Понятие следственной ситуации

Р

асследование преступлений осуществляется в конкретных условиях времени, места, окружающей его среды, взаимосвязях с другими процессами объективной действительности, поведением лиц, оказавшихся в сфере уголовного судопроизводства, и под воздействием иных, порой остающихся неизвестными для следователя факторов. Эта сложная система взаимодействий образует в итоге ту конкретную обстановку, в которой действуют следователь и иные субъекты, участвующие в доказывании и в которой протекает конкретный акт расследования. Эта обстановка получила в криминалистике общее название следственной ситуации.

О следственной ситуации, ее значении для расследования, необходимости ее учета для эффективного использования криминалистических рекомендаций мы неоднократно, начиная с 1959 г., упоминали в своих работах[201]. Нами отмечались ситуационный характер работы с доказательствами и проявления закономерностей, “управляющих” этой деятельностью, рассматривались некоторые аспекты проблемы следственной ситуации, важные для уяснения соотношения понятий организации и методики расследования.

О следственной ситуации и необходимости ее учета в процессе расследования упоминали и другие авторы. Так, в 1967 г. А. Н. Колесниченко писал: “В осуществлении принципа индивидуальности расследования могут быть выделены следующие два основных элемента: а) анализ и оценка следственной ситуации; б) выбор наиболее эффективной системы приемов расследования. Анализ следственной ситуации должен быть всесторонним, глубоким и безупречным в логическом отношении. Установление особенностей ситуации базируется на личном опыте следователя в расследовании аналогичных преступлений... Выбор наиболее эффективной системы приемов раскрытия конкретного преступления определяется не только глубиной анализа и правильностью оценки ситуации, но и творческим подходом к решению возникающих задач”[202]. Тогда же о тактических ситуациях расследования писал А. Р. Ратинов[203]. В 1972 г. о ситуационности планирования расследования и самого расследования писал И. М. Лузгин[204], аналогичные мысли можно встретить и у многих других авторов в работах того периода.

Интерес к проблематике следственных ситуаций заметно возрос с начала и особенно с середины 70-х годов, когда она привлекла внимание многих криминалистов. Этому, на наш взгляд, способствовала активизация исследований в области криминалистической методики, выявивших ключевое значение ряда понятий криминалистической тактики и среди них понятия следственной ситуации.

Первое известное нам определение следственной ситуации, принадлежавшее А. Н. Колесниченко, появилось в 1967 г. “Под следственной ситуацией принято понимать, — писал он, — определенное положение в расследовании преступлений, характеризуемое наличием тех или иных доказательств и информационного материала и возникающими в связи с этим конкретными задачами его собирания и проверки”[205]. Следующее определение сформулировал в 1972 г. В. Е. Корноухов, считавший следственные ситуации одной из закономерностей, присущих процессу расследования. Он писал: “Под следственной ситуацией следует понимать объективно повторяемое положение в процессе расследования, обусловленное фактическими данными, которое определяет процесс обнаружения, собирания доказательств. Типичные следственные ситуации определяются с учетом этапов расследования, что в большей степени конкретизирует процесс обнаружения, собирания доказательств”[206]. Из этого определения можно сделать вывод, что автор дал характеристику не следственных ситуаций вообще, а типичных следственных ситуаций (“объективно повторяемое положение”) и поставил формирование последних в зависимость лишь от фактических данных, очевидно, имея в виду под ними доказательства, которыми располагает следствие в конкретный момент.

В 1973 г. В. К. Гавло определил следственную ситуацию в наиболее общем виде “как совокупность фактических данных, которые отражают существенные черты события, каким оно представляется на том или ином этапе расследования преступлений”[207], то есть свел ее к совокупности доказательств, имеющихся в данный момент и позволяющих составить представление о событии. Такой подход к определению следственной ситуации не давал ответа на главный вопрос: почему сле­дователь должен сообразовывать свои действия со следственной ситуацией? В чем заключается ее детерминирующее по отношению к тактике следователя значение?

Обоснованно критикуя определение В. К. Гавло, Л. Я. Драпкин отметил, что оно, “кроме односторонности, характеризуется и недостаточной специфичностью из-за отсутствия существенного признака, позволяющего выделить определенное понятие из множества однородных. Практически здесь не видны различия между определением следственной ситуации и такими понятиями, как предмет доказывания, совокупность обстоятельств, имеющих значение для дела, фактическая база версии, система собранных доказательств и т. п.”[208]

Одновременно с В. К. Гавло свое определение следственной ситуации предложил И. Ф. Герасимов. Он пришел к выводу, что следственная ситуация — “это совокупность обстоятельств по делу (обстановка, положение), которая может быть благоприятной или неблагоприятной (в различной степени) для каких-либо выводов и действий следователя”[209]. Впоследствии он предложил иное определение: “Следственная ситуация — это сложившаяся на определенный момент расследования, внутренне необходимо склонная к изменению совокупность характеризующих расследование материальных, информационных и иных факторов и их оценка, которая обусловливает основные направления расследования, принятие решений и выбор способов действий”[210].

