Понятие криминалистической тактики и ее задачи

quest1Термин «тактика» привнесен в криминалистику из военной науки Вайнгартом А.

В предисловии к руководству по расследованию преступлений он отмечал, что «чиновнику, призванному к расследованию преступлений необходимо…вести свое расследование методически; он должен, прежде всего, уяснить себе, какие вопросы следует разрешить, какие трудности преодолеть, и, соответственно этому, составить полный план действия.

Цель этой книги – дать руководство к составлению таких планов и их выполнению.

Она имеет в виду дать криминалисту то, что дает военному стратегия и тактика. Поэтому я и назвал ее «Уголовной тактикой»¹.

Из сказанного видно, что создавалась тактика как некое практическое руководство

для достижения целей расследования преступлений. Адресована она была лицам, расследовавшим уголовные преступления, что в сравнении с тактикой военных действий подчеркивало ее отличительную особенность, выраженную в самом названии «уголовная тактика». Содержание тактики состояло из организационных (планирование), познавательных и психологических рекомендаций, применяемых в условиях противоборства сторон для выяснения обстоятельств преступления. Все это весьма важно с точки зрения понимания сущности и содержания тактики, как самостоятельной части криминалистики в единой системе науки. Преодоления ошибок и заблуждений в подходе к разработке единой научной концепции развития, как самой структуры тактики, так и тактических приемов расследования.

Название тактики за истекший период в нашей стране неоднократно менялось в зависимости от взглядов на ее содержание и задачи. Самые первые работы повторяли наименование, данное тактики Вайнгартом А.² Затем до 1958 года во всех учебниках по криминалистике рассматривалась только тактика отдельных следственных действий, имевшая одноименное название.³ Такое одностороннее развитие тактики не отвечало ни насущным потребностям практики, ни науки в целом. Нужны были общие тактические рекомендации, пригодные для всего расследования (следствия) по уголовному делу.

Так впервые в учебнике по криминалистике, вышедшем в 1958 году появилось название «следственная тактика», которая, по мнению ее автора Митричева С. П., «является системой приемов выполнения следственных действий, основанной на использовании научных методов расследования…Научные основы расследования определяются также правильной разработкой версий и умелым планированием следствия»⁴. Митричеву же принадлежит и первое употребление в учебнике названия «криминалистическая тактика». Не меняя представлений о содержании и задачах тактики, оно, по мнению автора, подчеркивает, что тактика является частью единой quest4системы науки криминалистики⁵.

В 1960 году Васильев А. Н. защитил первую докторскую диссертацию на тему основы следственной тактики⁶, определившей на долгие годы не только название тактики, ее предмет и задачи, но и пути развития в системе криминалистики и др. юридических и специальных наук. А в 1963 году под редакцией Васильева А. Н. был издан первый учебник криминалистики, в котором следственная тактика, в отличие, например, от учебников 1958 и 1959 гг. включала не только вопросы планирования и следственных версий⁷, но и общие положения: понятие, значение, предмет и другие важные элементы следственной тактики⁸.

В настоящее время тактика в учебном курсе называется криминалистической. Однако, при этом, следует иметь в виду, что ряд соображений, высказанных в литературе в разное время в поддержку этого наименования с целью расширения предмета тактики нельзя признать достаточно обоснованными и убедительными.

Называя тактику следственной Митричев С. П., Васильев А. Н. и др. не ограничивали возможности ее применения только предварительным следствием и следователем, как писали Арцышевский Г. В. и Винберг А. И⁹., не смешивали практического и научного понятий тактики.¹⁰ Говоря о целесообразности сохранения названия «следственная тактика» Васильев А. Н. указывал на то, что оно уже сложившееся, привычное и к тому же удачно выражающее волевой, поисковый характер тактики¹¹. Однако применение тактических приемов, разработанных для предварительного следствия судьями во время судебного следствия, по его мнению, возможно только эпизодически¹².

