Источники русского церковного права эпохи Патриаршества

После учреждения Патриаршества в Москве в 1589 г. Поместный Собор 1590 г. издал деяние с грамотой Константинопольского Патриарха Иеремии II об избрании Патриархом Иова и о Патриаршем титуле его преемников. Это деяние помещено в начале печатной "Кормчей".

В XVII веке Соборы продолжали оставаться высшей церковной инстанцией. Собор 1621 г. при Патриархе Филарете вынес постановление о перекрещивании католиков, лютеран и реформатов, присоединяемых к Православной Церкви. Это постановление в отношении католиков отменено Собором 1656 г., а Собором 1667 г. отменено полностью.

Собор 1666 г. созванный для суда над расколоучителями, издал "Наставления благочиния церковного" как руководство для приходских священников.

Собор 1667 г. при царе Алексее Михайловиче вошел в историю под названием Большого Московского. В его деяниях участвовали Восточные Патриархи: Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский. Собор был созван для суда над Патриархом Никоном.

Помимо приговора по делу Патриарха, Собор отменил постановления Стоглава, благоприятные старообрядчеству, а также постановление Филаретовского Собора о перекрещивании западных христиан и запрет священнослужения вдовым священникам и диаконам. Отцы Большого Московского Собора воспретили рукополагать невежд. Священникам Собор повелел обучать своих детей грамоте. Вступивших во второй брак священнослужителей Собор постановил лишить сана, но дозволять им петь на клиросе или вступать на государеву службу, кроме военной. Мирянам вновь было воспрещено судить клириков за церковные преступления. Повторены были на Соборе прежние постановления о наказании еретиков не только церковными, но и "градскими" казнями. Собор запретил постригать одного из супругов без согласия другого, а также требовать от постригающихся вкладов в монастырь. Запрещено было посвящать за Литургией более одного епископа, священника и диакона, самовольно открывать мощи без предварительного дознания и соборного постановления.

Архимандритам Собор благословил носить митру, если богослужение не возглавляет епископ. По постановлению Собора 1667 г., митрополиты стали носить белые клобуки, а диаконы и священники — скуфью.

Норму взаимоотношений церковной и государственной власти Большой Московский Собор выразил так: царь имеет преимущество в делах политических, а Патриарх — в церковных. Постановления Собора упомянуты в "Духовном регламенте" (1721 г.) как действующие законы. Они были включены в "Полное собрание законов Российской Империи".

Собор 1675 г. пересмотрел "Архиерейский Чиновник" и установил положения о преимуществах и отличиях Патриарха, митрополита, архиепископа, епископа и других иерархических лиц; о последовании мироосвящения и освящения антиминса. Собор запретил священникам отдавать свои места в приданое дочерям, с тем чтобы эти места переходили к зятьям. Постановления Собора были напечатаны как дополнения к "Архиерейскому Чиновнику".

Собор 1682 г., созванный при царе Феодоре Алексеевиче, рассмотрел вопросы о мерах против раскольников, о поставлении священников в русских городах и уездах, отошедших к Швеции, о монастырском и церковном благочинии, о скитающихся монахах и безместных священниках, о призрении нищих. Собор обсудил предложение царя о разделении Русской Церкви на 12 митрополичьих округов и открытии 33 епархий, но с проектом не согласился.

Кроме соборных постановлений, до нас дошли архиерейские грамоты, архипастырские послания и поучения, также относящиеся к рассматриваемому периоду. Из этих актов особенно важен "Наказ" Патриарха Иова 1594 г. о поповских старостах и "Инструкция поповским старостам" Патриарха Адриана, изданные в 1697 г. Часть этих документов вошла впоследствии в "Полное собрание законов Российской Империи" и, следовательно, сохранила юридическую силу.

Церковные правоотношения регламентировались и государственным законодательством. В Московской Руси, помимо Освященных (церковных) Соборов, регулярно созывались Земские соборы. Они издавали важнейшие правовые акты.

С сентября 1648 г. по январь 1649 г. в Москве заседал двухпалатный Собор: в одной палате совещались царь Алексей Михайлович, Боярская Дума и Освященный Собор; в другой — выборные люди от всех чинов Российского государства. Двухпалатный Собор составил Уложение, которое было напечатано в 1649 г. двумя тиражами по 1200 экземпляров в каждом.

