Глава 9. Огненный мешок

«Приплыли. Приплыли, черт дери!»

Единственное что мог бы сказать Воля, но промолчал. На лицах окружающих читалась приблизительно та же самая мысль.

Уже покинув деревню, и всё утро топая за темным под монотонный заупокой дождичка, Воля подсознательно готовил себя к возможным неожиданностям, но унылый пейзаж и отсутствие мало-мальски опасных мест, постепенно притупляло ожидание. По рассохшимся мосткам отряд преодолел заболоченную низину, затем долго топали по дороге между голыми холмами. Ни одна тварь не вылезла из своих укрытий, чтобы попытаться добыть себе обед, только вороны время от времени появлялись в дождливом мороке, неслышно скользили на росчерках крыльев и исчезали в серой размазне низких облаков. Да что там зверьё! Аномалий приличных не встретили. Пара гравиконцентратов и лениво шевелящаяся электра, да и те в стороне от дороги. Ни тебе догнивающих машин, ни остатков жилья. Ничего. Пусто, тихо и мокро. А тут такое!

Холмы расступились неожиданно и резко, словно огромные ковши экскаваторов, размером с девятиэтажку, срыли пологие отвесы, оставив после себя огрызки глины и намокшего песчаника. Дорога превратилась в нагромождение канав и кочек, киселем сползала под насыпь, открывая непрошенным ходокам самый безрадостный пейзаж: везде, куда ни падал глаз, лежало мощное радиационное поле. Счетчики взвыли с энтузиазмом хорошей сирены, от треска и писка заложило уши, а потом резко смолкли, стоило отряду отступить на несколько шагов назад. Никогда прежде, за четыре года в Зоне, Воле не доводилось видеть, чтобы радиационный очаг настолько крепко очерчивал границы своего воздействия. Руки сами потянулись к кармашкам с антирадом, но темный остановил их. Предупреждая всякие вопросы, выразительно взглянул на Норку, потом на остальных, словно давал понять: «если я её сюда привести не побоялся, то и вы не дрейфьте. Знаю, что делаю».

Смотреть на поле было невыносимо: от серого марева троились в глазах поваленные линии электропередач, редкие кусты, кривые рельсы узкоколейки, и силуэты неопознанных развалин вдали, на самой границе видимости. Темный постоял с минуту, видимо что-то решая для себя, затем взял вправо, по кромке протиснулся между бывшей дорогой и срезанным холмом. Они двинулись за ним, все еще опасливо косясь на поле смерти. Метров через пятьдесят, по другую сторону холма картина вырисовывалась не менее впечатляющая. Брат-близнец гигантской радиационной области «зажимал» неказистый городишко, сохранившийся на удивление хорошо. С холма, отряду был хорошо виден голубоватый «купол», висевший над двухэтажными домами, зигзагообразной улочкой, и пожарной вышкой. Судя по всему «купол» был огромной аномалией, каким-то вывертом Зоны защищающей городок от неприятного соседства. Что находилось дальше, рассмотреть не удалось – обзор перекрывали серые коробки зданий, торчащие по обеим сторонам улицы.

Темный остановился, знаком подозвал Норку. Пока он что-то шипел ей на ухо, Норка кивала головой, затем развернулась к остальным.

– Надо туда. Бегом. Очень-очень бегом.

– Нор, здесь полкилометра, а то и больше. Наглотаемся по самые гланды.

– Фальк знает. Есть минута.

– А ты? У нас какая-никакая защита от радиации все-таки.

Она махнула рукой, бросила рюкзак в руки Бродяги. Темный стащил свой безразмерный плащ, отдал Норке. Они двинулись первыми и, не смотря на громоздкую для Норки одежду, бежали на удивление слажено, нога в ногу, широкими прыжками, словно всю жизнь тренировались. Бродяга и Прицел стартанули за ними во всю прыть. Долг с сомнением посмотрел на Волю.

– У тебя рюкзак тяжелый. Успеешь?

– Не боись. Не отстану.

Но на самом деле он отстал, хотя и вкладывал в бег все свои силы. Воля и без того не был первоклассным бегуном на короткие дистанции, а тут еще некстати подвернувшаяся под ногу железка заставила полететь вниз лицом, и он, кое-как сгруппировавшись, скатился с холма. Долг рывком помог ему подняться, теряя драгоценные секунды. Вдвоем они припустили вперед и с размаху влетели в аномальный купол. Воле почудилось, что невидимое пространство рвануло под напором его веса в разные стороны, как паутина в лесу, и он вроде бы услышал едва различимое потрескивание. Размышлять было некогда. Фальк и Норка уже скрылись в подъезде ближайшего дома. Заскочив за ними за некогда обитую дерматином дверь, Воля рывком стащил с головы шлем. Волосы были мокрыми, хоть выжимай, по вискам катились крупные капли пота.

– Пять минут. – Прошипел темный. – Через час будет Выброс, купол сметет и вас накроет полем. Надо пройти город и успеть в укрытие.

