Глава 24. Семейка Крон

Они обнаружили Санору, свернувшуюся калачиком, на полу в комнате, освещенной свечами, хотя просто назвать это комнатой было бы преуменьшением. Около тридцати футов в ширину и пятидесяти — в длину, это помещение походило на подземную библиотеку. В каменных стенах были высечены полки, набитые книгами, стопками пожелтевших газет и тысячами свитков.

Длинный деревянный стол занял центр комнаты, на нем стояла парочка пылающих канделябров. Уна заметила только два стула: один — у края стола, а второй — возле книжных полок, словно кто-то использовал его как стремянку. Пол же просто-напросто оказался хорошо утрамбованной землей.

Санора свернулась в клубочек на полу перед полкой с газетами. Она обняла колени и перекатывалась из стороны в сторону.

— Прелестно! — выкрикнула Уна, выйдя из темноты туннеля в освещенное помещение библиотеки. — Ты не только стащила это великолепное платье, но решила из него сделать половую тряпку. Вот! Используй лучше это, — сыщица стянула с плеча черное ведьминское одеяние, найденное в примерочной, и бросила его на пол.

Заплаканная Санора с удивлением взглянула на вошедших и тут же вскочила на ноги. Платье ведьмочке действительно очень шло, чудесными переливами подчеркивая бледность ее лица, придавая ему сияние.

— Ой, мисс Крейт! — заговорила Санора детским голоском, дрожа. — Мине очень жаль. Я не достойна, знаю. Но... Но я могу объясниться.

Уна приподняла бровь:

— Хочешь объяснить, почему этот туннель соединяет бутик с Ведьминым холмом? Да я уже выяснила, Санора. Ты оказалась довольно коварна, рассказав о Гекторе Гримсби возле музейной лестницы, принимая в расчет то, что прекрасно знала, что не он похитил кинжалы.

Санора рухнула на пол, словно сдалась, и заговорила дрожащим голосом:

— Верно, я рассказала про калеку, чтобы вы на него подумали. Но я была уверена, что он в сговоре с теми, кто напал на Волшебника.

Уна замотала головой от недоумения:

— Что ты несешь? Если вы украли кинжалы, зачем Гримсби или кому-то еще метать их?

Но Санора не успела ответить, ее прервал чей-то вопрос:

— Что тут происходит?

Уна обернулась на голос и увидела девушку, лет пятнадцати или шестнадцати, стоящую на выходе из туннеля. На голове — высокая остроконечная шляпа. Незнакомка была одета в фиолетовый халат, куртуазно завязанный на талии. Ведьма знала, что одеяние ей к лицу, судя потому, как она держалась.

Уна встала наизготовку. Если ведьмы умеют колдовать или владеют вторым оставшимся кинжалом, то это будет тот самый момент, когда она это выяснит. Но ничего не случилось. Напротив, Санора предостерегла свою подругу:

— Катона, будь осторожна! Это естественный маг. Я видела ее в деле вчера. Прям на глазах у всех она такое мощное заклинание вызвала...

Уна глянула на Санору, чувствуя приступ вины, который, словно молния, прошелся по телу. Стыд за использование магии (за то, что воспользовалась волшебством) на мгновение вернулся. Ужасное предательство, нарушившее обещание никогда снова не колдовать. Предательство по отношению к маме и сестре. Это была ошибка. Глупая ошибка.

Какое-то движение в туннеле вернуло Уну в настоящее. Еще одна девушка, примерно того же возраста, что Катона, вышла из туннеля в библиотеку. За ней последовала еще одна ведьмочка, и еще одна, и еще, они были одеты в самые наипрекрасные платья — без сомнения из бутика мадам Айри — и на каждой была остроконечная черная шляпа. Хозяйки Холма столпились у выхода и уставились на незваную гостью и ее птицу.

Уна словно язык проглотила, а Дьякон еле слышно прошептал:

— Ох, дорогуша!

И снова Уна напряглась в ожидании коварного магического удара, но как и прежде, никакой атаки не последовало. Наоборот, казалось, что ведьмы боялись Уну намного сильнее, чем она их.

— Ето кто? — спросила одна из девушек.

— Это дочурка Крейтов, — ответил кто-то в толпе. — Племяшка Волшебника.

Глаза Катоны, скрытые под тенью шляпы, округлились, словно та что-то припомнила:

— Ты... Это ты... Ты убила собственную мать.

Уна судорожно задышала, и комната, казалось, ахнула вместе с ней. Никто еще не обвинял ее так прямолинейно, как ни в чем не бывало. Слышать подобное было убийственно для ее ушей, так беспощадно и безысходно. Словно лезвие клинка скользнуло по груди, впилось глубоко в сердце, и на мгновение Уна подумала, что ведьмы метнули в нее второй нож, пронзивший тело насквозь. Но в реальности никто не нападал на нее: ни оружия тебе, ни хоть какого-то колдовства.

