Опера и русский хоровод 5 страница
Разпространение этой же информации в странах конгломерата усилит позиции общественных сил, осознающих современный кризис евро-американской цивилизации, после чего сионо-интернацизм в них будет занят больше внутренними проблемами конгломерата, а не глобальной политикой. Радио, спутниковое телевидение, компьютерные сети и та “свобода” информации, за которую так ратовали последние сорок лет страны конгломерата, создают хорошую основу — техническую, социальную и мировоззренческую — для такого рода политики в отношении них. Они сами будут обезпокоены проблематикой ограничения разпространения концептуально чуждой информации и проявят своё истинное лицемерие в вопросах свобод граждан.
* * *
Вставка 1998 г.
Иллюстрацией этого служит статья в газете “Невское время” от 29.11.1996 “Интернет как оружие ультраправых”, которая в своей основе имеет публикацию в журнале “Итоги”. В ней сообщается:
«По каналам Интернет среди американских подписчиков системы распространяются антиправительственные и антисемитские воззвания, активно ведётся вербовка сочувствующих, утверждается в докладе Лиги борьбы с диффамацией[56]. <…> Достаточно связаться с электронной ячейкой Интернет под названием “Объединённые арийские нации”, и в распоряжении пользователя будут сотни телефонных номеров расистских и неофашистских партий, движений, фронтов, “милиций” <…> Среди активистов ультраправых организаций немало студентов — в том числе и так называемых хакеров, талантливых компьютерных хулиганов, которым удаётся распространять свои прокламации по Интернет, изпользуя чужие телефонные счета. В Мэрилэндском университете, как сообщает газета “Вашингтон пост”, специально созданная комиссия несколько месяцев безуспешно разыскивала расиста-злоумышленника, узурпировавшего компьютерный адрес почтенного учебного заведения. <…> Сегодня “ультра” получают возможность бесплатно распространять по сети компьютерные версии книг, издание которых типографским способом запрещено. Как заявил в воскресенье журналистам активист “Белого арийского сопротивления” Том Мецгер, Интернет является “главным оружием” в арсенале его движения. По убеждению его сторонников информационная революция 90‑х годов должна вызвать и другую “белую” революцию[57]. Как заметил в интервью “Вашингтон пост” лос-анжелесский раввин[58] Абрахам Купер, электронная сеть “становится главным полем битвы с распространителями расистской нетерпимости и ненависти[59]”».
Анализ показывает, что можно возпитать в своём обществе культуру обращения с прикладной информацией, построить соответствующее законодательство и свести тем самым ущерб от утечки информации к минимуму, не нарушающему устойчивости процесса управления в своей системе.
От внедрения же информации защититься гораздо сложнее. Дело в том, что внедрение информации во многом аналогично первому совокуплению: после него возможно сделать аборт и выскоблить матку, девственную плеву возможно “заштопать”, но “штопанных” сексуально наивных девственниц всё же не бывает… Так же обстоит дело и в проблематике информационной безопасности: единожды внедрённая в общество информация не может быть из него вычищена, но может быть только многократно переосмыслена. При этом новое осмысление хорошо известных, или ставших доступными сведений, прежде таимых сведений, может сделать невозможным управление по ранее проводившейся в жизнь концепции.
Лос-анжелесского “политработника” от Торы и Талмуда волнует именно эта сторона проблемы.
* *
*
Сказанное касается и объединённой Германии, в которой вряд ли кто представляет, что такое социализм и чем он отличается от капитализма, но все её внутренние проблемы будут в ближайшие 20 лет связаны с последствиями развития бывшей ГДР в направлении реального социализма.
Поскольку СССР обладает самым большим опытом переходного периода, то в интересах народов СССР целесообразно ознакомление руководства Германии и её социологической науки с настоящим материалом в полном объеме. Это может упростить обстановку в Германии и обеспечить более высокий уровень понимания общих интересов народами СССР и Германии.
Соответственно блок должен обеспечивать циркулярное разпространение методологической и общесоциологической концептуальной информации. Концептуальная информация частных отраслей общественного объединения труда должна быть свободно доступна за изключением случаев, оговоренных ранее. Открытость в блоке этой информации делает весьма затруднительным вмешательство конгломерата в контуры управления блока на уровне первого, второго и отчасти третьего приоритетов обобщённого оружия и средств управления.
