Проблемные семьи и модель Олсона 2 страница
В некоторых случаях парадоксальные команды [Watzlawick P., et al., 1967] не приводят к негативному результату, если их можно обсуждать. Особенно вредными они являются там, где существует неравный статус участников взаимодействия и наложен запрет на их обсуждение. Отметим еще один тип несовместимых посланий, когда родители выдвигают требования к ребенку, противореча друг другу. Вредные последствия такой непоследовательности особенно подчеркивает психология научения [Patterson, 1971].
Крайним вариантом парадоксальной коммуникации является случай двойного зажима [Бейтсон Г. и др., 1993]. Авторы определяют основные характеристики ситуации двойного зажима следующим образом:
1) Индивид включен в очень тесные отношения с другим человеком, поэтому он чувствует, что для него жизненно важно точно определять, какого рода сообщения ему передаются, чтобы реагировать правильно.
2) При этом индивид попадает в ситуацию, когда значимый для него человек передает ему одновременно два разноуровневых сообщения, одно из которых отрицает другое.
3) И в то же время индивид не имеет возможности высказаться по поводу получаемых им сообщений, чтобы уточнить, на какое из них реагировать, то есть он не может высказать метакоммуникативные утверждения. Кроме того, он не может в реальности покинуть ситуацию взаимодействия, а несовместимые послания обычно касаются наиболее важного чувства для ребенка в семье — любят его родители или нет.
Приведем пример семейной ситуации. Допустим, что существование ребенка имеет для матери особый смысл, вызывая у нее тревогу и враждебность, когда возникает опасность интимного контакта с ним. В то же время для матери чувства враждебности по отношению к ребенку неприемлемы, и ее способ отрицания состоит в том, чтобы внешне выражать заботливое поведение, тем самым принуждая ребенка относиться к ней как любящей матери, и отдаляться от него, если он не делает этого. Кроме того, в семье нет никого (например, сильного и проницательного отца), кто бы смог вмешаться в отношения матери и ребенка и поддержал бы ребенка, запутавшегося в противоречиях.
Ситуация двойного зажима в шизофренических семьях, как считает Бейтсон, многократно повторяется. Вот как выглядит один из эпизодов. Мать навещает своего сына-шизофреника в больнице. Обрадованный встречей, он импульсивно ее обнимает. Она напрягается и как бы камененеет (коммуникативное сообщение: “Мне неприятен контакт с тобой”), он сразу убирает руку. “Разве ты меня больше не любишь?” — тут же спрашивает мать. (Метакоммуникативное сообщение: “Ты должен относиться ко мне как к любящей матери. То, что ты сейчас проявил, не является любовью”). Услышав это, молодой человек покраснел, а она заметила: “Дорогой, ты не должен так легко смущаться и бояться своих чувств”. После этих слов пациент был не в состоянии оставаться с матерью более нескольких минут, а когда она ушла, он набросился на санитара [Бейтсон Г. и др., 1993].
Авторы концепции двойного зажима считают, что шизофреническая симптоматика является способом выхода из этой непереносимой тупиковой ситуации и приводит, помимо прочего, к неспособности шизофреников различать разные урони коммуникации: содержание и контекст, буквальный смысл и метафору.
В терапевтической ситуации парадокс, предлагаемый терапевту семьей, обычно выглядит так. Семья приходит и заявляет следующее: “Мы хотим избавиться от проблемы, симптома” (логический уровень — N). При этом контекстом данного сообщения является: “Но оставьте, пожалуйста, все как есть в нашей семье” (логический уровень N+1). Используя парадоксальные предписания, терапевт может создать собственный контрпарадокс для семьи. Он может сказать примерно следующее: “Симптом члена семьи выполняет важную и полезную функцию. Он помогает вашей семье тем-то и тем-то, а потому, пока не найдены другие механизмы реализации функций симптома, не меняйтесь” (коммуникативное сообщение). Все это говорится в том случае, если предполагаются дальнейшие встречи и контакт с семьей, то есть в контексте терапевтических изменений (метакоммуникативное сообщение). [Palazzoli M. S. et all, 1975; Haley, 1963,1974; Andolfi M., 1983].
