Глава 14. товарищ ваучер «за»

В Кремле шел банкет. Оркестр играл легкую музыку, члены Политбюро галантно приглашали своих спутниц на медленный танец. Штирлиц ел тушенку большими порциями и опытным взглядом оценивал ситуацию. Если бы не сорок восьмая, Максим Максимович пригласил на вальс жену товарища Ваучера — очаровательную Горгону Путчеву. Но сорок восьмая была рядом и генерал Исаев решил не испытывать судьбу. Где-то в глубине зала кто-то в форме офицера Гестапо высоко запрокинув бутылку жадно пил шампанское. Штирлиц насторожился, узнав в этом человеке Айсмана. Подошел Борман и тихо шепнул:

— Все готово, штандартенфюрер.

— Что здесь делает Айсман? — сурово спросил Максим Максимович.

— Айсман? Он здесь? Ничего не понимаю! — мелкий пакостник нахмурил брови и сделал идиотское выражение лица.

Но тут швейцар доложил о приходе генсека. Оркестр прекратил игру, в зале воцарилась тишина. Константин Устинович быстро подошел к столу и пригласил всех к трапезе. Приглашенные быстро расселись, суетливо забегали официанты, Черненко принял первую рюмку водки.

«Одна есть!» — тихо сказал Борман.

— Коммуняки! — вдруг громко сказал Айсман. — Ненавижу!

Наступила мертвая тишина, все окаменели.

— Кого вы ненавидите? — вежливо спросил Пельше.

— Коммунистов! — c ненавистью произнес Айсман.

— Однако, это кто такой? Моя здесь ничего не понимает! — Константин Устинович строго нахмурился — генсек очень не любил тех товарищей, которые ненавидят коммунистов.

— Это мой друг Айсман, товарищ Генеральный секретарь, — ответил Штирлиц.

— Так утихомирьте его, — сказал Пельше. — Мало того, что он пришел в Кремль в нацистской форме, он еще и против партии выступает.

— Это вы мне? — рассвирепел друг Штирлица, залезая на стол. — Да я тебя…

Дорогой товарищ Пельше не успел опомниться, как почувствовал жгучую боль под ключицей.

Вдруг из-под стола вынырнул пастор Шлаг:

— Дети мои, побойтесь Бога!

— А это еще что за корова в чехле из-под танка? — сказал кто-то из гостей.

— Это тоже мой друг! — гордо сказал Штирлиц.

Константин Устинович, выпив вторую рюмку водки и набравшись смелости, прохрипел:

— Однако, Максим Максимович, или вы убираетесь отсюда вместе с вашими дебоширами, или одно из двух.

— Ах из двух?! — спокойно сказал Штирлиц. — Очень хорошо. Айсман, вы берете на себя левый фланг, я — правый, пастор, ваша задача — никого не выпускать.

Айсман все понял и первой его жертвой стал товарищ Кириленко, который навсегда потерял свои передние зубы. Штирлиц же спокойно надел перчатки, вложив в них по кастету. Константин Устинович, поняв, что его сейчас будут бить, закричал:

— Мартин Рейхстагович, врача — мне очень плохо.

— Костя, хорошо, я сейчас, — сказал Борман и подошел к телефону.

Началась резня. Особенно досталось членам ЦК, так как странным образом, именно они попадали под руку Штирлицу. Айсман же с хладнокровием избивал членов Политбюро, Шлаг — всех остальных.

— Бей их, ребята! — кричал Штирлиц.

— Коммуняки! — c каждым новым ударом повторял Айсман.

— Штирлиц, а этого тоже? — постоянно спрашивал пастор и получая утвердительный ответ профессиональными ударами выбивал челюсти у своих жертв.

Прошло три часа. Мордобитие закончилось. Появился товарищ Неприватизированный с Борманом.

— Здравствуйте, Максим Максимович! — поздоровался Ваучер.

— Товарищи, хочу вас поздравить! Только что, подавляющим большинством голосов на пост генсека был выбран дорогой нам товарищ Ваучер Неприватизированный, — гордо сказал Борман.

