Славянского района Северо-Кавказского края

25 ноября 1932 г.

В процессе операции на Кубани²⁷ в начале ноября с.г. в ст. Полтав­ской вскрыта к/р кулацко-белогвардейская организация, в деятельности которой на протяжении ряда лет основными моментами были: 1) ставка на проникновение в сов[етский] и хозяйственный] аппарат с целью под­рыва соввласти; 2) срыв хозяйственно-политических кампаний; 3) вреди­тельская работа внутри колхозов с целью разложения и дискредитации таковых; 4) организация саботажа хлебозаготовок и сева. По делу аресто­вано 48 чел. Организация возглавлялась:

1. Назаренко Василием Гавриловичем — быв. член Кубанской Рады,
организатор борьбы с большевизмом в 1918—1919 гг., крупный автори­
тет.

2. Прищенко Никифором Васильевичем — при белых пом[ощник] ата­
мана станицы, кулак, организатор белогвардейских отрядов в годы
гражд[анской] войны, его брат и ряд родственников расстреляны, целый
ряд родственников выслан; крупный авторитет.

3. Ковтун Илларионом Павловичем — в прошлом крупнейший кулак
станицы, был доверенным при атамане, агент по снабжению белой армии,
ряд близких родственников расстрелян, целый ряд родственников выслан;
авторитет.

4. Шкиль Павлом Тимофеевичем — кулак, подхорунжий, сын помощ­
ника] атамана станицы, за отличия в белой армии был произведен в офи­
церский чин; брат его и ряд родственников расстреляны, отец и другие
родственники раскулачены и высланы.

5. Юрченко Павлом Тимофеевичем — кулак, быв. казначей станично­
го правления, за участие в восстании против соввласти в 1920 г. был при­
говорен к расстрелу, от которого случайно спасся.

Ст. Полтавская до революции — одна из самых богатых на Кубани. «Мне, служившему ряд лет приемщиком и скупщиком зерна при станич­ном атамане, известно, что ежегодно станица продавала на рынок по 700 тыс. пуд. хлеба» (показ[ания] Ковтун И.П.). В станице было много крупных кулацких хозяйств. В станице была гимназия, учительская семинария. В станице были широко распространены самостийнические настроения. Среди идеологов и руководителей самостийничества выделялся быв. ди­ректор учительской семинарии Омельченко Григорий Васильевич.

Казачество ст. Полтавской активно участвовало в борьбе с Октябрь­ской революцией. Организованный в станице в 1931 г. Совет спустя не­сколько месяцев изгоняется. Почти все способное носить оружие казачест­во станицы идет в белогвардейские отряды, которые впоследствии влива­ются в Кубанскую армию.

В настоящее время в станице до 20 тыс. жителей. Имеется довольно значительная прослойка интеллигенции, из которой одного педагогичес­кого персонала до 70 чел. (педтехникум, школы 1-й и 2-й ступени, ШКМ).

В ст. Полтавской все годы при соввласти имели место значительные активные проявления к[онтр]р[еволюции]:

В 1922 г. в юрте ст. Полтавской ликвидирована крупная бело-зеленая банда, возглавляемая казаком этой же станицы, белым офицером Малько.

В 1926 г. в станице ликвидирована казачья к/р молодежная организа­ция «Вызволенцы» украинско-шовинистического направления. Програм­ма организации — свержение соввласти и замена ее правительством пет­люровского толка. В 1928 г. ликвидированы остатки организации «Вызво­ленцы», снова развернувшие активную работу.

Весной 1930 г. в станице ликвидирована к/р повстанческая организа­ция «Запорожцы», созданная и руководимая группой быв. белых офице­ров. Организация насчитывала свыше 150 чел. и охватывала пять сосед­них станиц. Программа организации — свержение соввласти и восстанов­ление Кубанской Рады. Организация ликвидирована за три дня до наме­чавшегося ею восстания.

В 1931 г. в станице ликвидирована к/р повстанческая организация «Месть Верден» в составе 400 участников таковой. Организация распро­страняла свое влияние на 15 соседних станиц. В том же году в станице ликвидирована к/р повстанческая организация, возглавлявшаяся мест­ным казаком Волколупом. В 1932 г. в период уборки урожая ликвидиро­вана бандгруппа в составе трех чел., которая произвела ряд вооруженных ограблений.