– А здесь укрыться не вариант? – Воздух вырывался из легких Воли, как сквозь пропускающий сифон.

– А дальше? – В шипении темного послушалась насмешка. – По полю в 600 рентген? Может легче вас здесь пристрелить?

– Вопрос снимается.

Фальк растянул в ухмылке сухие, потресканные губы. Без плаща, в бесформенном свитере и тертых-перетертых защитного цвета штанах, он казался на удивление тощим. И словно разом лишился давящей ауры опасности.

– Держитесь стен. Оружие наготове. Услышите хоть какой-то посторонний звук – стреляйте на поражение.

Фальк вышел первым. Огляделся, несколько секунд постоял неподвижно, скользя взглядом по стенам двухэтажек, пыльным окнам и крышам, затем короткой перебежкой переместился на другую сторону улицы и только потом махнул рукой. Растянувшись друг за другом вдоль стены, отряд потрусил вперед, перепрыгивая через низкие штакетники палисадников с остатками клумб. Фальк не позволил никому из них пересечь улицу на свою сторону, глаза темного неустанно выискивали опасность.

Бежавший впереди Прицел остановился, выглянул из-за угла. Можно было различить уличный фонарь, вокруг которого в беспорядке группировалась поросль из тонких, перекрученных стволов с мертвыми, бурыми кронами. Он бросил взгляд на Фалька. Темный махнул рукой – «вперед» – и Прицел в два прыжка преодолел открытое пространство. Во втором доме двери подъездов были выломаны, из провалов разило слежавшейся пылью и затхлостью. Первый подъезд, второй. За третьим еще один узкий проулок, фонарь, древесная поросль. Два прыжка до третьего дома.

Темный знаком приказал остановиться, нырнул в подъезд на своей стороне. Прицел встал на месте, прижимаясь спиной к стене дома. Несколько секунд ничего не происходило, а затем под ноги упал кусок древнего рубероида, коим в прошлом веке покрывали городские дома. Прицел замер, прислушиваясь. Что бы ни появилось по их души, сновало оно по крыше. Причём как-то странно. К шлепанью босых ног примешивался посторонний звук. Клац-клац. Как собака пробежала. Когтями по асфальту. Чуть сзади затряслась жестяная труба водостока. Затем все стихло.

Прицел закрутил головой, знаком призывая к вниманию. Они и без него должно быть услышали звук, но стрелять возможности не было. Фальк не показывался, минуты текли, и Прицел осторожно сделал два шага в сторону, выходя из-под прикрытия. На кромке все было чисто, только жестяная труба как-то странно прогнулась, точно минуту назад держала на себе немалый вес. Прицел осторожно продвинулся вперед. Остальные последовали его примеру, выходя ближе к середине улицы.

На них напали сразу, молниеносно, со скоростью, которой позавидовал бы и матерый кровосос. Темные силуэты на широких крыльях-перепоках слажено сиганули с крыши, распластались в воздухе, выставив вперед почти человеческие ноги с крепкими когтями. Прицел навскидку, не целясь, выстрелил в летящую на него фигуру, впервые в жизни промазав по живой мишени. За долю секунды успел увидеть перед глазами сморщенное белоглазое «лицо», а затем завалился на спину от мощного удара в грудь. Воздух наполнился невероятным шумом, напоминающим клекот встревоженного воронья вперемешку с оглушительным визгом, от которого даже в шлемах закладывало уши. Неизвестные твари пикировали со всех сторон, стараясь ухватить добычу, темными пятнами проскальзывали над головами. Краем глаза Прицел видел, что фримен бьет по целям стоя, прикрывая сидящего на одном колене Долга. Короткие очереди «калашей» сбили одну из тварей, существо потеряло высоту и, вереща, кубарем покатилось по потресканному асфальту.

– Норка!

«Калаши» заткнулись сразу же, сбоку шарахнула очередь «Грома» и стихла, как отрубленная.

Прицел рывком перекатился на бок. В голове обрывком пронеслось «стреляйте!», пока он не увидел в воздухе черный плащ темного и знакомый ботинок с мягким голенищем. Тварь выбрала самую «легкую» добычу, вцепилась ногами-лапами, и теперь тащила Норку на высоте пяти-шести метров под прикрытием галдящей стаи других тварей, выступающих живым заслоном. Он вскочил, быстро присел на каблук, нашел цель, но выстрелить не успел.

Девяти миллиметровый СП-6 прямым попаданием разбил башку твари. Крылан не сумел изменить направления, и врезался в стену дома, не выпуская добычу из когтей. Туша загремела вниз, придавив собой коротко вскрикнувшую Норку. Прицел ломанулся вперед, прикрывая голову винтовкой, но темный снова опередил его, сиганув из окна второго этажа. Он ногой сшиб еще дергающуюся в предсмертных судорогах тварь, быстро наклонился над Норкой. Лицо у нее было белее белого, губы кривились от боли. Темный быстро распахнул плащ, наскоро ощупал ее руки и ноги. Норка коротко взвизгнула.

