Журналистика и публицистика 1840-1850-х годов. Журналистская деятельность В.Г.Белинского

ЖУРНАЛИСТИКА 40-х ГОДОВ

В 40-е годы XIX в. продолжают расти противоречия феодальной системы в России. Крепостничество тормозило экономическое и культурное развитие страны, самодержавная форма правления усугубляла тяжелое положение народа. Крестьянство стихийно поднималось на восстания и бунты. Самосуд над помещиками, поджог имений становились обычным явлением в русской деревне. Положение было настолько серьезным, что правительство в конце 1839 г. создает особый комитет для рассмотрения мероприятий, связанных с облегчением положения крепостных крестьян.

Государственные учреждения, идеологи самодержавия всеми силами старались задержать распад крепостничества, сохранить и упрочить помещичий строй. На это была направлена реакционная внутренняя политика царя Николая 1.

Активными защитниками “официальной народности” в печати во второй половине 30-х — в 40-х годах стали историк и журналист Михаил Петрович Погодин, литератор и журналист Степан Петрович Шевырев.

В начале 40-х годов реакционная журналистика испытывала определенное беспокойство. Ее издания были несколько ослаблены. Булгарин, Греч, Сенковский постепенно теряли доверие.

Наряду с изданиями старых консервативных журналов в 40-е годы создаются два новых журнала “Маяк” и “Москвитянин”, защищавшие официальную идеологию.

Представители прогрессивных общественных течений не могли рассчитывать на разрешение новых изданий, и им пришлось использовать уже существующие журналы: “Отечественные записки” Свиньина — Краевского, “Современник” Пушкина — Плетнева, “Финский вестник”, где в 1845-1847 гг. печатались некоторые петрашевцы.

Что же представляли собой журналы официальной идеологии? “Маяк” (полное название — “Маяк современного просвещения и образования”) начал издаваться в 1840г. Это был орган воинствующего мракобесия. Самодержавие, православие защищались здесь совершенно открыто, грубо, и это удовлетворяло реакционное дворянство, столичную бюрократию. Подделываясь под народность, журнал славил царя в стихах и прозе, печатал лжемужицкие повести “Огородника”, “Маячного сторожа”, написанные “русским умом-разумом и деревенским складом”. “Маяк” особенно рьяно ополчался на передовую литературу, философию.

Журнал утверждал, что русской литературе явно недостает религиозности, патриотизма и народности. Произведения Пушкина назывались “мишурными”. Лермонтова с его поэтизацией борьбы и Гоголя с его критикой действительности подвергали самым вульгарным и озлобленным нападкам.

Постоянным сотрудником журнала был литературный шпион и доносчик, баснописец Б. Федоров, враг В.Г. Белинского. В одной из басен под названием “Крысы” (опубликованной в журнале “Москвитянин”) он прямо призывал правительство, жандармов к расправе над критиком.

Злобно отзывался “Маяк” о французской литературе: В. Гюго, Ж. Санд.

Философия полностью подчинялась религии. Без религиозного содержания она признавалась “одним пустословием”. Критики журнала хотели доказать, что передовые идеи европейской культуры якобы чужды русскому народу.

У журнала было всего 800 подписчиков. Испытывая материальные трудности из-за малой популярности, “Маяк” пытался объединиться с “Сыном отечества”, но и это не спасло его. Через год журнал закрылся.

Вторым журналом консервативного направления оказался “Москвитянин”. Он был организован Михаилом Погодиным и Степаном Шевыревым.

“Москвитянин”, по замыслу его создателей, должен был противостоять торговому направлению в журналистике, но в 40-е годы на арене появилось более опасное для Погодина и Шевырева направление - демократическое. Борьба угнетенного крестьянства против крепостничества нарастала. Рос и авторитет передовой журналистики. Сторонникам монархии, православия нужно было что-то противопоставить демократическому движению. Такую роль идеологического заслона должен был сыграть новый “патриотический” журнал Погодина и Шевырева. Открывался первый номер “Москвитянина” отделом “Духовное красноречие”, что само по себе достаточно ярко характеризовало журнал, его направление: такого отдела не было ни в одном журнале. Программные установки, официальный патриотизм журнала отразились в ряде материалов первого номера: в статье Шевырева “Взгляд русского на образование Европы”, в статье Погодина “Петр Великий”, в стихотворении Ф. Глинки “Москва”.

