Славный кошевой атаман войска запорожских низовых козаков.

Иван Дмитриевич Сирко

Славный кошевой атаман войска запорожских низовых козаков.

ч

С.-ПЕТЕРБУРГ.

Типография И. Н. Скороходова, Надеждинская, 43.

1891.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

... Пройшлё все: немй теперь пи Сичи, ни старшйн, ни За- порожжа; нема тан не буде! Хай же хоть на папёри нроснутця ти лыцарй чесни, що кольись на свйти бенкетували, янычар, як пйдсвинкив, рйзали, татарву та ляхйв, як крыс гапялы, за крест святый та за волю людську гёловы свои буйни покладалы; що. як орлы, на огнённых кёнях, в шйтых золотом жупй- нах, по бескрайным степам вйтром лнтйлы, пахурами та ша- блйыы ворогйв змиталы; що, як лебеди, на чайкёх по Днипру гулйлы, Крым руйновалы, в Стамбул заверталы; що вйдрамы оковыту пылы, вёсело гулйлы... Пройшлё все; одна слава зосталась, и слава та не вмре, не поляже, лыцарство козацьке людям роз- скйже... росскйже вона и про Бййду козака, и про Сагайдачного Петра и про Сирка, славного и грйзного атамина кршовбго.

Лпст С. А. Краснощекова Д. И. Яворницкому,

Город Новомосковск.

Декабря 25 дня,

1891. ·

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Родина, семья и характеристика Сирка.—Походы под Аккерман и Самар- ники. — Поражение войска Выговского и поход к Бугу. — Участие в Переяславской раде при избрании Хмельниченка в гетманы.—Действия Сирка против татар, поляков и Дорошенка.—Поход в Перекоп.—Размолвка с запорожцами И8-за Дорошенка.—Поход к Перекопу и Тягину.—Столкновение с Чарнецким,—Набег на Вуджак и Белогородчину. — Столкновение с Маховским.—Бой с ханом под Перекопом.—Борьба и дружба с Дорошенком. — Походы на Украйну и Крым. — Нанесение поражения татарам у Ольховца и Стеблова. — Поход под Очаков. — Борьба с Дорошенком. — Походы к Бугу и Кальннку. — Присяга Сирка польскому королю.—Поражение Сирком татар под Ильинцами и набег на Белогородчину.—Поражение отряда Дорошенка и схватка с ханом Нурредином.— Плен Сирка, ссылка в Сибирь и возвращение.—Походы его под Аслам, Очаков и Каменец.—Разгром татар на Муравском шляху и трехдневный бой в степи.—Поход в Крым и Волошскую землю.

Иван Дмитриевич Сирко, называемый у немцев Цирком, у русских Серком и Сериком, представлял собой колоссальную личность среди всех низовых Козаков и во все время исторического существования Запорожья. Он был родом из козацкой слободы Мерефы слободской Украйны, теперешней Харьковской губернии, в 24-х верстах от города Харькова *). О рождении Сирка предание говорит, что он явился на свет с зубами, и как только баба-повитуха поднесла его к столу, то он тот же час схватил со стола пирог с начинкою и съел его. Это было знамением того, что он весь век свой будет грызть врагов ³). Но в каком году родился Сирко, кто были его родители, как и скольких лет выступил он на истори-

Э Акты южной и западной России, IX, 606, 607, XII, 643. ^s) Эварнпцкий, Запорожье в остатках старины, Спб., 1888, II, 76.

J

\J

i/

ческое поприще—все это остается для нас совершенно неизвестным. Известно лишь то, что на родине, в слободе Мерефе, у Сирка были дома, мельница и другое имущество ¹); была жена, но имени Софья, «мучимая вельыи от беса», привозимая своими родителями для исцеления в один из киевских печерских монастырей, но получившая его в Лубенском Игарском монастыре от святителя, патриарха Афанасия ²). Известно также, что у Сирка было два зятя, один Иван Сербин, а другой Иван Артемов, первый «козак сей (левой) стороны Днепра», второй—козак харьковского полка, оба жители слободы Мерефы ³). Известно также, что у Сирка были брат *) и сын ^ь), неизвестные по имени. Сколько всех сыновей было у Сирка,—источники нигде того не указывают!.; только народная дума говорит, что у Сирка и его жены Сирчихи было два сына, Петро да Роман Сирченки. Первый погибший где-то за речкой Тором, у «трех зеленых баиираковъ», второй умерший дома на глазах матери ^G). Наконец, доподлинно известно, что Сирко был человекъ'безграмотный, и хотя историк Малой России Бантыш-Каменский приводит в числе факсимиле кошевых и факсимиле Сирка, но это одно из тех факсимиле, которое принадлежало писарю войска, а не самому Сирку ⁷).

