Суверены современники вильяма iii
Папы Римские: Александр VIII — 1689, Иннокений XII — 1691, Климент XI — 1700;
Император Германии: Леопольд I — 1658;
Императоры турок: Сулейман III — 1687, Ахмет II — 1691, Мустафа II — 1695;
Король Франции: Людовик XIV — 1643;
Короли Испании: Карл II — 1665, Филипп V — 1700;
Король Португалии: Педро II — 1683;
Короли Дании: Кристиан V — 1670, Фредерик IV — 1699;
Короли Швеции: Карл XI — 1660, Карл XII — 1697;
Король Пруссии: Фридрих I — 17014
Русский царь: Петр I Алексеевич — 1682 (до 1696 г. совместно с Иваном V Алексеевичем)
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ
Сэр Айзек (Исаак) Ньютон (1643--1727) — крупнейший после Бэкона английский философ (Sic! — Ф.С.); архиепископ Тиллотсон (1630--1694); епископ Бэрнет (1643--1715) — автор "Истории Реформации", "Истории своего времени" и др.; герцог Шомберг и его сын генерал Шомберг; Монтегю, граф Галифакс (1671--1715); Рассел, граф Оксфорд; Джон, лорд Соммерс (1652--1710); Энтони Эшли Купер, граф Шафтсбери (1621--1683), внук вельможи, упоминавшегося в предыдущей главе; Шеффилд, герцог Бэкингем (1656--1721); Джон, лорд Гаттс (1707); адмирал Рассел, лорд Беркли; лорд Данди, убитый в битве в ущелье Килликрэнки(1689); Мистер Уолкер, с великим мужеством выдержавший осаду в Лондондерри; архиепископ Мэтью Генри (1662--1714); Флэмстед, первый королевский астроном (1646--1719).
1В России и в Германии его называют Вильгельмом, а в Голландии Виллемом. — Ф.С.
2Герцог Шомберг происходил из знатной германской семьи, а его мать была англичанкой (дочерью лорда Дадли). Он служил в Голландии, Англии, Франции, Португалии и Бранденбурге и получил звание маршала во Франции, генералиссимуса — в Пруссии, титулы гранда в Португалии и герцога в Англии.
3Последний год своей жизни он сколачивал новую коалицию против Людовика XIV, который использовал Рисвикский мир как передышку для накопления сил к новой войне. Об этом ниже придется привести еще одну обширную выдержку из Грина — Ф.С.
4В этом году Прусское герцогство получило ранг королевства. Фридрих на ассамблее государств империи и с согласия императора получил королевскую корону и впоследствии был признан королем всеми другими потентатами Европы. Этот принц был исполнен благородства и величия. Он основал университет в Халле, королевское общество в Берлине и академию наук. — Д-р Пиннок
Глава XXXIII
Анна
| Родилась в 1664 году | Взошла на престол 8 марта 1702 года |
| Умерла в августе 1714 г. | Царствовала 121/2 лет |
Раздел I
| Потоки водные, куда б вы не текли, Поведайте всем жителям Земли, Чтобы от Темзы до Дуная каждый знал, Как Анна правила, как Мальбрук воевал. Прайор |
(1702 г.) Анна, бывшая замужем за Георгом, принцем Датским, заняла английский трон в возрасте 37 лет. Ее кандидатура устраивала все политические партии. Она была второй дочерью короля Джеймса от первого брака с дочерью канцлера Хайда, ставшего затем графом Кларендоном. Вступив на престол, Анна решила начать войну с Францией1, о чем она поведала парламенту. Палата общин одобрила это намерение, и война была объявлена. В тот же день аналогичные решения были приняты правительствами Голландии и Германии. Французский монарх, гордыня которого непомерно возросла после долгой серии побед, был вне себя от гнева, узнав о создании такой коалиции. В особенности его негодование обрушилось на голландцев. С большим чувством он заявил: "Что же касается этих господ купчишек2, то они еще раскаются в своей наглости и самонадеянности; они, видно, забыли, что объявляют войну тому, чью мощь они уже испытали на себе, — тому, пред кем они всю жизнь трепетали!"