Мы уже отмечали во втором томе настоящего Курса, что и по определению В. К. Гавло, и по обоим определениям И. Ф. Герасимова, следственная ситуация лежит как бы “внутри” процесса расследования, выступая либо как совокупность фактических данных дела, либо как сово­купность обстоятельств по делу, либо как совокупность факторов, характеризующих не что-то внешнее по отношению к расследованию, а непосредственно само расследование.

Эту ограниченность приведенных определений не смог полностью преодолеть и Л. Я. Драпкин, который попытался сформулировать понятие не реальной следственной ситуации, а ее “информационной модели”. По его мнению, “следственная ситуация — это динамическая информационная система, элементами которой являются существенные признаки и свойства обстоятельств, имеющих значение по уголовному делу, связи и отношения между ними, а также между участниками процесса расследования, наступившие или предполагаемые результаты действий сторон”[211]. И здесь большая часть элементов определения лежит “внутри” процесса расследования и лишь часть их относится к его внешним условиям.

Так же можно охарактеризовать и более позднее определение следственной ситуации, предложенное тем же автором: “Следственная ситуация — это динамическая информационная система, отражающая с различной степенью адекватности многообразные логико-познаватель­ные связи между установленными и еще неизвестными обстоятельствами, имеющими значение для дела, тактико-психологические отношения участников (сторон) уголовного судопроизводства, а также организационно-управленческую структуру и уровень внутренней упорядоченности процесса расследования”[212]. В сущности, Л. Я. Драпкин повторил свое прежнее определение, лишь значительно усложнив его.

По мнению А. Н. Васильева, “под следственной ситуацией целесообразно понимать в криминалистике ход и состояние расследования, совокупность установленных и подлежащих установлению обстоятельств, значение и сложность тех и других, степень разрешения иных задач расследования на данный момент, из чего, так сказать, “на выходе” создаются представление и выводы о дальнейшем ходе расследования и его первоочередных задачах”[213]. Это определение (скорее, описание) следст­венной ситуации страдает, как нам кажется, еще в большей степени тем же дефектом, что и предыдущие: ничего не говорится о внешних по отношению к расследованию условиях, речь идет не об обстановке, в которой осуществляется расследование, а о состоянии самого следствия.

В 80-х гг. было предложено еще несколько определений следственной ситуации. Своеобразно определил следственную ситуацию Д. А. Ту­рчин, считающий, что “следственная ситуация — это одномоментная кри­миналистическая характеристика преступления на определенном этапе ее развития... есть аппарат, одно из средств познания преступления”[214]. Такое определение представляется принципиально неверным, во-пер­вых, потому, что здесь отождествляются два разноплановых понятия, ни­как не связанные друг с другом, а во-вторых, потому, что следственная ситуация, уж конечно, не служит средством познания, она его объект.

В. В. Клочков, присоединяясь к нашему определению следственной ситуации, сформулированному в 1979 г. (его мы повторяем и в настоящем Курсе), писал: “Следственная ситуация — это совокупность реально существующих условий и обстоятельств, образующих конкретную обстановку, в которой происходит расследование, действуют следователь и иные участники процесса... информация о ситуации образует характеристику следственной ситуации”[215]. Он решительно возражает против определения ситуации как информации, характеризующей расследование или значимой для расследования, поскольку это “приводит к тому, что следственная ситуация утрачивает свои родовые признаки и превращается в нечто неотличимое от других понятий”[216].

Представляется, что наиболее точно (в информационном плане) определил в те годы следственную ситуацию В. И. Шиканов: “След­ственная ситуация — это совокупность данных, характеризующих обстановку, в которой следователю надлежит действовать”[217]. Отсюда — один шаг до правильного определения не представления о следственной ситуации (“совокупность данных о...”), а реальной следственной ситуации (“обстановка, в которой...”).

Определения следственной ситуации, предложенные И. Ф. Герасимовым и Н. А. Селивановым, существенно отличались друг от друга. И. Ф. Герасимов остался в принципе верен своей прежней позиции, рассматривая следственную ситуацию как признак, характеризующий само расследование: “Следственная ситуация — это сложившаяся динамическая совокупность характеризующих расследование информационных, доказательственных, организационно-технических и тактических факторов, анализ и оценка которых влияют на определение направлений расследования, принятие решений и выбор способов действия”[218]. Это определение, по существу, не отличалось от его же предыдущего определения, если не считать некоторых модификаций, в которых без труда просматривается влияние определения Л. Я. Драпкина.