Эти утверждения автора основаны на различном характере тактических приемов предварительного (оперативные, быстрые, энергичные, поисковые) и судебного (обобщающие, синтетические, изучающие) следствия, что препятствует их соединению в системе криминалистической тактики¹³. Актуальность этой проблемы в наши дни ни только не устранена¹⁴, но с принятием нового УПК РФ значительно возросла.

Справедливо высказывание Комисарова В. И. о том «что переименование устоявшихся определений, очевидно, целесообразнее делать не тогда, когда усматриваются новые направления в развитии традиционного предмета исследования, а когда эти направления уже сформировались в самостоятельные, конкретные формы»¹⁵. Проблемы тактики судебного следствия, в силу исторического развития криминалистики в системе учебного курса серьезно и основательно не исследовались и не рассматривались, «даже в обстоятельном учебнике криминалистики 1970 года, который был подготовлен авторским коллективом под редакцией Р. С. Белкина и Г. Г. Зуйкова, особенности тактики судебных действий рассматриваются только в отдельных случаях»¹⁶. Эта ситуация сохранилась и до настоящего времени¹⁷.

Однако представляется, что трудности преодоления одностороннего развития криминалистической тактики, как тактики для предварительного расследования и следователя в сторону расширения ее предмета и включения в него тактики приспособленной для судебного следствия и судьи (суда), обусловлены не только дифференциацией тактических приемов предварительного и судебного следствия, но и существенными различиями в нормативном регулировании стадий судопроизводства, процессуальным положением участников и различными промежуточными задачами. Назначение тактики предварительного расследования, следователя – собирание доказательств по уголовному делу, находящемуся в его производстве, задача тактики судебного следствия, судьи (суда) – проверка и оценка собранных и представленных доказательств с позиций их относимости, допустимости и достоверности. И хотя «суд не повторяет предварительное расследование, а осуществляет новое исследование всех обстоятельств и собранных доказательств…не связан выводами предварительного расследования. … судебное следствие с самого начала четко ограничено пределами судебного разбирательства…о виновности или невиновности только подсудимого и только по тому обвинению, которое ему было предъявлено в предварительном расследовании и по которому назначено судебное разбирательство»¹⁸. Эти ограничения не позволяют во время судебного следствия проводить такие процессуальные действия, как обыск и выемка, задержание подозреваемого, эксгумация.

Если, при этом, еще учесть те существенные изменения в уголовно-процессуальном законодательстве, которые произошли с принятием нового УПК РФ, в связи с чем, ряд положений, предусмотренных, например, ст. 255-256 УПК РСФСР 1960 г. вообще не был законодательно закреплен,¹⁹ то становится очевидным, что имевшиеся до этого времени работы по тактике судебного следствия во многом утратили свое значение, а новых серьезных исследований пока нет.

В свете сказанного становится очевидным, что существующее сегодня название «криминалистическая тактика» не изменят содержания предмета тактики, а подчеркивает, что тактика часть науки криминалистики, научный характер которой проявляется в тактических приемах, отличных по своему содержанию от многочисленных действий следователя и других участников процесса расследования. В то же время это название в сравнении с предшествующими расширяет рамки структурных преобразований криминалистической тактики по пути ее совершенствования и развития.

Содержание криминалистической тактики, как и ее название также подвергалось неоднократному пересмотру. Делалось это зачастую без учета ее исторического развития, достаточной научной аргументации, что не способствовало разработки каких-то новых направлений, тактических приемов. Вся «новизна» подобных предложений сводилась в основном к расширению или сокращению ее предмета.

