БРИТАНСКИЕ ФИНАНСЫ. €

новлены. Около десятка из них были арестованы, допрошены местными властями по обвинению в заговоре, выпущены под залог и предстанут перед ливерпульским выездным судом присяжных».

В таких выражениях «Morning Post»²⁴⁸ сообщает о событии²⁴⁹, написать о котором ранее мне помешали некоторые обстоятель­ства. Обвинение против лидеров основывается на следующем: хозяева послали в Манчестер и уговорили тамошних рабочих приехать в Престон. Большинство этих рабочих состояло из ирландцев. Престонцы встретили их на железнодорожной стан­ции; приехавшие казались воплощением нищеты и несчастья. Примерно 54 человека согласились отправиться в Фармерс-армс ²⁶⁰, где их щедро кормили целый день, а вечером, когда они согласились вернуться, 15 тысяч человек проводили этих рабо­чих с овациями на железнодорожную станцию. Семеро из них были задержаны предпринимателями и отправлены назад, в Престон, чтобы обвинить г-на Кауэлла и его коллег в заговоре. Теперь, если мы обратимся к [действительным] событиям, то не останется никаких сомнений в том, кто же является под­линным заговорщиком ²⁶¹.

В 1847 г. престонские хлопчатобумажные магнаты снизили заработную плату, торжественно пообещав восстановить ее, кактолько торговля вновь вступит в полосу оживления. В 1853 г., в годпроцветания, они отказались сдержать свое слово. Рабочие четырехфабрик забастовали, их поддержали своими пожертвованиямите, кто продолжал работу. Тогда хозяева тайносговорились закрыть свои фабрики и,чтобы осуществить этот заговор,дали обязательство, что каждый вне­сет 5 000 фунтов стерлингов *. Рабочие обратились с при­зывом о помощик другим городам Ланкашира, и поддержка была имоказана. Предприниматели разослали эмиссаров, чтобы убедитьй побудить хлопчатобумажных магнатов в дру­гих городах объявить своим рабочим локаут, и преуспели в своих стараниях. Неудовлетворившись этим, они, в про­тивовес аналогичным действиям рабочих, начали в широких масштабах сборсредств. Убедившись в бесполезности всех этихмер, они разослали повсюду своих агентов, чтобы побудить рабочих, их семьи, швей и бедняков из работных домов Англии и Ирландии приехать в Престон. Обнаружив, что эти дополни­тельные меры не оказывают желаемого действия с достаточной быстротой, онипопытались спровоцировать народ на беспо­рядки. Своим наглымповедением они вызывали у него раздра­жение. Они запретили митинги в Марше, однако народ прово­дил их вБлэкстон-Эдже и других 'местностях, где это также

* В случае, если он (предприниматель) пойдет на соглашение с рабочими. Ред.

К.МАРКС

не было дозволено. Они ввели около сотни новых полицейских, привели к присяге специальных констеблей, снарядили пожар­ную команду, поставили войска под ружье и зашли так далеко, что с целью спровоцировать бунт зачитали Акт о мятеже ^а82. Таков был заговор хозяев, но им не удалось ни в чем преуспеть. Вопреки этим фактам, было выдвинуто обвинение в заговоре, однако не против хозяев, а против рабочих. Кроме того, еще одно обстоятельство дает возможность обвинить предприни­мателей в заговоре. Рабочие одной фабрики возобновили ра­боту. И комитет предпринимателей, и Рабочий комитет соответ­ственно потребовали объяснений. Рабочие выпустили плакат с сообщением, что они вернулись к работе при условии опре­деленного уровня зарплаты. Комитет предпринимателей при­грозил владельцу этой фабрики * принять моры, потребовав в качестве штрафа 5 тысяч фунтов стерлингов, которые он обя­зался внести для поддержки локаута. Владелец фабрики зая­вил нечто, прямо противоречащее сообщению рабочих, что за­ставило предпринимателей отступить. Уж если такое обяза­тельство внести 5 тысяч фунтов стерлингов являлось согласно закону заговором, то угроза насильственного его осуществле­ния тем более. Но это еще не все. Сам обвинительный акт против лидеров рабочих явился результатом сговора престон-ских судейских чиновников. По сообщению самой «Times», судьи, собирая доказательства, добились этого, привезя в кэбах добавочных рабочих ^25s не в Ратушу, где их страшила гласность, а в судебную камеру, чтобы там условиться об их показаниях; и там, под покровом ночи, набросились на избранные ими жертвы.