Пол Вацлавик и др. (1967) определяют взаимодействующую систему, такую как семья или супружество, как процесс, в котором два или более людей определяют природу своих взаимоотношений. Хейли (1963) высказывается на эту тему даже более категорично. По его мнению, люди, вовлеченные во взаимоотношения, всегда стоят перед теми же самыми проблемами:
а) Какие послания и типы поведения имеют место в этом взаимодействии?
б) Кто контролирует то, что будет происходить во взаимодействии, и принимает решение по тому или иному вопросу?
Члены семьи стоят перед необходимостью заключить множество явных и неявных соглашений, определить правила своего взаимодействия. Уровень правил является метауровнем по отношению к уровню коммуникаций.
Можно выделить шесть основных аспектов, касающихся этого понятия:
1) Основная задача этих правил — контролировать способы взаимодействия в семье. Они определяют, как люди должны вести себя в определенных ситуациях и обстоятельствах, что приемлемо, а что нет. Правила могут также говорить о том, какие последствия влечет за собой их выполнение или невыполнение.
2) Люди все время вовлечены в процесс определения правил своего взаимодействия. Например, молодые люди приходят на свидание. Правила, которые они вместе вырабатывают, говорят о том, что им можно делать вместе, а что нет. Может ли молодой человек обнять девушку или еще рановато, куда они могут пойти и что при этом будет происходить.
3) На каждой стадии жизненного цикла должно происходить серьезное изменение правил функционирования. Например, к подростку нужно обращаться совсем по-другому, чем к маленькому ребенку. Когда старые правила приходят в противоречие с изменившейся ситуацией, в семье происходит кризис.
4) Правила могут быть гласные и негласные. Гласные правила предъявляются открыто, их можно обсуждать, о них можно спорить и их можно менять. Например: “Детям твоего возраста после 9 вечера гулять не разрешается”; “Вся семья должна по выходным собираться за обеденным столом”; “Не включай громкую музыку” и т.д. Негласные правила также регулируют взаимоотношения, но открыто не рассматриваются и не обсуждаются. Если они упоминаются, то могут даже отрицаться наиболее приверженными к ним членами семьи. В некоторых семьях негласным правилом может являться участие во всех делах бабушки. Что бы ни происходило, бабушка должна быть в курсе событий. Есть семьи, в которых неприемлемы ссоры. От членов семьи ожидается, чтобы они всегда были в согласии. Противоречия и различия между членами семьи должны быть исключены. В других семьях, напротив, конфликт является единственно приемлемым способом взаимоотношений. Правило может быть выражено следующим образом: “Лучше спорить, чем быть холодным и безразличным; выражая свое недовольство, ты показываешь свое внимание” и т.д.
5) Правила в разных семьях разные. Когда молодые люди вступают в брак, перед ними обычно возникает задача совместить зачастую конфликтные правила взаимодействия, принятые в их родительских семьях.
6) Правила взаимодействия задают внешние и внутренние границы в семье. Члены семьи по-разному ведут себя друг с другом и с внешним окружением. Взаимодействие родителей между собой отличается от их взаимодействия с детьми. От детей обычно требуется, чтобы они выказывали то уважение родителям, которое не обязательно в их общении друг с другом и т.д.
Коммуникативные правила помогают семейной системе сохранять равновесие. В процессе развития происходит обучение детей этим правилам. Если правила не соблюдаются, у членов семьи возрастает тревога. Правила относятся к более высокому логическому типу, чем просто взаимодействия. В дисфункциональных семьях обычно существует запрет на открытую, вербализованную метакоммуникацию, существует много негласных правил.
По мнению Хейли (1963), конфликт в браке сфокусирован на:
1) несогласии в правилах совместной жизни,
2) несогласии в том, кто устанавливает эти правила, и
3) попытках провести в жизнь правила, несовместимые друг
с другом.