Если в пятидесятые годы прошлого столетия предложение Колмакова В. П. и Колесниченко А. Н. о включении оперативно-розыскных действий в содержание криминалистической тактики можно было обосновать отсутствием глубокого исследования в этой области, новизной проблемы, успешное разрешение которой во многом было ускорено благодаря привлечению к рассмотрению этих положений ведущих ученых, в результате чего были разработаны теоретические основы оперативно-розыскной деятельности, куда в настоящее время отнесены все вопросы, касающиеся ее тактики, то аналогичные предложения, появившиеся в семидесятых годах прошлого столетияи²⁰ и в наши дни²¹, выглядят неубедительными.

Оперативно-розыскная деятельность обладает специфическими чертами, носит ярко выраженный разведывательный характер, что выделяет ее из других областей знаний. Решаемые с ее помощью задачи по диапазону применения в сравнении с задачами уголовно-процессуального расследования преступлений значительно шире (ст. 2 Федерального закона РФ от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности»). Поэтому она вполне заслуживает самостоятельного существования в сфере борьбы с преступностью.

Высказывая свое несогласие с позицией Белкина Р. С. о том, что криминалистика не обслуживает оперативно-розыскную деятельность, Бахин В. П. задает вопрос: «кто будет заниматься разработкой теоретических основ следоведения и практических средств и методов деятельности, которые еще не стали предметной задачей криминалистики, потребностью следственной деятельности, но настоятельно необходимы в иных сферах?»²². Столь конкретный вопрос предполагает и такой же конкретный ответ – специальная дисциплина ОРД. В свете перечисленных задач оперативно-розыскной деятельности, очевидно, что именно она нуждается в разработке иных научно-технических средств, методов и теоретических основ следоведения (материальных и идеальных отображений), результаты применения которых в настоящее время не входят в сферу уголовно-процессуального регулирования, например, сведения, полученные с использованием полиграфа.

Суть других предложений по пересмотру содержания криминалистической тактики, относящихся к 1970-м годам, сводилась к тому, что часть вопросов, традиционно входящих в предмет тактики: планирование расследования, следственные версии, взаимодействие следственных и оперативно-розыскных органов и участие представителей общественности в расследовании преступлений в силу их большего тяготения к методике расследования необходимо исследовать в рамках последней, но не в отдельных методических рекомендациях, а в общей части, которую необходимо создать. Эти мероприятия, по мнению сторонников приведенной точки зрения, усовершенствуют систему криминалистики, что будет соответствовать системно-структурному подходу к исследованию содержания науки в целом.²³

Аналогичные предложения уже высказывались в литературе в пятидесятых годах в связи с формированием новых положений и направлений в развитии отдельных частей и всей системы науки криминалистики в целом. Однако позиция Александрова Г. И. и Уракова Л. И., возражавших против включения в тактику планирования, построения и проверки версий, в дискуссиях по описанным выше вопросам не нашла среди криминалистов и процессуалистов общего признания и не была поддержана большинством ученых²⁴. Голунский С. А., говоря о формировании общей части тактики, указывал, что ее существование и право на самостоятельное место в системе криминалистики возможно лишь в том случае, если ее содержание будет состоять из учения о следственной версии, «… но не взятое изолированно, само по себе, а в неразрывной связи с планированием расследования»²⁵.

Дискуссии 50-х годов по теоретическим вопросам криминалистики имели решающее значение для формирования и становления системы современной науки. Разработка методологии криминалистики осуществлялась с учетом всестороннего исследования всех, перечисленных выше положений в их взаимосвязи, обусловленной структурой науки и ее задачами. Сказанное в полной мере подтвердилось жизнеспособностью существующей системы криминалистики и отдельных ее частей. Поэтому нельзя согласиться с мнением, что недостаток разработки криминалистикой общей системы приемов расследования преступлений привел к тому, что в то время было не главным, к какому разделу криминалистики они будут отнесены²⁶.

