Общая характеристика средневекового государства в Западной Европе 10 страница
То, что готы, так же как и бургунды, долго жили среди римлян, сказалось на содержании их судебников, в значительной мере отразивших влияние порядков позднеримской империи.
Аламаннская и Баварская правды появились в VIII в. Саксонская и Тюрингская правды известны в редакции конца VIII — начала IX в. Создавались "варварские правды" королями вместе со "знатнейшими" (епископами, герцогами, графами) и "собравшимся народом", как записано в Аламаннской правде, или "с князьями и всем народом христианским", как указано в Баварской правде.
Все судебники, написанные тремя и более столетиями позже Салической правды, при всей архаичности их норм свидетельствуют о новом этапе развития феодальных отношений. Если Салическая правда относится к тому периоду развития франкского общества, когда процесс распада родоплеменных связей еще не завершился, не утвердилась феодальная частная собственность на землю, то в более поздних правдах зафиксировано уже рождение аллода, как отчуждаемой земельной собственности, более четко выражена социальная дифференциация, отношения зависимости среди свободных и пр. Все они написаны также под значительным влиянием римского и церковного права.
Близки по содержанию "варварским правдам" и англосаксонские записи норм обычного права, такие как Правда Этельберта (VI в.), Правда Инэ (около 690 г.), а также скандинавские провинциальные судебники XII—XIV вв.
Особое место среди судебников занимает свод законов (эдикт) остготского короля Теодориха, написанный в V в., содержание которого в ряде статей явно опережает свое время, что было связано с особыми условиями образования остготского королевства на Апеннинском полуострове.
Самая примечательная его черта состоит в том, что вопреки общему персональному принципу действия "варварских правд" эдикт распространял свое действие на всех лиц, проживающих на территории королевства, т.е. в равной мере как на остготов, так и на римлян. В центре внимания эдикта были оформление и защита земельной собственности частных лиц (ст. 10—12, 27, 75 и др.).
Заимствована у завоеванных римлян и мотивация составления сборника, продиктованного, как здесь указано, "требованиями разума". В ст. 155 содержится ссылка на "старое право", которое "было воспринято", т.е. на нормы римского права, об уважении к которым и необходимости их сохранения постоянно заботился остготский король.
Подчеркивая свою лояльность к Риму, заботу о всем населении, король предписывал руководствоваться эдиктом в суде в отношении "знатных и богатых", а также могущественных людей, "занимающих какую-либо военную и гражданскую должность". Вероятнее всего, что в составлении эдикта принимали участие представители не только остготской, но и римской знати. Эдикт был записан, как некогда Законы XII таблиц, на бронзовых досках и выставлен на площади для всеобщего обозрения.
Столь широкие временные границы записи норм обычного права у германских народов связаны с медленным распространением феодальных отношений как на юге, так и на севере Западной Европы. "Варварские правды" отразили практику разных эпох, конкретные внутренние и внешние условия, в которых они появились.
Вместе с тем однотипность той общественной среды, в которой они складывались, растущее влияние христианской идеологии и церкви, нечеткость границ расселения отдельных племенных групп, слияние элит, перемешиваемых в ходе бесконечных войн, определяли значительное сходство их содержания. Так, например, англосаксонский король Этельберт следовал во многом Салической правде, когда создавал свои законы, по крайней мере 19 из 90 статей Законов Этельберта имеют прямые параллели с Саличе-ской и другими правдами.
"Варварские правды" — судебники, руководства для судей. Вместе с тем они не являются сборниками систематически изложенных правовых норм, касающихся всех сторон жизни раннеклассового общества. Их неполнота, фрагментарность, бессистемность — результат той обычноправовой основы, на которой они складывались. Зафиксировать все многообразие обычаев было невозможно, особенно если учесть, что записывались они в форме конкретных юридических казусов, взятых непосредственно из жизни. "Если кто-либо умышленно, — записано, например, в Баварской правде, — сбросит лестницу или какой-либо предмет для восхождения и тот останется наверху, то должно уплатить 12 сол." (4, 19). Предметно-наглядная форма правовой нормы в "варварских правдах" соответствовала конкретно-образному правосознанию германцев, для которых язык юридических абстракций был чужд и непонятен.