В настоящее время в станице и юрте ее оперируют 3—4 бандгруппи­ровки численностью 10—11 чел., занимающиеся вооруженными ограбле­ниями и хищениями колхозного скота и хлеба.

К настоящему моменту в станице коллективизирован 41% хозяйств.

Степень выполнения станицей хлебозаготовок и осеннего сева 1932 г. характеризуется следующими цифрами:

Годовой план хГлебоМаготовок!	План сева
колхоз[ники]	единол[ичники1	колхозГкики]	единол[ичники]
2462 т	2556,2 т	7184 га	2000 га
сдано на 22 ноября	посеяно на 22 ноября
731,3 — 29,7%	370,7 т — 14,5%	2739 га — 39,1%	780 — 39%

На политической арене 1918—1919 гг. быстро выдвигается Омельчен-ко Григорий Васильевич. Он был выбран атаманом станицы, затем членом Кубанской Краевой и Законодательной Рады, где являлся одним из лиде­ров группы «самостийников» (сторонников «вольной Кубани, без иного­родних», в союзе с Украиной). Омельченко Г.В. — крупный авторитет, хороший оратор, призывавший к борьбе с «единонеделимцами», к изгна­нию иногородних, становится общепризнанным вождем казачества стани­цы. Под его руководством идет собирание сил казачье-реакционной части станицы для борьбы с соввластью. В 1919 г. Омельченко Г.В. и ряд дру­гих видных кубанских самостийников высылаются за границу Деники­ным.

По сообщению 00 ОГПУ от 11 ноября с.г.: Омельченко — активный деятель украинских эсеров (группа Шаповала), стоит во главе «Товарище­ства украинцев Кубани», являющегося разведгруппой Шаповала. По дан­ным от сентября, Омельченко — участник съезда украинцев в Праге (Че­хословакия), на котором выбран руководителем организационного комите­та по созданию украинского центра с задачей объединения всех украин­ских эмигрантов, исключая петлюровцев. Перед отъездом за границу Омельченко, сплачивая своих сторонников и давая им директивы, гово­рил: «Бели Кубанская Рада будет большевиками разогнана и казаки со­мневаются в успехе их вооруженной борьбы с большевиками, то пусть ка­заки на время прекратят эту вооруженную борьбу и сохраняют себя, ибо большевики в России будут недолго» (показ[ания] Ковтуна).

Омельченко, находясь в эмиграции в Чехословакии, до самого послед­него времени имел письменную связь с участниками к/р организации: «Находясь за границей, Омельченко не прерывал связи с этими людьми (обвиняемыми) и в переписке направлял их работу, укреплял к/р актив­ность, убеждая, что падение соввласти, возвращение его и его приспешни­ков близко. Имя Омельченко, его указания эта группа широко использо­вала для к/р агитации, большей спайки своих сторонников. Письма от Омельченко фактически предназначались для к/р элемента станицы. В этих письмах Омельченко давал указания, которые в основном своди­лись к следующему: укреплять население в духе казачьей самостийности, сохранять казачьи самобытности и традиции, в целях сохранения веду­щей роли за оставшимися в станице старыми казачьими авторитетами, последним всеми способами сохранять себя, проникать в советские и хо­зяйственные организации станицы. В письмах на имя Светошовой, пред­назначавшихся для к/р элементов станицы, приводились обращения под-

держать «стариков» (Прищенко, Назаренко и др.) и «сомкнуться вокруг них» (показ[ания] Бонадысенко).

Имя Омельченко все годы существования соввласти было знаменем борьбы в руках ведущей головки кулацко-белогвардейских элементов ста­ницы и широко использовалось ими в целях «идеологического» воздейст­вия на казачество и поддержания к/р настроений. «Белик Василий нам неоднократно говорил: «Прав был атаман Омельченко, когда предсказы­вал, что соввласть принесет казачеству нищету и разорение. Сбылись все предсказания Омельченко: потеряли мы свою казачью вольность. Лучших казаков оторвали от своих семей, выслали, хозяйства наши разорены. Нам нужно держаться крепко, единым фронтом». Белик утверждал, что скоро из-за границы вернутся «наши» и тогда заживем по-старому» (показ[ания] Гриценко).