Изложенные выше доводы авторов по усовершенствованию системы криминалистики подверглись справедливой критике. В частности в литературе отмечалось, что авторы данных «новелл» не единодушны в том, к какой части криминалистики относить перечисленные вопросы. Так одни видели их в общей части криминалистики (методологии), другие в общей части методики расследования, а третьи в общей теории раскрытия преступлений. Если к этому еще добавить, «что некоторые из них в методику расследования преступлений включают не только учения о версиях, но и криминалистическую идентификацию, криминалистический учет, … учение о криминалистических версиях, взаимодействие следователя, оперативно-розыскных органов и общественности при расследовании преступлений относят к методологии криминалистики, оставляя теорию планирования в общих положениях следственной тактики»²⁷, то становится очевидным, что все эти вопросы входят в предмет криминалистической тактики, где и получают свое теоретическое исследование.

И уж совсем неубедительно выглядит, по мнению Божковой Н. Р., Власенко В. Г. и Комисарова В. И. позиция тех ученых, которые считают, что из-за того, что планирование и версии были включены в криминалистическую тактику, последняя « … якобы стала конгломератом (беспорядочной системой) научных положений … »²⁸. Планирование расследования, криминалистическая версия, взаимодействие следственных и оперативно-розыскных действий, использование помощи общественности в расследовании являются тактическими приемами, то есть структурными элементами, образующими систему криминалистической тактики. Изъятие из системы тактики указанных тактических приемов с целью переноса их в какую-то другую самостоятельную систему, учитывая, что это не «… конгломерат разрозненных приемов, а строго систематизированные и целенаправленные приемы собирания и исследования доказательств»²⁹, неизбежно приведет к нарушению целостности всей системы науки криминалистики и к отрицательным последствиям.

Необходимо подчеркнуть, что известное положение, согласно которому в криминалистической тактике разрабатываются общие рекомендации, а в криминалистической методике расследования отдельных видов преступлений специфика их применения, остается в силе. Таким образом, в тактике разрабатываются общие положения использования данных специальных наук, а в методике их специфика. Без общих положений обойтись нельзя. Пришлось бы, например, планирование как общее повторять в методике расследования каждого преступления при изложении его планирования, а если выделить общее, то это будет общая часть методики. Таким образом, все сводится к дискуссии из-за слов, ибо тактика и есть это общее в использовании данных специальных наук.³⁰

Однако криминалистическая методика сказанным не исчерпывается. Сейчас она получает собственное основание в результате своего развития. Это, видно хотя бы из того, что за последнее время накопилось большое количество вопросов, в силу объективных причин не нашедших ранее отражения в теории науки криминалистики, которые по своей сущности представляют сложные проблемы общего методического характера, требующие научного исследования³¹.

В этой связи, неубедительным представляется мнение Танасевича В. Г., который считает, что причиной одностороннего исследования планирования расследования является то обстоятельство, что эти вопросы находятся в рамках криминалистической тактики, где при их конструировании за отправной момент принимаются следственные действия, а не криминалистическая характеристика преступлений³².

Дело тут не в том, что планирование расследования входит в предмет криминалистической тактики, поэтому односторонне исследуется, а в том, что методикой расследования преступлений недостаточно разработано учение о зависимости методик расследования от криминалистических характеристик преступлений³³. «Одно из основных положений методики расследования отдельных видов преступлений, - пишет Куранова Э. Д., - указывает на необходимость изучения способов совершения преступлений применительно к их определенному виду. Это признается всеми авторами, которые касались этого вопроса. Однако недостаток имеющихся высказываний состоит, на наш взгляд, в том, что эта зависимость методики расследования от способов совершения преступлений конкретно не раскрывается. Чем она обусловлена, в чем выражается и как реально может быть использована при конструировании методики расследования преступления определенного вида? Что, значит, изучить способы совершения преступлений?»³⁴.