И свои и чужие, и друзья и недруги—все одинаково отзывались о Снрке, как о человеке замечательных военных дарований. Польский король Ян III Собеский писал о нем: «Сирко—воин славный и в ратном деле большой промышленникъ» ⁸). Украинские летописцы. Самовидец, Грабянка, Величко, называют его сильным или великим ватагом, славным кошевым атаманом, а малороссийские историки приравнивают его к Чингизхану или Тамерлану. Татары называли Сирка урус-шайтаном, т.-е. русским чортом, а татарки-матери пугали его именем своих детей. Турецкий султан, постоянно тревожимый то набегами Сирка на Крым и в иогайские степи, то выходами в Черное море,

V

*) Соловьев, История России, Спб., 1861, XI, 194.

³) Акты южной и западной России, IX, 606.

*) Акты, IX, 606; XI, 363, 562; XIII, 386, 404.

⁴) Erlicz, Latopisiec, Warszaiva, 1853, II, 92.

^s) Соловьев. История России, Москва, 1863, XIII, 275. *) Киевская Старина, Киев, 1893, XL, 310.

⁷) Акты южной и западной России, IV, 272.

⁸) Акты южной и западной России, XII, 139.

издал, как говорят, фирман молиться в мечетях о погибели Сирка. Будучи в душе и на деле истинным христианином, Сирко всегда стоял и ратовал за православную веру, за свободу русского человека; оттого он постоянно, с особенным!» рвением, старался об освобождении из татарской и турецкой неволи возможно большего числа христиан, без различия того, будет-ли то великоросс, малоросс, поляк или литовец: «Мы услышали в твоем письме,—писал Сирко своему недругу гетману Самоииловичу,—непотребное увещание, дабы от подданства вашего христианского монарха не отрывались,—но сего от, пас никогда не будет... Живучи подле кочевнщ (мусульманских), мы здесь беспрестанно бьемся с неприятелем креста святого... За веру православную заставляясь и славу бессмертную тем себе заробляя, мы перси свои кровью неприятельскою обагряемъ> *). В другой раз Сирко писал брату Самойловича: «Бог свидетель моей души, что я никогда пе ходил на Украйну с тем, чтобы разорять отчизну мою; не хвалясь, истину говорю, что все мои заботы и старания направлены па то, чтобы сделать вред нашим всегдашним неприятелям, бусурманам, и теперь, на старости лет, я думаю не об одних воинских подвигах, но также и о том, чтобы до последних дней моих стоять против тех же давних неприятелей нашихъ» ^s).

Дело православной цергиви, её внешний строй и внутреннее благочиние всегда занимали Сирка даже в самое тревожное для него время; так, в 1676 году, когда он занят был и делом о «преклонении» Дорошенка к русскому царю, и пререканиями с гетманом Самойловичем, и отпиской в Москву, и походами на Крым, и заботами об ограждении Сечи против турок, он находил время писать в Киев, в Межигорскую Спасо-Преображенскую обитель письма, в которых просил игумена монастыря прислать в снчевую церковь хорошего и достойного уставщика и извещал о посылке части войсковых доходовъ· в святую обитель, где благочестивые старцы возносили святые молитвы о запорожцах и покоили в своей «шпитали» раненых Козаков ^{* * 3}).

Нович.

лаву, бунчук, корогву, бубны и позволил им выбрать собственного гетмана. На созванной по этому поводу раде выбран был гетманом Михаил Хаиенко. После того, поляки отступили к Брацлаву, а запорожцы и жолнеры остались у Лодыжина. Здесь запорожцы, пользуясь расположением местного населения, «кормились от людей», а жолнеры, не пользовавшиеся расположением украинцев, «жили с гроша» ‘).

В начале октября того же года Сирко, после приезда к нему некоего Ковалевского, слуги польского гетмана князя Димитрия Вишневецкого, соединился, вместе с Ханенком, с польскими войсками, предводимыми гетманами Димитрием Вишневецким и Яном Яблоновским, и прошел с ними Брацлав, Лодыжши, Стеню, Калышк, Лыеянку, местечко Ильинцы. Под Ильницами, в 50 верстах от Уманя, Сирко и Хаиенко, октября 25 дня, в присутствии июльскихи, гетманов, на общей войсковой раде, присягнули быть в вечиом подданстве у польского короля и ходить войной против общих врагов; в замен того, польские гетманы присягнули Сирку и Ханенку не отнимать у Козаков стародавних припиллегий и вольностей. После рады Сирко, разлучившись с Ханенком, пошел, вместе с поляками и запорожскими козаками, конными и пешими, па татар, и в 15 верстах от Иль- инцев нобиль их около 2.000 человек; а после боя с татарами очутился в Рашкове, откуда около 28 октября, с 500 человек, пошел па подъезд в Белогородчину. Осьмого ноября приехавшие из Волошской земли в Нежин торговцы показывали, что Сирко отступил в местечко Чичелышк, а потом в город Лоды- жин, и наконец, в Пальник; под Пальником Сирко, вместе с войском коронного гетмана, разбил отряд Дорошенка и привлек к себе многих из Козаков его, после чего, вместе с Ханенком, пошел на Нрым, чтобы не пропустить татар на помощь Доропиенку. Тогда Дорошенко стал писать и посылать послов к крымским н белогородским татарам, прося у них помощи против поляков и запорожцев. На эти письма татары отвечали, что оши идти к Доропиенку не могут, потому что опасаются прихода к себе коронных войск и запорожских козаков с Сарком и Ханенком ^{* 2}).