В статье Шевырева Россия противопоставлялась Западу, Европе. Автор утверждал, что Запад гниет и разлагается: Франция заражена революционностью, Германия — реформацией, философия оторвалась от религии, а это ведет к упадку всей европейской культуры. Только в патриархальной России жизнь гармонична, народ и царь едины, мятежей не было и нет, духовно Россия должна послужить возрождению развратившегося человечества.

Преданность царю и престолу, смирение всячески навязывались в журнале русскому народу как его исконные качества. Погодин пропагандировал теорию норманского происхождения Руси, утверждая при этом, что русский народ сам, добровольно уступил свои права государям. Он утверждал, что у России особые исторические пути, у нее не было ни рабства, ни феодализма, а, следовательно, и почвы для ненависти, все в прошлом делалось полюбовно.

Программной статьей по литературным вопросам являлся обзор Шевырева “Взгляд на современное направление русской литературы. Сторона черная”(1842, № 1).

К темной стороне русской литературы наряду с торговой литературой (Булгариным, Гречем, Сенковским) были отнесены “Отечественные записки” и Белинский, вся демократическая литература и критика, формировавшаяся в это время вокруг журнала “Отечественные записки” и Белинского. Коммерческая хватка издателя “Отечественных записок” Краевского давала им повод для критики, но принципиально неверно было отрицать прогрессивный характер литературного отдела журнала “Отечественные записки”, отождествлять личность издателя с журналом. Шевырев ложно истолковывал творчество Пушкина, Гоголя, принижал, искажал значение произведений Лермонтова, враждебно отнесся к Герцену и Некрасову. Новая литература оценивалась им с позиций “официальной народности”, т.е. с позиций полного отсутствия критики существующего.

К светлой стороне русской литературы Шевырев отнес второстепенных литераторов, подчас не способных и не желающих подняться до критики современного положения в стране.

В 1848 г. “Москвитянин” приходит в упадок. Число подписчиков снижается до критического уровня: 400, 300, 200 абонентов.

Журнал снова поднялся с приходом в него в 1850 г. молодой редакции во главе с драматургом А.Н. Островским. Авторитет журнала вырос в связи с улучшением литературно-художественною отдела. Тираж достиг 1500 экземпляров, но с распадом редакции в 1853 г. “Москвитянин” вновь пришел в упадок и в 1857 г. выпуск его прекратился.

Таким образом, только в 40-е годы он был действительным противником и довольно опасным, для демократической журналистики.

“Отечественные записки >>. Публицистика В.Г. Белинского

В обстановке растущего демократического движения 40-х годов главное место в печати занимает журнал “Отечественные записки”. Интересна история названия журнала. В 1818-1819 гг. чиновник-дипломат П. Свиньин опубликовал отчет о состоянии Бессарабской губернии в двух книгах под общим названием “Отечественные записки”. Отчет был написан в духе восхваления самодержавия. Это позволило в 1820 г. получить разрешение на выпуск в Петербурге журнала “Отечественные записки”. Издавался он форматом карманной книжки. В журнале печатались путешествия, описания военных кампаний, балов и фамильных обедов, статьи о русских самоучках и умельцах, о домашней мудрости простолюдинов.

В 1831 г. Свиньин приостанавливает издание из-за отсутствия достаточного количества средств, а в 1838 г. сдает журнал на правах аренды литератору Андрею Александровичу Краевскому.

Краевский как человек практической складки, сумел поднять журнал. Но только с приходом Белинского у журнала определилось лицо, направление.

Приступая к изданию, Краевский объявил, что увеличивает объем ежемесячника, что в журнале будет участвовать 127 писателей. Это вызвало энтузиазм в передовых кругах русских литераторов. Все, кто пострадал от репрессий цензуры и правительства, сотрудники закрытых и обанкротившихся изданий нашли здесь прибежище.

В объявлении об издании журнала Краевский подчеркивал, что его журнал “возможно полный, не принадлежащий ни к какой литературной партии” и бескорыстный.