Иным смысловым содержанием наполнено определение Н, А. Селиванова, перекликающееся в определенной части с определением В. И. Шиканова. С его точки зрения, понятие следственной ситуации в самом общем виде “выражает обстановку, картину расследования, сложив­шуюся к определенному моменту, иначе следственную ситуацию можно определить как сумму значимой для расследования информации, которая принимается во внимание наряду с источниками ее получения”[219]. Здесь уже виден крен в сторону внешней по отношению к расследованию среды, обстановки, в которой осуществляется расследование. Эта точка зрения наиболее близка нашей позиции, что не исключает наших расхождений с Н. А. Селивановым по некоторым деталям его определения.

По нашему мнению, следственная ситуация по отношению к процессу расследования носит преимущественно внешний характер. По словарному определению, ситуация (франц. situation, от латинского situs — положение) — сочетание условий и обстоятельств, создающих определенную обстановку, положение[220]. Следственная ситуация — это совокупность условий, в которых в данный момент осуществляется расследование, то есть та обстановка, в которой протекает процесс доказывания.

Следственная ситуация формируется под воздействием объективных и субъективных факторов (условий). К числу объективных факторов (условий), влияющих на ее формирование, мы относим:

¨ наличие и характер имеющейся в распоряжении следователя доказательственной и ориентирующей информации, что зависит от механизма расследуемого события и условий возникновения его следов в окружающей среде;

¨ наличие и устойчивость существования еще неиспользованных источников доказательственной информации и надежных каналов поступления ориентирующей информации;

¨ интенсивность процессов исчезновения доказательств и сила влияющих на эти процессы факторов;

¨ наличие в данный момент в распоряжении следователя, органа дознания необходимых сил, средств, времени и возможность их использования оптимальным образом;

¨ существующая в данный момент уголовно-правовая оценка расследуемого события.

Субъективными факторами (условиями), влияющими на формирование следственной ситуации, на наш взгляд, являются:

¨ психологическое состояние лиц, проходящих по расследуемому делу;

¨ психологическое состояние следователя, уровень его знаний и умений, практический опыт; способность следователя принимать и реализовывать решения в экстремальных условиях;

¨ противодействие установлению истины со стороны преступника и его связей, а иногда и потерпевшего и свидетелей;

¨ благоприятное (бесконфликтное) течение расследования;

¨ усилия следователя, направленные на изменение следственной ситуации в благоприятную для следствия сторону;

¨ последствия ошибочных действий следователя, оперативного работника, эксперта, понятых;

¨ последствия разглашения данных предварительного расследования;

¨ непредвиденные действия потерпевшего или лиц, непричастных к расследуемому событию.

Сочетание и результаты воздействия всех этих факторов обусловливают индивидуальность следственной ситуации в момент расследования, ее содержание, т.е. конкретную совокупность условий, в которых приходится или предстоит действовать следователю. И. Ф. Герасимов уда­чно называет их компонентами следственной ситуации. Это, по его мнению, обстоятельства преступления, известные в данный момент; имеющи­еся по делу доказательства; информация, имеющая тактическое и организационное значение; следственные действия и другие мероприятия, намеченные и уже выполненные; запланированные, но еще не выполненные следственные и другие действия; возможности, которыми следо­ватель располагает; возможности, которые еще не использовались (резе­рвы); время, имеющееся в распоряжении следователя; данные о поведении лиц, заинтересованных в исходе дела; оценка всех перечисленных факторов и в конечном счете определение характера ситуации[221].

Нам представляется, что в этом перечне И. Ф. Герасимов допустил смешение факторов, влияющих на формирование следственной ситуации и не входящих в ее содержание, компонентов ситуации и оценочных действий, не относящихся ни к тем ни к другим. Тем же недостатком страдает и позиция В. К. Гавло, усматривающего в “механизме следст­венной ситуации” такие элементы, как обстановка, в которой совершено происшествие, воздействие на эту обстановку личности виновного (его со­участников); поведение лиц, имеющих отношение к расследуемому событию и высказавших свое суждение по этому поводу (свидетели, специалисты и др.); действия следователя, направленные на получение фа­ктических данных, их оценку и формирование следственной ситуации[222].

Более точно определяет компоненты следственной ситуации (он называет их “основными элементами”) А. Н. Гусаков, рассматривающий ее в связи с выбором тактического приема. По его мнению, такими компонентами являются: задачи, стоящие перед расследованием на момент применения тактического приема, материальная обстановка на месте применения тактического приема, взаимоотношения лиц, с действиями и интересами которых связано применение тактического приема, объем информации, имеющейся у следователя[223].