^]) Акты южной и западной России, IX, 445, 454; Самовидец, Летопись 111; Соловьев, История России, XII, 99.

²) Акты южной и западной России, IX, 572—575, 577, 586, 587, 590; Летопись Самовидца, Киев, 1878, 107.

И точно, опасения татар оправдались: в начале 1672 года Сирко с Ханенком оказался в Волошскоии земле и в Белогород- чине. Здесь он разорилт. шесть сел. и взял статку 4.000 рублей, а когда повернул назад, то встретил за Куялышком, в степи, крымского хана, Султан-Нуреддина, шедшего из Очакова, с ордой, янычарами и с пушками; при хане Нурредине был мурза белгородской орды Тенмамбет. Татары начали стрелять на Козаков из пушек, но пушки эти разорвались и потому никакого вреда им не причинили. После этого хан, пробыт. четыре месяца вместе с Дорошенком, пошел из под Хорошева в Крым, а мурза Тенмамбет направился к Белому городу; тут, между Днепром и Днестром, на речке Куяльнике, на него напал Сирко и взял его в полон с тремя татарами.

Вслед за этим запорожцы благополучно прибыли к реке Бугу, где их встретил польский посол с известием, что Речь- Посполита обещает выслать козакам плату, если они придут на помощь польскому королю, к украинским городам. Запорожцы поверили, но, пришедши в города польского короля, платы не получили и потому, изверившись в Польшу, стали высказывать недовольство на Сирка за то, что он поддался польскому королю и решили вновь перейти под «высокодержавную и непобедимую руку» русского царя ¹).

В марте месяце того же года Сирко стоял уже неподалеку от Чичельника, откуда намеревался идти на Лысянку и из Лы- сянки под Чпгирин, на левую сторону Днепра ^{* 2}).

В это время на Украйне произошло событие, имевшее особенное значение в жизни Сирка, — это лишение гетманского уряда (марта 13 дня, 1672 года) и ссылка в Сибирь малороссийского гетмана Демьяна Многогрешного со всей семьей и с некоторыми его «соучастниками», в числе коих был асаул Павел Гри- бович. Само по себе это обстоятельство весьма обыкновенное: гетманы постоянно сменялись на Украйне и многие из них вместе с лишением гетманского достоинства лишались свободы и даже жйзни. Но для Сирка весть о падении Многогрешного особенно запала в душу: видя, какие ничтожества брали в свои руки гетманскую булаву, Сирко решил добиться гетманства на Украйне для себя лично. Весть об этом скоро дошла в Москву и там, зная военные способности Сирка, его влияние на запорожцев!, и

*) Акты южной и западной России, IX, 894. 896, 986, 988.

²) Акты южной и западной России, IX, 647, 828, 830.

вместе с тем его ненадежный нрав и стремление к полной независимости, решили всеми мерами не допустить его до гетманства. В том помогли Москве и зложелатели Сирка, правобережный гетман Петр Дорошенко и левобережные полковники, из коих главным был полтавский полковник Федор Жученко. Зная по опыту, что Снрко человек решительный и в задуманных планах, и в самых поступках, противники Сирка решились на самые крайния меры, чтобы избавиться от опасного им человека. Обстоятельства им благоприятствовали. Разгромив белогородскую орду и захватив с собой мурзу Тенмамбета, Сирко перебрался на левую сторону Днепра и снесся с боярином Григорием Григорьевичем Ромодановским, прося через него государевой милости. Получив «на картке государскую милость», Сирко поверил Ромодановскому и из местечка Нового-Санжара, полтавского повета, направился вместе с зятем своим Иваном Сербином, в город Курск к Ромодановскому, чтобы сдать ему пленного мурзу. Личный враг его полтавский полковник, Федор Жученко, воспользовавшись тем, что Сирко ехал частным человеком, без запорожского войска, внезапно напал на него, схватил. сковал железами и отвез в Батурин, а мурзу Тенмамбета отправил в Полтаву и засадил в тюрьму. Это произошло 19 апреля 1672 года, а 22 апреля того же года Иван Самой - лович, Петр Забела и Иван Домонтович извещали даря о поимке, Сирка, выставляя тот мотив, что он, разлучившись с Ханенком, гетманом польской стороны, переправился на левую сторону Днепра не для чего иного, как «для всеяния между народом бунта, а также и для того, чтобы склонить полтавский и гадячский полки на сторону Ханенка»; в заключение челобитчики просили царя, чтобы он указал, как поступить с пойманным Сирком. Через 30 лет после этого события сами украинцы взятие Сирка и отправку его в Москву ставили полковнику Жу- ченку в особенную заслугу: «Если в ту пору чрез Сирка не начались смятения и расколы между украинским народом, то тому запобег пан Жученко с единомысленным ему товари- ством, потому что после этого собрана была, при полном спокойствии, в Козацкой-Дубраве рада и на ней, без препятствия со стороны низовых Козаков, остался выбранным в гетманы Иван Самойловнчъ» ’).

