Ромашов Р. А. Межэтнические противоречия и конфликты в сфере служебной деятельности современной Российской милиции

1. Для обозначения исторически сложившихся социальных групп используют различные термины. К числу наиболее употребимых относятся: «нация», «национальность», «раса», «этническая группа».

Нация – а) исторически сложившаяся устойчивая общность людей, образующаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, особенностей культуры и духовного облика; б) страна, государство.

Национальность – принадлежность к какой-либо нации, народности.

Раса – исторически сложившаяся группа людей, объединенных общностью наследственных физических признаков (цветом кожи, глаз, волос, формой черепа и др.), обусловленных общностью происхождения и первоначального расселения.

Этнос – исторически сложившаяся этническая общность – племя, народность, нация.

Этнический – относящийся к происхождению какого-либо народа (народности, племени), исторически сложившейся общности людей[38].

Сравнительный анализ содержания вышеперечисленных понятий позволяет сделать вывод о том, что четкого разграничения между ними не существует. Поэтому мы в дальнейшем примем за основу своих рассуждений следующие определения понятий:

этнос – это исторически сложившаяся общность людей объединяемых языковыми, культурными, религиозными связями, общими традициями;

национальность – исторически сложившаяся общность людей объединяемых по антропологическому (расовому) и этническому принципам;

нация – это государство-образующий этнос. При этом основу нации-государства могут составлять как мононациональные (французский и немецкий), так и полинациональные (американский, российский) этносы.

2. Межэтнические отношения развиваются под воздействием двух разнонаправленных тенденций: интеграции и локализации.

Межэтническая интеграция предполагает слияние этносов и формирование полиэтнических социальных групп – народов. К числу таких народов может быть отнесен американский народ, сформировавшийся в результате действия «государства – плавильного котла»; единая общность – советский народ, сформировавшаяся в СССР в результате добровольного и насильственного соединения «пролетариев всех стран» и др.

В процессе межэтнической интеграции происходит «стирание» черт, обусловливающих самоидентичность того или иного этноса (языка, традиций, вероисповедания, мест компактного проживания и т. п.). Одновременно вырабатываются унифицированные средства взаимодействия, при помощи которых осуществляется межэтническая коммуникация и которые рассматриваются в качестве факторов, обеспечивающих социальное единство полиэтнической общности.

Этническая локализация предполагает стремление представителей этноса к сохранению образующих этнос общностей (языковых, культурных, религиозных, пространственных и т. п.). При этом, как правило, стремления подобного рода выражены в борьбе за национальную (по сути, расовую) чистоту, выражающуюся в принудительном ограничении процессов ассимиляции, а также в борьбе за признание права этноса на владение и распоряжение землей предков.

3. Межэтнические противоречия имеют место как в сфере интеграции, так и в сфере локализации этносов. В качестве предпосылок данных противоречий следует выделить факторы объективного и субъективного характера.

К числу объективных факторов относятся:

– различия в языках;

– различия в культурах;

– различия в уровнях социально-экономического и политико-правового развития.

К числу субъективных факторов относятся:

– психологическое восприятие непонимаемого в качестве враждебного;

– приоритет монологовых форм общения по отношению к диалоговым;

– стремление к самовозвеличиванию места и роли в социальной истории собственного этноса и, соответственно, к принижению социального статуса представителей других этносов;

– попытки объяснения собственных неудач «враждебными происками инородцев» и т. д.

4. Формами разрешения межэтнических противоречий являются конфликт и консенсус.

Конфликт как форма разрешения межэтнического противоречия представляет собой открытое противоборство представителей различных этносов. При этом интересы конфликтующих сторон приобретают взаимоисключающий характер. Соответственно, осуществление интересов одной стороны (субъекта, инициировавшего конфликт) предполагает ущемление интересов другой стороны (контрсубъекта, принудительно вовлеченного в конфликт). В качестве предмета межэтнического конфликта может выступать реальный (либо представляемый) дефицит ресурса в той или иной сфере межэтнических отношений (строительство православного храма в месте компактного проживания мусульман, закрытие школы с преподаванием на национальном языке, обвинение представителей того или иного этноса в совершении вредоносных действий и т. д.).

Консенсус как форма разрешения межэтнических противоречий предполагает диалог представителей различных этносов, осуществляемый с целью нахождения компромисса этнических интересов и выработки взаимно устраивающих условий межэтнической коммуникации.

5. Теоретически государство должно выступать в качестве структуры, предотвращающей перерастание межэтнических противоречий в межэтнические конфликты и обеспечивающей межэтнический компромисс. При этом силовые структуры, в том числе и МВД, нужны прежде всего для того, чтобы не допустить возникновения конфликтов, либо в том случае, если избежать конфликта не удалось, в максимально короткие сроки перевести конфликт из стадии силового противоборства сторон в стадию мирного (процессуального) производства.