"Соборное уложение не имеет прецедентов в истории русского законодательства. По объему оно может сравниться разве что со Стоглавом… Соборное Уложение — первый в истории России систематизированный Закон" [1]. Уложение 1649 г. явилось итогом развития русского законодательства допетровской эпохи.

Первая глава Уложения названа "О богохульниках и о церковных мятежниках". Она предусматривает наказания за совершение церковных преступлений: "Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русский человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест, или на святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь. А будет какой бесчинник пришед в церковь Божию во время Святыя Литургии, и каким ни буди обычаем, Божественная Литургии совершити не даст, и его изымав и сыскав при него допряма, что он так учинит, казнити смертию безо всякия пощады… А будет такой бесчинник кого ни буди в церкви Божий ударит, а не ранит, и его за такое бесчиние бити батоги, да на нем же взяти тому, кого он ударит, бесчестие" [2].

В главе 13 "Уложения" предусматривалось учреждение Монастырского Приказа: "А ныне государь царь и великий князь Алексей Михайлович… указал Монастырскому приказу быти особно, и на митрополитов, и на архиепископов, и на епископов… и на их крестьян, и на монастыри, и на архимандритов, и на игуменов, и на строителей, и на келарей, и на казначеев, и на рядовую братью, и на монастырских слуг, и на крестьян, и на попов, и на церковный причет, во всяких исцовых искех суд давати в Монастырском приказе" Монастырский приказ учреждался как высшая судебная инстанция по тяжебным делам, (т.е. спорным по поводу того или иного права гражданского) для монастырей, монастырских людей и приходских причтов. Митрополит Новгородский Никон, будущий Патриарх, решительно противился учреждению Монастырского приказа, считая неправомерной судебную власть светских чиновников над духовенством и церковными людьми даже по гражданским делам. Но его протесты остались тщетными.

"Духовный регламент"

Важнейший церковно-правовой памятник эпохи, на котором зиждутся основания синодального строя церковного управления, — "Духовный регламент", составленный епископом Феофаном (Прокоповичем) в 1719 г., подписанный Освященным Собором и утвержденный Петром I в декабре 1720 г., а напечатанный впервые год спустя, уже по учреждении Синода. Точное название документа — "Регламент или устав Духовной Коллегии", хотя, как известно, предусмотренная в "Регламенте" коллегия была переименована на первом своем заседании в "Святейший Синод".

"Регламент" состоит из трех частей. В первой части, озаглавленной "Что есть духовное коллегиум и каковыя суть важные вины такового правления?" дается общее представление о коллегиальной форме правления и объясняются ее преимущества в сравнении с единоличной властью. Главный довод здесь — опасность двоевластия в государстве.

Во второй части, названной "Дела управления, сему подлежащие", описывается круг дел, подведомственных новоучрежденному церковному правительству. Здесь в общей форме говорится также об обязанностях епископов, священников, монахов и мирян.

В третьей части "Самих управителей должность и сила" определяются состав Духовной Коллегии и обязанности ее членов.

По мнению А.С. Павлова, "по своей форме и отчасти по содержанию "Духовный регламент" не есть только чисто законодательный акт, но вместе и литературный памятник. Он наполнен, подобно знаменитому "Наказу" Екатерины II, общими теоретическими рассуждениями, … содержит в себе разные проекты, например, об учреждении в России Академий, а нередко впадает в тон сатиры. Таковы, например, места о власти и чести епископской, об архиерейских визитациях, то есть объезде архиереями своих епархий, о церковных проповедниках, о народных суевериях, разделяемых и духовенством" [1].

В 1722 г. в качестве дополнения к "Духовному регламенту" было составлено "Прибавление о правилах причта церковного и чина монашеского", в котором содержатся целые уставы о приходском духовенстве и монашестве.

В дополнение к "Регламенту" в 1722 г. издано также Императорское повеление о выборе "из офицеров доброго человека" для занятия должности обер-прокурора. К этому повелению в том же году была присовокуплена "Инструкция обер-прокурору".

Давать оценку "Регламенту" с точки зрения последствий его введения в русскую церковную жизнь значит высказать суждение о самой синодальной эпохе. В синодальный период он как важнейший церковно-правовой документ получал в литературе почти исключительно апологетическую оценку. С падением этой системы отпали резоны для такого отношения к нему. Совершенно очевидны все негативные черты самой эпохи, а значит, и "Регламента", который составлял фундамент правового устройства Церкви.

