Глава 8. таинственный незнакомец

В воскресенье вечером восьмого декабря 1993 года в квартиру народного артиста России Кирилла Лаврова позвонили. К двери подошла Мария Петровна.

— Кто там?

— Откройте, пожалуйста! — поспешно ответил картавый голос.

— А кто вы?

— Откройте, узнаете, — стараясь быть спокойным, пролепетал тот же голос.

Мария Петровна немного помедлила, но потом решилась открыть. Что-то знакомое было в голосе человека, стоящего за дверью.

— Кирилл, ты? — удивилась жена артиста, открыв дверь.

— Машенька, кто там? — поинтересовался Кирилл Лавров, выбегая из комнаты.

— Кирюша! Кирюша! Иди скорей сюда!

Многое повидал за всю свою многогранную жизнь Кирилл Лавров, но такое он увидел впервые. А удивиться было чему. На пороге стоял не кто-нибудь, а живой Владимир Ильич Ленин.

— Что, батеньки, не ждали? А я пришел! — сказал вождь мирового пролетариата. — Ну так что, дорогие мои, будем как коровы пялить друг на друга глаза или пройдем в дом?

Супруги Лавровы стояли неподвижно. Владимир Ильич решил не ждать приглашения и смело переступил через порог. «Интеллигентишки сраные! — равнодушно подумал вождь. — Совершенно не могут сдерживать своих чувств! Во все времена одинаковы. Ведут себя, как голубые после попойки!» — Ленин прикрыл за собой дверь и уверенной походкой направился на кухню.

— Мария Петровна, дорогушечка, сделайте нам с Кирюшей чаю. Разговор, думаю, будет долгим и…

— А откуда вы меня знаете?

— Расскажу позже. Товарищ Лавров, что вы там застряли? Идите скорее сюда. У меня к вам дело, — c ударением позвал товарищ Ленин.

Кирюша пришел в себя и, пройдя на кухню, сел за стол. Маша суетливо готовила чай. Старинные часы пробили шесть ударов. Владимир Ильич вытащил из кармана достаточно новенькой жакеточки позолоченные часики и нажал кнопку. Заиграла приятная мелодия, чем-то напоминающая известный сонг «Фаина». Володька улыбнулся и сказал восторженным голосом:

— Все точно. Транслятор меня не подвел. Ай да Бонч-Бруевич, ай да умница! Товарищ Лавров, что с вами?! Вы, батенька, мужайтесь! Я вам сейчас все объясню. — Ленин достал из внутреннего кармана пиджака блестящий предмет, разительно напоминающий портсигар и положил его на стол.

— Вы разве курите, Владимир Ильич? — поинтересовался Лавров.

Вождь хмыкнул и c любопытством посмотрел на артиста.

— Нет, батенька, не курил, не курю и курить не буду! Вот так!.. Марья Петровна, голубушка, поторопитесь, уж больно чаю хочется! А это, дорогой мой человечище, транслятор. По-вашему, значит, времени машина. Изобретение революции и трудового народа России. А вот и чай! Вы знаете, больше всего люблю чай! А у вас! Это же не чай, это же аромат! Это вам не морковка в кипятке! — Владимир Ильич приятно рассмеялся, супруги Лавровы неохотно последовали за ним. — Батеньки мои, да очнитесь же вы! Я это, я! Ну, Ленин! Ну, Ульянов! Что здесь особенного? Теперь к делу. Мне к вам посоветовал обратиться один товарищ из театра. Говорят, вы играли меня и довольно неплохо, — товарищ Ульянов поднес чашку к губам и отпил небольшой глоток. — Вот я и подумал, чего зря время терять! Пойду к Лаврову. Он объяснит, в какое это время попал вождь мирового пролетариата!

— Вам бы, Владимир Ильич, тогда бы лучше к Ульянову… Мише, — насморочным голосом заметил народный артист.