Несмотря на энергичные меры, предпринятые издателем, положение журнала было трудным. Журнал походил еще на сборник, был рыхлым. О его направлении ничего не говорилось в программе Краевского.

Однако благодаря общим усилиям в сентябре 1840 г. наметился перелом к лучшему. Число подписчиков к концу года дошло до 4000. Краевский был абсолютно прав, когда писал в объявлении о подписке: “...мнение публики — на стороне “Отечественных записок”.

Краевский заявил, что “... “Отечественные записки должны сделаться и сделаются журналом энциклопедическим в полном значении этого слова”.

Журнал был действительно очень разнообразен. В нем имелось восемь отделов: современная хроника России; наука; словесность и художества; домоседство; сельское хозяйство и промышленность; критика; библиография и смесь. В 1840 г. отделы науки и художеств объединяются, открывается отдел мод.

Читатели могли найти в журнале изложение официальных документов, обзоры событии в отечестве, отчеты о выставках, статьи о русском языке и звездах, стихи и художественную прозу, обширную библиографию.

Уже в это время в журнале сотрудничали Лермонтов, Кольцов, Сологуб, Надеждин.

Осенью 1839 г. после длительных переговоров в Петербург приезжает Белинский и становится сотрудником журнала. По условиям договора с Краевским Белинский должен был вести отдел критики и рецензировать книги, вести библиографическую хронику. В силу энциклопедического характера отдела это было тяжелое условие. Но Белинский был полон сил и, имея возможность распоряжаться содержанием отделов критики и библиографии, получал важное средство борьбы с журналистами и литераторами реакционного направления. Именно в “Отечественных записках” у критика созрела идея преобразования действительности революционным путем.

Белинский очень скоро после прихода в “Отечественные записки” окончательно преодолевает “примирение с действительностью”. Если первые три крупные его статьи в журнале — “Очерки Бородинского сражения”, “Мендель — критик Геге”, “Горе от ума” — еще отражают примирение Белинского, то последующие — “Стихотворения М. Лермонтова”, “Герой нашего времени”, обзоры литературы за 1840 и 1841 гг. — знаменуют постепенный разрыв с ним.

В конце 1840 г. Белинский писал: “Проклинаю мое гнусное стремление к примирению с гнусною действительностию!.. Для меня теперь человеческая личность выше истории, выше человечества. Это мысль и дума века! Боже мой, страшно подумать, что со мною было — горячка или помешательство ума, — я словно выздоравливающий”.

В “Отечественных записках” в неустанной работе, в тесной связи с революционно-демократическим мировоззрением развиваются взгляды Белинского на искусство, литературу. С приходом Белинского “Отечественные записки” стали журналом, действительно способным не только конкурировать, но и бороться с торговым, вульгарным направлением в литературе и журналистике.

Белинский в это время был уже вполне сложившимся профессиональным журналистом. Опыт работы в “Телескопе” и других изданиях не прошел даром. Участие же в одном из самых популярных журналов вдохновляло критика и публициста, наполняло его кипучей энергией. Белинский понял, что слово есть тоже дело, что в России есть только два средства действовать: кафедра или журнал. “Журналистика в наше время все: и Пушкин и Гете, и сам Гегель были журналисты”. “...Если я еще хочу жить, так это для “Отечественных записок”. “Умру на журнале и в гроб велю положить под голову книжку “Отечественных записок”. Такими высказываниями полны его письма той поры.

Белинский не был обычным сотрудником. Это журналист особого склада. Преданность его журналистике беспредельна. Ей он отдавал все: силы, время, способности. Он считал важнейшим качеством журналиста активный характер, боевитость, поэтому любил борьбу, полемику. Энциклопедичность журнала он одобрял, но считал, что одной энциклопедичности мало. Передовой журнал должен систематически проводить серьезную программу, подчинять ей все материалы. Журнал должен быть органом определенного мнения, направления.

Белинский оказался в “Отечественных записках” той силой, которая изнутри перестроила расплывчатую, в основном подчиненную коммерческим расчетам программу Краевского, собрала вокруг журнала все живое и прогрессивное в русской литературе.

Большое значение с 1842 г. приобретают критический отдел и отдел библиографии. Статья Белинского “Речь о критике” провозгласила новые принципы рассмотрения литературных произведений. Критика открыто названа выразительницей общественного мнения, составным элементом искусства, орудием воспитания.