2.Канонизация святых; канонизация святых при Патриархе Алексии II.

Канонизация святых в Православной Церкви. Суд над усопшими творит Господь, Он один ведает участь, угото­ванную каждому из нас. Но Церкви, которая является «стол­пом и утверждением истины» (1 Тим. 3, 15), открывается, что некоторые из усопших угодили Богу своим святым жи­тием, достигли вечного блаженства и предстательствуют за нас перед Его Престолом. Признание Церковью того или иного из ее усопших членов состоящим в сонме угодников Божиих называется канонизацией. В область церковного пра­ва канонизация входит постольку, поскольку она подразуме­вает, как писал Е. Темниковский, «допущение или предписа­ние чествовать в Церкви умершего его члена... иначе говоря, установление его культа»⁴⁰².

В Православной Церкви процедура канонизации святых не подвергается такой тщательной и детальной регламентации, как в Католической Церкви. Например, в Католической Цер­кви на основании декретала папы Бенедикта XIV для беатификации подвижника требуется, чтобы после удостоверения свидетелями - очевидцами его добродетельной жизни, или мученичества, была доказана свидетельскими показаниями действительность, по меньшей мере, двух чудес; если же о его добродетели или мученичестве известно по слуху, то не­обходимо доказать не два, а четыре чуда; для последующей канонизации требуется засвидетельствовать еще два чуда, и непременно свидетельскими показаниями de visu. Хотя и без такой жесткой регламентации, но и в Православ­ной Церкви не на уровне строгих правовых определений, а в обычае существуют все-таки определенные условия канониза­ции. Иерусалимский Патриарх Нектарий писал: «Три вещи признаются свидетельствующими об истинной святости в лю­дях: 1) православие безукоризненное; 2) совершение всех доб­родетелей, за которыми следует противостояние за веру даже до крови, и, наконец, проявление Богом сверхъестественныхзнамений и чудес; 3) весьма необходимо ввиду того, что в наше время недобросовестные люди подделывают чудеса и вымышляют добродетели, и потому свидетельством святости признается также нетление мощей или благоухание костей»⁴⁰³.

Известный русский церковный историк Е. Е. Голубинский, рассматривая вопрос об условиях причтения к лику святых в Древней Церкви, разделял древних святых на три разряда: первый разряд - это ветхозаветные патриархи и пророки и новозаветные апостолы; второй - мученики; третий - «свя­тые, относительно которых необходимо думать, что Церковь признавала их не по причине принадлежности их к известно­му классу, а потому, что лично того или другого из них счи­тали достойным сего признания. Это святые из подвижников (аскетов)»⁴⁰⁴. Что же касается иерархов-святителей, то, по мнению профессора Ε. Ε. Голубинского, вначале они принад­лежали к первому разряду, то есть причислялись к лику свя­тых наравне с Апостолами уже в силу самой их принад­лежности к иерархии, а потом стали прославляться наравне с подвижниками, за их личные достоинства. В доказатель­ство того, что древние архиереи причислялись к лику святых уже по самому своему положению, если, конечно, они не от­падали в ереси или не были лицами с заведомо дурной репу­тацией, Голубинский приводит такие сведения. Из 74 еписко­пов, занимавших Константинопольскую кафедру с 315 по 1025 годы, не были прославлены только 18 еретиков и 7 пра­вославных, причем только о 3-х из них достоверно известно,что они не были канонизированы, другие четыре иерарха, возможно, и почитались некоторое время. А если взять спис­ки Константинопольских епископов с 315 по 846 годы, то из 58 иерархов 18 были еретиками, и только два - Акакий и Флавита - не прославлены, хотя и не были явными ерети­ками, но православие их под подозрением, так как они пы­тались примирить диафизитов с монофизитами на основании энотикона Зенона. Патриарх Акакий к тому же умер под анафемой папы. Но с XI века Константинопольские Патриар­хи причисляются к лику святых уже только в связи с их личными достоинствами, На Западе аналогичная практика - канонизация на основании уже самого сана - прекратилась раньше. Все 56 пап до 535 года признаны святыми; а из 52 пап с 535 по 867 год признаны святыми только 21. После 867 года Католическая Церковь канонизировала и беатифицировала только несколько пап, все остальные остались не прославленными.