Процесс изменения господствующего мировоззрения довольно длительный, а обеспечение информационной безопасности по отношению к сионо-масонству требует поддержки также и политикой ограничений. Но недопустимо начинать эту политику ранее, чем начнётся и будет поддержана народом политика циркулярного разпространения информации методологического и концептуального характера.
Ограничения не должны следовать далее:
· установления процентной нормы на получение высшего и среднего специального образования и на занятие постов общегосударственного и общеотраслевого уровня ответственности для лиц еврейского и смешанного произхождения и находящихся и бывших в браке с таковыми. С точки зрения сионо-интернацизма и порождённых им антисоциальных мировоззренческих систем это является ущемлением прав личности по признаку произхождения. Но реально это является ВОЗСТАНОВЛЕНИЕМ прав многонационального общества по отношению к социальной базе глобальной псевдонациональной мафии. Процентная норма должна быть установлена на уровне доли населения этой категории в общем составе населения страны. В этом случае в статистическом смысле она не ущемляет прав еврейского населения страны в целом, но создаёт условия для активизации борьбы в среде самого еврейства за социальную справедливость в общечеловеческом смысле в случае попыток заправил мафии манипулировать кадрами в пределах этой процентной нормы. В противном случае все обиды, реальные и мнимые, на несправедливость, мафия будет удовлетворять за счёт нееврейского окружения;
· немедленного отстранения от работ в отраслях общественного объединения труда, системы народного образования, здравоохранения, средств массовой информации и зрелищных искусств, непосредственных приложений науки и техники к разработке продукции в целом общегосударственного, общеотраслевого назначения, военной техники, систем стандартов, коммуникаций и т. п.) лиц еврейского, смешанного произхождения и находящихся с ними в родственных связях в случае невозвращения в СССР из поездок за границу их родственников, произходящих от общих дедов и бабок, вне зависимости от личных достижений отстраняемого в той или иной области деятельности с обязательной переквалификацией. Это же касается и отстранения от постов в сфере управления общегосударственной и общеотраслевой ответственности;
· изъятия из компетенции таких лиц вопросов кадровой политики;
· поддержания численности таких лиц в штате предприятий общегосударственной значимости (средствах массовой информации прежде всего) в пределах их доли в общем составе населения страны, а на прочих предприятиях (объединениях малых предприятий сходного профиля) в пределах численности населения в регионах.
Существующие диспропорции не должны устраняться силовым давлением администрации, что явилось бы несправедливостью по отношению к большинству добросовестно работающих и вызвало бы рост социальной напряжённости; эти диспропорции должны устраниться сами в естественном процессе смены поколений активно участвующих в общественном объединении труда.
Но все мероприятия такого рода, ЕСЛИ В НИХ БУДЕТ СОХРАНЯТЬСЯ НЕОБХОДИМОСТЬ, должны осуществляться не раньше, чем будет очевидна поддержка в народе (а не в “элитарной” интеллигенции) политики разпространения методологической и концептуальной информации.
Проведение такой политики не является нарушением подлинной демократии, поскольку разпространение методологической и концептуальной информации ведёт к росту культуры мышления в обществе и разширению социальной базы изходного из видов внутриобщественной власти — концептуальной. Открытость этой информации и принцип самовластия концептуальной власти позволяет и человеку, лично стеснённому в правах по этим формальным причинам (и возможно, напрасно стеснённому в правах), участвовать в концептуальной деятельности любого уровня ответственности.
Информационным преступлением по отношению к блоку и объективно работой на межрегионалов является препятствование публикации методологической и концептуальной информации, критикующей ранее известные методологии и концепции с позиций более общих методологий и концепций, вне зависимости от благих намерений, полагаемых в основу оправдания своего препятствования. Признак качественной новизны концепций и методологий — не формальный, а содержательный. По этой причине юридическое преследование за это преступление затруднёно даже в случае введения такой статьи в уголовный кодекс. Но это не означает, что преступление должно оставаться безнаказанным. Воздаяние может быть высоконравственным, но быть в то же время антизаконным, чему много примеров в народной песне (“Кудеяр”, “Двенадцать разбойников”) и эпосе (отношения Ильи Муромца и князя Владимира).