’) Бантыш-Каменский. Источники. Москва, 1857 II, 147.

Так или иначе, но на лист челобитчиков царь Алексей Михайлович поспешил ответить грамотою на имя Григория Ромодановского о том, чтобы он немедленно прислал Сирка в Москву, так как стало известно, «что генеральная старшина и все войско запорожское и чернь того Ивана Серка хотят обрать гетманомъ». Царское приказание было исполнено в точности: Сирко был доставлен в Москву, а из Москвы отправлен в Сибирь, в город Тобольск. Бежавший из Тобольска генеральный асаул малороссийского войска Павел Грибович, сосланный вместе с Демьяном Многогрешным в Сибирь, рассказывал, что Сирко думал о побеге из Сибири, но только этого не случилось ¹). Не случилось же этого потому, что о Сирке давно уже хлопотали, чтобы вернуть его из Сибири. Дело в том, что в это время надвинулась мрачная туча на Россию и Польшу—это турецкий султан Магомет IV, а за-одно с ним крымский хан Селим- Гирей и заднепровский гетман Дорошенко, одинаково страшные как для России, так и для Польши.

Весной 1672 года турки, в числе 300.000 человек, перешли Дунай, вторглись в Подолию и ринулись на польский город Каменец. В короткое время* город был взят, православные и католические церкви его были обращены в мечети, знатные женщины разобраны в гаремы, многие христианские мальчики обрезаны и обращены в мусульманскую веру; один обрезан был даже в соборной церкви, в присутствии султана. Взяв Каменец, турки распространили слух, что скоро двинутся на Киев. Царь Алексей Михайлович, напуганный этою вестью, распорядился послать в Киев воеводой князя Юрия Петровича Трубец- кого и обещал, в случае прихода султана, лично идти защищать Киев. Гроза, однако, на время прекратилась: разорив Каменец, султан пошел на зимовку за Дунай, ханъ—в Крым, а Дорошенко—в Чпгирин. Но это было лишь временное прекращение наступательных действий со стороны турок на Украйну. Чувствуя беду и зная но опыту, как трудно бороться с турками, Россия и Польша решили в тяжелую годину подать одна другой руку помощи, чтобы противостать грозным врагам. Само собою разумеется, в этом деле без запорожцев обойтись ни в каком случае было нельзя. Вспомнив о запорожцах, вспомнили и о Сирке.

И вот в 1672 году, 5 июля, прибыл в Москву польский

*) Акты южной и западной России, IX, 850, 851, 892; XI, 361, 336.

посол Христофор Ковалевский; между разными другими вопросами он поставил и вопрос о возвращении Сирка из Сибири «на общую услугу» московского даря и польского короля: «Тот Сирко, служа обоим великим государям, непрестанно над общим неприятелем, над крымским ханом, промысл чинил и взял было мурзу, за которого ему давали выкупа 50 человек ясыря да 3.000 ефимков; но по наученью изменника Дорошенка того Сирка в черкасских городах ограбили и мурзу отняли; кроме того взяли у него 400 золотых да 7 лошадей и послали его к царскому величеству, назвав его безвинно бунтовщиком. А теперь Дорошенко писал белгородской орде и татарам (крымским), чтобы они шли к нему безопасно, потому что он того Сирка извел и помешки-де уже от него им не будетъ». Посол настоятельно просил царя отпустить Сирка с ним немедленно и немедленно же отправить его' под Белую-Церковь, для отпора против неприятелей.

Хлопотали о возвращении Сирка и сами запорожцы: они писали письмо к гетману Ивану Самойловичу, в котором «все смиренно и покорственно просили его, как благодетеля своего, донести прошение к его царскому пресветлому величеству, чтобы Сирко, по его челобитью, отпущен был к козакам для лутчего промыслу над неприятелемъ» *).