Сказанное в полной мере свидетельствует не в пользу точки зрения авторов ряда учебников, включивших построение и проверку криминалистических версий, привлечение общественности к участию в расследовании преступлений, взаимодействие следователя и оперативно-розыскных органов в процессе расследования преступлений в методологию криминалистики³⁵. Это общие вопросы расследования преступлений (криминалистическая тактика), а не науковедческие: предмет, метод, система, история развития и др. (методология). Акцент при их криминалистическом исследовании не должен делаться на том, что такое версия, кто такой представитель общественности, каковы общие положения взаимодействия следственных и оперативно-розыскных органов, так как это достаточно подробно рассматривается в специальных, не криминалистических работах. Внимание следует концентрировать на тактико-криминалистическом аспекте этих понятий: как строится и проверяется версия, какие версии в данном случае возникают, каков их круг, какие данные достаточны для их построения, как сформулировать по версиям вопросы, как с учетом всех особенностей судопроизводства эффективно использовать помощь граждан - представителей общественности, организовать взаимодействие между участниками расследования и т. п.

Несмотря на то, что подобные идеи по пересмотру содержания криминалистической тактики не получили всеобщего одобрения ученых они, все же оказали определенное негативное влияние на изложение курса криминалистики в учебной программе. Привели к поиску компромиссных, не самых лучших вариантов,- как справедливо заметил Эксархопуло А. А.³⁶,- которые, - по нашему мнению,- только и позволили, что свести к минимуму дублирование при рассмотрении одних и тех же вопросов в разных частях криминалистики, что противоречит принципиальному положению о системном подходе (принципу целостности) в исследовании науки.

Сказанным, пожалуй, можно было бы завершить рассмотрение дискуссионных вопросов, относящихся к предмету криминалистической тактики. Однако, руководствуясь вновь системным подходом, который представляет « … лишь орудие новой постановки проблемы …, а … сам по себе не дает решения проблемы»³⁷, в настоящее время активно разрабатываются проблемы, суть которых, несмотря на их кажущуюся новизну, прежняя - включение в предмет криминалистики (тактики) положений, относящихся к области других наук³⁸.

В основе постановки данных задач то, что криминалистическая тактика распространяется на предварительное и судебное следствие и, следовательно, должна заниматься разработкой тактических приемов для судебного следствия³⁹. Однако, руководствуясь тем, что в настоящее время, в связи с принятием нового УПК РФ, - по выражению Баева О. Я., - «Нет ни тактики суда как такового, ни тактики судебного следствия, как такового. Есть тактика поддержания государственного обвинения в суде, и есть тактика профессиональной защиты от государственного обвинения, выдвинутого и поддерживаемого в суде»⁴⁰, криминалистическая тактика должна развиваться по пути создания тактики уголовного преследования и тактики профессиональной защиты от уголовного преследования⁴¹.

Если против «доработки» тактических приемов предварительного следствия, до состояния, пригодного для их применения в ходе судебного следствия никто не возражает, то разработка тактики уголовного преследования и профессиональной защиты от него не нашла такой единодушной поддержки⁴². И, как представляется, вполне обоснованно.

Сомнительна исходная позиция Баева О. Я. в том, что «Не суд как таковой, а две состязающиеся в суде стороны (обвинения и защиты) являются субъектами криминалистики при судебном рассмотрении уголовных дел: прокурор – государственный обвинитель и адвокат – защитник подсудимого»⁴³. Строго говоря, ни прокурор, ни защитник подсудимого в этом случае субъектами криминалистики быть не могут. Они являются субъектами иных, а именно уголовно-процессуальных отношений и, осуществляя свои уголовно-процессуальные функции, используют не только, как полагает Баев О. Я., криминалистические средства, но и методы других наук для собирания, представления и исследования доказательств. Поэтому, логически рассуждая, этих участников уголовно-процессуальной деятельности можно отнести к субъектам судебной психологии и других специальных наук. Да и суд, если следовать логике рассуждений автора, следует отнести к субъектам криминалистики, так как он не может ограничить свою деятельность только созерцанием происходящего противоборства сторон - обвинения и защиты. Для выполнения своих процессуальных задач, суду все же требуется применять криминалистические приемы и средства, например, криминалистический анализ показаний. Однако одного применения данных той или иной науки, каким-либо субъектом уголовно-процессуальных отношений еще недостаточно для изменения его процессуального статуса.