И таким образом, вся методологическая и практически вся концептуальная информация в системе информационной безопасности блока признаётся ОБЩЕСОЦИАЛЬНОЙ, в то время как в системе информационной безопасности межрегионального конгломерата вся эта информация признаётся СЛУЖЕБНОЙ информацией генералитета “элитарной” мафии. В этом потенциальная основа более высокого запаса устойчивости управления по полной функции, т.е. лучшей информационной безопасности блока по сравнению с межрегиональным конгломератом. Причина японского “чуда” именно в этом, а не в том, что американцы продиктовали Японии конституцию по завершении войны, как излагает В.Я.Цветов[60] по своему непониманию или вероломному расчёту на непонимание телезрителей. Другое дело, как осуществляется эта информационная безопасность концептуальной самостоятельности управления.
Вся фактологическая информация также разделяется на общесоциальную и служебную. В составе общесоциальной фактологии подлежит циркулярному разпространению по крайней мере следующая:
· “еврейский вопрос” и вся система с ним связанных социальных отношений принадлежат не сфере национальных отношений, а сфере отношений национальных обществ и международной мафии;
· “антисемитизм” и контрсионизм — вторичные общественные явления в силу первичности сионо-интернацизма Библии и Талмуда. Формой их проявления может быть и религиозное мракобесие, и строгая наука, в зависимости от того, выступает сионо-интернацизм, их вызвавший к жизни, в форме религиозного или псевдонаучного мракобесия;
· преступным является сокрытие преступлений, вызванных к жизни сионо-интернацизмом как в прошлой истории, так и в современности;
· участие евреев и жидовствующих в антисоциальных и антигосударственных действиях;
· критика сионо-интернацизма деятелями национальных культур прошлого;
· наличие еврейских предков до прадедов включительно, особенно из числа раввинов у известных исторических личностей прошлого и современности;
· возпитание гувернерами-иностранцами, получение образования в Швейцарии, длительная жизнь в ней, ближайший круг общения деятелей прошлого и современности;
· наличие родственников-евреев и известных в прошлых поколениях как масоны, открытые антипатриоты, у современных общественных и научных деятелей общегосударственного уровня ответственности или претендующих на занятие таких должностей в сфере управления, науке, технике и средствах массовой информации и зрелищных искусств. Если сионо-интернацизм (или антинационализм в других формах) в их деятельности никак не проявлялся и не проявляется, то всё это ни один ответственный за судьбы общества человек никогда не поставит в вину другому ни всерьёз, ни в шутку; но если в деятельности человека проявляется высокая статистическая предопределённость ошибочных решений, то эти формальные, несодержательные признаки позволят быстрее выявить източники и каналы чуждого интересам народов страны концептуального влияния, если такое имеет место.
Точно так же должны быть известны обществу по печати и все родственники и школьно-вузовские друзья, занятые в сфере управления, на ключевых постах науки и техники, производства в каждом регионе и стране в целом, дабы в случае нарастания тенденций к потере качества управления было легко выявлять клановые системы разного рода антиобщественных мафий;
· отчётная информация Госкомстата и его региональных отделений;
· экологическая информация.
Сокрытие и изкажение этой информации преступно по отношению к блоку.
Вторую категорию составляет прикладная фактология служебного характера. Именно эта информация всегда являлась предметом интересов всех разведок и пользовалась особой заботой контрразведок. Прогресс всех отраслей науки и техники требует, чтобы специалист имел свободный доступ к как можно большему числу източников. Требование предотвращения утечек информации в существующей системе режима секретности сокращает объём быстродоступной информации до состояния информационного голода, что и вызывает безконтрольную циркуляцию информации в системе “секретности” личного доверия.
Выход из этой ситуации может быть только один: возпитание культуры обращения с информацией при изполнении служебных обязанностей и вне службы при изменении порядка допуска к закрытым източникам. Основной объём информации должен при этом принадлежать к следующим категориям информации:
· свободного доступа, циркуляция которой не контролируется и которая разпространяется отраслевыми и ведомственными средствами информации для всех заинтересованных специалистов;
· подлежащей разкрытию каждому специалисту, имеющему допуск соответствующей категории секретности и тематической категории с фиксацией службой режима факта обращения к информации.