Приводимые нагло-враждебные показания Белика В.Е., одного из бли­жайших сподвижников и последователей Омельченко Г.В., руководителя группировки, входившей в состав организации, весьма ярко иллюстриру­ют эти настроения. «Я — казак и за дело казачества готов умереть, я вижу, что политика соввласти направлена на то, чтобы разорить и порабо­тить казачество. Преследованием лучших казаков станицы соввласть хочет подавить борьбу его за свои права, привилегии, за вольную Кубань и хорошую жизнь по-старому. Я враг этой политики. Я сознательно не вступал в колхоз, я считаю, что колхозы невыгодны казачеству. Если мы пойдем в колхоз, то землю мы потеряем вовсе, а казак без собственной земли — не казак. Я говорил собиравшимся у Шаповала казакам, что нам в колхоз идти не надо, что всем нужно держаться крепко, вместе с тем самым соввласть, которая нуждается в хлебе, вынуждена будет пойти на уступки и вернуть нам нашу землю. Казаки были со мной согласны, в колхоз тоже не вступали. Я также говорил, что прав был атаман Омель­ченко, когда он нам говорил, что будет казакам от большевиков разоре­ние, и что нужно казачеству бороться с большевиками. Мы все считали, что скоро будет конец соввласти. В станице ходили слухи, что скоро при­дут из-за границы наши казаки. Я этим слухам верил и передавал их в разговоре со знакомыми казаками» (показ[ания] Белика).

После установления соввласти, следуя указаниям Омельченко, кулац-ко-белогвардейская верхушка станицы использует свой авторитет и про­никает на руководящую работу в советско-хозяйственные организации: «В 1920 г. во главе ревкома оказались Назаренко В.Г., Прищенко Н.В., Ковтун И.П., Моздорь И.С. (расстрелян ОГПУ) и Шевченко Т.А. (расстре­лян в 1929 г.)» (показ[ания] Костюкова).

Еще в 1920 г., в период проведения продразверстки, эти лица органи­зовали сильнейшее сопротивление таковой. «На 15 ноября 1920 г. стани­ца по разверстке должна была вывезти 143 вагона, и ревком заявил, что зерна больше нет. Никакие предложения вышестоящих организаций не помогли. Тогда Назаренко был смещен и предревкома назначен комму­нист Теленников, а членами введен ряд красных партизан. Обновленный ревком обследовал амбары, наложил на кулаков твердые задания и в ре­зультате задание было не только выполнено, но и перевыполнено, всего было сдано 160 вагонов зерна» (показ[ания] Костюкова).

Однако спустя непродолжительное время кулацкой верхушке снова удалось овладеть руководством станичного совета: «В стансовете многие годы было засилье последователей Омельченко. Разновременно Совет воз­главлялся Дацко М.И. (расстрелян), быв. б[елым] офицером Бесчаст-

ным К.А. (выслан), быв. б[елым] офицером Гаценко (выслан) и другими» (показ[ания] Бонадысенко).

Характерен факт, иллюстрирующий к/р работу организации, исполь­зовавшей свое положение в стансовете: «В 1925 г. во время проведения землеустройства они (руководство стансоветом) провели постановление об отказе в наделе землей всех без исключения иногородних, в том числе бедняков, красных партизан и быв. красноармейцев. Лучшие земли были розданы кулакам. Когда в стансовет с протестом явилась группа бедняков и иногородних, председатель землеустроительной комиссии Прищенко и председатель] стансовета Дацко (расстрелян) им ответили: «Мы строго придерживаемся законов соввласти, в которых говорится, что все такие дела решаются волей народа. Мы хотели вам дать землю, но народ голосо­вал против и ничего сделать нельзя»» (показания Бонадысенко).

В то же время «получили земельные наделы: Заяц Игнат — на сына Игната, находящегося в эмиграции за границей, Середа Наталья — на мужа-офицера, находящегося там же, Высоцкий Маркел — на сына Ти­мофея, тоже находящегося в эмиграции, Малько Прасковья получила на­делы на мужа Калина Аникиевича, главаря действовавшей в то время банды, и сыновей — Василия и Александра — бандитов в банде своего отца (оба расстреляны)» (показания Костюкова).