Относительно канонизации подвижников, то есть третьего разряда святых, Ε. Ε. Голубинский писал, что Церковь при­знавала и признает их святыми «на основании сверхъес­тественного свидетельства о них Самого Бога, Который тех или других между ними удостаивал дара чудотворений еще при жизни или по смерти. Не предполагая этого единствен­ного твердого и не зависящего от человеческих пристрастий основания, мы должны были бы думать, что в признании подвижников святыми господствовал в древнее время произ­вол, чего думать, конечно, нельзя. Читая жития древних подвижников, причисленных к лику святых, мы почти ненаходим между ними таких, которые бы не обладали даром чудотворений еще при жизни; а эта общая принадлежность дара чудотворений подвижникам, признанным Церковью за святых, и дает полное основание предполагать, что сей имен­но дар и был причиной их причтения к лику святых»⁴⁰⁵.

Полемизируя с профессором Ε. Ε. Голубинским, профессор Е. Темниковский строит иную схему прославления угодни­ков: «Слава святой жизни того или другого подвижника не умирала вместе с ним; благочестивый подвижник... становил­ся предметом народного чествования, сначала, быть может, в сравнительно незначительном районе, который с течением времени мог расширяться. Таким образом являлся культ святого. К нему постепенно присоединялись и церковные власти, прежде всего местные, затем иногда и центральные, соответственно с тем, как широко распространялся культ святого. Присоединение церковных властей к народному культу, дававшее последнему официальное значение, не было каким-либо формальным актом в роде современной канони­зации, а совершалось постепенно... Вера в чудеса подвижни­ков, конечно, входила в качестве составной части в религи­озный культ святых... но она не составляла здесь исходногомомента и, тем менее, единственного основания почитания святых, исходным моментом и основанием его, хотя, быть может, не единственным, было убеждение в святости жизни подвижников »⁴⁰⁶.

Профессор Ε. Ε. Голубинский, основательно изучив вопрос почитания мощей, пришел к выводу, что мощами святых не всегда признавались совершенно нетронутые тлением тела; почитались как мощи и останки, отчасти подвергшиеся тле­нию, - кости, частицы костей и даже прах от святых. А по святому Иоанну Златоусту, почитается не только прах, но и пепел, оставшийся от мучеников, хотя он и не называет ни праха, ни пепла мощами.

Ввиду столь расширительного толкования того, что следу­ет называть мощами святых, нельзя утверждать, будто совер­шенное нетление останков святого является непременным условием его канонизации. Такое мнение, распространенное некоторое время в церковном народе, не имеет ни историчес­ких, ни канонических оснований. Нетление мощей может быть лишь одним из свидетельств святости.

Канонизация святых при Патриархе Алексии II.Поместный Собор 1990 года, избравший новым Предстояте­лем Русской Церкви Патриарха Алексия II, канонизировал святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Со времени обретения Церковью свободы в результате собы­тий, имевших место в конце 1980-х - начале 1990-х годов, в деле канонизации святых на первый план выдвинулся вопрос о прославлении пострадавших в годы гонений епископов, кли­риков и мирян. Наименование их «новомучениками Россий­скими» вошло уже тогда в широкое употребление. В связи с этим было необходимо осмыслить подвиг новых мучеников и исповедников в сопоставлении с древними святыми.

Древние христианские мученики почитались как святые уже по самому факту пролития ими крови за Христа. Для их прославления не было необходимости в особенно тщатель­ном предварительном исследовании их житий. За Христа и Его Святую Церковь пострадали, без сомнения, и новомученики Российские. Но главное различие тут заключалось в том, что в языческой Римской империи Церковь была вне закона и уже сама принадлежность к ней каралась смертнойказнью на юридических основаниях, а отречение обвиняемо­го в принадлежности к Церкви сохраняло вероотступнику жизнь и возвращало ему свободу.