— А где товарищ Черненко? — наивно спросил пастор.

— Вы знаете, я вам скажу откровенно, по состоянию здоровья он освободился от занимаемой должности! — товарищ Неприватизированный снял очки и подал руку Шлагу. — Так что теперь я командую парадом. А что у вас здесь произошло? Кровь… Все избиты…

— Как вам сказать, — смущенно проговорил Айсман, — мы решили немного размяться, впрочем среди этих свиней могли быть и вы.

— А знаете, я скажу просто, — промычал Ваучер, — надо во всем искать компромисс…

— Оставьте его, Айсман, придет и его время, — сказал Штирлиц. — Пастор, вы что-то хотели сказать?

— Да, штандартенфюрер, мне только что сообщили о том, что есть мнение о том, что троцкистско-зиновьевский блок должен войти в состав нового правительства.

— А я не против. Сегодня же выйдет постановление! — поспешно сказал Ваучер. — А вообще, знаете ли, я за многопартийность.

— Еще бы! — сурово сказал Айсман. — Был бы ты против! Штирлиц, а может для профилактики?

— Как знаете… — бросил Штирлиц и удалился, захватив с собой Шлага и Бормана.

Все спокойно было в Санта-Барбаре, голод сморил всех; ливийцы ушли, а откуда-то с северо-востока появился штандартенфюрер CC фон Штирлиц.

ЭПИЛОГ

За окном проехала «Скорая помощь» и пустая бочка пива, разрисованная в клеточку.

Штирлиц проснулся от большого шума. «Черт, где это я? — подумал он, увидев над собой мрачный потолок. — Главное, не потерять бдительность. Если подойдут немцы, я — Штирлиц, если войдут наши, я — Исаев. Блин! А что делать, если появятся американцы?» Полуоткрытый глаз советского разведчика лениво блуждал по странному помещению. Рядом была немыслимая для Штирлица суета.

Молодой человек, лет тридцати, подошел к Штирлицу, слегка пнул его ногой и по-русски спросил:

— Ну как ты?

«Значит я на Лубянке!» — подумал Максим Максимович и хотел уже было полезть за кастетом, но его не нашел, вместо него в кармане брюк сильно поношенного костюма фабрики «Красный богатырь» лежала пустая бутылка из-под водки. Это обстоятельство сильно удивило опытного разведчика. Он посмотрел на сияющего молодого человека и узнал в нем Айсмана, правда повязки на его лице не было.

— Айсман, ты что здесь делаешь? Как себя чувствует товарищ Ваучер? — спросил Штирлиц.

— Сам ты Айсман! Во нажрался то! Славка, ты что, вообще или как? Ты хоть помнишь что-нибудь?

— Славка, Славка… Славка? О, господи, так что, это все сон?

— Закусывать надо! — пренебрежительно сказал Куравлев и быстро удалился.

Подошел Броневой, весьма изумился, посмотрел на протрезвевшего Тихонова и поучительно сказал:

— Послушай, Вячеслав Иванович, ты хотя бы здесь, в студии, не напивался до такой степени, что сам себя не помнишь. — Левый глаз Леонида был подбит и выглядел очень неприлично. — Видишь, твоя работа! Тоже мне, разведчик! Алкоголик несчастный! Тебе директора вытрезвителя играть, а не шпиона!

— Лень, прости, а?! Ну, понимаешь, сильно в роль вошел. Вот и…

— Так, все! Снято! Товарищи артисты, костюмы чтоб все сдали сегодня, до трех дня. Товарищ Тихонов, вы протрезвели? Ну, слава Богу! Бог даст, пригласим вас на съемки в «Семнадцать мгновений весны-2», а пока идите и проспитесь еще раз! — громко сказала Татьяна Лиознова, подойдя к Тихонову. — Товарищи, ну что вы столпились? Все! Расходитесь! Фильм снят! Всем спасибо! Премьерный показ — через месяц!

А за окном студии проехала «Скорая помощь» и пустая бочка пива, раскрашенная в клеточку.