— Да был я у него. Мерзкий старик! Решил, что я это не я, а психопат! Хе-хе! Вот старикашка, вот учудил… Так что, дорогие мои, я c вами. Можете пощупать, потрогать, полапать. Я не в гриме… В полном вашем распоряжении и слушаю вас внимательно. Люблю слушать. Вы даже не представляете, как это прекрасно, послушать других!

«Ну и дела!» — краснея, подумала Мария Петровна.

«Во вляпались-то, Маша!» — сказал про себя Лавров тем же насморочным голосом.

«Это вам, батеньки мои, не хрен с перцем трескать, да чаем запивать! Вот такие дела…» — высокомерно прошептал Ленин и прищурил глазки, которые, как и в семнадцатом, были добрыми и ласковыми.

ГЛАВА 9. ГЕНРИХ ЭРНСТОВИЧ

— Да поймите же вы, Генрих Эрнстович, что это время мне необходимо как жизнь! — мягко прошептал Вальтер. — Вы же знаете Штирлица. А что если он вернется преждевременно? А блок, названный его именем занимается черти чем! Как по-вашему, что он сделает? Я уж не говорю про себя. Но если вы отказываете мне, значит вы против нас. То есть, против Исаева…

— Не знаю, не знаю. Такие вещи я один решать не могу.

— Да ладно тебе, Генрих, все же от тебя зависит! Кому нужны эти дурацкие мыльные оперы? Тебе еще спасибо скажут, да и мы в долгу не останемся.

— Что ты имеешь в виду?

— Сумма приличная и к тому же…

Подошел официант подозрительной наружности, в правой руке он держал поднос на котором стояла бутылка отличного французского вина.

— Ты заказывал? — кротко спросил Шелленберг у Кальтенбруннера. Тот покачал головой. — Это что?

— Подарок от господина, сидящего вон за тем столиком, — смутно молвил официант, показывая взглядом нужный столик.

Бывший шеф Штирлица присмотрелся и узнал в сидящем сильно постаревшего Адольфа Гитлера. «Вот, сволочь, уже здесь!» — подумал Шелленберг, а вслух нервно сказал:

— Отнесите это дерьмо обратно и передайте этому придурку, что истинные борцы в нацистских подачках не нуждаются.

— Будет-c сделано.

— А зря, хорошее вино, — протянул Генрих Эрнстович. — И дорогое, наверное.

— Да знаешь ли ты, от кого эта бутылка?

— Ну?

— От Гитлера!

Кальтенбрунер вздрогнул и страстно взглянул на бывшего главу Третьего Рейха. Фюрер аппетитно ел молодую жареную курицу и не обращал никакого внимания на окружающую его действительность. Генрих хотел уже было вскочить и крикнуть «Хайль!», но его вовремя прервал Шелленберг.

— Что ты! Сейчас совсем другое время.

— Слыханное ли дело! Фюрер в Москве!

— Да. Этот придурок возглавляет блок «Гитлер и Россия». Я догадываюсь о причинах, побудивших его пожрать в «Седьмом».

— Фантастика!

— Ну так что, Генрих?

— О`кей! Будет тебе время! — отозвался Кальтенбруннер. — Но с условием. Пусть твои орлы не залетают слишком высоко, Борька с Егоркой никогда не простят мне резких выступлений. Сам знаешь, я на этом посту недавно и в Магадан на старости лет меня что-то не тянет.

— Ни ссы, друг! Все будет в рамочках! — восторженно заверил Вальтер, вытирая губы салфеткой. — Не залетят. Ты, деточка, нам нужен на свободе.

Шелленберг быстро ушел и поэтому не заметил, как к столику Кальтенбруннера подсел Гитлер. Генрих Эрнстович в полголоса прошептал: «Хайль!» — и полностью подчинился этому дряхлеющему старику, во власти которого когда-то была судьба Европы.

Один из самых наглых аллигаторов уже открыл пасть. Нежное бедро Машеньки было поцарапано. Коварная Стефани потирала руки и ждала большей крови.