Это устранит основную причину безконтрольной циркуляции информации, когда специалисты систематически обращаются друг к другу с просьбой взять для них лично тот или иной източник в обход внесения начальством их фамилий в списки допущенных к конкретным източникам. На это смотрят все сквозь пальцы: достаточно высокому начальству некогда вписывать каждого, кому нужен източник, в разрешительную карточку източника. Передача източников от изполнителя к изполнителю без такого письменного указания начальников о допуске специалиста часто не фиксируется в описях, учитываемых службой режима (да и те годами не подвергаются перекрёстному сличению взаимных передач документов). Если так передаются източники особо ограниченного доступа, то фиксация передачи между изполнителями и возврата в описях документов, учитываемых службой режима, вообще никогда не производится, дабы полностью изключить возникновение неприятностей при возможной перекрёстной проверке описей. В этих случаях расписки приёма и получения документов пишутся на клочках бумаги, а потом просто уничтожаются, не говоря о том, что при высоком уровне взаимного доверия передача документов и возврат их изполнителю в течение дня вообще не фиксируется письменно. Основная причина такой практики состоит в том, что официальным порядком изполнитель либо вообще не может получить източник, содержащий необходимую ему для работы информацию, либо это разтягивается на срок, превышающий разумные пределы, что ведёт к срыву выполнения работ. Часто оказывается, что даже не все разработчики документа включены в его разрешительный список.
К этому порядку все привыкли, и это всех устраивает: начальство устраивает то, что его не дергают по пустяковым поводам; сионо-масонство устраивает то, что информация ходит безконтрольно. В случае, если бы основной объём прикладной фактологической информации принадлежал к категории, подлежащей разкрытию каждому специалисту с допуском соответствующей категории секретности, и тематической категории по его требованию с фиксацией службой режима факта его ознакомления, то обычная ныне просьба «возьми для меня учётный № такой-то» была бы неуместна и обращала бы на себя внимание своим противоестественным — для лояльного специалиста — стремлением скрыть следы своего обращения и к без того доступному для него документу. Служба же режима в таком случае точно знала бы, кто и с чем ознакомился. Но переход к такой системе требует, кроме традиционного допуска по уровню грифа секретности, введения допуска по категории тематики изследований, в основу чего может быть положен универсальный десятичный классификатор (УДК), давно изпользуемый в советской библиографии.
Минимум прикладной фактологии, наиболее важной, по-прежнему мог бы относиться к категории, подлежащей разпространению в директивно-адресном порядке, как это и делается сейчас.
Такая организация системы информационной безопасности позволила бы свести до минимума интенсивность циркуляции закрытой информации в системе “секретности”, основанной на личном доверии специалистов друг другу, ускорила бы темпы обработки научно-технической информации и повысила бы качество научно-технических разработок.
Но функционирование предлагаемой системы может быть успешным только, если подкреплено возпитанием культуры обращения с информацией “открытой” и закрытой у всех специалистов в сферах науки, техники и управления. Это означает, что в каждом вузе и техникуме (ну разве кроме кулинарного, но включая и педагогические) должен читаться курс ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ОБЩЕСТВА. Курс должен состоять из двух частей: информационная безопасность СССР в целом и информационная безопасность отрасли в общественном объединении труда по профилю учебного заведения.
В настоящее время мы “стыдимся”, совершенно неоправданно, существования в СССР системы режима “секретности”, но не стыдимся того, что в СССР нет системы ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. В результате представление о “секретности”, т.е. информационной безопасности, большинства специалистов народного хозяйства, находится на уровне более низком, чем в анекдотах про майора Пронина.
* * *
Вставка 1998 г.
Чтобы не быть голословным приведём пример примитивно-анекдотичного понимания проблем обеспечения информационной безопасности специалистами, которые по должности должны её обеспечивать. “Правда” от 21.12.1996 поместила беседу с генерал-майором Владимиром Ивановичем Денисовым, в бытность СССР осуществлявшим кураторство спецпропаганды в Главном политическом управлении Советской армии и Военно-морского флота Министерства Обороны СССР. Как и многие бывшие высокие чиновники СССР, ныне он работает в структурах бизнеса и занимается обеспечением информационной безопасности[61] Торгово-промышленной палаты РФ. Беседа с В.И.Денисовым озаглавлена “Россия остаётся главной мишенью на полях информационной войны”.
В беседе дискутируется вопрос о причинах краха СССР, а также и о том, насколько нынешняя Россия чувствительна к воздействию тех процессов, по отношению к которым СССР оказался беззащитным.
« — Владимир Иванович, Советский Союз погиб в результате предательских действий, спровоцированных враждебными силами извне, сделавших основную ставку на изпользование информационно-психологического оружия. Вы придерживаетесь этой точки зрения. А вот ваш коллега, руководитель пресс-бюро СВР Юрий Кобаладзе, в одном из интервью категорически заявил, что не верит в существование каких-то заговоров, “жидомасонских центров, агентов влияния”. Он утверждает, что “Советский Союз развалило не ЦРУ. Мы сами его развалили”.