В периоды руководства Советом участниками организации таковая максимально использовала все возможности для дискредитации соввласти путем различных искажений при проведении хоз[яйственно]-полит[ичес-ких] мероприятий на селе, ущемления бедноты и т.п. «Проникнув в руко­водство хоз[яйственно]-полит[ической] жизнью станицы, разжигая сослов­ную рознь, организуя кулаков и белогвардейцев, прижимая бедноту, при­нимала все меры к тому, чтобы в глазах населения дискредитировать сов-власть. Я сам неоднократно слышал такие слова Прищенко Н.В. и Шки-ля П.Т., обращенные к беднякам: «Вот вы воевали за Советы, а сейчас, как и раньше, ходите голые и босые и снова вынуждены батрачить»» (показ[ания] Бонадысенко).

С 1921 до начала 1930 г. в станице существовало «с/х кредитное т[ова-рищест]во», правление которого все эти годы в преобладающем большин­стве состояло из мощных кулаков и белогвардейцев, в числе которых почти беспрерывно были главные обвиняемые по данному делу. «С/х кре­дитное т[оварищест]во имело самую настоящую кулацкую политику. С самого начала кулацкое руководство т[оварищест]вом просто бедняков не принимало, также советски настроенных. Дело в том, что члены с/х т[оварищест]ва утверждались голосованием старых членов общества и по­чему-то закрытым голосованием, только в конце 1923 г. было установлено открытое голосование. Кроме этих преград, для бедняков существовали и такие, как требование вносить паевые взносы полностью, дифференциа­ции суммы взносов не существовало» (показ[ания] Костюкова).

С/х кредитное т[оварищест]во становится местом концентрации к/р сил организации, ее цитаделью. Здесь, оградившись от проникновения «чужих», организация проводит свои секретные совещания: «Нередко, приходя вечером в помещение т[оварищест]ва, я заставал там секретные сборища перечисленных пяти лиц (Назаренко, Прищенко, Ковтун, Шкиль, Юрченко) и ряда других единомышленников из числа кулацко-белогвардейской верхушки станицы (Подгирный, Дацко, Шевченко, От-рожко — расстреляны; Крикун, Загородный, Малюга, Божко — высла­ны)» (показ[ания] Бонадысенко).

На этих совещаниях вырабатывается тактика борьбы с соввластью применительно к тому периоду, в основу которой кладется экономический нажим на бедноту и подрыв последней веры в соввласть. «Ссуды, как де­нежные, так и натуральные, выдавались в первую очередь кулацкой и за­житочной части членов с/х т[оварищест]ва на сумму от 100 до 600 руб., тогда как членам с/х т[оварищест]ва — беднякам и середнякам — выда­валась ссуда на сумму не более 50 руб.» (показ[ания] Черный СМ.).

«Работая в с/х т[оварищест]ве на командных должностях, эта группа лиц продолжала свою к/р работу, искусственно вызывая недовольство трудовой части казачества в станице против мероприятий соввласти, своей политикой постоянной поддержки кулацко-зажиточной части стани­цы в распределении кредитов, инвентаря, посевного материала и уравне­ния размера паевых взносов» (показ[ания] Гриценко К.А.).

Общее направление действий организации, использовавшей с/х т[ова-рищест]во в своих к/р целях, характеризуется таким заявлением обвиняе­мых на одном из секретных совещаний организации. Прищенко и Юрчен-ко заявляли: «Что бы Советская власть нам ни предлагала, а мы будем делать по-своему, если же нас будут заставлять проводить директивы центральных властей, мы будем их так исполнять, что они все же пойдут во вред соввласти» (показ[ания] Бонадысеыко).

Хлебозаготовки 1928—1929 гг. и последующих вызвали в станице ожесточенное сопротивление кулачества. «В период хлебозаготовок можно было слышать прямые агитационные к/р выступления против сдачи хле­ба государству. Такие выступления я лично слыхал от Прищенко Н.В., Ковтуна И.П., Шкиль П.Т., Юрченко П.Т. и др.» (показ[ания] Бонадысен-ко).