Довольно часто, наблюдая взаимодействия членов семьи, можно с удивлением обнаружить несоответствие между незначительностью предмета обсуждения и яростью спора, накала страстей, с которым оно ведется. Например, супруги могут рассматривать варианты расстановки мебели в квартире, споря при этом до хрипоты и неявно решая для себя проблему, кто настоит на своем, кто примет окончательное решение. Пол Вацлавик (1967) называет это аспектом взаимоотношений в коммуникации, в противоположность аспекту содержания спора. Объясняя непродуктивность многих конфликтов, построенных по типу силовой борьбы, А.О. Лэнж и ван дер Харт (1983) пишут, что “многие люди никогда не проходят мимо путаницы между аспектами содержания и взаимоотношения и не достигают ничего, кроме ведения счета очков один против другого”. Авторы указывают на другой вариант силовой борьбы, который они называют “пунктуационной проблемой”. Суть ее заключается в указании на партнера как на источник конфликта. “Это произошло потому, что ты сделал то-то и то-то”. — “Нет, это ты меня спровоцировала” и т.д.
Обычно в семье существует стереотипная последовательность трансакций, которая поддерживает проблему (порочный круг). Поэтому первоначальная точка отсчета не является важной. Выделение единственной причины, с которой все и началось, не помогает решить проблему. Признание кого-то виноватым во всем порождает обиженного и чревато последующим его возмущением. Или “козел отпущения”, например, отец, которого считают чересчур строгим, отстраняется, а мать оказывается один на один с проблемным ребенком, с которым она не может справиться. (См. случай семьи А.)
“Изменения происходят, когда люди перестают целиком концентрироваться на недостатках другого, а пытаются понять, как действует на партнера их собственное поведение”[Lange A. O.; van der Hart, 1983].
Взаимоотношения могут быть двух типов — симметричные и комплементарные [Bateson, 1958, Haley, 1963]. Симметричные взаимоотношения означают, что поведение обеих сторон сходно. Если один дает совет, то другой делает то же самое; если один оскорбляет, то другой отвечает ему тем же; один не хочет принимать ответственность и другой также ее избегает. Обычно это приводит к эскалации силовой борьбы или прерыванию взаимодействий.
Комплементарные взаимодействия характеризуются противоположными ответами людей, которые дополняют друг друга. Например, один читает лекцию, другой слушает; один жизнерадостный, другой удрученный; один заботится, другой разрешает проявлять о нем заботу, один принимает решение, другой соглашается. В кризисных ситуациях пропорция дополнительности во взаимоотношениях принимает крайние формы. “Пациент” в семье становится все более и более больным, и “сиделка” ухаживает за ним все больше и больше.
Терапевт пытается внести больше сложности в отношения клиентов. Пары, которые показывают господство симметричного паттерна взаимодействия, учатся строить дополнительные взаимодействия, например, переводя взаимные обвинения в просьбы и попытки их исполнить. Обратный подход используется в случае преобладания дополнительных взаимодействий. Например, если кто-то всегда готов помочь другому члену семьи, это означает, что часто нужно, чтобы он или она также научились просить помощи для себя. Для членов семьи важно уметь использовать разные типы поведения в подходящий момент. Харпер (1977) описывает параллельные взаимодействия как чередование симметричного и дополнительного поведения адекватно ситуации.
2.2.2. Циркулярность семейных взаимодействий
Когда терапевт имеет дело с семьей, он встречается с очень большим потоком информации, который возрастает по экспоненте с увеличением числа присутствующих на сессии членов семьи. Чтобы не быть погребенным под ней, терапевт вынужден организовывать этот поток информации, используя селективное внимание, модели структурирования данных и выдвигая гипотезы. При этом он может организовывать сырые данные двумя различными способами — объединяя их в линейные или циркулярные паттерны.
Линейность и циркулярность представляют собой контрастные подходы в установлении связи между событиями и являются отражением двух противоположных взглядов на мир — механистического и организмического (см. параграф 1.2).
Наиболее очевидное различие между ними состоит в структуре связей между элементами паттернов. Если линейные паттерны представляют собой последовательности типа АаВаС, то циркулярные формируют закрытые петли и являются возвратными: АаВаСаА и т.д. или АЯаВ, ВЯаC, СЯаА.