– На руки! – Прохрипел Фальк. – Вперед!

Снайпер подхватил девчонку, Норка обняла его за шею одной рукой, другая плетью повисла вдоль тела. Сзади и с боков их прикрывали короткими очередями, через каждые несколько шагов, темный останавливался, вскидывал «Винторез» и стрелял в свистящую над головами темную массу. Прицел еще пару раз слышал короткий визг сбитых тварей, кто-то вскрикнул за его спиной. Крылатые сволочи не отставали, продолжая пикировать на удирающий отряд. Впереди улица расширялась, двухэтажные дома расступались в стороны. Когда-то на этом месте должно быть был перекресток. Ржавый светофор еще горел зеленым под действием неизвестной аномалии, за перекрестком, с двух сторон нависали шестиэтажные дома – серые блочные громадины, с ржавыми обломками букв по фронтону. Гигантская «лоза» свисала из слепых окон, лохматым серпантином соединяя здания, провесив до земли липкие зеленоватые нити. Фальк метнулся вправо, обогнул раскорячившуюся на ступенях электру. Темный не стал залезать внутрь – всё, что им было нужно сейчас, так это массивный «козырек» входной группы, защищающий от летунов. Всё еще держа Норку на руках, Прицел смотрел, как они скакали на той стороне перекрестка, не решаясь пересечь улицу. Отсюда тварей можно было легко рассмотреть. Крепкие, серые, человеческие тела, длинные руки, со сросшимися пальцами, переходящими в три массивных когтя. То, что он поначалу принял за крылья, оказались плотными перепончатыми наростами от запястий до бедер – твари не летали в прямом смысле этого слова, а фланировали, распустив перепонки. Отталкивались от земли жилистыми ногами, согнутыми коленями назад, раскидывали руки и перетекали с места на место в воздухе. Безносые рыла, хищные пасти, полные острых зубов, бошки лысые, морщинистые, с прижатыми ушами.

Тёмный быстро шарил глазами по «лозе», искал проход. Прицел заметил, что свободовец где-то умудрился потерять шлем, голове досталось от тварей – из-под волос текла кровь. Воля то и дело стирал кровавые ручейки рукой, беспокойно поглядывая на Фалька.

Самое широкое пространство под «лозой» нашлось у здания напротив. Тёмный ловко проскочил под смертоносными нитями, принял рюкзаки и оружие, а затем за капюшон плаща вытянул легшую на спину Норку. Остальные ползли сами, по-пластунски, в ускоренном темпе работая локтями и коленями. На той стороне улица оказалась перегороженной насмерть: бензовоз ЗИЛ с облупившейся цистерной лежал аккурат на боку, а за ним развалив во все стороны мощные щупальца корячился «разлом». Одно из щупалец пролегало через очередной двухэтажный дом, чудом не развалив его на части. Между домом и соседним зданием разлеглась на асфальте мощная «мясорубка», и узкая тропа прошла в опасной близости от горячей стены и границы аномалии. Норка попыталась идти сама, но Фальк зашипел на нее, льдинки-глаза угрожающе блеснули, и она сдалась. Теперь тащить Норку досталось Бродяге. Прицела загнали в хвост колонны, прикрывать тыл.

Он замешкался на несколько секунд – померещилось движение под спиной. Фальк свернул за угол первым, за ним Бродяга вынес Норку, Воля и Долг, держа оружие наизготовку, прикрывали бывшего «монолитовца» с двух сторон. Что там произошло, снайпер понять не успел. Со своего места он видел только Долга, шедшего последним. Прицел почти вышел из укрытия, когда Долг пошатнулся, рухнул на колени, роняя автомат и зажимая голову двумя руками. Очередь из «калаша» прошла верхом, выбив куски из кирпичной стены. Прицел отпрянул. На какое-то мгновение земля поплыла перед глазами, комком подступила тошнота, а потом сильные руки Фалька вздернули его, скулу обжог короткий удар.

– Эй, мясо! Приди в себя!

– Что там?

– Контролер.

Прицел мотнул головой, прогоняя отголосок метальной волны.

– Старая тварь. Сильная. – Шипение темного лилось холодной водой на сознание снайпера. – У меня фора в пять минут, больше не выдержу. Берешь правую сторону, я левую. Смотри по окнам.

– Ты сдурел? Он меня под колпак возьмет! Как я от него защищаться буду?

– А ты молись. – Выплюнул темный, и вытолкнул снайпера из-за прикрытия.

За доли секунды что-то щелкнуло в его голове. Слова сами потекли по сознанию, гася его как ветер свечку. Снайпер не успел осознать точку, когда Прицел перестал существовать, и голову заполнила холодная пустота. Контролер, каким бы старым он не был, должно быть сильно удивился, увидев неуклюже вывалившегося из-за угла человека с неподвижным лицом и СВД, вскинутым к плечу.