Наряду с этим, организацией начала усиленно пропагандироваться идея создания «Союза хлеборобов»: «Главными вдохновителями создания такого союза были: Примак Я.П. — раскулачен, в станице сейчас его нет, Назаренко В.Г., Прищенко Н.В., Ковтун И.П., Букач СМ. (обвиняемые по делу) и другие, агитировали они по этому поводу так: «Крестьяне не организованы, их интересы никем не охраняются, нужно создать такую организацию, которая защищала бы интересы хлеборобов — как полити­ческие, так и экономические... Если у нас будет свой союз, мы сможем, выдавая из союза средства авансом, собрать хлеб в общие закрома и амба­ры и выдерживать его, сколько будет нам необходимо до повышения цен. ♦Союз хлеборобов» нужно организовать по принципу рабочих союзов». Не спросив разрешения районных организаций, они такой союз организова­ли, в него вошли одни кулаки, союз просуществовал недолго, через два месяца он был разогнан районными организациями» (показ[ания] Костю­кова).

До начала сплошной коллективизации (1930 г.) члены организации су­мели проникнуть в советский аппарат и хозяйственные организации ста­ницы для к/р работы. С началом сплошной коллективизации, особенно после мероприятий по раскулачиванию и выселению кулаков, организа­ция основной задачей ставит проникновение в колхозы. Новая тщательно законспирированная тактика к/р организации направлялась на развал колхозов изнутри и дискредитацию коллективизации в целом: «До 1930 г. эта к/р организация проводила свою вредительскую работу в станице. Не особенно стесняясь, довольно открыто иногда агитировать, по тем или иным вопросам они все вместе организованно выступали¹*. В общем, они свою к/р работу не прикрывали особой тайной, хотя, конечно, по всем во-

просам они заранее секретно договаривались. С 1930 г., с начала сплош­ной коллективизации, а затем выселения кулачества, они свою тактику значительно изменили и начали действовать более скрытно и осторожно. Своей вредительской деятельностью в колхозе эти лица изнутри его вся­чески разрушали и подрывали веру в колхозы у бедняков» (показ[ания] Костюкова).

Характерно, что, осуществляя эту тактику, ряд главарей и участников организации и их связей — кулаки — первыми вступили в организовав­шийся в начале 1930 г. в ст. Полтавской единый колхоз «Червоный пра­пор». «В 1930 г., в период сплошной коллективизации, указанная группа лиц и их соучастники начали действовать очень тонко и хитро, с органи­зацией в станице единого колхоза «Червоный прапор» они сразу же пер­выми вступили в колхоз. Сделали они это, чтобы там вести к/р кулацкую работу, пролезть в руководство колхоза, а также, чтобы сохранить себя, спрятав свое настоящее лицо под маской первых активных колхозников» (показ[ания] Бонадысенко).

«Я также стоял под угрозой выселения. Я понимал, что только вступ­лением в колхоз я смогу сохранить себя. Зажиточным и кулакам, кото­рых я вербовал в колхоз, я говорил, что надо записаться в колхоз, чтобы сохранить себя, фактом формального вступления мы оградим себя от рас­кулачивания и выселения, а там видно будет. С этими кулаками и зажи­точными я говорил от своего и Назаренко имени. Они, безусловно, убеж­дены были в том, что эта тактика сопротивления отвечает их интересам и направлена против политики соввласти» (показ[ания] Ковтун).

Характерно, что семьи этих кулаков в колхоз не вошли. Этим путем они сохраняли тягло и инвентарь, как якобы принадлежащие их семьям, оставшимся единоличниками. «Договорились идти в колхоз без обобщест­вления тягла и озимого посева» (показ[ания] Ковтун). «Большинство ку­лаков и зажиточных имели свои хутора, сады, виноградники, которые в колхоз не передавались, а каждый в отдельности оставался хозяином своего участка и силами своими и семьи обрабатывал его» (показ[ания] Нудьга П.Л.).

Кулаки, вошедшие в колхоз, всячески саботировали работу в нем, главным образом, они занимались выколачиванием прибылей из своих хуторов. «За весь 1930 г. я имел 45 трудодней. Фактически я в течение всего года работал на своем наделе» (показ[ания] Ковтун). В результате: «В то время, как колхозные виноградники позамерзали и погорели, вино­градники этих колхозников-кулаков, обрабатывавшиеся ими самими и их семьями за счет прогулов в колхозе, давали великолепный урожай» (показ[ания] Костюкова).