Пришло отчаянное неоспоримое раскаяние. Чувства вины и утраты вместе переплелись колючей проволокой. Отвага пропела последнюю песню, захлебнувшись в океане душевных мук. Уна хотела кричать, что все это — лишь несчастный случай, который не должен был случиться. Одна ее часть хотела свалиться на колени и забиться в истерике, в то время как другая жаждала подскочить к Катоне, оттаскать ее за волосы и потребовать забрать слова обратно, будто это могло изменить прошлое. Но сыщица не сделала ничего из описанного выше. Что ни делай — изменить ничего нельзя, нельзя повернуть время вспять... Даже магия в том бессильна.

Однако Уна помнила, что есть вещи, которые она обязана сделать — она должна спасти дядюшку и Маятник. Перевести время обратно, чтобы вернуть маму и сестру она не сможет, но спасти Темную улицу от алчных притязаний Кровавого Мартина и восстановить справедливость она способна. Это то, что сделал бы ее отец.

Глядя в изумленные лица ведьм, Уна поняла, что настало, пожалуй, время использовать их страх в свою пользу. Даже если она не собирается колдовать, не стоит разрушать веру ведьм в то, что она готова воспользоваться чарами. Сыщице только и осталось, что надеяться на то, что сможет всех провести вокруг пальца.

«Будем надеяться, — размышляла она, — что никто из этих чаровниц не припрятал «Эльфийскую смерть».

— Чего тебе надобно? — устало спросила Катона у Уны. — Платья?

Сыщица вышла вперед, и девушки отступили разом, все, кроме Катоны, которая, судя по всему, была главной. Уна заметила, что ведьма нервничает, но не теряет чувство достоинства при этом.

Уна важно задрала подбородок:

— Кинжал, который Санора метнула в моего дядюшку, превратил его в жабу. Все, что мне от нее нужно, это заклинание, которое вернет Александру человеческий облик.

Катона рассмеялась. Хихикала она пронзительно и нервозно.

— Не Санора напала на твойного дядюшку, мисс Крейт.

Уна сощурилась:

— Объясните.

Еще до того, как Катона начала объясняться, Уна заметила, как несколько ведьмочек отступают обратно ко входу в туннель. Она указала пальцем в их направлении, подражая Древним магам, которые так начинали творить свои ужасные заклятия. Девушки замерли на месте.

— Сделайте так, чтобы я всех вас видела! — скомандовала Уна. — Все вы, марш за стол!

В следующий миг Дьякон взмыл в воздух, хлопая крыльями над толпой, и гаркнул на ведьм свысока. Девушки заметались вокруг стола. Все, кроме Саноры, оставшейся на полу. Их было девять, включая Санору.

— Где остальные? — начала допрос Уна.

Ведьмы стали переглядываться в недоумении. Они не понимали, чего она от них хочет, и тут сыщице все стало ясно.

— Хотите сказать, что здесь весь шабаш? Девять ведьм и только? — она удивленно подняла брови, стараясь переварить эту неожиданную новость. Девушка всегда себе представляла Холм, кишащий ведьмами. В ее фантазиях орда колдуний били в барабаны, устраивая дикие пляски вокруг кипящего котла. А вот тот факт, что всем им не больше шестнадцати, едва ли был сюрпризом. Точнее, удивил бы, пока она не вспомнила о корне турлока.

Аромат волшебного ведьминского крема перебивали запахи книг и земли, но он все же витал в воздухе.

— Ты, Санора, — обратилась к ведьме Уна, — сейчас сядешь сюда, в это кресло. Объясни теперь, как это ты не нападала на Волшебника, когда вы совершенно точно участвовали в похищении кинжалов из музея?

Санора поднялась с пола и заняла место. Платье завораживающе мерцало в свете свечи. Она боязливо переводила взгляд от Катоны к Уне и обратно:

— Это Кровавый Мартин, — наконец заговорила Санора тоном волнительным, но смиренным. — Он вынудил нас украсть кинжалы. Мы себе и представить не могли, что он использует один из них против Волшебника, клянуся! Я так же удивилась, как и ты. Нам сказали, что если не принесем оружие в отель «Белладонна», то больше не получим... Не получим...

— Корень турлока, — закончил за нее фразу ворон.

Санора удивленно на него глянула.

Уна прокрутила свечу между пальцев, словно волшебную палочку.

— Да, мы в курсе, что вы используйте корень турлока в приготовлении так называемого «Ведьминого свиста», чтобы омолаживаться. Но мы не были в курсе, где вы его берете.

«Осталось узнать, где Кровавый Мартин его берет», — про себя думала Уна, дожидаясь ответа Саноры.

Наконец Санора кивнула, разглаживая блестящий подол платья.

— Кровавый Мартин — единственный, кто знает, как заполучить корень. И поверьте, мисс Крейт, он бы не сказал, зачем ему кинжалы. Просто они были нужны ему, и нам пришлось доставать их... Как-то так. Он дал нам план-схему музея и окрестных зданий. Это был очень детальный план. Ну, и мы начали копать. Мы попытались прорыть ход прямо в офис хранителя, но там цельнокаменный пол. Понадобилось бы слишком много времени, чтобы пробиться.

Уна кивнула, наматывая круги позади стула Саноры.