– Благодарим Тебя за то, что раскрыл слугам Твоим козни врагов наших…

Губы человека шевелились. Контролер, засевший за выбитым стеклом окна, сделал шаг вперед, сфокусировал «волну» на человеке со снайперской винтовкой и ударил снова. Вопреки расхожему утверждению, он не умел читать мысли, но мог ловить их присутствие, как человек способен увидеть радужные кляксы бензина на поверхности воды. У человека со снайперской винтовкой мыслей не было. А то, что билось в его мозгах, казалось мертвым и отстраненным. «Озари сиянием Твоим души тех, кто отдал жизнь во исполнение воли Твоей. Ориентир 3, вправо, 800, уничтожить. В бой, защитники Монолита, в бой. Угол здания, влево 3, наблюдатель, 500, уничтожить. Отомстим за павших братьев наших…». Ментальная волна ухнула в пустоту. Человек со снайперской винтовкой шевелил губами, но разум его был пуст и чист.

Ощущение опасности и злость одновременно вспыхнули в мозгу контролера. Человек со снайперской винтовкой водил стволом по окнам дома, опасно приближаясь к убежищу. Контролер коротко взревел, сделал еще шаг вперед в последней попытке накинуть ментальную сеть на пустоту в голове человека, и это погубило его. Невидимый враг выстрелил на звук и пуля из «Винтореза» бесшумно вгрызлась в переносицу контролера, взрывая в голове котел пульсирующей боли. Он закрутился на месте, бросил ментальные поводки и, шатаясь, заковылял вглубь дома, слабея с каждой секундой. Его свита, до поры спрятанная в доме, оказалась предоставленной самим себе. Тройка зомби топталась на месте – отголосок поводка еще удерживал их от атаки без приказа, отчего оружие в руках то поднималось, то опускалось. Слепыши заметались вдоль стены. Мощного псевдопса, возглавлявшего стаю из десяти особей, смущал человек с «Винторезом». Пес улавливал родственные волны и не решался нападать. Отвлекшись, он проиграл драгоценное время, за которое ранее упавшая добыча пришла в себя и открыла по стае прицельный огонь. Через минуту все было кончено.

Снайпер вновь стал Прицелом над трупом контролера. Мутант заполз в дальний угол комнаты и тихо стонал, пытаясь регенерировать. Сознание вернулось вместе с выстрелом, и еще минуту он простоял, сжимая в руке «Кору» и пытаясь вынырнуть из свинцового омута пустоты в голове. Обрывки мыслей шевелились где-то внутри, как ленивые осьминоги в вязкой жиже.

– Прицел! Прицел!

Знакомый голос звал его. Голос, взрывающий липкую пустоту, и возвращающий к действительности: сначала звон в ушах, затем лопающиеся звуки, и только потом – запах, запоздалое осмысление и необходимость спуститься по лестнице.

Он поймал брошенную к груди винтовку, посмотрел на обступивших его людей. Слова и имена возвращались в голову безумной каруселью, но слух уже работал «на прием».

– Фальк, что с ним?

– Очухается. Вперед, вперед.

Они пробежали дом насквозь, углубились в пересечения улиц. Ментальная атака почившего контролера еще не отпустила до конца – ориентировались на спину и отрывистые команды Фалька. Перед сквером тёмный остановился. Впереди тихо поскрипывали двустворчатые ворота, некогда красивые, в переплетении стальных узоров, выкрашенные зеленой краской. Что-то неуловимо притягательное было в этих воротах, кирпичной кладке ограды, толстенных липах в шапках осенней, желтой листвы.

– Идете за мной. Смотрите только под ноги. С дороги ни шагу.

Оставив ворота в стороне, Фальк нырнул в пролом ограды. На той стороне царили почти пасторальные тишина и покой. Воля бежал, сфокусировав взгляд на ботинках Бродяги, а с обоих сторон чистой асфальтовой дорожки ласково шуршали опавшие листья, ветер шевелил кроны, и не видя зрением, он точно знал, что сбоку смотрят на него печальные мраморные глаза статуй – девочка с гусем, читающий мальчик, вставший на хвост дельфин…. Её звали Олей, и она оказалась девушкой с запросами. Вся такая же хрупкая, белокожая, с тонким лицом и спокойным взглядом темных глаз. И первое свидание ему она назначила в парке, золотистой осенью, когда листья тихо шептали под ногами и мамаши чинно прогуливались с колясками. И лавочка, выкрашенная синей краской под разлапистой липой. Такая же как эта. И тонкий запах духов и голос, звавший его по давно оставленному имени… И потеряв нить пространства, Воля шагнул на знакомый голос.