Прямая и более организованная к/р вредительская работа начинается с проникновения кулацко-белогвардейской верхушки на руководящие и адм[инистративно]-хоз[яйственные] должности в колхозе. При этом орга­низация исходила из следующей «политической» установки: «Я считал, что коллективизация окончательно завершает закабаление казачества, несет окончательный удар по его самостоятельному существованию. Того же взгляда на коллективизацию придерживались Назаренко Василий, Прищенко Никифор и Юрченко Василий» (показания] Ковтун).

Лишившись своей основной базы — с/х кредитного т[оварищест]ва, организация видела возможность продолжения борьбы с соввластью в ов­ладении основными командными и адм[инистративно]-хоз[яйственными] должностями в колхозе. Овладеть руководством в колхозе, создать там

свой прочный опорный пункт с целью разложения колхоза изнутри, дис­кредитировать коллективизацию как советскую систему хозяйствования на селе — вот задачи, которые поставила себе организация в новых усло­виях.

Для осуществления указанных задач организация развивает лихора­дочную конспиративную деятельность. Ряд секретных совещаний выраба­тывает тактику конкретных действий. «На квартире Назаренко мы об­суждали нашу линию поведения в этой конкретной политической обста­новке. Для нас было очевидно, что соввласть будет настойчиво проводить свою политику коллективизации. Мы считали, что, завладев руководящи­ми должностями в колхозе, мы сохраним себя — кулацко-зажиточный элемент, и, использовав колхоз, сумеем вести к/р работу, чтобы дискреди­тировать мероприятия соввласти при проведении сплошной коллективиза­ции. После соответствующей беседы с Прищенко решили вступить в кол­хоз рядовыми колхозниками и в вербовочной кампании обеспечить прием в колхоз зажиточных казаков, с поддержкой которых, использовав и пер­сонально наш авторитет, быть избранными в правленческий аппарат кол­хоза» (показ[ания] Ковтун).

Спустя непродолжительное время, «большинство командных должнос­тей и административных было занято членами организации: Назарен­ко В.Г. — председатель ревкомисии, Ковтун И.П. — кладовщик, При­щенко — завхоз и завгужтранспорта, Юрченко — счетчиком и счетово­дом, Шкиль П.Т. — учетчиком, затем бригадиром, Скряга И. — бухгалте­ром, Букач С. М. — полеводом» (показ[ания] Костюкова).

Вредительская работа в колхозе шла по целому ряду каналов: «Вся их работа в колхозе сводилась к подрыву и разрушению его изнутри, они де­лали это путем всякого рода махинаций со самоснабжением, фиктивного снижения трудодней для бедняков и, наоборот, повышения для кулаков, путем всяких действий, направленных на убыточность колхоза, путем ис­кусной агитации, направленной к дискредитации колхозов, к доказатель­ству их нежизненности. Многие кулаки в колхозе совершенно не работа­ли, так как получали достаточно доходов от обработки хуторов, так в ре­зультате всегда не хватало рабочей силы, что вело к неполной обработке с/х культур и убыточности. Часто бедняки приходили к Прищенко, Наза­ренко, Юрченко и другим с жалобами на очень низкую доходность. Они им отвечали: «Сами хотели колхоз — вот и ешьте его, скоро и без штанов останетесь». Были большие злоупотребления с недосевом. Невысев тех норм, которые были установлены. Велась к/р агитация и против хлебо­сдачи» (показ[ания] Бонадысенко).

«Осенью 1931 г. настойчиво потребовали обобществления инвентаря и тягла. Зажиточно-кулацкая часть в колхозе ответила на это требование разбазариванием своего имущества: продажей тягла, скота, домов и амба­ров. Назаренко продал подлежащий обобществлению амбар, Ткачев Васи­лий — пару лошадей и т.п. Внутри бригады, в беседах с отдельными кол­хозниками, я говорил, что нужно засевать в пределах обеспечения, в пер­вую очередь, потребительских интересов колхозника. Эти разговоры со­здавали рваческие настроения бригады» (показ[ания] Ковтун).