В след за письмом Самойловичу запорожцы послали письмо боярину Артемону Сергеевичу Матвееву: «Благодетелю нашему многомилостивому, об отчине нашей Малороссии и об нас, войске запорожском, многочестному ходателю и всяких щедрот давцу нижайшее наше поклонение посылаем и смиренно молим: умилосердись яко отец над чады, чтоб милостивым твоим ходатайством калмыки и чайки и хлебные запасы присланы были к нам и полевой наш вождь добрый и правитель, бусурманам страшный воин, Иван (}ерко к нам был отпущен для того, что у нас второго такого полевого воина и басурманам гонителя нет; бусурманы, слыша, что в войске запорожском Ивана Сирка, страшного Крыму промышленника и счастливого победителя, который их всегда поражал и побивал и христиан из неволи освобождал, нет, радуются и над нами промышляютъ» ^{* 2}).

Вынужденный крайними обстоятельствами, царь Алексей Михайлович должен был уступить просьбам поляков и зано-

’) Акты южной и западной России, XI, 11, 15, 113.

²) Архив мин. ин. дел, 1672, № 27, св. 38.

рожцев и вервуть Сирка из Сибири в Сичу. Даруя Сирку свободу, Алексей Михайлович, однако, заставил его принести присягу в царских палатах, в присутствии патриарха Питирима, всего освящениого собора, ближних бояр Юрия Долгорукова и Артемона Матвеева и думных людей, о том, чтобы «служить его царскому величеству верно и ни на какие прелести не склоняться, и подущения никакого не слушать, и слов непристойных не вмещать. Отпускаю тебя,—сказал царь Сирку,—по заступлению верного нашего подданного гетмана Ивана Самойловича, потому что царское слово не переменно, писал я и к запорожцам, что отпущу и отпускаю». Января 12 дня царь Алексей Михайлович извещал грамотой кошевого Лукьяна Андреева через запорожских посланцев о скором отпуске на Сечь Серка ^г).

Узнав о том, что царь Алексей Михайлович даровал свободу Ивану Сирку, польский король Михаил Вишневецкий, 15 декабря, 1672 года, послал царю грамоту, в которой благодарил его за то, что «он на королевское прошение учинил и Серка из-за третейского суда выпустить повелелъ». Однако, ни в декабре, ни в январе месяце Сирка все еще не было в Запорожье, и причиной тому были козни его зложелателя, гетмана Самойловича: 15 февраля 1673 года Самойлович писал в Москву письмо известному и весьма влиятельному боярину Артемону Сергеевичу Матвееву, которого «пильно» просил задержать Сирка в Москве, если он будет привезен туда из Сибири, «а для каких причин, об этом скажет очевидец Семион протопопа() не- жинский, вскоре имеющий прибыть к Москву»^{* 2}). Только с половины лЬта 1673 года мы видим Сирка на Запорожье.

В июне 26 дня приехали из Запорожья в Гоголев торговые люди с рыбой и рассказывали гоголевскому священнику Иса- кию, что Иван Сирко «взял взятьем и разорил крымский город Аслам (Арслан) и много людей в полон захватил, а сделал он это потому, что в прежнее время от Аслам-города запорожским казакам «теснота великая бывала». Июля 20 дня царь спрашивал у Сирка известий о поведениях запорожцев и о промыслах над татарами и турками. Сирко августа 21 дня извещал царя через посланца своего, бывшего кошевого атамана Дениса Кривоноса, о промысле своем над турским городом Очако-

0 Архив министерства иностранных дел, 1673, № 3, св. 38.

²) Акты южной и западной России, ХП. 538; XI, 91, 140; Архив мин. ин. дел, 1673, № 23, св. 38. 3

ном и просил царя о присылке в Сичь пушек ломовых, гранат, ракет, сипош, труб и мастера, который умел бы стрелять. На лист Сирка царь отвечал милостивой за промысел грамотой и извещал кошевого о посылке в Сичь всех просимых боевых запасов ^{* 1}). Разорив Аслам и Очаков города, Сирко с низовья Днепра поднялся на Украину и здесь стал преследовать татар, действовавших против русских и поляков за-одно с турками, стоявшими у Каменца-Подольского: «Татарское войско ныне в сборе есть и стоят на границе за Чигнриным; а войною тех татар никуда не пропускает Серик с запороясскими козаками». В конце сентября Сирко извещал гетмана Самойло- вича, что он был с козаками на Муравском шляху, и, встретив там татарский загон, помощью божьего и счастьем его царского иресветлого величества разгромил его, взял много языков и после этого счастливо возвратился в Сичь. В след за этим переяславский полковник Дмитрий Райча в письме к князю Юрию Трубецкому доносил: «Извещаю тебя, благодетеля моего, что 28 сентября 1678 года козаки моего переяславского полка, бывшие на Запороясье, приехав ко мне, сообщили мне, что в сих временах многих из моих и других полчан, шедших на Запорожье, татарская орда в 8.000 человек разгромила и порубила, а кошевого атамана запорожского, Ивана Сирка, обступив в степи, три дня добывала, но, не сделав ему никакого вреда, пошла под слободские города и села его царского пресветлого величества». Ноября 21 дня царь Алексей Михайлович послал Ивану Сирку грамоту с известием об отправлении, по просьбе польского короля, против татар и турок, князя Григория Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича с войсками; тут-же царь приказывал и кошевому «чинить всякими образами «нападение на помянутых враговъ» ²). Скоро после этого Сирко, оставив Сичу и взяв с собою 10.000 Козаков и несколько сот калмыков, двинулся сперва в Крым, оттуда выскочил в Волошскую землю на помощь польскому королю. Перебравшись за Буг, он сжег город Тягин, опустошил Белсгородчпну и расположился с войском в Чечелышке ³).