Российские новомученики, как правило, не стояли перед таким классически ясным выбором. Их убивали без суда, а когда приговаривали к смерти по суду, то чаще всего предъ­являли обвинения, прямым образом не связанные с испове­данием Христа, а в пору массовых гонений 1930-х годов даже и отречение от христианской веры со стороны епископа, клирика или мирянина едва ли было способно избавить жертву репрессий от расправы. Поэтому было бы неправомерно всехпогибших в ту пору не только мирян, но даже и священно­служителей считать мучениками только на основании самого факта их убийства. Для канонизации требовалось серьезное исследование обстоятельств и смерти, и жизни пострадавших. Такое исследование и осуществляется силами Синодальной комиссии по канонизации святых, которой доступны архивные материалы репрессивных органов. Протоколы допросов - это своего рода мученические акты. В то же время они засвиде­тельствовали и малодушие некоторых из арестованных свя­щеннослужителей и мирян, которые под пытками соглашались подписывать показания, содержавшие самооговор - призна­ние в совершении фантастических преступлений: террористи­ческих актов или шпионажа, а также оговор других лиц каксоучастников. Но значительное большинство арестованных свя­щеннослужителей сохраняли под пытками безукоризненную стойкость и подвергались в большинстве случаев смертной казни. Прославленными в лике святых могли быть, естествен­но, только те пострадавшие от репрессий христиане, кто ни­чем не запятнал себя под пытками.

При подготовке канонизации новых мучеников и исповед­ников встал также вопрос о том, в какой мере церковные разделения 1920-1940-х годов могли некоторых пострадав­ших, отделившихся от законного Священноначалия, выво­дить за границы Церкви, тем самым устраняя самую возмож­ность их канонизации. Ведь в годы гонений испивали чашу страданий и лица, которые пребывали в расколах и разделе­ниях. Встал вопрос о том, можно ли их тоже считать муче­никами в строго церковном смысле, иными словами, суще­ствует ли возможность церковного прославления тех, кто завершил свою земную жизнь в разделении или расколе.

Отвечая на этот вопрос, удалось избежать упрощения. Есть несомненная разница между расколами, которые либо грани­чат с ересью, то есть возникли вследствие глубоких заблуж­дений экклезиологического характера (например, беспопов­ские толки русского старообрядчества), либо происхождением своим обязаны преступному властолюбию, самоволию и вся­кого рода бесчинным акциям церковных раздорников, с од­ной стороны, а с другой - теми разделениями, которые по­явились в церковной среде вследствие разного видения путей адекватного реагирования на бедственные для Церкви явления и которые изживались Церковью в исторически корот­кие сроки.

Так, в эпоху между I и II Вселенскими Соборами Церковь, получившая мир от врагов внешних, переживала тяжелый внутренний кризис. Защитникам православного Никейского тринитарного догмата противостояли носители разных версий арианских и полуарианских еретических учений. Но ситуация осложнена была еще и тем, что не было полного единства и евхаристического общения между всеми православными. На одной стороне были святой Афанасий Великий, его привер­женцы в Александрийской Церкви и Западная Церковь, воз­главляемая в 370-е годы папой Дамасом, а на другой - так называемые новоникейцы: святой Василий Великий, другие отцы-каппадокийцы, святой Кирилл Иерусалимский, святой Мелетий Антиохийский. Часть православных на Западе и в Египте подозревала их в «полуарианстве». Противостояние между православными группировками особенно остро и болез­ненно проявилось в Антиохийской Церкви, где было тогдадва епископа, занимавших эту высокую кафедру, которые, естественно, друг друга не признавали и не имели общения между собой: святой Мелетий, находившийся в общении со святым Василием Великим и другими новоникейцами, и Пав­лин, который имел общение со святым Афанасием, папой Дамасом и всею Западной Церковью. Святой Мелетий, на стороне которого было большинство антиохийцев, был принят в общение с папой Дамасом и православным Западом, а так­же последователями святого Афанасия в Александрийской Церкви в 379 году на Антиохийском Соборе уже после кон­чины святых Афанасия и Василия. И вот Церковь почитает как святых и Афанасия Великого, и Мелетия Антиохийского, между которыми канонический разрыв оставался до самой кончины святого Афанасия Великого непреодоленным. Этот пример удержал Синодальную комиссию по канони­зации святых, которая готовила материалы к прославлению новомучеников, от ригористической узости в оценке разделе­ний 1920-1940-х годов, которые к тому же, в отличие от эпохи IV века, не имели догматического характера и обуслов­лены были обстоятельствами политическими, то есть в цер­ковном отношении не имеющими решающего значения.