Вскоре Белинский начинает серию статей о Пушкине и другие; регулярно делает годовые обзоры русской литературы.

Годовые обозрения Белинского обращают на себя внимание фактическим богатством, публицистической насыщенностью. Здесь проявилось исключительное умение критика выявлять связь литературы с жизнью, делать из литературных фактов обширные социологические выводы.

Защита реализма для Белинского неразрывна с защитой народности в литературе. Он преследует всякую подделку под народность. Для него народность - это воплощение идеалов народа, правдивость в изображении любых сторон действительности, в конечном счете - защита интересов народа. Критик отрицал и квасной патриотизм, восхвалявший русские самодержавные порядки, и славянофильскую идеализацию прошлого, смирения, патриархальности как выражения народности.

Велика заслуга Белинского в глубоком истолковании национального значения, народности творчества Пушкина. На протяжении трех лет печатаются его знаменитые одиннадцать статей о Пушкине, в которых заключена целая история русской литературы и дается проникновенный разбор творчества поэта.

Не менее глубокое истолкование получило на страницах “Отечественных записок” творчество Лермонтова.

Много сил отдал критик защите творчества Гоголя и всей натуральной школы. Белинский сумел отстоять натуральную школу от реакционной критики. Опираясь на творчество Гоголя, его сильные стороны, Белинский направлял развитие русской литературы, искусства по пути критического реализма и народности.

С отходом Белинского от примирения с действительностью весь журнал постепенно приобретает ясное антикрепостническое направление. Журнал, умело обходя цензуру, выступал за просвещение и свободу, за прогрессивные формы политической, культурной жизни, за всестороннее развитие России.

Повесть, роман становятся любимыми жанрами читателей. В журнале печатается большинство лучших произведений того времени. Герцен публикует повесть “Из записок одного молодого человека”, главы из романа “Кто виноват?”. Панаев в ряде повестей критикует паразитизм дворянства; Григорович в повести “Деревня” рассказывает о простой русской крестьянке, ставшей жертвой крепостничества; повести печатают Тургенев, Достоевский, Салтыков-Щедрин. Стихи рисуют яркую картину бедности русской деревни.

Отделы “Смесь”, “Наука” включаются в антикрепостническую борьбу. В отделе “Смесь” печатаются заметки о рабстве негров в Америке; в статье о железных дорогах доказывается экономическая несостоятельность крепостного труда. В отделе “Наука” замаскированно хвалят Фейербаха, подрывают православие (“Верования индусов”, 1845). Булгарин не зря доносил: “Отечественные записки” фальшиво рассказали мифологию индусов о божестве Кришны для того только, чтоб сказать, что история Иисуса Христа взята оттуда. Это целиком из безбожного... Фейербаха”.

Журнал не преклонялся и перед западноевропейским капиталистическим строем, буржуазной цивилизацией. Отмечая прогрессивный характер европейских форм жизни, многие публицисты “Отечественных записок” достаточно критически относились к капитализму.

В статье “Парижские тайны” Белинский раскрыл непримиримые противоречия между трудом и капиталом, фальшь буржуазной демократии: “Французский пролетарий перед законом равен с самым богатым собственником… но беда в том, что от этого равенства пролетарию ничуть не легче”.

Ведущие сотрудники “Отечественных записок” были, однако, не созерцателями. Они связывали идеи справедливости с идеей революционной борьбы. В письме 1841 г. Белинский писал, что “золотой век” невозможен без насильственного переворота.

Таким образом, “Отечественные записки” были в 40-е годы боевым, воинствующим журналом. Союзников у него практически не было. Противниками были все: “Сын отечества”, “Северная пчела”, “Библиотека для чтения”, “Маяк”, “Москвитянин”.

“Отечественные записки” оставались самым популярным изданием 40-х годов. Каждый номер журнала прочитывался не одним десятком человек, в том числе студентами, бедными литераторами, чиновниками, семинаристами. Редакция постоянно заботилась о лучшем удовлетворении читательских интересов. В 1844 г. “Отечественные записки” стали печататься в новой типографии.