Однако эти угрозы ни в коей мере не повлияли на ход событий. Герцог Мальборо удовлетворил свои честолюбивые намерения, получив назначение на пост командующего английскими войсками. Он был польщен еще более, когда голландцы признали его генералиссимусом объединенной армии, хотя граф Атлон по чину имел право разделить с ним командование. И надо признать, что немногие люди могли похвастать столь блистательными успехами, как Мальборо, будь то на поле боя или за столом переговоров: хладнокровный в опасности и неутомимый в кабинете, он стал самым грозным врагом Франции, какого когда-либо порождала Англия со времен побед при Кресси и Азинкуре в Столетней войне.
"В отличие от всех остальных мастеров военного искусства, он начал серию блистательных побед, прославивших его имя, тогда, когда большая часть людей заканчивают свою карьеру. Хотя он молодым офицером служил под началом Тюренна, а также несколько месяцев в Ирландии и Нидерландах, ему не приходилось командовать крупными силами до тех пор, пока на 53-ем году жизни он не принял командование армией во Фландрии. Он остается также единственным, кому военная удача ни разу не изменяла. Вольтер писал, что он никогда не пытался осадить крепость, которую он не мог взять, и ни разу не вступал в битву, которой не мог выиграть." (Дж. Р. Грин)
Большая часть истории этого царствования проходила в баталиях на континенте, которые, хотя и приумножили воинскую славу английского народа, но не принесли ему существенных выгод. И в самом деле, все эти успехи прошли практически бесследно и не оставили в памяти ничего, кроме названий Бленхейм, Рамили, Оденар, Мальплагет, — названий мест, где объединенные армии одержали блистательные, но бесполезные (по крайней мере для Англии) победы. Триумф победы при Бленхейме, одной из величайших побед, одержанных доблестью и воинским искусством англичан, свелся к тому, что герцогу Мальборо было пожаловано огромное состояние, в том числе шикарный дворец Бленхейм, воздвигнутый на народные средства. (Грин пишет также, что Мальборо был единственным из великих людей, любящим деньги ради денег, и добавляет, что "в частной жизни он был вполне доброжелательный и гуманный человек, а по отношению к своей жене проявил себя самым нежным и любящим мужем; но если его положение требовало, он мог обречь множество англичан на гибель, как он это сделал, бросив свою армию в кровавую резню при Мальплагете". Ф.С.)
Завоевание несравнимо большего значения для нации было совершено с гораздо меньшими людскими и денежными потерями в Испании. Английское правительство, узнав о том, что Франция готовит мощную эскадру в Бресте, командировало для наблюдения за этими приготовлениями сэра Клаудсли Шовела и сэра Джорджа Рука. Сэр Джордж получил и дополнительный приказ сопровождать группу войск, направленных на транспортных судах в Барселону. Поскольку атака на этот город, возглавленная принцем Гессе, не принесла желаемого результата, то через два дня войско было вновь погружено на корабли и отведено к берегам Африки, а сэр Джордж и сэр Клаудсли созвали на борту флагмана военный совет. На этом совете было решено попытаться захватить Гибралтар, небольшой город, принадлежавший тогда Испании и имевший очень слабый гарнизон, так как никто не ожидал нападения в этом месте.
Город Гибралтар расположен на узком и длинном мысе и защищен неприступными скалами со всех сторон, кроме одной. Принц Гессе высадил свой отряд численностью 800 человек на берег и предложил гарнизону сдаться, на что последовал отказ. На следующий день адмирал отдал приказ начать артиллерийский обстрел города и, когда враги были вынуждены покинуть укрепления и собраться на участке, именуемом Голова Южного Мола, приказал капитану Уитэйкеру погрузить отряд на корабли и атаковать этот участок. Те офицеры, которые находились вблизи мола в этот момент, сделали это, не дожидаясь приказа и ворвались в укрепления с саблями в руках. Однако эта атака оказалась преждевременной, так как испанцы взорвали мину, от которой два лейтенанта и около сотни солдат были убиты или тяжело ранены. Тем не менее два капитана — Хикс и Джампер захватили плацдарм и удерживали его до высадки капитана Уитэйкера с основными силами, которые штурмом овладели редутом, расположенным между молом и плато. После этого комендант капитулировал и принц Гессе вступил в крепость, сам не веря своему успеху, поскольку укрепления были очень мощными. Когда весть о захвате Гибралтара достигла берегов Англии, то начались дебаты о том, достоин ли адмирал благодарности за такое приобретение. В конце концов оно было признано не стоящим публичного поощрения, и в то время, как бесполезные заслуги герцога Мальборо превозносились до небес, сэр Джордж Рук оставался в забвении и даже был смещен со своего поста, хотя и оказал своей стране неоценимую услугу. Разительный пример того, как даже в просвещенный век публичное одобрение достается не по адресу!