Менее очевидное, но крайне важное их отличие касается понятий времени и значения. Линейность неразрывно связана с идеей непрерывности времени, установления причинно-следственных отношений. Понятия силы и энергии обычно объясняют линейными гипотезами. Циркулярность же основана на взаимоотношениях элементов. Циркулярные объяснения основаны на том, что элементы значат друг для друга и как изменения в одном подразумевают изменения в другом. Когда идентифицируются циркулярные паттерны или выдвигаются циркулярные гипотезы, временные последовательности проецируются на область настоящего и имеют значение с точки зрения функционирования здесь и теперь. Хотя оба способа концептуализации являются полезными, циркулярные объяснения чаще используются для понимания психических событий [Bateson, 1979], тогда как линейные объяснения являются лучшими для понимания физических происшествий.
В клинической практике эти контрастные подходы определяют различие в том, как данные, касающиеся прошлых семейных событий, собираются и используются в интервью. Терапевт, отдающий предпочтение линейным паттернам, будет фокусироваться преимущественно на деталях временных последовательностей, тогда как терапевт, предпочитающий циркулярный подход, будет уделять больше внимания настоящему значению этих прошлых событий, особенно в отношении к смыслу других событий.
Линейные и циркулярные объяснения могут быть рассмотрены как гипотезы разного логического уровня (строго говоря, их не следует непосредственно сравнивать друг с другом). Циркулярные гипотезы принадлежат более высокому логическому уровню, они представляют собой более сложное объяснение и, следовательно, несут в себе больше “правды”. Линейные последовательности (АаВ, ВаС, СаА) могут существовать внутри циркулярного паттерна (АаВаCаАаВ и т.д), но не наоборот.
Например, линейное описание ситуации выглядит следующим образом: “Когда Коля обижает Катю, она плачет” или “Когда Катя плачет, мама утешает ее”. Циркулярное описание той же ситуации выглядит следующим образом: “Когда Коля обижает Катю, она плачет и зовет маму, которая ее утешает, что, в свою очередь, злит Колю, и он через некоторое время снова обижает Катю, и т.д.”
Циркулярные описания являются системными. Системно-ориентированные терапевты предпочитают их не только потому, что они является более сложным, но и потому, что они предлагают больше альтернатив для терапевтических действий. Терапевт, ограниченный линейной гипотезой, может попытаться в описанной ситуации остановить поведение Коли, тогда как системный семейный терапевт может выбирать, чье поведение (Коли, Кати или мамы) и каким образом ему стоит видоизменить, чтобы прервать их порочный круг. Он может также попытаться создать условия для видоизменения циркуляционного паттерна в целом, например, через парадоксальное предписание.
“Понимание того, что целью терапии должно быть изменение последовательностей, которые происходят среди людей в организованных группах, революционизировало психотерапию. Когда последовательности меняются, индивиды в группе подвергаются изменениям... Ригидная повторяющаяся последовательность в узком диапазоне — вот что определяет патологию” [Haley, 1976].
При оценивании семейной системы терапевт уделяет особое внимание взаимоотношениям и циркулярным паттернам. Распознав линейную последовательность, он продолжает искать пропущенные связи, завершая циркулярную петлю. Например, в ходе интервью может казаться вполне очевидным, что существует линейный паттерн: жена приближается к мужу а муж отстраняется. В ходе опроса, сфокусированного на пропущенных соединениях, может выясниться, что в постели, когда муж приближается а жена отстраняется. Сопоставив данные, можно обнаружить симметрию и предложить различные объяснения, но в любом случае эти гипотезы будут более целостными, чем когда мы рассматриваем каждую последовательность отдельно.
Описанные в настоящем разделе циркулярные последовательности многократно отмечались в терапевтической практике автора. Одной из наиболее общих проблемных последовательностей является вовлечение трех поколений. Классическая ситуация создается матерью, бабушкой и проблемным ребенком. Наиболее отчетливо она проявляется в разведенных семьях, когда мать с ребенком живет вместе со своей матерью. В семьях такого типа бабушка часто бывает наделена исполнительской властью, пока мама и ребенок функционируют как неясно дифференцированная группа.