Боль пришла внезапно. Тёмный, не мудрствуя, зарядил прикладом «Винтореза» в голень с такой силой, что Воля не удержался на ногах, и ткнулся носом в грязный асфальт реальности. Не давая ему опомниться, Фальк намотал на кулак «хвост» свободовца и вздернул голову вверх, тыча мордой в сторону лавки. Так и сидел на ней высохший до мумии труп в потрепанном комбезе, только глаза на мертвом лице беспокойно шарили по сторонам. Волосы у Воли встали дыбом – такая мука и безнадега плескалась в этих глазах. «Живой! Как?» - билась внутри ошалевшая от страха мысль. «Сколько ж он просидел так? С места не двигаясь, но всё видя, слыша, пока не высох…». А Фальк все тыркал и тыркал его носом: вон на дереве, качается под ветерком, тоже сухой, и тоже смотрит, и на другом, и у разбитой статуи, прилипнув к грязному постаменту.

– Пошел! – Крепкий пинок под зад для ускорения выбросил Волю обратно на дорожку. В висках с болью стучала кровь, но теперь, стиснув зубы, он уже не отрывал взгляда от ног Бродяги. Дорога казалась бесконечно длинной, а за спиной что-то ухало, громыхало, большое, грузное тело с каменными ногами-тумбами.

За сквером улица потекла вниз, под уклон. Все чаще попадались кислотные тягучие лужи, да за проломами стен стоял непонятный сухой треск. Здесь дорогу перекрыло кладбище машин – перекореженная ржавая масса, из которой выглядывали то капот, то бампер, то скрипящая гнилая дверца. Куча смердела газом с удушливым тухлым запахом, тонкими струйками вырывающимся на поверхность.

Воля и думать забыл об «огненном мешке», и не имел ни малейшего представления, что это такое, пока они не обошли вонючий металлолом и не оказались на выходе из города. Под колпаком аномалии, между смертельных полей, высились вверх, тянулись титанические «загребущие руки», высотой не меньше десяти метров. Или аномалия была неправильной, или гравитационные волны имели направленную природу, но теперь жуткое образование из спекшихся пород напоминало скелет исполинской рыбы, выброшенной на берег. Земля между наростами-ребрами казалось черной и… подвижной.

– Ты охренел, темный? – От удивления Воля напрочь забыл о боли в ноге и правилах общения с «принятыми Зоной». – Ты что нас, туда потащишь?

Фальк хищно оскалился, вместо ответа полез в рюкзак, вытащил на свет герметичный контейнер, размером чуть больше ладони.

– Здесь двести метров. За пятнадцать минут мы должны пройти «мешок». Гравитации уже нет, но у оснований столбов – жарки. Черную дорогу видите? Там природный асфальт. Жарка не дает ему застыть. Это «фреон». Бросаю вперед – бегом за мной. Промедлите, оступитесь – сдохните. Всё ясно? Фримен, ты последний. Пошли!

Они остановились в нескольких метрах от первой пары «ребер» аномалии. Ровно на столько, чтобы едва не свариться от раскаленного жара, пока Фальк не открыл контейнер и не швырнул перед собой артефакт, похожий на мутный осколок льда. «Фреон» прочертил в воздухе серебристую дугу, скользнул по вздувшимся смоляным пузырям, оставляя на поверхности узкую дорожку быстро испаряющегося инея. Фальк бросился вперед, за пару шагов до заметной ему границы действия артефакта швырнул новый. Он не пугал, и не врал, бросив им «сдохните». Неотвратимая ловушка Зоны щелкала оттаявшими пузырями за спиной Воли. Он бежал по границе смерти, каблуки ботинок чуть заметно липли к тропе. Одна секунда промедления, один неосторожный шаг, чуть отвлечься на пот, едкими дорожками ползущий по лицу – и кранты, амба, конец. «Гнида тёмная» - промелькнуло в голове ответом на роль замыкающего.

До последней пары «ребер» аномалии оставалось не больше метра, когда Зона ухмыльнулась Воле ровным оскалом. Что-то застопорилось в движении отряда, на пару секунд, на одно движение сбило бег, чтобы липкая ловушка зубами вгрызлась в подошвы ботинок. Воля замахал руками, силясь не брякнуться мордой в зашевелившуюся смолу. Только не закричать, не остановить Долга на границе спасения. «Дед. По-твоему вышло, сволочь очкастая». Но сквозь заливающий глаза жар, он увидел, как Долг развернулся на границе капкана.

Все случилось слишком быстро. Прицел попытался перехватить его за плечо, но получил от тихого долговца такой мощный удар локтем под дых, что воздух вылетел из груди со свистом.

– Бросай! – Завизжала Норка.

Темному удалось швырнуть «фреон» под ноги Долга, а вслед еще один и ещё.

– Уходи! Уходи на хер! – Крик рванул из пересохшего горла. Что он мог успеть, когда ботинки намертво влипли в битум. Нож? На фига? Горло мне перерезать, родной, чтоб не мучился?

«Десять, девять, восемь»…

Долг действовал по наитию, бежал по твердой корке, отсчитывая тот десяток секунд, что давал ему артефакт.