С тех пор, однако, Гибралтар остается одним из самых ценных владений Англии, являясь важнейшей базой для ее военно-морского флота, весьма опасной для ее врагов, и гарантом безопасности ее торговли в Средиземном море. Здесь англичане располагают складами, способными содержать все необходимое для ремонта судов и снабжения армии оружием и амуницией.
В то время, как Англия одерживала все эти победы на континенте и на море, в Испании открылась новая арена для соперничества3.Здесь амбиции европейских принцев достигли того же накала, какой наблюдался в остальной части континента. Филипп V, внук Людовика XIV , был водворен на трон этой страны, что было встречено с радостным одобрением со стороны большинства его подданных. Он был провозглашен наследником короны в соответствии с завещанием покойного короля Испании, не оставившего прямого потомства. Однако по договору, заключенному между европейскими державами, наследником короны был признан Карл, сын Германского императора. Несмотря на то, что Франция также в свое время подписала этот договор и являлась его гарантом, теперь она решила его нарушить в пользу отпрыска Бурбонского дома.
Среди мотивов, побуждавших Карла предъявить свои претензии на испанскую корону, были также приглашение его на трон со стороны Каталонии, высказавшейся в его пользу, и поддержка со стороны Англии и Португалии, обещавших ему вооруженную помощь. Ради обладания обширной империей, каковую все еще представляла Испания, Карл собрал мощный флот, включавший тридцать военных кораблей и две сотни транспортных судов, на борту которых находилось 9 тысяч солдат. Но, самое главное, командовать этими силами вызвался граф Питерборо, — романтик и доблестный воин, один стоивший целой армии.
Граф Питерборо был одним из самых необычных и экстраординарных людей своего времени. В 15 лет он воевал против мавров в Африке, в 20 был участником Революции, теперь же вел войну в Испании, причем почти целиком на свои собственные средства. Одним из главных мотивов его участия в этом великом предприятии была его личная дружба с принцем Карлом. Граф был уродлив внешне, но в высшей степени благороден, великодушен и деятелен. Первым его воинским подвигом после высадки в Испании было взятие Барселоны, — сильно укрепленного города с гарнизоном в 5 тысяч человек, тогда как армия графа насчитывала немногим более 9 тысяч.
Однако, успехи Питерборо были недолгими. Вскоре он был отозван (под тем предлогом, что он Тори — Ф.С.), и командование армией Карла было поручено лорду Гэлвэю. Этот вельможа, узнав о том, что вражеская армия во главе с герцогом Бервиком расположилась лагерем вблизи города Альманса, двинулся ей навстречу с целью дать генеральное сражение. Битва началась в 2 часа пополудни сразу по всему фронту. Поначалу казалось, что батальоны Великобритании и Голландии, сражавшиеся в центре, одерживают победу. Но португальцы, поддерживавшие их с флангов, обратились в бегство при первом же столкновении с врагом. Английские войска оказались окруженными со всех сторон. В этой бедственной ситуации они построились в каре и стали отступать вверх по склону холма. Однако, чужие в этой стране, лишенные подкреплений и снабжения, они в конце концов были вынуждены сдаться в количестве 10 тысяч человек. Победа французов была решающей и полной. В результате вся Испания, за исключением Каталонии, была возвращена под суверенитет Филиппа.
Раздел II
| Отныне навсегда, она сказала, каждую весну Роза будет расцветать на одном стебле с чертополохом; Ты, о моя роза, будешь придавать стойкую грацию чертополоху А он воинственной рукой будет тебе надежной защитой. Роув Примерно в таком размере: Она рекла: отныне было бы неплохо Единым стеблем розу сочетать с чертополохом, Дабы гибрид сей, красотой сияя розы, Шипами защищен был от угрозы. |
(1707 г.) До сих пор кабинет королевы управлялся министрами-Вигами. Герцог Мальборо, хотя и действовал поначалу в интересах Тори, примкнул затем к их соперникам, которых он считал более искренними и последовательными врагами Франции. Виги оставались верны планам покойного короля и, исполненные республиканского духа свободы, стремились посрамить деспотизм в каждом уголке Европы.