С нашей точки зрения, следственная ситуация слагается из следующих групп компонентов (условий):

1) компоненты психологического характера: результат конфликта между следователем и противостоящими ему лицами, проявление психологических свойств следователя, лиц, проходящих по делу, и т. п.;

2) компоненты информационного характера: осведомленность следователя (об обстоятельствах преступления, возможных доказатель­ствах, возможностях их обнаружения и экспертного исследования, местах сокрытия искомого и т. п.); осведомленность противостоящих следователю и иных проходящих по делу лиц (о степени инфо­рмированности следователя и свидетелей, об обнаруженных и необнаруженных доказательствах, о намерениях следователя и т. п.);

3) компоненты процессуального и тактического характера: состояние производства по делу, возможность избрания меры пресечения, изоляции друг от друга проходящих по делу лиц, проведения конкретного следственного действия и т. п.;

4) компоненты материального и организационно-технического характера: наличие коммуникаций между дежурной частью и оперативно-следственной группой; наличие средств передачи информации из учетных аппаратов органов внутренних дел, возможность мобильного маневрирования наличными силами, средствами и т. п.

Сочетание этих компонентов (условий), составляющее содержание следственной ситуации, есть результат воздействия факторов, влияющих на ее формирование. Оценка же сложившейся следственной ситуации и принятие на основе такой оценки тактического решения в понятие и содержание ситуации не входят.

С такой точкой зрения не согласен И. Ф. Герасимов. Он считает, что “ни в научном, ни тем более в практическом плане разорвать содержание следственной ситуации (ее признаки) с ее мысленной оценкой следователем не только нельзя, но и по существу невозможно. Если исключить оценку из понятия следственной ситуации, то нельзя дать их научную классификацию, нельзя говорить о практическом значении данной категории”[224].

Ошибочность позиции И. Ф. Герасимова заключается в том, что он не видит различия между объективной реальностью (следственная ситуация) и ее оценкой (мысленная деятельность). Оценка всегда внешнее по отношению к оцениваемому. Даже если рассматривать следственную ситуацию как информационную модель реальности, то и тогда в эту модель оценка не входит, она выражает отношение субъекта к модели, поскольку модель — результат содержательного познания, а оценка ее — результат познания оценочного.

Несостоятельно и мнение И. Ф. Герасимова о том, что без включения оценки в структуру следственной ситуации станет невозможным научно классифицировать ее виды. Такая классификация основана именно на оценке ситуаций, и для нее не имеет значения, входит ли оценка в состав ситуации или не входит.

Некоторые авторы считают спорным выделение в структуре следственной ситуации компонентов материального и организационно-тех­нического характера. И. Ф. Герасимов считает эти компоненты в меньшей степени специфичными для следственных ситуаций[225]. Н. А. Бурнашев сомневается в правомерности включения этих компонентов в содержание следственной ситуации только потому, что... есть комплекс других, нами не упоминаемых. Это взаимодействие следователя с органом дознания, использование помощи общественности, профилактическая деятельность следователя и др. Тут же он делает неожиданный и прямо противоположный ранее сказанному вывод: эти факторы “не являются элементами следственной ситуации, а образуют тот или иной аспект деятельности следователя”[226]. Предоставляем читателю возможность самому разобраться в столь оригинальной позиции этого автора.

При анализе понятия следственной ситуации возникает вопрос: относится ли это понятие к числу тех, которые должны изучаться криминалистической тактикой, или его следует рассматривать лишь применительно к проблемам криминалистической методики?

Мы полагаем, что в этом аспекте следственная ситуация относится к числу понятий криминалистической тактики и уже в этом качестве, как и иные тактико-криминалистические понятия, реализуется в криминалистической методике. Этот вывод основан на следующих соображениях.

Следственная ситуация обусловливает прежде всего тактику конкретных следственных действий[227]. Ее оценка реализуется именно в тактическом решении, получающем свое внешнее выражение в планировании расследования. Представления о компонентах следственной ситу­ации, о факторах, влияющих на ее формирование, не связаны с видами или родами преступлений и имеют общее для всех них значение, что характерно именно для тактических категорий. Для того чтобы быть использованными в криминалистической методике, следственные ситуации нуждаются в типизации, ибо конкретные частные методики рассчитаны именно на типичные следственные ситуации, подобно тому, как они учитывают типичные следственные версии, содержат типичную последовательность следственных действий и т. п. Именно в таком качестве следственные ситуации как тактическое понятие играют важнейшую роль в построении частных методик и в обобщенном виде составляют элемент общих положений криминалистической методики. Но от этого они не утрачивают своей тактической природы.

С нашим мнением о том, что проблематика следственных ситуаций относится к числу тактических, согласны не все криминалисты. По мнению И. А. Возгрина, “понятие следственной ситуации является необходимой и важной частью теории криминалистической методики расследования преступлений”[228]. Позднее он просто включил рассмотрение следственных ситуаций в раздел криминалистической методики[229]. Учитывая сказанное, полагаем, что для этого нет оснований.