«Семь, шесть…»

Упасть на колено, полоснуть «десантником» по шнуркам Волиных ботинок.

«Пять, четыре»…

Ещё раз.

«Три…». «Не брошу» - где-то на задворках мозга скользнувшая мысль. Ну же!

– Давай! – Вопль Норки, сквозь вату в ушах. Мгновенный обжигающий холод под коленом.

«Десять, девять, восемь».

Шаг назад, чтобы дать Воле выпутаться из ботинок, рвануть за собой по ускользающей тропе.

«Пять, четыре, три…»

– Ты куда полез?! Зачем?!

В науке это называется «дежа вю». В лазарете мигает лампочка под потолком, и Костоправ, насвистывая под нос, заливает коллоидом глубокие порезы. «Ты куда полез?! Зачем? Он тебя зарезать мог!». «Не кипешуй, Долг. Живой я». «Эй, мужики! Разборки будете после устраивать».

Дежа вю…

– Живой я.

– После… – Шипение тёмного потонуло в треске над головой. Он не оставил им времени думать – под аккомпанемент стремительно рвущегося купола, грохот и первый пламенеющий всполох где-то там, за проклятым городишкой, они летели последнюю стометровку до границы аномальных полей. Снова взвизгнули встроенные в ПДА счетчики, сигналы потонули в надвигающихся раскатах. За покореженным шоссе уже нависал громадой брошенный завод, или что-то на него похожее. Подгоняемый последними минутами до Выброса, отряд влетел за забор, вслед за Фальком устремляясь к мрачному серому ангару. Бетонные стены закрыли их от первой волны, но темный все равно погнал дальше, под трескучие навесные лампы, к мигающему «аварийкой» шлюзу.

– Вниз! – Коротко выдохнул он, и, упершись двумя руками, первым толкнул тяжеленную дверь.

Глава 10. Спуск

Скорее всего, это был предбанник. Скупые лучи фонарей осветили глухие бетонные стены, уходящие в непроглядную темь и путаницу проводов в разноцветной изоляции. Вертушка пропускного пункта, смятая неизвестной силой и глухая будка с окошком из оргстекла. Дверь в будку висела на одной петле. Внутри – сваленные в кучу пластиковый стол, стул, сиротливо лежавший на боку, ворох бумаг: папки, разодранные книги посещений, журналы из плохой, темной, желтой бумаги. Отряд рассредоточился по помещению. Лампы под потолком оказались разбитыми, на стенах под слоем пыли угадывались доска объявлений, почерневшие от времени схемы, а среди них неожиданно яркий плакат «Оказание первой медицинской помощи».

Бродяга первым дошел до конца помещения, подергал массивную дверь.

– Заперто. Остановиться бы. Дух перевести.

– Снаружи заперто или изнутри? С нашей стороны?

– С нашей.

Возражать никто не стал. На растопку пустили доску объявлений и схемы. Раздирая на куски плакат, Воля скользнул взглядом по содержимому. «Признаки смерти. Зрачки не реагируют на свет… трупные пятна….». Он с остервенением бросил кусок в общую кучу. Хватит на сегодня. Чуть без башки не остался, едва не сгорел, шлем потерял, ботинок нет. Чего уж, в самом деле! «Скажи еще спасибо, что живой» - вспыли в голове слова из песни, но легче не стало.

– Садись, помогу.

Костерок получился хилым, прямо на бетонном полу, но кое-какой свет давал и ладно. Долг зубами разорвал медицинский пакет, вылил на салфетку антисептик. Под запекшейся кровяной коркой на голове Воли оказался глубокий порез от когтей летающих гадов. Заливая обработанную рану коллоидом, Долг заметил, как сильно дрожат руки.

– Эй. – Воля осторожно взял его за плечо, внимательно посмотрел в лицо. – Спасибо тебе. Вытащил.

Долг не ответил, быстро кивнул и отвел взгляд. Там, в раскаленном мареве огненного мешка страха не было. Он пришел сейчас. Надо было что-то сказать, но слова привычно застряли в горле, присохли, как струпья на ране. Да и что говорить-то? Как голову потерял, и ноги сами понесли? Может, и были слова, но запутались где-то, полезли одно на другое, склеились застывшей кашей. Воля, наверное, понял. Отобрал антисептик, сдернул уделанные в хлам носки, пыхтя, сам промыл разбитые ступни.

– Надо обмотать чем-то.

– Сейчас тельник сниму. Прорвемся как-нибудь. Ну и накосячил я, мужики.

Бродяга хмыкнул, достал из рюкзака фляжку с водой. Прицел туго бинтовал Норке ногу, а она неотрывно смотрела на дверь. Долг перехватил ее взгляд, оглянулся, только сейчас понимая, что кого-то не хватает.

– А где Фальк? Ушел?

– Нет. – Норка поморщилась от боли. – Вернется. Он наверху.

– Там же Выброс.