В правительстве, где министры все еще придерживаются политики ушедшего лидера, требуются перемены в соответствии с изменением общественного мнения. А народ и в самом деле начинал желать перемен в кабинете королевства. Однако, еще до заката власти Вигов, чей кабинет должен был вот-вот пасть, в парламенте было принято решение величайшей важности, — решение, которого многие желали, но которое казалось столь трудно осуществимым. Я имею в виду объединение двух королевств — Англии и Шотландии. Хотя со времени царствования Джеймса I они находились под суверенитетом единого монарха, управлялись они каждое — своим парламентом. Последние же подчас преследовали противоположные цели и интересы. Попытка осуществить более тесный союз была предпринята еще в самом начале царствования Анны, однако тогда возникли большие споры, в частности, по поводу торговли со странами Востока, и конференция была сорвана, а достижение соглашения стало казаться совсем немыслимым.
Тем не менее, эта инициатива была возрождена усилиями обоих парламентов, уполномочивших своих представителей от лица обеих наций договориться о предварительных условиях соглашения. Такое соглашение должно было подвергнуться более тщательному рассмотрению и обсуждению в каждом королевстве. Выбор представителей был предоставлен королеве, а она позаботилась о том, чтобы были назначены люди, глубоко заинтересованные в достижении соглашения. Когда таковые были назначены с обеих сторон, они встретились в зале для петушиных боев близ Уайтхолла, где однако иногда проводились и такого рода конференции. Королева настоятельно торопила делегатов покончить с этим делом, и вскоре статьи знаменитого Союза были полностью согласованы и подписаны всеми участниками конференции. Оставалось только представить их на утверждение парламентам обоих королевств.
В этом знаменитом договоре было постановлено:
* Что корона Соединенного Королевства будет унаследована Ганноверским Домом;
* что объединенные королевства должны быть представлены в едином парламенте;
* что все граждане Великобритании должны пользоваться равными правами и привилегиями, в том числе, в торговле и на таможне;
* что законы, утверждающие гражданские права, внутреннюю и внешнюю политику, должны быть едиными в обоих королевствах;
* что в то же время никакие изменения не должны вноситься в законы о личных правах, за исключением тех случаев, когда речь идет о явных преимуществах для шотландцев;
* что Высший суд по гражданским делам и другие суды Шотландии должны оставаться такими же, какими они сложились в этой стране, с теми же правами и привилегиями, как и до образования Союза;
* что Шотландия должна быть представлена в парламенте Великобритании шестнадцатью пэрами и сорока пятью членами палаты общин, избираемыми так, как это практиковалось при выборах в прежний Шотландский парламент;
* что все пэры Шотландии должны рассматриваться как пэры Великобритании, располагаясь по ранжиру непосредственно вслед за английскими пэрами того же ранга, имевшими это звание на время создания Союза, и перед теми, которые будут произведены в это звание впоследствии;
* что шотландские пэры будут пользоваться теми же правами, что и английские, за исключением права заседать и голосовать в парламенте или в палате пэров (не понимаю, почему и так ли это, но так и написано. — Ф.С.);
* что знаки отличия или королевского достоинства остаются теми же, что и прежде;
* что законы и статуты в каждом королевстве, не согласующиеся со статьями договора о Союзе, должны быть отменены и объявлены недействительными парламентами обоих королевств.
Таковы были главные статьи договора о Союзе. Оставалось только получить санкцию законодательных органов обоих королевств, чтобы они обрели силу закона.
Аргументы в этих столь разных ассамблеях подбирались соответственно аудитории. Дабы побудить шотландский парламент одобрить это мероприятие, кабинет министров и его сторонники подчеркивали, что полное и тесное объединение создаст прочную основу для продолжительного мира, сохранит религию, обеспечит свободу и неприкосновенность собственности, устранит враждебность, царившую до сих пор между самими шотландцами, а также подозрительность и недоверие, посеянные историей между двумя нациями. Такое мероприятие укрепит их силу, богатства, коммерцию; весь остров объединится общими интересами и привязанностями и освободится от взаимных опасений; страна сможет более эффективно противостоять внешним врагам, поддерживать протестантизм и стремиться к свободе во всей Европе. Отмечалось также, что чем меньше колеса правительственного механизма будут тормозиться многочисленными советами и парламентскими инстанциями, тем решительнее и энергичнее будет его деятельность. Шотландцам доказывалось, что налоги, которые они должны будут платить в таком Союзе, будут несравненно меньше, чем доля их участия в законодательных органах; что эти налоги не составят и семидесятой доли того, что платят англичане, а доля участия в законодательстве будет не меньше одной десятой. Таковы были аргументы в пользу Союза, адресованные шотландскому парламенту.
