Не просто молоко и мед

Отправляясь в Израиль, большинство студентов ожидали, что с небес там сходит Бог, а по улицам текут молоко и мед. Их постигло разочарование. А вот я, напротив, просто ожидал, что проведу год за пределами США, и больше ничего. Поэтому мне не мешали не имеющие отношения к реальности ожидания, и в результате я влюбился буквально во все, что видел в этой стране. На тот момент путешествие в Святую Землю стало самым ярким событием моей жизни. Да и по сей день - при пробуждении я часто осознаю, что только что бродил во сне среди этих людей, заглядывал в древние храмы, созерцал захватывающие дух пейзажи, которые открываются с горы Синай.

Вернувшись в Штаты, я возобновил тот же самый образ жизни, который вел в прошлом. Все, что я обрел в Святой Земле, не смогло подвести меня к пониманию того, в чем моя истинная цель, — а если и смогло, то я все равно ничего не понял. И хотя снова стоял перед дилеммой, какую специализацию мне выбрать в университете.

В том году, который предшествовал поездке в Израиль, меня посетила одна идея. На первом курсе в Майами я столкнулся с рольфингом — разновидностью глубинного массажа тканей, задача которого — раскрепостить мускулатуру тела. Некоторые мои друзья прошли десять предписанных сеансов рольфинга, и я видел, как это изменило их физическое состояние. Вид этих ребят «до» и «после» — вот и все, что подвигло меня к решению тоже «рольфануться».

Сеансы привели к тому, что я стал по-другому держаться, и, судя по всему, научили меня смотреть на мир более широко. Теория, лежащая в основе рольфинга, базируется на представлениях о взаимосвязи между душой и телом. Согласно этой теории, раскрепощая у человека отдельные мышцы, рольфинг тем самым разблокирует накопившуюся боль — и физическую, и эмоциональную, и старую, и новую. Во время сеансов рольфинга в памяти часто всплывают различные воспоминания о прошлом. Это происходит, когда вы освобождаетесь от страдания, которое они причиняют. В результате у человека нередко преображаются и тело, и эмоции. Это новое состояние, где уже нет многих прежних страданий, позволяет вам по-другому двигаться, по-другому стоять и поддерживать другую осанку. А если ваша осанка стала иной (то есть вы стали занимать иное пространство в физическом смысле), эмоциональное пространство, занимаемое вами, тоже изменится.

Под впечатлением этой идеи и ее результатов я начал подумывать о том, не стать ли мне и самому специалистом по рольфингу. Но мои родители почувствовали, что рольфинг может оказаться недолговечным поветрием, выйти из моды, и тогда я останусь в профессиональном плане на мели. Они предложили мне подумать о том, чтобы заняться более надежным направлением медицины — мануальной терапией. Тогда у меня, на худой конец, останется хотя бы ученая степень, которой в случае чего можно будет воспользоваться.

Я согласился съездить в Бруклин и побеседовать с одним мануальным терапевтом, которому меня представил один из друзей нашей семьи. Этот врач познакомил меня с основополагающей философией, которая является фундаментом мануальной терапии как искусства и как науки. Он объяснил мне, что существует вселенский разум, который поддерживает структуру мироздания и сохраняет в нем равновесие; что в каждом из нас живет продолжение этого разума — так называемый «врожденный разум», который обеспечивает жизнь, здоровье и равновесие нашего организма. Этот врожденный разум, он же — жизненная сила, общается с остальным нашим физическим телом в значительной мере через головной и спинной мозг и прочие; части нервной системы — регулирующей системы организма. Пока передача информации между мозгом и телом имеет место и протекает без помех, мы пребываем в том оптимальном состоянии здоровья, которое для нас потенциально возможно.

Когда один из позвонков искривляется или теряет правильное положение, может возникнуть давление на нервы, которое затрудняет или вообще прерывает сообщение между мозгом и той частью организма, которую данные конкретные нервы обслуживают. В результате такого препятствия в клетках могут начаться неполадки, сопротивляемость организма падает, вызывая недомогание — предшественник недуга, болезни. Вот что делает в этом случае мануальный терапевт: он устраняет препятствие, вызванное этой разрегулировкой (так называемым «подвывихом») в позвоночнике, что позволяет жизненной силе снова приступить к выполнению своих прямых обязанностей. Это возвращает нас в состояние здорового равновесия. Иными словами, такое лечение устраняет причину, а не воздействует на симптом и не маскирует его.