Появление в Сичи царевича Семиона Алексеевича.—Приметы его по рассказам вождя Ыиюеского.—Принятие и допрос царевича Сирком.—Повесть царевича о своем уходе ив Москвы.—Отправка царских послов Чадуева и Щоголева к Сирку с приказанием выдачи самозванца им. — Встреча запорожцев с царскими послами на Украйне и в самом Запорожье и разговор о царевиче.—Прибытие послов в Сичу.—Объяснение их с Сирком в курене и с царевичем возле посольской избы. — Негодование запорожцев против послов.—Войсковая рада и смертный приговор послам. — Успокоительное действие Сирка на Козаков.—Частная беседа Сирка с послами и перечисление им всех вин царя в отношении Сирка. — Недоверие запорожцев к московским послам и отправка в Москву собственных.—Удержание царевича запорожцами в Сичи.—Возвращение послов в Москву п рассказ их обо всем виденном в Запорожье.

В то время, когда Сирко промышлял под Тягином, в это самое время, в начале зимы 1673 года, в Сичи произошло дело, до того времени неслыханное в Запорожье: объявился царевич и/ Оемион, назвавший себя сыном царя Алексея Михайловича. Он находился сперва на речке Самаре, левом притоке Днепра, а оттуда спустился к Чортомлыку, в самую Сичь ⁴). Не смотря на то, что в Сичи в это самое время открылась чума, занесенная торговым человеком из Каменца-Подольского и «уязвившая два запорожских куреня», шкуринский и батуринский, не смотря на это, «в тот, час, в веденье всех Козаков, приехал на коиех, называясь бытп царевич, и стал на том месте, где Косагов великого государя с ратными людьми стоял до приходу Серкова». На вид этот человек был хорош и тонок, долголиц, не румян и не русяв, несколько смугловат, мало разговорчив, очень молод, всего около 15 лет, на теле имеетъ

какие-то два знамени—орлы да сабли кривые; одет в зеленый, подшитый лисицами, кафтанец; с ним прибыло восемь человек донцев с вождем Иваном Миюсским, хохлачем по рождению. Миюсский под клятвою сказал запорожскому судье, будто у называющагося царевичем на правом плече и на руке есть знамя, похожее на царский венец.

Прибыв в Сичь, царевич ожидал приезда Сирка в течении целой недели, а по истечении недели, узнав, что Сирко приближается к Сиче, распустил знамена и вышел к кошевому на встречу. Сирко принял его так же, как и принял других Козаков. Оставив войско за городом, Сирко один пошел в Сичь для того, чтобы прочесть письма, присланные ему гетманом Иваном Самойловичем и хранившиеся до приезда кошевого в войсковой скарбнице. Выслушав письма, Сирко вновь вышел за город и, став на другом месте, послал за царевичем. Когда царевич пришел, то Сирко сперва пригласил его сесть между собой и знатным запорожским козаком Григорием Пелехом, а потом спросил: «Слышал я от своего наказного, что ты называешься сыном какого-то царя; скажи правду, боясь Бога, потому что ты очень молод: нашего-ли ты, великого государя и великого князя Алексея Михайловича сын или другого какого-нибудь, находящагося под высокодержавной рукой его, скажи истинную правду, чтобы мы не были обмануты тобой так, как иными, бывшими в войске, плутами». На эти слова Сирка молодой человек, поднявшись с места и сняв шапку, ответил как бы плача: «Не надеялся я на то, чтобы ты стал стращать меня, хотя и вижу, что оно так делается. Бог мне свидетель, я настоящий сын вашего великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой п Белой России самодержца, а не иного кого». Услышав то, Сирко снял шапку и. вместе со своими товарищами, поклонился царевичу до земли, а после поклона, также вместе с товарищами, стал угощать его питьем. Царевич не отказывался от питья, но все время стоял и смотрел в землю. После этого бывший в Сичи гетманский посол Зуб спросил: «Будешь-ли ты писать своею рукой к гетману, а главным образом к своему батюшке, кт, великому государю, объявпшь-ли о себе?» На это царевич отвечал: «господину гетману шлю поклон изустно, а к батюшке писать трудно,—опасаюсь, чтобы мое письмо не по-

палось в руки боярам; такого же человека, который бы мог передать мое письмо прямо в руки государя, мне пе отыскать, и ты, кошевой атаман, смилуйся надо мной и никому из русских людей о том не объявляй. Из царского дома я отлучился потому, что сослан был в Соловецкий монастырь; в бытность же на острову Степана Разина, я тайно к нему перешел и до тех пор, пока он не был взят, я при нем состоял, а потом с козаками на Хвалынском море ходил и струги гулящим нанимал; после того на Дон перешел, а теперь хочу в Киев и к польскому королю ехать». К этим словам царевича вождь Иван Миюсский добавил потом Сирку, что действительно на теле царевича имеются знаки, похожие на царский венец.