Англичанам же внушалось, что могучая и опасная соседняя нация навсегда превратится из врага в друга, что в случае разрыва с этим мужественным и бедным народом они не выиграют ничего, а потерять могут очень многое.
С другой стороны шотландцы были охвачены возмущением при мысли об утрате своего древнего и независимого правительства; шотландская знать считала, что ее достоинство и влияние ущемляются лишением ее мест в парламенте; шотландские купцы опасались, что их торговля будет обременена непомерными пошлинами и считали новые привилегии в торговле в Английской Вест-Индии недостаточной компенсацией за это.
Англичане же полагали, что союз богатой нации с бедной будет всегда в пользу последней, которой нечем поделиться с первой, кроме как своей нуждой. Говорилось, что шотландцы очень не склонны к такой коалиции и что такой союз подобен браку с женщиной, заключенному против ее желания. Предполагалось, что комбинация столь неподходящих, столь несообразных друг другу ингредиентов не в состоянии обеспечить прочный и плодотворный Союз. Высказывались и обиды по поводу того, что налог на земельную собственность, взыскиваемый с шотландцев слишком мал и не соответствует доле их участия в законодательных органах.
В конце концов, несмотря на все сопротивление, оказываемое Союзу со стороны Тори, все статьи договора были одобрены подавляющим большинством голосов в обоих парламентах. Таким образом, всем пришлось согласиться на Союз, в том числе и тем, кто вначале не имел достаточно проницательности, чтобы признать его преимущества. Тем не менее он еще долгое время был очень непопулярен в Шотландии, где в 1715 и в 1745 годах имели место восстания, в значительной мере обусловленные желанием отменить этот ненавистный договор.
1Как было сказано в дополнении к предыдущей главе, это решение было неотвратимо предопределено усилиями покойного короля Вильяма и агрессивной политикой короля Франции. — Ф.С.
2В тексте употреблено слово "pedlar", которое имеет три значения: 1) коробейник, разносчик; 2) сплетник; 3) неумелый, неспособный, недотепа. — Ф.С.
3Здесь автор явно ставит лошадь позади телеги, нарушая не только временную последовательность, но и причинно-следственные связи; ведь война началась именно по причинам, которые автор решил изложить только здесь. — Ф.С.
РАЗДЕЛ III
| Кто Церковь чтит и Родину, как мать, Тот должен крайностей стремиться избегать. Диббин |
(1708 г.)Тем временем власти Вигов в кабинете приближался конец. Среди тех, кого герцогиня Мальборо представила королеве в качестве фрейлины, была некая миссис Мэшем, дальняя родственница герцогини, поднятая ею из нужды и безвестности. Герцогиня, полностью подчинив своему влиянию королеву, стала столь высокомерной и самонадеянной, что постепенно утратила то искусство интриги, которое вознесло ее так высоко, и бдительность. (Грин пишет, что "бешеный напор, с которым герцогиня Мальборо навязывала королеве волю своего мужа, обратил былую привязанность последней в жесточайшую ненависть" -Ф.С.) Миссис Мэшем, которой представился случай сделать блестящую карьеру, действовала и скромнее, и разумнее, и эффективнее; она льстила тщеславной королеве и шла навстречу самым вздорным ее капризам. Она быстро уловила приверженность королевы к Тори, ее согласие с их взглядами, ее веру в их богоданную праведность и повиновение королевской воле. И вместо того, чтобы пытаться переубеждать Анну и навязывать ей свою волю, как это делала герцогиня, миссис Мэшем разделила ее симпатии и даже превзошла ее в них.
В действительности эта леди была орудием в руках мистера Харлея, государственного секретаря, который незадолго до того втерся в доверие к королеве и который давно мечтал подорвать авторитет и популярность министров-Вигов. Его целью было объединить интересы Тори под своим началом и выбить из рук Вигов те преимущества, которые им давало их преобладание в кабинете министров.