Прямые и косвенные оценки журнала говорят о его популярности и глубоком влиянии на общество. Противник журнала Шевырев признался в письме к Гоголю, что публика “обворожена” “Отечественными записками”. Булгарин писал в своей записке-доносе “… семинаристы, дети бедных чиновников почитают “Отечественные записки” своим Евангелием”. Герцен в “Былом и думах” вспоминал: “Статьи Белинского судорожно ожидались молодежью в Москве и Петербурге с 25-го числа каждого месяца. Пять раз хаживали студенты в кофейные спрашивать, получены ли “Отечественные записки”; тяжелый номер рвали из рук в руки.

Однако, несмотря на успех, “Отечественным запискам” не суждено было долго оставаться лучшим русским журналом. Доносы Булгарина, преследования цензуры (от цензуры сильно пострадали статьи Белинского, Герцена, роман “Кто виноват?”, поэма Лермонтова “Демон”), растущая с годами осторожность Краевского, который, добившись материального успеха, склонен был сдерживать Белинского, привели в середине 40-х годов к серьезным противоречиям в журнале. Чтобы ослабить политическую остроту выступлений Белинского, редактор буквально заваливал критика массой изматывающей черновой работы, к тому же скупо платил ему. Белинский начинает подумывать об уходе из журнала.

В 1845 г. Некрасовым при активном участии Белинского было предпринято издание сборников “Физиология Петербурга” и “Петербургский сборник”. В них приняли участие Некрасов, Даль, Григорович, Достоевский и др. Вступительная статья Белинского к первому сборнику явилась как бы манифестом, а сами сборники — чем-то вроде периодических органов натуральной школы. Они сыграли особую роль в утверждении гоголевского направления в русской литературе с его вниманием к маленьким людям.

Издание сборника “Физиология Петербурга” свидетельствует о разногласиях, расхождении Белинского, Некрасова с Краевским, о попытке найти замену “Отечественным запискам”. Но сделать это было не так-то просто. Сборник и альманах не могли заменить журнала.

Окончательное решение об уходе из “Отечественных записок” созрело у Белинского в начале 1846 г. “Я твердо решил оставить “Отечественные записки” и их благородного, бескорыстного владельца”, - иронически писал Белинский Герцену.

“Отечественные записки” после ухода Белинского некоторое время сохраняли свое общественное значение, пользовались успехом у читателей.

Однако скоро на первое место в журналистике выходит “Современник”.

“Современник” в 1847—1848 гг. Завещание В.Г. Белинского

Летом 1846 г. выяснилось намерение Некрасова и Панаева купить пушкинский “Современник”. Белинский горячо поддерживал эту идею и принял энергичные меры к привлечению лучших сотрудников из журнала Краевского. Однако либеральные друзья Белинского колебались. Только Некрасов, Герцен, Панаев, Огарев оказались настоящими единомышленниками Белинского.

По поводу приобретения журнала “Современник” Панаев писал: “Я купил у Плетнева журнал. Кажется, лучше этого быть ничего не может. Журнал не запачканный, глухо и неслышно тянувший свое существование и носящий такое удивительное имя!”

Судьба и успех “Современника” зависели во многом от поведения бывших сотрудников “Отечественных записок” - соратников Белинского, от их исключительной поддержки нового издания.

Однако необходимость сделать журнал неуязвимым со стороны цензуры и правительства заставила редактором его назвать не Некрасова или Белинского, а А.В. Никитенко — человека незнатного происхождения, словесника, трудом добившегося профессорского звания и чина цензора. “Иначе сделать было нельзя”, — писал Некрасов. Такое назначение было гарантией первоначального благополучия журнала.

Некрасов и Панаев шли на большие материальные издержки, чтобы с первого номера журнал сделать интересным и завоевать доверие у читателей. По признанию Некрасова, журнал создавался прежде всего для Белинского. Ему была предоставлена полная свобода действий. “Я могу делать, что хочу... Не Некрасов говорит мне, что я должен делать, а я уведомляю Некрасова, что я хочу или считаю нужным делать”, — признавался Белинский. “Никто, кроме Белинского, не был хозяином содержания журнала, пока он мог заниматься”, - писал Некрасов.