Узнав о появлении в Запорожье царевича Семиона, царь Алексей Михайлович, при всей своей тревоге относительно наступления турок на Украйну, немедленно, послал к гетману Са- мойловичу и от него к кошевому Сирку в Запорожье сотника Василия Чадуева да подъячего Семена Щоголева и наказал им, по приезде к гетману Самойловичу и кошевому Сирку, говорить такое слово: «Ведомо великому государю, по письму гетмана, что на Запорожье, в то время, когда Сирко был под Тятином, объявился с Дону вор *) и самозванец, 15 лет, а с ним 8 человек донских Козаков и вождь им всем Ивашка Миюска; и назвался он, самозванец, сыном его царского величества, блаженной памяти царевичем Семиопом Алексеевичем... И Сирко принял его ласково, кланялся и питьем потчивал. Теперь великий государь приказал объявить гетману и кошевому, что благоверный государь царевич, Семион Алексеевич, родился в 1665 году, апреля 3 дня, а скончался в 1669 году, июня 18 дня и погребен в церкви архистратига Михаила при патриархах, митрополитах и архиепископах русских и при папе, патриархе вселенском и судье Паисие александрийском, о чем извещено было особыми грамотами гетману и кошевому; а со дня рождения и до дня смерти царевичу было всех лет 4, в нынешний же год, еслибы он многолетствовал, было бы 9, а не 15 летъ». После изложения речи Чадуеву и Щоголеву велено было просить гет

*) В древней Руси со словом <воръ» соединялось понятие о беглеце, бродяге.

мана, чтобы он дал им, Чадуеву и Щоголеву, двух или трех асаулов или войсковых товарищей и отправил бы в Запорожье. Приехав же в Запорожье говорить кошевому и всему поспольству, что принимать им вора и самозванца вовсе не годилось бы и что кошевой, памятуя, какое он дал клятвенное обещание при отпуске из Москвы, в присутствии царя, бояр и думных людей, должен был бы вышеупомянутого вора и обманщика с его единомышленником Миюскою и товарищами прислать к великому государю в Москву. А как этого не сделано, то царь требует, чтобы кошевой атаман Иван Сирко и все посполь- ство поспешили отдать всех тех воров и обманщиков Чадуеву, Щоголеву и гетманским посланцам, придав им, сколько нужно, из Коша провожатых, а сверх сего внушить им, кошевому и поспольству, что по их челобитью и по царскому указу, к ним посланы ломовые пушки, парядные ядра, пушечный мастер, умеющий стрелять ядрами, смпоши и сукна, как в прошлом годе, а за все это они бы верно царю служили и над крымскими людьми всякий промысел чинили».

Послы выехали из Москвы 14 декабря 1673 года, а 21 декабря прибыли в Батурин и изложили гетману все, что им было наказано. Гетм^ан," 'выслушав их слово, объявил, что ехать теперь в Запорожье пельзя, потому что ему еще неизвестно, прекратплось-ли там моровое поветрие или нет; гетман советовал послам подождать собственных посланцев, которых он отправил в Спчь и чсреза, которых он написал кошевому Сирку с товарищами, чтобы он самозванца, прояву, вора и плута прислал бы к нему, гетману, со своими козакамн; но опасается, однако, что запорожцы едва-ли исполнят его приказание; они говорят, что они войско вольное,—к ним кто хочет приходит по воле и отходит также. Приняв послов в Батурине, гетман ушел вместе с ними в Гадяч, а из Гадяча отъехал в местечко Омелышк на речке Псле; в Омедьнике оп узнал от запорожца ИИелеха с товарищами, что Сирко из Запорожья вышел и отправился на морские разливы, а выходя из Сичи, он отдал приказ, чтобы козаки царевича почитали и всякую честь ему воздавали; от того же Пелеха гетман узнал, что его посланцы задержаны в Сичи, а для чего это сделано, неизвестно. Из Омелышка московские посланцы, расставшись с гетманом, поехали в местечко Келеберду на левом берегу