Для осуществления своих честолюбивых намерений он выбрал себе в союзники Генри Сент-Джона, ставшего впоследствии лордом Болинброком и виконтом, — человека редкого красноречия и величайших амбиций, предприимчивого и неутомимого в своей активности, обладавшего незаурядным умом, но не отягощенного высокими принципами и к тому же заносчивого. К этой хунте присоединился и сэр Саймон Харкорт, очень способный юрист.
К этому моменту стало ясно, что народу надоело правительство Вигов, то самое, которое он ранее боготворил; оно взвалило на плечи англичан такое бремя, что те стали роптать. Тяготы, которые народ до сих пор нес охотно, воодушевленный военными успехами, теперь, когда успехи прекратились, стали ощутимым. Харлей, впоследствии известный под титулом лорда Оксфорда, был вдохновителем недовольства политикой Вигов, и, хотя этот ропот не принес немедленного успеха, он существенно способствовал неуклонно развивающемуся процессу.
В конце концов партии Вигов в правительстве открылись интриги Тори1, но было уже слишком поздно: Виги полностью утратили доверие королевы. Вскоре Харлей сбросил маску друга Вигов и предпринял более решительные шаги для осуществления своих планов. Королева полностью доверилась ему, хотя он внешне и не проявлял заинтересованности в том, чтобы занять какой-либо официальный пост. Первый триумф партии Тори, когда королева публично продемонстрировала свои симпатии к ним, проявился в деле, важном не столько самом по себе, сколько по его последствиям. Обе партии жаждали открытой схватки и ждали только повода для ее начала. Таковой был дан человеком, не обладавшим ни способностями, ни богатством, ни властью; однако случай, произошедший с ним, привел к бурному развитию событий.
Генри Сэчеверел был священником, получившим образование в Оксфорде. Он, как уже было отмечено, не отличался большим умом, но был наделен сверхпылким воображением. Он снискал некоторую популярность среди тех, кто причислял себя к ревностным служителям церкви, и использовал всякую возможность излить свою ненависть к диссидентам. В таком духе он разглагольствовал перед судьями на летней сессии 1709 г. в Дерби. 5 ноября в соборе Святого Павла он в неистовой речи проповедовал доктрину непротивления, яростно обличая терпимость, проявляемую по отношению к диссидентам, и утверждал, что церковь подвергается опасным нападкам со стороны ее врагов и очень плохо защищается ее мнимыми друзьями. Его выступление, в котором он призывал народ облачиться в божьи доспехи, прозвучало как трубный глас для фанатиков.
Примечание переводчика.
Диссидентами (также диссентерами или нонконформистами) называли тогда всех, кто не разделял основную, государственную религию: не только разного толка пуритан, из которых в основном состояла партия Вигов, но также и католиков. Я так и не выяснил, что представляла собой доктрина непротивления (non-resistance). Но Грин, который также вкратце упоминает об этой "убогой и глупой" проповеди, указывает на то, что политически она (проповедь) была направлена против Вигов и продолжения войны. Он также отмечает, что незадолго до того состоялось сражение при Мальплагете (Мальплаке), — одно из самых кровавых в этой войне, где победа досталась англичанам и их союзникам ценой 24 тысяч убитых, тогда как побежденные французы потеряли вдвое меньше. (Ф.С.)
Сэр Сэмюэл Джерард, лорд-мэр, потворствовал этим очень слабым и по сути и по стилю разглагольствованиям, которые были опубликованы и превознесены партией Тори как образец ораторского искусства. Эта проповедь стала знаменитой в условиях того времени, хотя в наши дни она вполне заслуженно забыта.
Мистер Долбен, сын архиепископа Йоркского, выразил свой протест против этого напыщенного пустозвонства и представил его (протест) в палату общин, прославив таким образом этот обреченный на скорое забвение документ. Наиболее одиозные параграфы брошюры были зачитаны и осуждены как скандальное и клеветническое подстрекательство в подрывных целях. Сэчеверел был арестован и призван к ответу перед палатой общин. Однако он и не думал отказываться от своего авторства. Напротив, он гордился своей проповедью и упомянул о публичном одобрении и согласии на публикацию, которое он получил от лорда-мэра, который, кстати сказать, присутствовал при рассмотрении дела.