Нельзя также согласиться с мнением Баева О. Я. о роли и полномочиях суда в судебном разбирательстве, принятии им решений по рассматриваемому делу. Выслушав мнения сторон и приняв все необходимые меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон, суд, по собственной инициативе может принять все предусмотренные УПК меры по собиранию, представлению и исследованию доказательств. Суд самостоятелен, независим и активен в рассмотрении дела. Мнения сторон, ходатайства и предложения не являются обязательными для суда. «Иное не позволило бы суду при рассмотрении уголовных дел давать объективную оценку отстаиваемым сторонами позициям и устранять возникающие в ходе судебного разбирательства сомнения в их обоснованности, а, следовательно, не обеспечивало бы независимость и беспристрастность суда при отправлении правосудия»⁴⁴. К тому же функцией разрешения дела стороны не наделены. «Отсюда «правомочны» и целесообразны действия судей, если они хотят «напрямую» развеять сомнения в достоверности любой, а не «выборочной» информации, относящейся к существу дела. Зачем же полагаться на говорящие «стороны процесса, если судей одолевают сомнения»⁴⁵. Суд по собственной инициативе, когда это необходимо задает вопросы лицам, допрашиваемым в суде, вызывает лиц, на которых ссылается допрашиваемый. Руководствуясь ст. ст. 86, 282, 283, 286-287, 288 УПК, суд реализует свое право по собиранию и исследованию доказательств, вызову для допроса эксперта, назначению экспертизы, оглашению и приобщению к материалам уголовного дела документов, назначению и проведению осмотра помещения, следственного эксперимента и др. действий.

Сказанное убедительно свидетельствует об активной роли суда в состязательном судопроизводстве, о том, что и суд наряду со стороной обвинения и защиты нуждается в криминалистических приемах. Однако Баев О. Я., отрицая эту необходимость и предлагая разрабатывать только тактику обвинения и защиты от него, руководствуясь принципом состязательности и равноправия сторон перед судом (ст. 15 УПК РФ) не учитывает другую составляющую этого принципа, а, именно равных возможностей в познании и исследовании обстоятельств рассматриваемого уголовного дела всеми профессиональными сторонами, в том числе и судом, а не только государственным обвинителем и защитником.

Следовательно, если быть последовательным, то необходимо признать, что криминалистика должна заниматься разработкой: криминалистической тактики обвинения, криминалистической тактики защиты от обвинения, что в силу противоречия целей и задач несовместимо в одной науке, и, наконец, криминалистической тактики исследования и оценки доказательств (разрешения дела). В этом случае неизбежна реструктуризация криминалистики, так как она становится неким многоотраслевым конгломератом с различными функциям, целями и задачами. Употребление термина «тактика уголовного преследования» и «тактика адвокатская» в изложенном выше контексте ничего не меняет по существу вопроса, а только подчеркивает существенное различие в деятельности названных субъектов по целям и средствам их достижения. Когда поиску истины, ассоциируемой с полным, всесторонним и объективным расследованием уголовного преступления, противостоит поиск истины, имеющий значение только в той мере, в какой этот «поиск» отвечает интересам подзащитного⁴⁶. Поэтому тактику защиты от обвинения можно определить как некую совокупность средств и приемов для достижения намеченной цели⁴⁷.