Типичной последовательностью является следующая:
1. Бабушка заботится о внуке, в то же время протестуя, что мать является безответственной и делает что-то неправильно по отношению к ребенку. Таким способом бабушка занимает сторону ребенка против матери в коалиции через поколение.
2. Мать отступает, позволяя бабушке нести ответственность за ребенка.
3. Ребенок плохо себя ведет или демонстрирует какие-либо проблемы.
4. Бабушка возмущается тем, что должна отвечать за поведение ребенка и дисциплинировать его. Она воспитала своих детей, и мать должна сама заботиться о своем ребенке.
5. Мать пытается исправить поведение ребенка.
6. Бабушка протестует, доказывая, что мать все делает неправильно и не знает, что надо делать с ребенком. Она берет заботу о ребенке в свои руки и спасает ребенка от матери.
7. Мать отступает, позволяя бабушке отвечать за ребенка.
8. Ребенок плохо себя ведет или демонстрирует какие-либо проблемы.
В определенный момент бабушка протестует и говорит, что мать должна сама отвечать за поведение ребенка, и цикл продолжается снова и снова. Эта циклическая ситуация включается каждый раз, когда надо решать, как помочь ребенку.
Коалиция через поколение создает запутанную иерархию в семье, и мать оказывается в ситуации парадокса: она должна заботиться о ребенке и взять руководство им в свои руки, при этом бабушка отстраняет ее, “передавая ей послание”, что у нее это никогда не получится. Попадая в этот замкнутый круг, мать обречена возобновлять попытки и снова и снова терпеть неудачу. Можно строить разные гипотезы о том, почему это происходит. Но часто действия бабушки оказываются понятными и функциональными в ее взаимоотношениях с дочерью. Возможно, поступая так, бабушка помогает дочери оставаться ребенком и ощущать заботу своей матери. Процесс дифференцирования, по всей вероятности, воспринимался бы ими обеими как угроза их близости.
Рассматривая последовательности взаимодействий и используя в анализе три уровня иерархии, можно увидеть нечто похожее в ситуации общения матери, ребенка и эксперта, заменяющего бабушку. В длительной терапии, центрированной на ребенке, последовательность может выглядеть так:
1. Терапевт имеет дело с беспокойным ребенком, намекая, что мать не воспитывает ребенка как следует и потерпела неудачу в своей родительской роли. Следовательно, терапевт должен принять от нее эстафету и освободить ребенка от внутреннего конфликта. Так как терапевт является экспертом, то он выше по иерархии, чем мать, и, пытаясь спасти ребенка от матери, он формирует коалицию с ребенком через линии иерархии.
2. Мать отступает, позволяя эксперту взять ответственность за проблемы ее ребенка, чувствуя, что она не справилась со своей родительской ролью и такое вмешательство необходимо.
3. Терапевт попадает в трудное положение, понимая, что не может усыновить ребенка и что его усилия нивелируются семьей. Он требует, чтобы мать заботилась о своем ребенке как следует.
4. Мать начинает больше вовлекаться в руководство ребенком.
5. Терапевт протестует, давая понять, что она делает все неправильно.
6. Мать отступает, разрешая терапевту заботиться о проблеме своего ребенка, и т.д.
В некоторых семьях, особенно в тех, где несколько детей и только один родитель, существует третье поколение, которое не является явным “поколением”. Между матерью и детьми находится старший ребенок, который функционирует как родитель для младших детей. Он (она) не принадлежит к взрослому поколению, являясь ребенком, и в то же время функционирует как взрослый, заботясь о младших детях. Позиция этого “ребенка-родителя” часто трудна, потому что он, неся ответственность за младших детей, часто не обладает властью. Он оказывается пойманным в “ловушку” — между плохим поведением детей и матерью, которая не делегирует ему полную власть. Мать часто принимает сторону детей против ребенка-родителя. Когда возникает проблема, она настаивает, чтобы “ребенок-родитель” был в ответе, в то же время не предоставляя ему для этого достаточно автономии. Так формируется последовательность, похожая на уже описанные нами, но с другими действующими лицами. Для терапевта признаками того, что в семье существует подобная ситуация, является высказывания одного ребенка от имени своих братьев и сестер, покровительство им и то, что ребенок-родитель часто имеет дело с серьезными проблемами детей, не сообщая о них матери.