Давая оценку расколам и разделениям, возникшим в нашей Церкви в 1920-е годы, нельзя было ставить в один ряд обнов­ленческую схизму, с одной стороны, и «правую оппозицию» - с другой. Обновленчество приобрело характер откровенного раскола в 1922 году, когда, захватив канцелярию Патриархии во время пребывания Предстоятеля Русской Церкви под арес­том, группа священников, никем не уполномоченная, объяви­ла о создании Высшего Церковного Управления (ВЦУ), вклю­чив в его состав только двух епископов по своему выбору, один из которых был под запрещением, тем самым оно нанес­ло предательский удар по Церкви. В дисциплинарной практи­ке обновленцами был попран канонический порядок церковных установлений (многоженство священнослужителей, так называ­емый «белый» епископат). Все это не только в работах истори­ков, но и на уровне авторитетных постановлений церковной власти получило однозначную оценку как квалифицированный раскол: при присоединении к Православной Церкви кающихся обновленцев рукоположения, полученные ими в расколе, не признавались действительными. В конце 1930-х годов жертва­ми репрессий были и отдельные обновленческие деятели. Но ведь в те годы погибли многие из тех, кто вообще никакого отношения к Православной Церкви не имел, погибали и сами недавние носители, и даже вожди атеистической власти. Поэто­му сделан был вывод о том, что ставить вопрос о возможной канонизации таковых лиц необоснованно.

Но в своей дисциплинарной практике Православная Церковь иначе, чем к обновленцам и автокефалистам, относилась к при­соединяемым из так называемых «правых» расколов: они при­нимались по покаянии в сущем сане - в том, какой могли получить и в отделении от законного Священноначалия. В дей­ствиях «правых» оппозиционеров, часто называемых «непоминающими», нельзя обнаружить явно злонамеренных, исключи­тельно личных, предательских мотивов. Как правило, их дей­ствия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о бла­ге Церкви. Как хорошо известно, «правые» группировки состо­яли из тех епископов и их приверженцев среди священнослу­жителей и мирян, кто, не соглашаясь с церковно-политической линией назначенного святым митрополитом Петром Заместите­ля Патриаршего Местоблюстителя митрополита (потом Патри­арха) Сергия, прекращал возношение имени Заместителя за бо­гослужением и, таким образом, порывал каноническое общение с ним. После кончины митрополита Петра «непоминающие» не признали главой Церкви, Местоблюстителем Патриаршего Пре­стола митрополита Сергия, не признали законности избрания его Патриархом. Но когда Святейшим Патриархом избран был Алексий I, большинство из оставшихся в живых правых оппо­зиционеров (почти все они погибли в 30-е годы) воссоединились со Священноначалием Русской Церкви.

С учетом этих соображений сделан был вывод о возможно­сти канонизации тех архиереев и клириков, кто пал жертвой репрессий, находясь в отделении от Заместителя Местоблюс­тителя, но не переставая признавать главой Церкви заточен­ного Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и не пытаясь образовать иной, параллельный церковный центр. Архиерейскими Соборами 1992 и 1994 годов были про­славлены девять новых мучеников, и среди них священномученик Владимир, митрополит Киевский, и Вениамин, митро­полит Петроградский, преподобномученица великая княгиня Елисавета. Архиерейский Собор 1997 года канонизировал трех священномучеников, включая Патриаршего Местоблюс­тителя митрополита Петра. Кроме того, еще несколько муче­ников и исповедников прославлены были в 1990-е годы какместночтимые святые в отдельных епархиях Русской Церкви.

Особую сложность и важность приобрел вопрос о канони­зации императора Николая II и других царственных страсто­терпцев. Их казнь имела характер политического убийства, но не только. Дело в том, что и жертвы политических убийств могли быть святыми страстотерпцами. Из истории известно, что первые из прославленных Русской Церковью святых - князья Борис и Глеб - пали жертвой политичес­кого преступления - были убиты своим братом СвятополкомОкаянным в княжеской междоусобице. Но Церковь прослави­ла их как мучеников-страстотерпцев ввиду христианской кротости, с какой они приняли смерть, совершив подвиг са­мопожертвования, ибо не захотели поднять руку на брата. Юбилейный Архиерейский Собор, состоявшийся в августе 2000 года, принял решение прославить для общецерковного почитания в лике святых новомучеников и исповедников Российских XX века более 1200 угодников, включая также тех подвижников веры, кто ранее был прославлен для мест­ного почитания.