Как явствует из п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ защитник может «использовать иные не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты». Столь широкие возможности в использовании средств и способов защиты от законного и обоснованного государственного обвинения (ч. 4 ст. 37 УПК РФ), видимо, обусловлены существующим «неравенством» на досудебной стадии расследования между сторонами, осуществляющими уголовное преследование и защиту от него, являются некоей «компенсацией» со стороны законодателя. Однако это не меняет сути тактики защиты, в основе которой постулат – разрешено все, что прямо не запрещено законом. Поэтому правильно говорить не о включении в предмет криминалистики тактики профессиональной защиты от законного и обоснованного обвинения, а о разработке и усовершенствовании в системе криминалистики (тактике), как общих научных рекомендаций, так и относящихся к производству следственных действий с участием защитника. Необходимость в подобных рекомендациях подтверждается, в том числе и новыми законодательными изменениями в судопроизводстве (см. Федеральный закон от 06 06. 2007 № 90-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс РФ» и Федеральный закон от 05. 06. 2007 № 87-ФЗ «О внесении изменений в УПК РФ и ФЗ «О прокуратуре РФ»).

Руководствуясь сказанным нельзя согласиться и с позицией Кисленко С. Л. и Комиссарова В. И., предлагающих разрабатывать в рамках криминалистической тактики специальные рекомендации «по повышению эффективности поддержания государственного обвинения в суде»⁴⁸. Представляется, что перспектива разработки в процедуре судебного следствия специальных криминалистических тактик - государственного обвинения и профессиональной защиты от него формировали отрицательное отношение к созданию судебной тактики в целом⁴⁹. «Питательной средой» для подобных опасений было утверждение о том, что тактика предварительного следствия, исходя из ее названия – «следственная» представляет тактику только для следователя⁵⁰. Однако дело тут вовсе не в слове «следователь», а в слове «следствие» - предварительное, судебное, в рамках которых использовать положения криминалистической тактики могут все профессиональные участники судопроизводства⁵¹. Следовательно, развитие криминалистической тактики должно идти не по пути создания специальных криминалистических тактик, - субъектов уголовно-процессуальной деятельности, а по пути разработки и совершенствования научных рекомендаций, использование которых в равной степени, возможно, всеми профессиональными участниками расследования с целью полного, всестороннего и объективного установления обстоятельств уголовного преступления. Это положение играет весьма важную роль в понимании содержания и назначения всей криминалистики, как науки о технических средствах, тактических приемах и методах, разработанных и творчески приспособленных на основе данных естественных, технических и иных специальных наук и обобщения следственной практики, применяемых в ходе расследования на основе познания закономерностей и механизма преступления в соответствии с уголовно-процессуальными нормами для обнаружения, собирания и исследования фактических данных о совершенном преступлении в целях быстрого, всестороннего и объективного его раскрытия и предупреждения.

«Криминалистическая тактика, - пишет Возгрин И. А., - являясь самостоятельным разделом криминалистики, представляет собой систему теоретических положений и научно обоснованных рекомендаций по организации и осуществлению следственной деятельности»⁵². По существу это определение отражает взгляды автора на криминалистическую тактику, как систему рекомендаций для следователя (дознавателя).

И, хотя, следователь является основным, если можно так сказать, «пользователем» тактических рекомендаций криминалистики на досудебной стадии судопроизводства, с этой позицией, по изложенным выше соображениям, согласиться никак нельзя.

Анализируя литературные источники и судебно-следственную практику Возгрин И.А. приходит к выводу, что существующее сегодня название «криминалистическая тактика» состоит из умения следователя (дознавателя) рационально выполнять следственную деятельность, и изучения сущности и искусства организации этой деятельности. Криминалистическая тактика уже с 70-х годов прошлого столетия, понимается, как самостоятельная часть криминалистики, исследующая не общие вопросы организации расследования преступлений, а интенсификацию следственной деятельности, повышение эффективности которой, как основного элемента по борьбе с преступностью, составляет ее цель. Причем под следственной деятельностью автор понимает широкий спектр обязанностей уполномоченного от имени государства должностного лица, без учета того, что в этой деятельности относится к предмету криминалистической тактики, а, что к предмету других наук, например, таких, как НОТ следователя⁵³.