– Выброс. Дыханье Зоны. Так надо. Фальк не сможет жить, если не будет дышать. Зона «войти» должна. Когда идет Выброс, он впускает Зону под кожу.

– Я думал байки это. – Бродяга передернул плечами.

– Не байки. – Прицел, закончив перевязку, теперь осматривал её плечо. – Доктор тоже самое рассказывал.

– Ты знаешь Доктора?

– Пришлось.

– Прицел. – Бродяга сел напротив снайпера, сжимал и разжимал руки, подбирая слова. – Там, с контролером.… Почему он тебя за мозги не взял?

Прицел некоторое время молчал, обдумывая ответ.

– Ты бы тоже так мог.

– То есть?

– Помнишь Молитву?

– Стараюсь забыть.

– Я тоже старался, да Фальк напомнил. «Молись», сказал. И слова сами собой вылезли. До меня ведь только сейчас дошло, как крепко ее нам в голову засадили.

– Не надо. Зря я спросил.

– Может и не зря. Если еще где нарвешься на контролера – вспомни. Не за что тебя ему брать будет. Не будет у тебя разума. Стрелять сможешь, искать цель, уничтожать. А думать – нет. Только назад возвращаться очень трудно.

– Это похоже на «зов»?

– Не знаю, Бродяга. Я не помню. Но разум вышибает на раз-два. И ты, наверное, снова такой, как прежде.

– И всё-таки ты помнишь слова.

– А ты?

Бродяга замотал головой, словно отгоняя наваждение. Заскрипела тяжелая дверь. Фальк боком протиснулся внутрь. Бросил под ноги Воли разношенные ботинки, и подошел к Норке. Она сидела, прислонившись к стене, баюкала больную руку. Темный вытащил из рюкзака знакомый контейнер, достал «душу», осветившую его мягким перламутровым светом. Норка кивнула с благодарностью, погладила его по руке.

Ботинки пришлись Воле в пору, хотя и бессмысленно было спрашивать, где темный достал обувь. Ответ мог быть только один, но Воля предпочел об этом не думать. Сам он никогда не обирал трупы, не трогал ни амуницию, ни оружие, хотя негласный закон сталкеров не запрещал этого делать. Просто не мог себя пересилить. Но теперь привередничать было глупо.

– Спасибо. Шлем бы еще где достать.

– Обойдешься. – Прошипел тёмный. – Нечего было подставляться гарпиям.

– Как ты их назвал?

– Ты глухой? – Судя по всему, характер у Фалька был сродни Деду. – Гарпии. В «ящике» живут. Городок, через который мы шли, бывший «ящик». Там жили те, кто работал под землей. В этом самом месте. Наверху – завод по переработке металла. Сеялки-веялки делали. И секрет сеялок охранялся что надо. Без права выезда и под подписку о неразглашении. А там, – он ткнул пальцем в закрытую дверь в конце предбанника, – совсем другое собирали. Сейчас туда не попасть – обвал. Судя по всему, проводили эксперименты по внедрению в человека генома различных животных.

– А на фига?

– Для улучшения породы надо думать.

– Ты был там?

– Был. Уже после катастрофы. Что-то у них, видимо рвануло. Генетики полегли, а объекты разбежались. Вот тебе и «гарпии». Там много чего осталось. Схемы, вольеры, бумаги всякие…

– Ну, ясно всё. Хотели как лучше, но «эксперимент провалился».

– А он провалился, фримен?

Вместо ответа, Воля потер залепленную коллоидом рану.

– А тот парк, Фальк? Что там было?

Темный скривил губы в усмешке. Он уже не мог вспомнить, когда последний раз встречал в Зоне кого-то, похожего на этого свободовца. Два раз прикладом получил и ничего – без обид. Любопытничает. В лицо смотрит – без страха и без брезгливости.

– Аномалия. Весь парк – одна большая аномалия. Мы ее «мухоловкой» зовем. Каким-то образом считывает в голове память, даже подсознательную, создает мозговую липучку. И липнут, как мухи.

– Липнут, говоришь? Но эти, там… Они же живые.

– Только мозг.

– Чушь это, Фальк. Мозг отдельно жить не может. Без кровоснабжения нейроны работать не будут.

– Умный? Это ты у Зоны спроси – как. Дед, к примеру, считает, что аномалия и есть что-то вроде сохраняющего раствора, питает мозг, не дает умереть. Сознание удерживает. Думаешь, только мы Зону изучаем? Нет, фримен. Она нас тоже. Через аномалии, через мысли, эмоции, поступки. У нее свои лаборатории. Вроде «мухоловки».

– Погоди. Как эти бедолаги вообще там очутились? Вот сколько мы шли? И через городок и до него. Не то, что людей, трупов не видели. Только в «мухоловке» твоей. Я думал, про эти места вообще никто не знает.

– Случай, фримен. Случай, жадность и любопытство. Знакомое сочетание?

– Что ж там, в парке, арты редкие есть?

– Один. В самом центре. Только лезть за ним не советую.