Было вынесено решение о лишении Сэчеверела сана и передаче в палату лордов дела по обвинению в государственной измене и преступных действиях. Обвинителем был назначен мистер Долбен. Был создан и специальный комитет, которому было поручено сформулировать основные статьи обвинения. Сэчеверел был заключен под стражу, и был назначен день слушания дела в палате лордов в Вестминстер-Холле. Все королевство с неослабным вниманием следило за этим необычным судом, который длился ровно три недели и заставил забыть обо всех остальных событиях общественной жизни того времени. Сама королева каждый день присутствовала на суде в качестве частного наблюдателя. Огромная толпа сочувствующих сопровождала обвиняемого каждый раз, когда его вели на суд и обратно, приветствуя его громкими возгласами или молча молясь за успех его дела. Полномочными представителями палаты общин на суде были сэр Джозеф Джекил, мистер Эйр, — высший юридический чин, сэр Питер Кинг, — мировой судья, генерал Стенхоуп, сэр Томас Паркер и мистер Уолпол.
Защищали Сэчеверела сэр Саймон Харкорт и мистер Филипс, которым помогали доктор Аттербери, доктор Смоллридж и доктор Френд. Во время суда страсти среди населения достигли небывалого накала. Толпа окружала паланкин королевы с криками "Боже храни Ваше Величество и церковь! Мы надеемся, что Ваше Величество за доктора Сэчеверела!". Они разрушили несколько зданий, разграбили жилища многих известных диссидентов и даже пытались атаковать банк.
Королева под нажимом палаты общин опубликовала прокламацию, призывающую подавить беспорядки. Несколько человек были арестованы и преданы суду по обвинению в измене. Двое из них были осуждены и приговорены к смертной казни, но ни один из них не пострадал.
Когда общины провозгласили свои обвинения, защитники Сэчеверела повели дело с превеликими искусством и изворотливостью. Впоследствии он неоднократно повторял свою речь, однако, судя по разнице между ней и его скандальной проповедью, эта речь была явно подготовлена другим человеком, скорее всего, доктором Аттербери. В этой речи он клятвенно утверждал о своей приверженности королеве и ее правительству. Он говорил в самых почтительных тонах о Революции и наследовании короны протестантом, он отстаивал доктрину непротивления как основной догмат церкви, в котором он был воспитан, и в своем патетическом заключении пытался вызвать сочувствие к себе аудитории.
РАЗДЕЛ IV
| Пусть рядом с громовержцем станет Анна Как в благочестии, так и в командовании, Прославлена за победоносное оружие и благородную помощь Юному беженцу из Австрии, на страх свирепому Бурбону! Лэнсдаун |
(1710 г.) Наконец после ожесточенных дискуссий, порой переходивших в перебранки, Сэчеверел был признан виновным большинством в 17 голосов, однако ровно 34 пэра заявили протест против этого решения. Ему было запрещено выступать с проповедями в течение трех лет, а оба его памфлета были торжественно преданы огню палачом в присутствии лорда-мэра и двух шерифов. Мягкость этого приговора, обусловленная в значительной степени страхом перед народным возмущением, была расценена партией Тори как собственный триумф.
Такова была обстановка, в которой королева решила созвать новый парламент. Будучи другом Тори , она предоставила избирателям возможность исправить свою ошибку и выбрать представителей на ее вкус. И в самом деле, из тех немногих, которые были переизбраны, прошли кандидатуры только тех, кто отличился особым рвением в борьбе против политики Вигов.
Тем временем кампания во Фландрии проходила с величайшим успехом. Герцог Мальборо использовал любой повод, чтобы продолжить войну, поскольку это не только тешило его честолюбие, но и удовлетворяло его алчность, — страсть, которая при всех его блестящих дарованиях отнюдь не красила его.
Король Франции уже страстно желал мира и пытался добиться переговоров. Он нанял некоего Перкума, резидента герцога Голштинского в Гааге с тем, чтобы тот похлопотал об этом. Он рискнул также умилостивить герцога Мальборо частным образом. Переговоры в конце концов были начаты в Гертруденберге. Условия диктовали Мальборо, принц Евгений и Цинендорф, и все трое по личным мотивам вовсе не были настроены на достижение соглашения. В этих условиях французские министры подвергались всевозможным унижениям. Шпионы следили за каждым их шагом; их повелителя оскорбляли; их письма вскрывались. Так что Людовик в конце концов решил начать новую кампанию.
ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Здесь допущена еще одна хронологическая неточность. Как пишет Грин, которому я доверяю больше, Людовик начал переговоры в 1708 году, после поражений во Фландрии (при Оденарде) и был готов выполнить все условия, за которые бились союзники: сдать фламандские крепости голландцам, уступить Империи территории, полученные Францией по Вестфальскому договору, признать Анну королевой и выдворить из Франции т.н. Претендента (сына Джеймса), а также уничтожить укрепления Дюнкерка, — крепости, служившей укрытием приватиров, угрожавших английским берегам. Мальборо считал заключение мира на этих условиях возможным, но союзники Англии и правительство Вигов дополнительно потребовали от Людовика, чтобы он послал им на помощь в Испанию свои войска с целью лишить короны его внука. "Если уж я буду вынужден воевать, то буду воевать против моих врагов, а не против моих детей!" — таков был ответ Людовика. За этим последовала уже упомянутая битва при Мальплагете, выступление Сэчеверела и мощная антивоенная кампания в прессе Англии, в которой особенно активны были Прайор, Свифт и Сент-Джон. — Ф.С.
Долгое время королева не решалась поставить на своем и сменить правительство, которое проводило неугодную ей политику. Однако Харлей, который все еще пользовался ее доверием, убедил ее в том, что такой шаг необходим в целях безопасности, справедлив и будет поддержан народом. И вот по его совету она начала с передачи поста лорда-камергера, который раньше занимал герцог Кентский, герцогу Шрусбери, который недавно голосовал за Тори и поддерживал дружеские отношения с мистером Харлеем. Вскоре граф Сандерленд, приходившийся зятем герцогу Мальборо, был заменен графом Дартмутом на посту государственного секретаря. Убедившись в том, что эти перемены скорее приветствуются, нежели осуждаются, она решила освободиться от прежних министров окончательно.
Вслед за тем граф Годольфин был уволен со своего поста и казна была подчинена комиссии под руководством мистера Харлея, назначенного министром финансов и помощником казначея. Граф Рочестер был объявлен президентом совета вместо лорда Сомерса. Пост председателя суда пэров был отобран у герцога Девоншира и передан герцогу Бэкингему. Мистер Бойл был лишен министерского портфеля в пользу мистера Генри Сент-Джона. Поскольку лорд-канцлер сдал Большую королевскую печать, она была сначала передана комиссии, а затем сэру Саймону Харкорту. Граф Уортон сдал дела на посту вице-короля Ирландии герцогу Ормонду. Мистер Джордж Гренвилл был назначен военным министром вместо мистера Роберта Уолпола. Иными словами в правительстве не осталось ни одного Вига, за исключением герцога Мальборо, который все еще оставался непокорным командующим армией, но сознавая свою полную изоляцию, был готов принять отставку.
Однако победа была неполной, так как нужно было убедить парламент одобрить и утвердить решение королевы. В своей речи она призвала продолжать войну более энергично2. Парламентарии в пламенных выступлениях проявили единодушие и усердие, призывая королеву отказаться от поддержки тех планов и мероприятий, которые наносят ущерб ее королевскому достоинству.
Это было всего лишь началом. А далее события приняли бурный характер. Герцог Мальборо, который лишь несколько месяцев назад был столь высоко превознесен и обласкан народными представителями, ныне стал объектом их ненависти и предан позору. Его упрекали в алчности, обвиняя в том, что он затягивал войну с целью личного обогащения. Приводилась масса примеров его мошенничества и вымогательств. Отчасти это было справедливо, но все же обвинения были чрезмерными; ставились под сомнение его мужество и полководческое дарование. Дабы еще больше унизить герцога, палата общин высказала особую благодарность графу Питерборо за его операции в Испании, в чем было отказано герцогу, одержавшему ряд побед во Фландрии. Более того, лорд-хранитель печати, объявивший благодарность палаты графу Питерборо, нашел повод обронить несколько замечаний о торгашеских наклонностях его соперника.
Таким образом, от системы правления Вигов, при которой началось царствование Анны, не осталось ничего, однако война по-прежнему бушевала с тем же ожесточением, что и раньше, и расходы на нее увеличивались с каждым днем. И поскольку война вовлекла страну в такие расходы, что поставила ее на грань банкротства, то новое правительство решило положить ей конец любой ценой и пообещало вместо попыток одолеть врага, навести порядок у себя дома.
Примечание переводчика