Для "варварских правд" характерно также подробное описание различных процедур и ритуальных действий, что свидетельствует об их огромном значении в раннефеодальном праве. Нарушение требований, относящихся к детально разработанной процедуре, с произнесением определенных слов, с использованием предметов-символов (например, "горсть земли" у салических франков при коллективной выплате вергельда, сломанные ветки "мерой в локоть" при отказе от родства и пр.) могло свести на нет действие самой нормы права. Совершались эти процедуры обязательно публично, так, например, вызов в суд ответчика при свидетелях, клятва в суде в присутствии соприсяжников и др.
Важная роль правового ритуала была связана с самим характером судопроизводства, не знающего еще сложившегося порядка публичной, государственной защиты жизни и интересов отдельной личности. Основная функция суда у германцев сводилась к организации состязания между сторонами. В публичном характере ритуально-правовых действий, в их наглядности заключались своеобразные гарантии соблюдения правовой нормы, выполнения сделки и пр.
"Варварские правды" несут на себе печать старых родопле-менных отношений, они выражают еще племенное сознание германцев. В этих памятниках права личность не отделена от коллектива, правоспособность человека определяется принадлежностью к роду, общине, большой семье. Вне этих коллективов человек не имел никаких прав. Изгнание из общины, рода, семьи оставалось одним из самых тяжких наказаний, предусмотренных Салической правдой. Даже ответственность за то или иное правонарушение возлагалась не только на индивида, но и на ту социальную группу, к которой он принадлежал. С племенным сознанием варваров был связан и персональный характер действия норм, зафиксированных в "варварских правдах". Салическйе франки руководствовались своим "салическим законом", рипуарские — своим. Более того, в правдах, в частности в Салической правде, "свое" население прямо противопоставлялось "чужакам", римлянам.
Глава 20. Раннефеодальное право в странах Западной Европы
Записывая свои обычаи, германцы стремились сохранить свою племенную общность перед лицом реальной угрозы ее крушения. Присущая любому праву интегрирующая роль в праве германцев проявилась особенно выпукло. Право у них было средством удержания людей вместе средством примирения. Отсюда и особенности судебных процедур с их публичными ритуальными действиями, которые должны были демонстрировать верность варваров своим исконным традициям, обычаям.
"Варварские правды" не были единственным источником ран-нефеодального права. С укреплением королевской власти появились королевские повеления, распоряжения, которые сначала дополняли правды, а впоследствии оформлялись отдельно. К ним относились, например, капитулярии франкских королей. Первый капитулярий был написан при Хлодвиге, особенно часто они издавались при Каролингах. Законодательство Каролингов, а также влияние католической церкви привели в VIII—IX вв. к постепенному утверждению нового территориального принципа раннефео-дального права германцев.
К источникам раннефеодального права можно отнести также и иммунитетные грамоты, выдаваемые королями крупным феодалам, формулы-грамоты, устанавливающие образцы документов, с помощью которых оформлялись разного рода сделки: дарение, купля-продажа и пр.
Основным же источником права оставались обычаи, являющиеся продуктом народного (общинного) творчества, которые основывались на таких понятиях, как честь, клятва, возмездие, примирение (и его цена), коллективная ответственность и пр.
Наряду с так называемым "народным правом" очень рано стала вносить свою лепту в развитие права германцев и церковь, которая, начиная С первых веков, накапливала огромное количество церковных законов (канонов), постановлений церковных соборов и синодов, декретов и решений отдельных епископов, действовавших в пределах регионов их влияния.
Церковь выпустила также большое число "уложений о наказаниях" с перечнем грехов и наказаний за них, которые описывались не столько как действия, сколько как образ мысли, побуждение. При этом считалось, что все они почерпнуты из Библии (Ветхого и Нового заветов). Христианские заповеди переносились и в светские судебники. Так, в англосаксонской Правде Альфреда (IX в.) прямо дается ссылка на Законы Моисея, на такие христианские заповеди, как "равный суд бедного и богатого, друга и недруга". Очень часты были ссылки на Священное писание в обоснование наказаний за преступления против церкви. В Баварской правде, например, за похищение монахини — "невесты Христа" полагалось изгнание по принципу: "Устраните зло от самих себя" (1, II),
Если сначала уложения о наказаниях распространяли свое действие только на клириков, то очень скоро — на всех верующих того или иного региона, ибо церковная и светская юрисдикция тесно переплетались. Не проводились явные различия и в самой природе греха и преступления, тех проступков, которые надо было искупать церковным покаянием, или тех, которые подлежали улаживанию переговорами с родичами, выплатой вергельда, штрафа и пр. Все преступления были грехами, наиболее тяжкими считались убийство, нарушение клятвы, воровство, в отношении которых установился относительно одинаковый набор норм во всей Западной Европе VI—Х вв.