С выводами Возгрина И. А. согласиться нельзя. Во-первых, общее единодушное мнение о криминалистической тактике, исследующей вместо общих положений организации расследования преступлений интенсификацию следственной деятельности, никак не выводится из анализированных им определений ее предмета⁵⁴. Везде речь идет о тактике расследования, а не следственной деятельности. Во-вторых, сколько было «сломано копий» чтобы поменять название «следственная тактика» на «криминалистическая тактика», по надуманной причине, что рекомендации следственнойтактики, якобы, разрабатываются только для следователя, а должны и для других профессиональных участников судопроизводства. В предлагаемой же интерпретации целью криминалистической тактики, и, теперь уже реально, становится деятельность одного участника – следователя (дознавателя). В-третьих, данная концепция совершенно исключает распространение криминалистической тактики на судебное следствие, в то время как это противоречит общепринятой сегодня позиции. Даже основоположники отечественной тактики расследования не были столь категоричны и допускали использование тактических приемов в процессе судебного следствия⁵⁵. И, в-четвертых, включение следственной деятельности в предмет криминалистической тактики в объеме, значительно превышающем ее криминалистический аспект, приводит к необоснованным выводам, что профилактика преступлений, предупредительная деятельность следователя, относятся к криминалистике. В то время как это вопросы quest2криминологии и уголовного процесса.

Представляется, что криминалистическую тактику можно определить как часть криминалистики, состоящую из научных рекомендаций, образующих систему тактических приемов, применяемых в специфической деятельности при расследовании уголовных дел, по организации и планированию расследования преступлений, применению логических и психологических методов познания, творчески приспособленных и используемых в соответствии с уголовно-процессуальными нормами в целях полного, всестороннего и объективного выяснения всех подлежащих доказыванию обстоятельств совершенного преступления.

Содержание криминалистической тактики образуют, с одной стороны, теоретические основы, состоящие из понятийного аппарата, системы и задач криминалистической тактики, понятия тактического приема и предъявляемых к нему требований, роли правовых, гуманитарных наук и следственной практики в формировании и разработке тактических приемов и т. д.; с другой – практические рекомендации, которые, в свою очередь, бывают общими, т. е. направленными на эффективное расследование преступления в целом (например, организация согласованного проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий в ходе расследования уголовного дела, планирование расследования и др.) и тактическими приемами, относящимися к производству отдельных следственных действий, таких, как осмотр места происшествия, quest5обыск, допрос и др.

Задачами криминалистической тактики являются разработка и совершенствование тактических приемов для эффективного расследования преступлений. Решаются эти задачи посредством связи криминалистической тактики с логикой, психологией, научной организацией труда и другими специальными науками, данные которых являются основой для формирования тактических приемов. Причем данные указанных наук превращаются в криминалистические приемы и методы путем их творческого использования криминалистической тактикой, т. е. приспособления, под которым понимается создание научных рекомендаций, разработанных с учетом специфики судопроизводства (правовые принципы, сроки и др.), условий применения (как правило, конфликтная ситуация, соперничество и противоборство сторон) и других особенностей⁵⁶.

Положения логики, психологии, научной организации труда и других наук широко используются в процессе предварительного и судебного следствия следователями, судьями и другими профессиональными участниками процесса расследования преступлений не только в форме рекомендаций криминалистической тактики. Поэтому не все действия следователя, судьи и других профессиональных участников судопроизводства, в которых имеют место элементы логики, психологии, научной организации труда и иных наук следует считать тактическими приемами. Так, каждое следственное действие, осуществляемое в сфере общения, предполагает определенный круг его участников. Поэтому одним из важных компонентов в этом случае является использование законов психологии общения. В этой части участники процесса расследования используют выработанные психологией научные знания.

Эффективность расследования в целом, производство любого, предусмотренного законом следственного действия, предполагающая достижение их целей при максимальной экономии времени, обусловливает необходимость использования участниками следственных действий современных достижений научной организации труда.