Собором в сонме новомучеников и исповедников Россий­ских прославлены как страстотерпцы Император Николай II, Императрица Александра, царевич Алексий, великие княж­ны Ольга, Татиана, Мария и Анастасия. Соборный акт об их канонизации гласит: «В последнем православном Российском монархе и членах его Семьи мы видим людей, искренне стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных Царской семьей в заточении скротостью, терпением и смирением, в их мученической кон­чине в Екатеринбурге в ночь на 4 (17) июля 1918 года был явлен побеждающий зло свет Христовой веры подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонения за Христа в XX веке»⁴¹⁴.

Архиерейским Собором 2000 года было также канонизиро­вано еще 57 святых, послужиших Богу и Церкви в разные исторические периоды. Таким образом, на Архиерейском Соборе совершен был акт, беспримерный в истории Церкви. Сонм новопрославлен­ных русских святых, по меньшей мере, троекратно превзо­шел число русских святых, канонизированных за всю преж­нюю историю Русской Церкви. Сонм новомучеников и испо­ведников Российских по числу угодников оказался соизмери­мым с собором древних христианских мучеников.

Билет №13. 1. «Устав Духовных Консисторий», Акты Поместного Собора 1917-1918 гг.; источники церковного права 1945-2000гг.

Устав духовных консисторий 1841 г. содержит точные указания об управлении консисториями и регулирует правовые отношения. Кроме того, в Уставе говорится, что главное лицо в консистории, ее секретарь, хотя и назначается Святейшим Синодом, но подчиняется непосредственно обер-прокурору, которому секретарь подотчетен. Таким образом, обер-прокуроры имели сильную и независимую от епископа опору в епархиальных управлениях]. Особенно много указов Святейшего Синода приходится на царствование Николая I, они касались не только частных случаев, но также принципиальных вопросов церковного управления.

Акты Поместного Собора 1917-1918 годов. Помест­ным Собором Российской Православной Церкви 1917-1918 годов и восстановлением Патриаршества открылся новейший период в истории нашей Церкви. В жизнь Церкви вновь во­шли Поместные Соборы как ее высший канонический орган. Собор продолжал свою работу более года. На нем обсуждались все важные вопросы церковной жизни: об устройстве высшей церковной власти и епархиального управления, о взаимоотно­шениях Церкви и государства, о проповедничестве, о духов­ных школах, монастырях. Программа Собора в силу обстоя­тельств того времени не была выполнена до конца.

Тем не менее, Собор издал ряд определений, которые пуб­ликовались в церковной печати и вышли в 1918 году отдель­ным изданием в четырех выпусках под названием «Определе­ния». В 1994 году вышел репринт этого издания¹⁷⁶. Важней­шие из этих «Определений» следующие: «О правах и обязан­ностях Святейшего Патриарха Московского и всея России», «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковно­го управления», «О порядке избрания Святейшего Патриар­ха», «О Местоблюстителе Патриаршего Престола», «О епар­хиальном управлении», «О викарных епископах», «О право­славном приходе» (Приходской устав), «О монастырях и мо­нашествующих», «О поводах к расторжению брака», «О пра­вовом положении Церкви в государстве», «О привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах цер­ковного служения».

Эти «Определения» составили настоящий «Кодекс» Рус­ской Православной Церкви, заменивший «Духовный регла­мент», «Устав Духовных консисторий» и целый ряд более ча­стных законодательных актов синодальной эпохи.

В решении вопросов всей церковной жизни на основе стро­гой верности православному вероучению, на основе канони­ческой правды Поместный Собор обнаружил незамутненность соборного разума Церкви. Канонические определения Собора послужили для Русской Церкви на ее многотрудном пути твердой опорой и безошибочным духовным ориентиром в ре­шении крайне сложных проблем, которые в изобилии стави­ла перед ней впоследствии жизнь.