Вместе с тем на практике нередки случаи, когда сами сотрудники милиции своим поведением провоцируют конфликты с населением. Часто данные конфликты возникают вследствие межэтнических противоречий, обусловленных, с одной стороны, сохраняющейся карательной направленностью милицейской деятельности в целом[39], а с другой – противопоставлением интересов конкретного сотрудника милиции, самоидентифицирующего себя со своим этносом, и интересов представителей иных этносов, которые в силу объективных и субъективных факторов на психологическом уровне воспринимаются в качестве враждебных[40]. Причем подобная враждебность усиливается вследствие того, что, с одной стороны, на официальном уровне осуществляется самовозвеличивание государство-образующего субэтноса[41], а с другой – на практике представитель «великого» этноса постоянно сталкивается с ситуацией, когда те, кого он считает людьми «второго сорта», живут намного лучше, чем он. Естественно, что вывод, который делает рядовой обыватель (в том числе обыватель в милицейской форме) будет примерно такого содержания: «Я – представитель великого народа, живу так плохо, потому что там, где я живу, слишком много «черных», «айзеров», чеченцев и т. п. Их хорошая жизнь – это жизнь за мой счет. Следовательно, все «черные» вокруг меня – мои враги. Причиняя зло моим врагам, я компенсирую вред, который они причинили мне». Признавая ненормальность обрисованной ситуации, следует, вместе с тем, признать, что в современных условиях она приобрела в достаточной степени устойчивый характер и имеет тенденцию к сохранению в обозримой перспективе.

6. Признавая существование дискриминационного отношения со стороны значительного числа сотрудников милиции к представителям иных этносов (и прежде всего к кавказцам), следует, вместе с тем, констатировать, что напряженность межэтнических отношений в данной сфере в значительной степени обусловлена негативным поведением самих представителей дискриминируемых этносов. При этом, к сожалению, в статистике ОВД этническая преступность никак не выделяется (осуществляется лишь учет преступлений, совершенных гражданами России и иностранцами). Получается, что наличие межэтнических конфликтов (в том числе и криминальных) официально признается (поскольку их отрицание попросту невозможно), в то же самое время проблемы этнической преступности, по крайней мере, на официальном уровне не существует. Однако невнимание к проблеме не означает ее отсутствия. В Советском Союзе длительное время отрицался факт наличия организованной преступности, что негативным образом сказывалось на организации эффективного противодействия деятельности организованных преступных группировок. В настоящее время, по сути, такая же ситуация складывается в сфере этнической преступности. Закрепление на конституционном уровне мифа о «многонациональном народе России как носителе суверенитета и единственном источнике власти» означает сохранение в государственной идеологии концепции единой общности «советского народа». В контексте утверждений подобного рода проводить непосредственную связь этноса и этнической преступности считается «политически некорректным». Так, в соответствии с официальной версией в Чечне федеральные силы борются не с этническим, а с международным терроризмом. Однако данная версия вряд ли может быть признана перспективной с точки зрения организации эффективного противодействия этнической преступности в целом и этническому терроризму как одному из ее проявлений в частности. На наш взгляд, преступные сообщества, образованные по этническому принципу, представляют собой специфические криминальные субэтносы[42]. Данные субэтносы, безусловно, связаны с «земляками», непосредственно криминальной деятельностью не занимающимися. Наиболее прочные связи между криминальными и некриминальными субэтносами имеют место в сфере легализации доходов, полученных преступным путем, а также в сфере семейных (клановых, тейповых) отношений. Конечно, далеко не все граждане, принадлежащие к тому или иному этносу, связаны с представителями криминального субэтноса, вместе с тем, сам факт наличия взаимодействия подобного рода не вызывает сомнений.

Обобщая вышесказанное, следует сделать следующие выводы:

– современное российское общество представляет собой полиэтническую систему. Отношения, складывающиеся в данной системе, характеризуются многочисленными межэтническими противоречиями, зачастую перерастающими в межэтнические конфликты;

– государство должно выступать в качестве независимого арбитра, рассматривающего споры о праве и разрешающего конфликтные ситуации независимо от этнической принадлежности конфликтующих субъектов. Вместе с тем «человеческий фактор» предполагает, что люди, участвующие в реализации функций государства (в том числе в сфере правоохранительной деятельности), являются представителями определенных этнических групп и, соответственно, подвержены воздействию тех или иных стереотипов, связанных с восприятием определенных этносов в качестве дружественных либо враждебных. Для большинства русских россиян в качестве враждебного воспринимается этнос, образованный лицами кавказской национальности;

– предвзятое отношение к кавказцам следует рассматривать в качестве психологической предпосылки межэтнических конфликтов между сотрудниками милиции, относящимися к русскому этносу и лицами кавказской национальности. В свою очередь, отмеченная предвзятость обусловлена как сохраняющейся тенденцией возвеличивания социально-исторической роли русского этноса и, соответственно, принижением, а нередко и уничижением, представителей этноса, воспринимаемого в качестве враждебного (достаточно распространенными в современном русском слэнге являются такие оскорбительны обращения как «черный», «чурка» и т. п.), так и высокой степенью криминальной и околокриминальной активности со стороны представителей кавказского региона, проживающих на территориях традиционно занимаемых русским этносом;

– при рассмотрении структуры компактных этнических групп, размещающихся в местах исторического поселения русского этноса, представляется целесообразным выделять криминальный и некриминальный субэтносы. При этом криминальный субэтнос связан с некриминальным прежде всего связями экономического характера, возникающими в сфере легализации доходов, полученных преступным путем. Выявление связей подобного рода является одним из условий оказания эффективного противодействия этнической преступности вообще и этническому терроризму в частности.

Приложение 6.