомыслие» великого князя, римский первосвященник писал: «... мы столь возлюбили Ваше Величество, что ничего столь сильно не домогаемся, как только того, чтобы Ты пребывал в единомыслии как с нами, так и с прочими Христианскими державами, а наипаче с седалищем Апостольским во всех отношениях жил в единодушии и союзе».
1.13.
ОРДЕНА