Источники церковного права 1945-1990 годов.В1945 году состоялся Поместный Собор, на котором Патриар­хом был избран митрополит Ленинградский Алексий (Симан­ский). Собор издал краткое «Положение о Русской Право­славной Церкви», которое заменило «Определения» Собора 1917-1918 годов. Между законодательными актами двух По­местных Соборов существует несомненная преемственная связь, внесенные же изменения, обусловленные обстоятель­ствами времени, основанные на пережитом Церковью бесцен­ном опыте, заключались, в целом, в подчеркивании иерар­хичности церковного строя. «Положение» Собора 1945 года расширяло компетенцию Патриарха, епархиального архиерея, приходского настоятеля.

Архиерейский Собор, состоявшийся в 1961 году, пересмот­рел «Положение о Русской Православной Церкви» в части, касавшейся приходского управления; клирики устранялись от распоряжения материальными средствами приходов, которое возлагалось теперь исключительно на приходские собра­ния и приходские советы во главе с их председателями-ста­ростами. Сделано это было по прямому требованию властей, юридическим аргументом которых была необходимость при­вести «Положение об управлении Русской Православной Цер­ковью» в строгое соответствие с постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 1929 года «О религиозных объедине­ниях», по которому священнослужители, как лица, лишен­ные избирательного права, устранялись от участия в хозяй­ственных делах религиозных общин, хотя это постановление находилось в грубом противоречии с Конституцией СССР 1936 года, предоставившей всем гражданам одинаковые пра­ва. Эта реформа должна была, по замыслу ее действительных инициаторов, привести к расстройству приходской жизни, и до некоторой степени они в этом преуспели.

Поместный Собор 1971 года, на котором Патриархом Мос­ковским и всея Руси был избран митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков), утвердил изменения, внесен­ные в «Положение о Русской Православной Церкви» Архи­ерейским Собором 1961года. Поместный Собор вынес также постановление об отмене клятв Большого Московского Собо­ра 1667 года на старые обряды.

В год 1000-летнего юбилея Крещения Руси, когда в ре­зультате политических перемен в стране Церковь начала об­ретать свободу, состоялся Поместный Собор Русской Право­славной Церкви. Среди документов Собора важнейшее значе­ние имеет «Устав об управлении Русской Православной Церкви», принятый 9 июня 1988 года. Проект «Устава» был разработан и представлен полноте Собора архиепископом Смоленским и Вяземским Кириллом (ныне митрополит). Предварительно он обсуждался на Архиерейском Предсоборном Совещании. На Предсоборном Совещании и во время дискуссии, состоявшейся на самом Поместном Соборе, былирассмотрены и внесены поправки в текст «Устава», уточнены отдельные формулировки. Это был первый «Устав» в истории Русской Церкви. В синодальную эпоху управление Русской Церковью осуществлялось на основании «Духовного регла­мента», в некотором отношении сходного с «Уставом»; затем «Духовный регламент» заменили отдельные «Определения» Поместного Собора 1917-1918годов и, наконец, с 1945 года по 1988 год действовало краткое «Положение об управленииРусской Православной Церковью».

«Устав» разделен на 15 глав. В нем несравненно подроб­нее, чем в «Положении о Русской Православной Церкви» 1945 года, регламентировалось устройство высшего, епархи­ального и приходского управления, деятельность духовных школ и монастырей. «Устав» вобрал в себя выдержавшие ис­пытание жизнью принципы церковного строя, которые легли в основу «Определений» Поместного Собора 1917-1918 годов и «Положения», изданного Собором в 1945 году. Его основ­ные положения сохранены и в ныне действующем «Уставе Русской Православной Церкви».

«Устав об управлении Русской Православной Церкви» на Архиерейском Соборе, состоявшемся в январе 1990 года, был дополнен главой VII («Экзархаты»), В соответствии с допол­нительно внесенной главой «Устава», епархии, находящиеся на территории Украины, составили Украинский Экзархат Московского Патриархата. Епархии, находящиеся на террито­рии Беларуси, составили Белорусский Экзархат - Белорус­скую Православную Церковь во главе с митрополитом Мин­ским и Слуцким, Патриаршим Экзархом всея Белоруссии. Собор упразднил зарубежные Экзархаты Русской Церкви.

Источники церковного права 1990-2000 годов.Но­вая эпоха в истории Русской Православной Церкви началась Поместным Собором 1990года, который после кончины Свя­тейшего Патриарха Пимена избра