— Я не буду искать возражений, а, пожалуй, соглашусь с Юрием Георгиевичем. Особенность информационно-психологического воздействия заключается в том, что оно позволяет достигать поставленной цели руками противника. И в этом смысле действительно мы разрушили СССР, а сейчас, вновь наступив на те же грабли, разваливаем Россию. Марионетка, не понимающая, что она всего-навсего марионетка, — самое эффективное оружие, если вести речь о психологической войне».
Приведённый пример показывает, что мнение Кобаладзе о причинах краха СССР (мы сами его развалили) всего лишь — фрагмент мнения Денисова (мы сами его развалили, вследствие того, что нам это “навеяли извне”). Но и мнение Денисова — тоже фрагмент ещё более широкого мнения: 1) Мы сами его развалили, 2) вследствие того, что нам это “навеяли извне”, 3) но “навеять извне” это нам успешно смогли только потому, что в нас были “психологические”[62] основания к тому, чтобы возпринять наваждение, 4) а они (“извне”) смогли эксплуатировать Божеское попущение в отношении нас.
То есть формально лексически это в целом тождественно мнению Кобаладзе: «Советский Союз развалило не ЦРУ. Мы сами его развалили», но смысл этого иерархически четырёхуровневого[63] высказывания всё же совсем иной, и весьма отличный от того, что имели в виду Кобаладзе и Денисов. Но в зависимости от того, на каком месте оборвать приведённое четырёхуровневое выражение определённого понимания проблемы информационной безопасности, посчитав сказанное истинным, а отсечённое избыточным либо ложным, получится и информационная безопасность, но уже не как политический термин, а как объективный процесс в жизни общества и каких-то его подмножеств: политических партий, фирм, семей, личностей и т.п.
Но кроме этого, коли речь зашла об объективном процессе информационной безопасности, следует понимать, что крах СССР, как процесс, начался не 30 декабря 1922 года[64], а гораздо раньше. То есть понимание иерархически четырёхуровневого ранее приведённого выражения определённого мнения об информационной безопасности обусловлено ещё и хронологической глубиной исторического мифа[65], на основе которого осуществляется управление в обществе. Поскольку история всегда географически конкретна, то соответственно наивысший уровень информационной безопасности требует разсмотрения частной проблематики на фоне и во взаимосвязи с глобальным историческим процессом на возможно более длительном интервале исторического времени.
* *
*
Студент сталкивается в вузе только с секретными тетрадями и книгами и, если его спросить, как он должен обращаться с ними, то он скажет только, что их нельзя выносить из зоны режима; некоторые ещё скажут, что об их содержании нельзя говорить за пределами зоны режима секретности.
Приходя в НИИ и КБ, выпускник сталкивается с ведомственными приказами о режиме, приказом предприятия и редко с общегосударственной инструкцией о режиме секретности работ. Далее он видит что-нибудь из этого примерно раз в год при возобновлении подписки о том, что он всё это «знает и обязуется соблюдать». В это же время он обнаруживает, что основная часть фактологии — мнимые секреты, известные потенциальному противнику, как это видно даже и не из спецхранной зарубежной литературы. С этого момента он относится к информационной безопасности как к «игре в секреты», соблюдая установленные правила формально, а неписаные традиции их нарушения фактически, поскольку иначе работать невозможно. При таких условиях информационная безопасность, естественно, обеспечена быть не может. Однако такая система режима секретности снижает скорость и качество научно-технических разработок. Это стало вполне очевидным в последние тридцать пять лет; было бы желание увидеть.
Курс же информационной безопасности позволил бы у большинства выработать, по крайней мере, осознанное отношение к тому, что разговоры на служебные темы вне зоны режима неуместны; что одинаково неуместно как собственное праздное любопытство, так и праздное любопытство окружающих, не имеющих доступа к той же или смежной тематике; что информационная безопасность строится на основе знания статистических закономерностей циркуляции информации в обществе, а подрывается циркуляцией в системе “секретности” личного доверия, в которой все действуют из лучших побуждений, но создают все вместе статистическую предопределённость утечки за рубеж информации через взаимную вложенность структур.
Только после того, как подавляющее большинство начнёт осознавать, как секретная информация утекает за рубеж, и потому будет способствовать снижению меры статистической предопределённости этих утечек, обретет реальный смысл существующий ныне механизм учёта и контроля за пользованием секретными източниками информации и контроль кадровой политики.