Благодаря усилиям Некрасова и Белинского литературно-художественный отдел “Современника” стал лучше, чем в “Отечественных записках”. Это имело большое значение, поскольку “Современник” оставался до 1859 г. литературным журналом. Произведения подбирались в журнале значительные, с острой социальной проблематикой. Здесь были напечатаны “Сорока-воровка” Герцена, “Записки охотника” Тургенева, “Обыкновенная история” Гончарова, “Антон Горемыка” Григоровича и другие повести и романы. При первом номере журнала в виде приложения выдавался роман Герцена “Кто виноват?”.

В журнале господствовала проза. Стихов печаталось сравнительно мало: в издании, где критиком был Белинский, нельзя было печатать посредственных стихов.

Как и в предыдущих журналах с участием Белинского, в “Современнике” хорошо был поставлен отдел критики и библиографии. Здесь печатались статьи Белинского “Взгляд на русскую литературу 1846 года”, “Взгляд на русскую литературу 1847 года”, “Ответ “Москвитянину”, рецензии на повторное издание “Мертвых душ” Гоголя, его “Выбранные места из переписки с друзьями” и другие материалы.

В отделе печатались и другие авторы, но статьи Белинского были наиболее значительными и принципиальными. Они в первую очередь придавали направление журналу.

Вслед за отделом “Критика” шел отдел “Смесь”. Он был небольшим по объему, но давал достаточно интересный и острый материал. По существу, это был отдел текущей публицистики и литературы.

В первом же номере в отделе “Смесь” была напечатан “Роман в девяти письмах” Ф. Достоевского, первый рассказ из цикла “Записки охотника” Тургенева “Хорь и Калиныч”.

Несмотря на строгий цензурный режим, журнал не уклонился от прямого изложения своих позиций, своей программы. В первую очередь установочный характер носила статья-обозрение Белинского “Взгляд на русскую литературу 1846 года”.

Статья Белинского содержит в себе такое количество политических высказываний, рассуждений, что они подчас заслоняют ее чисто литературно-критический смысл. Белинский в 1847 г. уже подводит определенный итог своей деятельности на общественном поприще. Свою основную идею общественного развития он выразил так: “Если бы нас спросили, в чем состоит отличительный характер современной русской литературы, мы отвечали бы: в более и более тесном сближении с жизнью, с действительностью”. Белинский нацеливает русского читателя на решение проблем, связанных с ликвидацией крепостничества, феодализма, т.е. того, что решено в ряде европейских стран буржуазными революциями.

Обзор литературы 1846 г., и особенно статья “Ответ “Москвитянину”, дают глубокую оценку роли славянофилов в литературной и общественной жизни. Он высмеивает претензии славянофилов на монопольную любовь к простому народу: “Откуда взялись у этих господ притязания на исключительное обладание всеми этими добродетелями? Где, когда, какими книгами, сочинениями, статьями доказали они, что они больше других знают и любят русский народ?”.

Настоящим подлинным единомышленником Белинского был Герцен, который, живя за границей, активно участвовал в новом журнале. Порвав с Краевским, Герцен посылает свои “Письма из Франции и Италии” и художественные произведения в “Современник”.

“Письма из Франции и Италии” представляли собой как бы непринужденную, иногда будто бы даже шутливую беседу с друзьями о поездке в Европу. Но эта беседа в письмах пронизана напряженной мыслью. Герцен старается понять не только пульс парижской жизни накануне революционных событий 1848 г., но стремится осмыслить все происходящее в Европе с точки зрения России, сопоставить опыт Европы с историческим опытом своей страны ради выработки верной теории, верного взгляда на развитие России. Менее всего его письма - описание виденного за границей.

Герцен прекрасно понимал, что Европа в лице передовых стран “после трех столетий гражданского развития дошла только до того, что в ней лучше, нежели там, где этого развития не было”, лучше, чем в феодальной России. Но признать европейские порядки нормальными он отказывается. “Буржуазия не имеет великого прошедшего и никакого будущего”, - пишет Герцен. Он обеспокоен лишь тем, какой вывод из опыта Европы сделать для России.

Успех журнала “Современник” определился уже весной 1847 г. По влиянию на общество он обогнал и “Отечественные записки”, и “Библиотеку для чтения”. Верное направление журнала, умелое руководство Некрасова, активность передовых писателей и горячие статьи Белинского определили этот успех. Журнал стал окупаться. Расходы Некрасова и Панаева оправдались.