Наиболее типичная проблема в двух поколениях возникает тогда, когда один из родителей принимает сторону ребенка против другого родителя, нарушая тем самым границу поколений. “Ребенку” может быть и 2 года, и 40 лет, так как проблема не в возрасте, а в организации. Депрессивная женщина с несколькими детьми может по-прежнему функционировать как ребенок во взаимоотношениях со своими родителями. Тот же цикл взаимодействий может иметь место, когда родители расстались, но у кого-то из них или у ребенка сохраняются надежды на воссоединение. Типичная последовательность выглядит так:
1. Один из родителей (обычно мать) находится в интенсивных взаимодействиях с ребенком, часто испытывая амбивалентную смесь чувств привязанности и раздражения.
2. Симптоматическое поведение ребенка обостряется.
3. Мать или ребенок призывают отца помочь в разрешении их трудностей.
4. Отец пытается решить проблему и как-то взаимодействует с ребенком.
5. Мать возмущается, считая, что отец поступает не так, как надо. Она может даже прибегнуть к крайним мерам, угрожая развестись с ним.
6. Отец отступает, оставляя попытки ослабить тесную связь между матерью и ребенком.
7. Мать и ребенок взаимодействуют со смесью привязанности и раздражения до тех пор, пока снова не окажутся в тупике и т.д.
Данная последовательность становится особенно очевидной, если дисциплинировать ребенка пытается приемный отец. Эту ситуацию можно также описать как запутанную диаду родитель — ребенок, которая последовательно то включает, то выключает другого взрослого (см. также раздел 2.1.5 о маневрирующей системе).
Опишем еще одну типичную последовательность взаимодействий, возникающую в ригидно-комплементарном браке. Допустим, например, что один из супругов все время заботится о другом, играя роль сильной личности в семье и не позволяя партнеру брать на себя ответственность и, в свою очередь, проявлять заботу. Тогда, если “ответственный” супруг заболевает, его партнер может почувствовать себя совсем плохо, побуждая “сильного” отвлечься от своей болезни и продолжать нести за него ответственность, тем самым помогая ему не выходить из привычной роли. Например, вышедший в отставку муж может погрузиться в депрессивное состояние и не находить себе места до тех пор, пока не заболеет жена и он не сможет заняться ее лечением. Улучшение самочувствия жены усиливает его чувство нереализованности, а ухудшение стимулирует к активным действиям. Последовательность таким образом замыкается, образуя порочный круг.
Нечто подобное происходит в диаде родитель-ребенок. Допустим, мать погружена в тяжелые переживания, связанные с потерей своих престарелых родителей. У ребенка вскоре возникают проблемы, требующие ее вмешательства. Когда улучшается ситуация с ребенком, мать снова возвращается к своему горю и т.д.
Описанные циклы, конечно, упрощают изумительную сложность жизни семей. В одной и той же семье можно одновременно обнаружить несколько разных типов последовательностей взаимодействия, встретить разные типы конфликтов. Однако представление семейных процессов в виде циркулярных последовательностей позволяет терапевту подходить к этой информации более эффективно, фокусируясь на проблемных циклах взаимодействий.
Сохранение гомеостаза в семейных системах, несомненно, является циркулярным процессом. Если проблема становится хронической, она, как правило, обслуживает гомеостатическую функцию в системе. Терапевт пытается выдвинуть системную гипотезу семейного функционирования, которая является циркулярной, описывает самоподдерживающийся процесс и включает в себя проблемное поведение. Эта циркулярная гипотеза помогает терапевту выработать план собственных действий.