«При посеве Лабунец, обращаясь ко мне, заявил: «Что ты так долго садишь? Надо садить по-колхозному». На вопрос мой — как по-колхозно­му? — он ответил: «Сади шире, делай пропуски, колхоз долго не будет су­ществовать». При такой посадке, как делал Лабунец, ячмень зарастает бу­рьяном и погибает» (показ[ания] Нудьга).

«Благодаря всяческим махинациям с учетом трудодней, некоторые, почти не работавшие кулаки, имели трудодней больше, чем аккуратно ра­ботавшие бедняки. В результате такой работы колхоз терпел огромные убытки, и медленно, но верно шел к развалу» (показ[ания] Костюкова).

«Под влиянием Назаренко, без санкции общего собрания правление (колхоза) приняло постановление о повышении трудодней работникам уп­равленческого аппарата. Новые ставки давали председателю] колхоза 85 т[рудо]д[ней] в месяц, счетным работникам — 45 т[рудо]д[ней], тогда как лучший колхозник-ударник максимально вырабатывал 25 т[рудо]-д[ней] в месяц» (показ[аыия] Ковтун).

Дискредитируя и разлагая колхоз изнутри, организация в то же время вела среди бедняцко-середняцкой части единоличников злостную агита­цию против вступления в колхоз, хлебозаготовок и сева: «Я говорил еди­ноличникам, что колхозы только разорили нас и единоличникам нет смысла идти в колхоз — лучше оставаться в своем индивидуальном хо­зяйстве» (показ[ания] Ковтун). «Все равно колхоз долго жить не будет, а ты в колхозе только с голоду подохнешь» (показ[ания] Нудьга). «Мы (ку­лаки) вынуждены были идти в колхоз, иначе бы нас выслали, вы же ку­лаками не числитесь и вам туда идти нечего, так как это дело временное, отдадите свое имущество и через полгода-год останетесь ни с чем. Лучше уходить в города и совсем не сеять, а если и сеять, то столько, сколько не­обходимо для собственного употребления, так как все равно при хлебоза­готовках все отберут под метлу». Эти же лица агитировали и против хле­бозаготовок» (показ[ания] Костюкова). «Велик В.Д., давая установку еди­ноличникам не пахать, и не сеять, говорил: «Не беспокойтесь, что есть не­чего будет, пусть колхозники-дураки сеют, а мы будем у них хлеб воро­вать»» (показ[ания] Гриценко). В результате повседневной организован­ной вредительской работы колхоз «Червоный прапор» терпел огромные убытки, развалился и в декабре 1931 г. по постановлению крайколхозсою-за был распущен с преданием суду правления и ревкомиссии.

Приговор нарсуда Славянского района от 14 декабря 1931 г. отмечает: «Колхоз «Червоный прапор» имел своими членами много кулаков, кото­рые сознательно пролезли в колхоз для его разложения. Кроме того, в колхозе было много лодырей, рвачей, которые на работу не выходили и при всяком удобном случае крали из колхоза, разлагали колхозников, колхоз систематически не выполнял ни одного задания. Выход на работу составлял 50—60%, в то время как все культуры гибли, план весеннего сева не выполнялся. В колхозе была полнейшая обезличка, не было кон­кретных ответственных лиц за машины, инвентарь, тягло и т.д.». Однако главные участники организованного развала колхоза в силу замаскиро-ванности своей к/р работы суда избегли, за исключением Назаренко В.Г., осужденного на полтора года лишения свободы.

После ликвидации колхоза «Червоный прапор» обвиняемые вошли с той же к/р вредительской целью во вновь организованные в 1932 г. кол­хозы «518» и «1040», где также проникли на административно-хозяйст­венные] должности. И эти колхозы они привели к развалу. 16 декабря с.г. судом по делу развала колхоза «518» приговорены к расстрелу участники организации Шкиль П.Т. и Скряга И.Г. По делу о развале колхоза «1040» ведется следствие.

Следствие по делу разворачивается. Все арестованные сконцентрирова­ны в Краснодаре, куда выброшена специальная группа из Ростова. Наме-

чен ряд арестов по делу, в том числе и по другим станицам Славянского района.

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 514. Л. 254—268. Заверенная копия.

** Так в тексте.

№ 51