Очень многое в содержании и направлении “Современника” можно понять, ознакомившись с “Письмом к Гоголю” Белинского — единственного произведения критика, написанного без оглядки на цензуру. Белинского уже давно беспокоили настроения Гоголя, которые с наибольшей силой выразились в “Выбранных местах из переписки с друзьями”. Он написал две рецензии на эту книгу, но в условиях подцензурного издания, обращаясь публично к Гоголю, критик не мог сказать все, что накипело у него на душе. Только в личном письме писателю, написанном за границей, недоступном досмотру жандармов, Белинский мог открыто высказать Гоголю все, что пугало, мучило и раздражало публициста. В его письме нет ни тени злорадства, разноса, а есть только тревога, задушевная строгость и боль за судьбу писателя.

В этом письме он резко оценил попытки Гоголя идеализировать религиозные предрассудки народа, крепостничество. Белинский дал яркую картину истинного положения страны, “где люди торгуют людьми... где... нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка”. Критик четко сформулировал в “Письме к Гоголю” ближайшие задачи освободительного движения: уничтожение крепостного права, отмена телесных наказаний, соблюдение хотя бы тех законов, которые существуют в России.

Последняя большая статья Белинского в “Современнике” — “Взгляд на русскую литературу 1847 года”. Как и предыдущий обзор литературы, новая статья пронизана идеей историзма, прогресса. Всякое развитие совершается через прогресс. Это относится и к литературе, распространяется и на общественное развитие России. Заканчивается статья глубокими характеристиками последних произведений натуральной школы и метким, проникновенным определением специфики таланта таких писателей, как Герцен, Гончаров, Тургенев.

Белинский хорошо владел всеми жанрами публицистики, всеми стилями речи, разнообразными смысловыми оттенками слов, любыми пластами лексики, писал легко, логично и вместе с тем страстно, эмоционально.

Не удивительно, что не одно поколение передовой русской интеллигенции находилось под сильным влиянием личности и произведений Белинского, считало его своим учителем и вождем.

Белинский умер в мае 1848 г. Его смерть совпала с наступлением политической реакции. Тон журналов в новой обстановке понизился. Теряется выдержанность направления. Многие либералы, напуганные революцией и наступившей реакцией, например Краевский, переходят на службу правительству. Никитенко отказался от редактирования “Современника”. С большим трудом на место редактора проводится И.Панаев. Неофициальным руководителем журнала остается, конечно, Некрасов. Одинокий, он пытается выдерживать прежнее направление журнала, а еще больше старается сохранить журнал как трибуну русской демократии для более светлых времен. “Современник”, вся русская журналистика вступили в тяжелую полосу “мрачного семилетия” 1848-1854 гг.

Будучи по происхождению разночинцем, Николай Надеждин верил в таланты широких слоев населения, а не только дворянства. Он охотно принял в журнал «Телескоп» разночинца Белинского.

В истории “Телескопа” знаменательными оказались 1833-1834 годы. В это время в журнал приходит Белинский, сначала как студент-переводчик, а с 1834 г. - как самостоятельный и оригинальный литературный критик и журналист. Статьи его бесспорно являются наиболее ценными и интересными в “Телескопе” за всю историю существования этого издания. При Белинском центр тяжести переносится на борьбу против реакционной прессы, на разработку реалистической эстетики, принципов передового журнализма.

В середине 1835 г. Надеждин в связи с отъездом за границу для лечения оставляет Белинского в качестве руководителя, редактора журнала. Назначение Белинского на пост временного редактора журнала не обошлось без придирок цензуры. Однако хлопоты Надеждина увенчались успехом, и в первых числах августа в “Молве” было объявлено о продолжении издания под новой редакцией. Выбор Надеждина говорил о признании способностей Белинского-журналиста.

Став редактором, Белинский повел журнал в ясном и боевом демократическом направлении. Изучая содержание “Телескопа” в 50-е годы, Чернышевский отметил, что “различие в характере книжек “Телескопа”, изданных в отсутствие Надеждина его сотрудником, от предыдущих номеров бросается в глаза”.