2.3. Проблемы жизненного цикла семьи
Проблемы супругов, недавно вступивших в брак, в целом отличаются от проблем пар, женатых 20 лет. Родители маленьких детей не сталкиваются с теми трудностями, что родители подростков. Признание этих различий ведет к понятию “жизненного цикла семьи” [Minuchin, 1974; Carter and McColdrick, 1980; Duhl, 1981; Duvall, 1977; Neighbour, 1985; Хейли, 1995; Васильева, 1975] или “развивающиеся стадии семьи” [Rubinstein, 1971; Solomon, 1973]. Разные авторы предлагают несколько отличающиеся классификации стадий жизненного цикла семьи, но важность такой периодизации признается всеми исследователями. В данном параграфе приводится классификация, основанная на суммировании и модификации двух описанных в литературе вариантов периодизации жизни семьи [Lange, van der Hart, 1983; Хейли, 1995]. Для каждой стадии жизненного цикла перечислены типичные проблемы развития, часто встречающиеся в практике психологической помощи семьям.
Жизненный цикл семьи может быть разделен следующим образом:
1. Период ухаживания.
2. Фаза проживания супругов без детей. (От начала проживания вместе или в браке до рождения первого ребенка).
3. Экспансия. (От рождения первого ребенка до рождения последнего. Семья с маленькими детьми).
4. Стабилизация. Фаза зрелого брака. (Период воспитания детей, продолжающийся до того момента, когда первый ребенок покидает дом).
5. Фаза, в которой дети постепенно покидают дом.
6. “Пустое гнездо”. (Супруги снова остаются одни после отъезда всех детей.)
7. Фаза, в которой кто-то из партнеров остается один после смерти другого.
Однако очень многие семьи не подходят ни под одну из схем. Например, семьи с детьми, сильно отличающимися по возрасту, много раз вступавшие в брак и имеющие детей от предыдущих браков, семьи с одним из родителей, или семьи, проживающие совместно с родителями одного из супругов, и т.д. Тем не менее, такая периодизация является полезной, так как обеспечивает некоторый образец для сравнения и анализа отклонений. Кроме того, каковы бы ни были структуры семей, каждая семья имеет специфические задачи, выполнение которых соответсвует определенной стадии жизненного цикла.
Между стадиями существуют переходные периоды, когда перед членами семьи возникают новые задачи, требующие существенной перестройки их взаимоотношений. Чтобы перейти на новую ступень развития, семье необходимо совершить изменения в своей структурной организации, адаптировать к текущей ситуации основные правила семейного функционирования и выработать новый образ самих себя. Периоды стабилизации в точке перехода сменяются кризисными периодами. Неуспешный переход может повлечь нестабильность в следующей фазе семейной жизни. Некоторые переходы для семьи сделать легче, в то время как другие вызывают проблемы. Например, для одних супругов приспособление к фазе рождения детей может быть достаточно болезненным, в то время как другая молодая пара будет очень счастлива с появлением детей и сможет хорошо управлять их интегрированием в семью, но позднее будет испытывать трудности в “разрешении уйти”.
Обычно именно в переходный период семья ищет помощи у специалистов, так как не видит возможности приспособления к новой ситуации или даже не принимает ее. Иногда задача осложняется шлейфом неудачно решенных проблем на предыдущих стадиях. Симптоматическое поведение членов семьи зачастую отражает трудностии перехода и способствует стабилизации семейной системы, находящейся под угрозой назревших изменений.
Перечислим коротко типичные задачи и проблемы на разных стадиях жизненного цикла семьи.
1) Период ухаживания
Семейное и индивидуальное развитие, конечно, не являются разделенными процессами, и в тот момент, когда молодой человек вступает в этап поиска партнера по браку, его родительская семья переживает этап ослабления эмоциональных связей с ним.
Чтобы успешно пройти эту фазу, молодые люди должны разрешить следующие проблемы: формирование идентичности; достижение эмоциональной и финансовой независимости от родителей; занятие адекватного возрасту статуса; развитие навыков ухаживания и привлечения партнера.
Специфика российских семей состоит в большей зависимости от родителей. Для этой стадии довольно обычным (в отличие от семей на Западе) является проживание молодого человека совместно с родителями. Отсутствие опыта отдельного самостоятельного проживания препятствует формированию собственных взглядов на жизнь. Партнер по браку часто приходит в дом родителей супруга в детской роли. Называние тещи или свекрови словом “мама”, а тестя/свекра — “папа” является одним из маркеров подобной ситуации.