Днепра. В Келеберде они встретились с запорожским козаком Максимом Щербаком, который, узнав, зачем ехали царские послы в Сичу, стал им говорить такия речи: «Знаете-ли вы Щербака донского, а он знает, зачем вы Василий и Семен посланы в Запорожье; ехать вам туда нечего, даром пропадете, потому что на Запорожье объявился настоящий царевич, и я про то все и знаю и ведаю: тот царевич деда своего по плоти Илью Даниловича Милославского ударил блюдом и от того ушел, и по всей Москве слава носилась, что то была правда, а я в то время сидел в тюрьме в Москве, а потом, по челобитью Демьяна Многогрешного, был освобожден и ушел на Дон, а с Дона— на Запорожье». На эти слова Максима Щербака Чадуев и Що- голев отвечали, что тот царевичъ—вор, плут, самозванец и обманщик. В ответ на это Щербак сказал им, чтобы они плюнули сами себе в очи и завязали свои рты, потому что за такую речь свою примут злую смерть. Из Кедеберды московские послы спустились в местечко Кишенку при речке Ворскле и тут встретились с гетманскими посланцами и с запорожскими козаками, сопровождавшими посланцев. Гетмаиские посланцы объявили Чадуеву и Щоголеву, что Ивана Сирка действительно нет в Сичи и что он находится на морских разливах. Что же касается самого войска запорожского, то оно, выслушав письмо гетмана о самозванце, стало смеяться над гетманом и поносить непристойными и грубыми словами московских бояр, а самозванца, по приказу Сирка, величало царевичем, писать гетману вовсе отказалось, а вм'Ьсто того писал к нему сам самозванец и письмо свое запечатал собственною печатью, схожею с печатью царского величества. Печать же ту сделали ему запорожцы из скарбничных ефимков и весит она 30 золотников; кроме того запорожцы сделали ему тафтяное с двуглавым орлом знамя и сшили хорошее платье. При отпуске гетманских посланцев самозванец, нриш^д в раду, всячески бесчестил гетмана, называя его глупым человеком за то, что он именовал его вором и обманщиком, а самим посланцам сказал, что если бы у них не пресные души, то он велел бы повесить их; если лее гетману надо знать его, то пусть он пришлет осмотреть его обозного Петра Забелу да судью Ивана Домонтонича; а в конце всех речей сказал, что бояре именем царского величества много раз будут за ним, царевичем, присылать

с грамотами знатных бояр, но только он раньше трех лет никуда не поедет, а будет ходить в Черное море и в Крым, а кто будет прислан, даром не пробудет.

Так говорили о самозванце посланцы гетмана, а запорожцы, сопровождавшие пх, называли того самозванца истинным царевичем и угрожали московским послам за него смертью. С теми же гетманскими посланцами прибыли из Запорожья в Кишенку челядник Василия Многогрешного Лучка и товарищ самозванца Мерешка. Лучка сказал московским послам, чтобы они на Запорожье не ездили, потому что козаки встретят их выше Сичи в Кодаке и там повесят, а царевича выдать п не подумают, потому что он настоящий царевич и сам Лучка, долго живя с ним, видел на теле его природные красные знаки: герский венец, двуглавый орел и месяц с звездой. Мерешка лее добавил к этому то, что он пришел с царевич:ш> с Дона, а- почему он именует себя царским сыном, того не знает. В ту же Кишенку приехал и посланец Ивана Сирка, Игнат Оглобля, направлявшийся из Сичи в Украйну к гетману Самойловичу. В разговоре с московскими послами Оглобля сказал, что кошевой атаман Сирко находится уже в Сичи, прибыл он с морских разливов в Сичу на сырной неделе и за царевича называл Василия Чадуева собачьим сыном и намеревался убить его.

Узнав о настроении Сирка и всего товарнства, послы взяли для собственной безопасности некоторые меры: они схватили Щербака, Лучку, Мерешку и Оглоблю и отправили их к гетману, которому наказали держать их ⁷до тех пор, пока послы вернутся из Запорожья на Украйну. В той же Кишенке послы узнали, что Сирко прислал из войсковой скарбницы в местечко Переволочну к некоему Петру Перекресту 40 ефимков на покупку самозванцу всяких столовых запасов. И тот Перекрест, закупив столовые заиасы по росписи, отвез все в Запорожье, а кошевой с товарищами все купленное отдал самозванцу.

Собрав все сведения и обезопасив^ себя заложниками, московские послы написали гетману о том, что им пора уже ехать на Запорожье, для чего просили его прислать им посланцев и провожатых. По письму послов гетман отправил генерального асаула Черняченка и позволил послам взять из полтавского полка 40 человек Козаков охраны. Тогда послы, снявшись 1 марта с Ки-

шенки, поехали в Запорожье. Дорогою они наехали на речке Томаковке, в 10 верстах от Сичп *)., на запорожских Козаков, бывших кошевых атаманов Евсевия Шашола и Лукьяна Андреева и других знатных Козаков, кормивших своих лошадей, за недостатком травы' в Сичи, возле речки Томаковки; с ними был и вождь царевича Иван Миюсский. Тут асаул Черняченко стал потчивать всех встретившихся запорожцев водкой. Во