– А мне казалось, люди всю Зону вдоль и поперек излазили. Хотя бы те же одиночки. И много еще таких мест, про которые народ не знает?

– Много. А теперь жрите и ложитесь спать. Через 4 часа я вас подниму.

– Когда ты возвращаешься, Фальк?

Он повернул голову к Норке, посмотрел на нее через плечо долгим, пристальным взглядом.

– Я не вернусь, Норка.

Она надулась, засопела обиженно.

– Не просила с собой. Только через «мешок». И всё. Там опасно.

Тихий, скрипящий звук пробежал по полутьме предбанника, отозвался мурашками по спине. Темный смеялся. А внутри его, в горле, клокотало что-то, как дребезжащая пружина.

– А тебе? А им?

– Нам надо. А тебе нет.

Он поднялся на ноги, подошел к ней, присел на корточки.

– И мне надо.

– Вопрос?

– Я ухожу, Норка. Приди ты позже, я бы уже сгинул. Но, видно Зона так хотела. Тебе помочь, последний раз. Если что-то будет нужно потом, иди к Стерху. Он теперь старший. Тебя не оставит. Сделает все как надо.

С минуту Норка смотрела со злостью, как ребенок, у которого отнимают что-то необходимое, а потом вдруг дернулась вперед, обняла, зарылась пальцами в волосы. Среди заброшенных бетонных стен повисло тяжелое молчание. И объяснения были не нужны.

– Я не хочу, Фальк.

Он мягко высвободился из ее рук.

– Не мне решать. Ты же знала, что так будет.

Она кивнула, соглашаясь. Прижалась плечом, замерла. Им не мешали. Молча расположились на ночлег в последних отблесках догорающего костерка. Прицел и Бродяга, не сговариваясь, перетащили спальники на сторону Воли и Долга. Норка и Фальк о чем-то тихо заговорили, лишь глаза темного двумя холодными искорками блестели в темноте.

Воля не помнил, как заснул, и за эти четыре часа ему приснился странный, тяжелый сон. Он видел свой дом, не приходивший во сне ни разу за все года, проведенные в Зоне. Черный, глубокий колодец двора, образованного многоэтажками, и где-то далеко внизу мигающий фонарь качался на ветру. Круг света выхватывал мусорные ящики, детскую площадку со скрипящими качелями, буйно разросшиеся кусты. Воля сидел в своей бывшей комнате, где все было так же, как осталось в памяти: и карты на стенах, и флажки, обозначающие места, где он успел побывать с экспедициями, и кровать, и стол, и россыпь книг по подоконнику. За стеной слышались голоса родителей. Они собирали его в какую-то дальнюю дорогу, вслух проговаривали названия вещей. А потом вошла мать, в домашнем халате, с полотенцем в руках, усадила на стул, и аккуратно работая ножницами, коротко остригла его волосы, оставив на голове короткие, неровные прядки. Она что-то говорила ему – слов Воля так и не разобрал – а за окном, прямо на узком подоконнике, танцевала девчонка из Выжиги, и на белой руке поблескивали подаренные феньки. Во сне Воля вскочил, рванулся к окну, но девчонка прыгнула вниз, едва он протянул к ней руку. Внизу, в холодном провале двора, Воля увидел Долга. Он стоял, подняв голову, и смотрел на фонарь, и в его фигуре было что-то бесконечно одинокое. Он не слышал крика Воли, а когда девчонка ухватила его за руку, безропотно пошел за ней следом.

Там, во сне, Воля вскочил на подоконник, вглядывался в пятна света далеко внизу, пока чей-то голос не произнес над самым ухом, настойчиво, внятно, пресекая любое возражение. «Прыгай!». И он прыгнул. Всем существом поймал холодный воздух, успел ощутить непереносимый ужас… и проснулся.

«Чёрт…чёрт.. чёрт…».

Он оказался последним – остальные уже поднялись, вновь раздули скудный костер и теперь укладывались, проверяя снаряжение перед выходом. Воля перемотал импровизированные портянки, перетянул шнурки на наследии неизвестного мертвеца. Прицел, Норка и Фальк колдовали над картой. Налобный фонарь на шлеме снайпера подсвечивал их лица.

– В эти тоннели нам и не надо. – Фальк тыкал пальцем в полустёртые обозначения подземных коммуникаций. Только сейчас Воля смог хорошо разглядеть его руки. Ногти Фалька потемнели и треснули, кожа, не скрытая грязными бинтами, почти полностью была покрыта мокнущими язвами и волдырями. Протянув десяток лет волею Зоны, он действительно умирал, спокойно и стоически смирившись с неизбежным. – Вот на этой развилке возьмем правый коридор.

– А шлюз?

– Смотри: здесь сектор перекрыт. Если аномалии еще на месте, придется протискиваться по дальнему проходу. Потом будет развилка – наверх, вперед к шлюзу и влево.

– Бродяга! Что тебе говорили про шлюз?