В журнале появляются Кольцов, Станкевич, Боткин, активно печатается К. Аксаков. Но самое главное, резко увеличивается продуктивность самого Белинского. Он пишет статьи о Гоголе, Баратынском, Бенедиктове, Кольцове, выступает как переводчик и рецензент. Закладываются основы теории критического реализма, идет критика эпигонов романтизма, дворянской салонной литературы.

В статье “О русской повести и повестях г. Гоголя” Белинский дает оценку Гоголя и его места в русской литературе как “поэта жизни действительной”. Критик назвал Гоголя главой русской прозы.

В конце 1835 г. в Москву возвратился Надеждин и публично выразил удовлетворение деятельностью Белинского в свое отсутствие.

Белинский, в свою очередь, публикует статью “Ничто о ничем, или Отчет г. издателю “Телескопа” за последнее полугодие (1835) русской литературы”, где, рассматривая состояние русской литературы и журналистики, дает бой всей реакционной печати: “Библиотеке для чтения”, “Северной пчеле”, “Сыну отечества”. Белинский показывает, что мелочная полемика между “Северной пчелой” и “Библиотекой” - изданиями одного идейно-политического лагеря — больше показная, не затрагивающая острых проблем жизни. Особенно подробно критик анализирует причину успеха “Библиотеки для чтения”, которая заключается в умелой организации журнала и подделке под вкусы провинции. Белинский раскрыл пустоту и вульгарность большинства произведений журнала и характеризовал их как кучу “перепрелого навоза”.

Статья Белинского “Ничто о ничем...” важна еще и тем, что в ней Белинский высказал свои взгляды на журнал, журналистику. Они сводятся к признанию большой роли журналистики в общественной жизни, к требованию идейности, ясности направления каждого печатного органа. Он говорил, что “альманачная безличность” для журнала хуже всего, “Физиономия и характер журнала состоят в его направлении”. В журнале Белинский видел прежде всего орган, задачей которого является не снабжение определенного круга людей чтивом, а формирование передового общественного и эстетического сознания, воспитание борцов со злом. Отсюда вытекало, что журнал должен иметь совершенно четкое направление, лицо. “Журнал, будучи сборником хороших статей, должен быть еще и журналом, то есть иметь свое направление, свой характер, словом, быть выразителем своей мысли”.

Деятельность Белинского в “Телескопе” прекратилась совершенно для него неожиданно. В № 15 “Телескопа” за 1836 г. было помещено “Философическое письмо” Петра Яковлевича Чаадаева. Это произведение, по словам Герцена, “... потрясло всю мыслящую Россию. Оно имело полное право на это. После “Горя от ума” не было ни одного литературного произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление. “Письмо”... становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце” (т. 9, с. 139).

“Философическое письмо” Чаадаева, содержащее в себе беспощадную критику царской России, резко порицающее православие, одновременно было проникнуто крайним пессимизмом и мистицизмом. Чаадаев отрицал историческую роль России среди других народов, отрицал прошлое русского народа. “Ни одной полезной мысли не возросло на бесплодной нашей почве”, - утверждал он. Выход из этого тяжелого положения он видел в приобщении к более высокой, по его мнению, западноевропейской культуре и католицизму.

Царизм увидел в письме дерзкую попытку подорвать российское самодержавие. Поэтому журнал был закрыт, Надеждин сослан, а Чаадаев объявлен сумасшедшим.

Белинский, оставшись неожиданно без журнальной трибуны, без средств к существованию, тяжело переживал случившееся. Он составляет и издает грамматику русского языка, ищет издание, где мог бы публиковаться как критик. Только в 1838 г. Белинский начинает печататься в реорганизованном журнале “Московский наблюдатель” и в “Литературных прибавлениях к “Русскому инвалиду” А. Краевского.

В конце 30-х годов Белинский переживает тяжелый идейный кризис. Не видя сил для борьбы, но и не умея жить без высокой идеи, он обратился к философии Гегеля, пытаясь найти в ней объективные законы исторического и литературного развития.

Белинский переходит в “Отечественные записки” А. Краевского. Здесь начинается новый, более яркий и значительный период в деятельности критика, период преодоления “примиренческих” настроений, период активной революционно-демократической деятельности и борьбы за социализм.