Так я узнал, что головная боль возникает совсем не от того, что у человека в крови от природы не хватает аспирина (хотя телереклама и убеждает нас в обратном). Я понял, что существует способ, позволяющий реально помочь людям. В результате всех этих открытий я решил стать мануальным терапевтом. Я не дал себе времени подумать, насколько серьезен этот шаг, и совершенно не предвидел, какую роль он в конечном счете сыграет в моей жизни. Синхронистичность не относилась к тем концепциям, на которые я сознательно ориентировался в своей жизни.

Внутри у меня внезапно что-то «щёлкнуло». Меня захлестнули детские воспоминания и фантазии (а может, видения?), в которых я помогал людям, выступая в роли дельфийского оракула. «Не исключено, что именно мануальная терапия позволит мне реально сделать что-то в таком духе», — думалось мне. На тот момент мне было ясно лишь одно: слова врача задели во мне какую-то струнку. Во всем этом было что-то настоящее, правильное, и этого мне было довольно. Я собирался сделать первый шаг по новому пути. Как. оказалось, именно он в итоге должен был приблизить меня к исполнению моего предназначения...

Глава 4

Тропою новых открытий

Ну конечно, вы экстрасенс; вы просто этого не осознаете.

Моя приятельница Дебби Луйкэн

Возвращение в школу

Мануальный терапевт из Бруклина, с которым я разговаривал, порекомендовал мне кливлендский колледж мануальной терапии в Лос-Анджелесе. Я подал туда заявление, и меня приняли.

Вот и получилось, что мои родители в конце концов расстались с сыном, причем отняла его у них та самая Калифорния, куда он все это время так стремился. Но, с другой стороны, потеряв сына, они обрели врача, так что, на мой взгляд, другое уравновешивает.

Я навсегда запомнил первый день занятий в колледже мануальной терапии. Первокурсников было много; в группу набралось около восьмидесяти студентов. Пришлось даже убрать перегородку между двумя комнатами, так что мы заполонили и втору аудиторию. Преподаватель попросил, чтобы каждый из нас вкратце рассказал, почему хочет стать мануальным терапевтов Опрос начался со студента, который был крайним слева в первом ряду. А поскольку я сидел в заднем правом углу комнаты, этот молодой человек, естественно, оказался от меня дальше всех. От него эстафета рассказа, как челнок, пошла по рядам.

Я сидел и слушал историю за историей. Один студент был парализован, пока не попал к мануальному терапевту; у другого исчезла раковая опухоль; у третьего восстановилось зрение; четвертый избавился от мигреней, которые мучили его всю жизнь. И так далее, и тому подобное. Это было бесконечное перечисление устойчивых, долговременных исцелений. Они далеко превосходили все то, о чем привыкли слышать обычные люди, которые не являются мануальными терапевтами, — и прежде всего я сам. Ведь Зейда всегда называл мануальных терапевтов «спиноломами»...

Наконец настала моя очередь говорить. Восемьдесят три головы повернулись, чтобы выслушать мой рассказ — последний зa день. Станет ли мое повествование кульминацией этой эпопей, которая заставит стальных студентов броситься вон из аудитории и немедля вступить на новый блистательный жизненный путь? Едва ли. Я был единственным человеком в группе, который даже никогда не бывал на приеме у мануального терапевта. У меня только вертелись в голове обрывки тех сведений, которые знакомый врач успел изложить мне за 20 минут, — что-то там насчет устранения препятствий, насчет того, что телу надо дать возможность исцелиться самому. В момент, когда я их услышал, эти вводные рассуждения показались мне настолько здравыми и разумными, что я даже ни разу не попытался их проверить, поглубже в них разобраться или обсудить с другими. Я встал, окинул взглядом толпу собравшихся и как бы со стороны услышал свой собственный голос:

— Ну, в общем, я просто подумал, что... «мануальный терапевт» — это звучит неплохо.