Всё выше сказанное касается обеспечения информационной безопасности сферы управления и научно-технических разработок, но не должно затрагивать обеспечение информационной безопасности строевых частей Вооружённых сил, КГБ, МВД, где характер информационных потоков отличен от науки, техники и сферы управления. Там система режима секретности складывалась органически исторически, а в науку и технику она была взята именно из них в готовом виде уже в ХХ веке без учёта специфики этих во многом безструктурных отраслей деятельности.
Создание системы контроля и защиты контуров циркуляции информации в обществе в целом, т.е. системы информационной безопасности, должно начинаться с разработки и введения в программу вузовского курса ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ и более глубокого и предметного изследования информационной безопасности в различных отраслях общественного объединения труда в СССР. Настоящий раздел представляет собой только общий взгляд на проблему информационной безопасности общества в глобальном историческом процессе.
Повышение характеристик быстродействия и качества управления общественной системы самоуправления первенствует над закрытием прикладной фактологии от несанкционированного доступа, поскольку повышение качества управления — процесс объемлющий по отношению к процессу обеспечения режима “секретности”.
* * *
Вставка 1998 г.
Но в основе общественной в целом информационной безопасности лежит способность множества индивидов обеспечивать свою личностную информационную безопасность.
Исторически реально существует концепция общественного устройства жизни, в которой особи с демоническими наклонностями норовят поставить себе на службу возможности окружающих их людей всеми доступными им средствами воздействия. При этом, вне зависимости от того, понимают все они или нет, что творят; действуют предумышленно или на основе бездумно возпринятых автоматизмов поведения, стремление эксплуатировать других людей в своих интересах — исторически устойчивое массовое явление, достигшее наибольшей глубины нравственного падения в библейской культуре. И, как следствие, среди достижений культуры имеются и средства вторжения в психику людей с целью изкажения нормальных генетически обусловленных процессов самоуправления личностей в обществе, дабы обеспечить эксплуатацию их личностных возможностей в своих персональных или кланово-корпоративных интересах.
Вся информация, сосредоточенная в психике индивида, также как и общественная информация соотносится с иерархией обобщённых средств управления (оружия). И в силу этой иерархичности самозащищённость информации[66], относящейся к высшим приоритетам, выше, чем к относящейся к низшим, поскольку высшие объемлют низшие во множестве их проявлений.
Соответственно в толпо-“элитарном” обществе можно выявить определённую статистическую закономерность: чтобы навязать обществу заведомую ложь в качестве истины, то: если ложь относится к информации фактологической (третий приоритет), то её необходимо включить в контекст, где достоверной информации порядка 50 % ; если ложь относится к информации методологической, то, чтобы она была возпринята в качестве истины, необходимо подавать её в контексте, где не менее 95 % истинной информации, подтверждаемой практикой.
И хотя это в статистике общественной жизни так, но в обеспечении личностной информационной безопасности всё же первой проблемой является обеспечение максимального приближения к объективной истине собственных методологических стереотипов. Есть два взаимно изключающих воззрения на информацию: 1) информация в Мироздании объективна (т.е. существует независимо от субъекта), однако возприятие её субъективно обусловлено; 2) объективной информации в Мироздании не существует, а она — порождение субъекта в процессе его взаимодействия со средой.
Второе воззрение по его существу есть стыдливое и своеобразно закамуфлированное утверждении о невозможности познания Объективной реальности, и — как следствие — о невозможности осмысленного и целесообразного поведения человека в Мире. Это означает, что если такое воззрение свойственно сознательным и безсознательным уровням психики индивида, то у него будут проблемы с обеспечением его личностной информационной безопасности.
Мы же придерживаемся первого воззрения: информация, будучи частью триединства материи-информации-меры, объективна, а возприятие и ретрансляция (пере-дача) её в обществе обусловлены субъективно. Соответственно этому воззрению, многие процессы информационного обмена, хорошо известные из кибернетики, теории и практики построения технических систем обработки информации, находят свои более или менее полные аналоги как при общении людей друг с другом, так и в процессе воздействия на каждого из них науки, искусств, средств массовой информации и других достижений культуры, понимаемой в качестве информации, не передаваемой генетически от поколения к поколению.
Если мы строим самоуправляющуюся систему (а психика каждого из нас является таковой системой в объемлющих её суперсистемах), то, как уже было сказано в Части I в курсе Достаточно общей теории управления, мы имеем возможность организовать в ней выработку управленческих решений и алгоритмов поведения в среде несколькими способами.