Однако благоразумие рабочих, не позволивших ни спрово­цировать себя на нарушение общественного порядка, ни запу­гать [настолько, чтобы подчиниться] диктату престонских parvenus **, свело на нет замыслы этих маленьких наполеонов из Ланкашира.

В среду вечером в Лондоне, в Сент-Мартинс-холле, Лонг-Эйкр, состоялся публичный митинг, цель которого заключалась в том, чтобы дать возможность рабочему классу столицы выска­зать свое мнение о поведении престонских хозяев. Следующие две резолюции были приняты единогласно:

«Исходя из следующего толкования закона нынешним лордом-канц­лером Англии, бароном Ролфом ***, в бытность его судьей:

* — Суэнсону. Ред. ** — выскочек. Ред. **• — Крануортом, Робертом Монси Ролфом,Ред.

БРИТАНСКИЕ ФИНАНСЫ. — ВОЛНЕНИЯ В ПРЕСТОНЕ 191

Если, убеждая людей в их собственных интересах работать лишь за определенную плату, а при других определенных условиях не рабо­тать, достигают цели мирными средствами и не преследуют иных наме­рений, то это действие остается в рамках закона.

Исходя из того,

что рабочие Престона, вовлеченные в тридцатинедельный конфликт со своими хозяевами, в течение всего этого периода вели себя самым мирным образом, соблюдая полный порядок;

что, несмотря на все эти факты, четыре * члена Рабочего комитета должны предстать перед ливерпульским выездным судом присяжных по обвинению в заговоре, хотя нет никаких доказательств насилия и запугивания с их стороны, более того, в этом их никто даже и не обвинял;

собрание поэтому считает действия фабрикантов и местных властен Престона заслуживающими порицания, считает их виновными в недо­пустимом присвоении власти, в попрании равенства перед законом и лич­ной свободы одповременпо и полагает, что подобные действия должны быть единодушно осуждены народом.

Исходя из того, что симпатия и помощь всего рабочего класса Соеди­ненного королевства должны быть отданы защите справедливости и укреп­лению правопорядка, собрание обязуется оказывать чрезвычайную и постоянную поддержку рабочим Престона в их теперешних тяжелых усло­виях и горячо призывает всех, кто заинтересован в улучшении условий труда, присоединиться к ним и поддержать их лучшие стремления» ^а64.

Лондонская пресса в большинстве своем осуждает действия престонских предпринимателей, но не из чувства справедливо­сти, а из боязни возможных последствий. Она опасается, что ^рабочий класс теперь начинает понимать, что за спиной отдель­ного капиталиста, его эксплуататора, стоит вся машина [капи­талистического общества], и чтобы сокрушить первого, он дол­жен разделаться с последней.

Написано К. Марксом 81 марта 1SS4 е. Напечатано в газете »New-Yorh Semi-Weekly Tribune» M 929, 21 апреля 1854 г. Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

• В «People's Paper» — «одиннадцать». РеО,

192 ]

Ф. ЭНГЕЛЬС

РУССКАЯ АРМИЯ

РЕДАКТОРУ «DAILY NEWS» "»

Сэр! Пришло время взглянуть прямо в лицо нашему врагу, дабы знать, каким противником он может обернуться. Относи­тельно реальной военной мощи и возможностей России выска­зываются самые разноречивые суждения. Переоцениваемое од­ними, недооцениваемое другими действительное положение дел, по-видимому, все еще скрыто завесой, которую могут снять не какие-то там «Разоблачения о России» ^25e, a только реальные военные события.

Между тем в нашей западной литературе имеется немало ценных данных, которые надо только проанализировать и объединить. Да Россия и сама в избытке поставляет такого рода материал. Ибо русская военная литература пользуется фран­цузским и немецким языками столь же часто, если не чаще, как и своим родным. Свидетельство тому — ценный труд майора Смита о польской кампании 1831 г. и описание вторжения в Венгрию, принадлежащее полковнику Толстому. Военные труды, написанные по-русски, явно уступают работам офицеров русской армии на иностранных языках. Книги Михайловского-Данилевского и Бутурлина о кампании 1812 г., Лукьяновича о кампании 1828—1829 гг. и подобные им работы слитком на­поминают описания кампаний, которые мы обычно встречаем во второсортной французской исторической литературе. Трез­вость в освещении фактов тонет в потоках напыщенного бах­вальства, события искажаются в угоду крайностям националь­ного тщеславия, победы, одержанные на поле брани, затме­ваются еще более великими победами, одержанными на бумаге авторами, и врага, кто бы им ни был, с начала и до конца ста-