— Полагаю, что тогда вы решили прорыть туннель под бутик по соседству.

Ведьмочка согласно кивнула.

— Пол в демонстрационном зале сделан из дерева. А подиум — полый внутри.

— Конечно, — продолжила сыщица, — деревянный пол намного легче прорезать, нежели твердый камень. А оттуда вы попали в музей, через смежную стену с выставочным залом.

Санора начала нервно перебирать складки своего блестящего платья, свет от которого отбрасывал жуткие тени на лицо.

— Чтобы попасть внутрь, нам пришлось работать по ночам, когда бутик и музей закрыты. Ушло больше времени, чем мы предполагали, чтобы прорезаться в музей, вот. Прошла неделя, а мы еще не попали внутрь. И вот вчера мы получаем письмо от Кровавого Мартина, где говорится, что мы слишком долго возимся, и кинжалы нужно отдать в тот же день, либо мы помашем ручкой нашему бесценному корню. В письме также говорилось, что хранитель уйдет из офиса к часу дня, и его не будет несколько часов. Вот видите, у нас не было выбора, кроме как закончить работу днем. Дело в том, что Кровавый Мартин не в курсе, что мы проникли через бутик по соседству. Мы просто не рассказали ему об этом.

— Ваше счастье, что у мадам Айри в час дня было чаепитие, и демонстрационный зал был закрыт, — сказала Уна.

— Верно, — продолжила Санора, — и мы уже практически закончили. За двадцать минут мы пробили последние куски стены за гобеленом. Разбили витрину киркой, забрали кинжалы, навели порядок, а потом... Потом...

— А потом вы украли платья, — закончила за нее сыщица.

Катона вскинула подбородок и сказала с вызовом:

— Мы могли бы просидеть под Холмом почти всю жизнь, мисс Крейт, и не последняя причина этому — люди, там на верху, которые обращаются с нами грубо. Как только завидят наши шляпы, тут же перебегают на другую сторону улицы. Тычут в нас пальцем и перешептываются. А эта чванливая хозяйка бутика — самая худшая из них. Она нас никогда и на три шага не подпускала к свойному бесценному ателье и орала, чтобы убирались куда подальше. Прихватить с собою платья было справедливо и... И сподручно...

Уна и сама припоминала, как с ней обошлись в бутике в первый раз, всего день тому назад, и то унижение, которое она испытала. Разочарованные лица ведьм вынудили Уну отвернуться от стола. Она смотрела в туннель.

— Сподручно для воришек — согласна, — сказала сыщица, — но справедливо ли? Суд решит.

Она обратилась к Саноре:

— Продолжай, пожалуйста.

Ведьма громко сглотнула:

— Кинжалы в конверте я бросила на стойку регистрации в «Белладонне», и все.

— Но вы же знали, как опасны эти кинжалы, — продолжила Уна. — Даже их названия говорят сами за себя. И все же украли их для отпетого негодяя.

Санора прикусила губу.

— Клянусь, мисс Крейт, никто из нас не знал, что один предназначен для Волшебника. Если бы знали, в жизнь не взялись бы за дело.

— Правда что ли, Санора? — спросила Катона с сомнение в голосе. — И ты готовы была бы остаться без крема? Верится с трудом. Посмотри на себя! Не можешь вести себя, как взрослая, как подобает в пятьсот семьдесят лет.

— Пятьсот семьдесят? — переспросила Уна, крайне удивившись.

Катона пожала плечами.

— Ну, плюс или минус пара годков. Когда столько живешь, это уже не важно. Хотя Санора и выглядит младше всех, она самая старшая из шабаша. И по всем правилам должна бы быть главной. Но за годы вместе с телом измельчал ее ум. В конце концов она придумала пойти в помощники Волшебника. Она превратилась в такую упрямицу, но она застенчива, как... Как маленькая девочка.

Уна искоса глянула на Санору, пытаясь уяснить, как перед ней может быть не девочка, а пятьсот семидесяти летняя старуха. И вдруг ее осенило, что на самом деле тут происходит — она вдруг поняла настоящие мотивы воровок.

— Если вы на самом деле такие старые, значит, если не будет крема, вы все умрете?

Катона колебалась, нервно накручивая на палец локон. Наконец она призналась:

— Это так! Если Кровавый Мартин прекратит поставки корня, мы не сможем варить крем и через месяц превратимся в дряхлых старух. И конечно, мы умрем от старости быстрее, чем могли бы.

Уна убрала с лица прядь, обдумывая сказанное Катоной. На Темной улице случалось всякое, но сейчас Уна никому не могла помочь, хотя и прониклась сочувствием к ведьмам. Эти девушки.... Женщины... Эти старухи семейства Крон... Кто они на самом деле?

— Однако мне все же интересно, — подал голос ворон, — откуда Кровавый Мартин берет корень турлока?

Санора переглянулась с другими девушками. Катона отрицательно замотала головой, предупреждая Санору, что этой секретной информацией нельзя делиться. Однако мгновение спустя Санора проговорилась:

— Он берет его в Чудоземье.


Наши рекомендации