Иное отношение к преступлениям в то время было исключено и в силу того, что духовенство играло главную роль в светском судопроизводстве, а короли обладали и светской, и духовной властью.
Взаимодействие и взаимовлияние "народного права" и права церковного приводило к существенным изменениям и того, и другого. С помощью Библии церковь внедряла в обычное право германцев "Десять заповедей" христиан и другие нравственные принципы, несущие авторитет божественного наставления.
В уложения о наказаниях церковь ввела, например, наряду с нанесением того или иного числа ударов плетью, палкой и пр., публичное покаяние за грехи. В XI в., только после того, как церковь утвердила свою относительную независимость от светских властей, она узаконила отпущение грехов. Десакрализуя природу, отрицая колдовство, в которое верили германцы, церковь сделала колдовство, ведовство, как и святотатство, грехом. Церковь, ставившая под вопрос и сакральный характер обычая, и высшую святость рода, природы, воды и огня, не выступала прямо против кровной мести, ордалий, но учила, что они не принесут спасения, которое приобретается верой и добрыми делами.
Христианство признало клятву как одно из важнейших средств доказывания в суде. Она стала приниматься в церкви. До 1215 года церковь допускала и поединок при разрешении споров. Только в этом году священнослужителям было запрещено участие в них.
Религиозные нормы, однако, пробивались с трудом через толщу старых обычаев. На созываемых в VIII в. церковных соборах в Суасоне вновь и вновь ставился вопрос о запрещении языческих культов, а нормативные тексты соборов (Indiculus superstitionurn et paganiarum) свидетельствуют о настойчивых усилиях совместить варварские обряды, обычаи с новыми верованиями и правилами. О трудностях в преодолении старых обычаев свидетельствует, например, Аламаннская правда, запретившая "сжигать и поедать ведьм".
Церковь вносила в право германцев и нормы римского права, на которые она вначале всецело полагалась, когда затрагивались имущественные отношения, наследственное и процессуальное право, а также в делах, касающихся самих галло-римлян. Германцы считали церковь носительницей римского права. В Рипуарской правде не случайно было закреплено положение, что "церковь живет по римскому праву" (Ecclesia vivit jury Romano).
Персональный принцип применения "варварских правд" германские короли распространяли и на римское право. В 506 году,
Глава 20. Раннефеодальное право в странах Западной Европы
например, король вестготов Аларик II издал для своих подданных судебник, известный под названием "Закон римских вестготов" (Lex Romana Visigothorum). Подобным же образом поступил и король бургунов Гундобад, введя в действие сокращенный и упрощенный Кодекс Феодосия (около 437 года), получивший название "Римский судебник бургундов". В конце своего царствования Хлодвиг хотел, но не успел распространить его действие на всю Галлию.
С помощью церкви и королевского законодательства вульгаризированные нормы римского Права были включены и в "варварские правды", чему способствовало в значительной мере то обстоятельство, что они писались по-латыни. Вводились главным образом нормы римского гражданского права, которые не противоречили новым историческим условиям. При этом исчезали не только способы и методы формирования правовых норм, но и четкая система институтов гражданского и процессуального права, технико-юридическое совершенство и другие достоинства римского права.
Регулирование имущественных отношений. "Варварские правды" в зависимости от времени их появления отражают постепенный процесс формирования института феодальной частной собственности на землю, а вместе с тем договорного и наследственного права.
В Салической правде, отражающей наиболее ранние социально-экономические и политические процессы становления классового общества, государства и права, нет еще однозначного понятия собственности. К движимым вещам, находящимся в собственности отдельных лиц или семей, применялся термин "свой" (suus) в отличие от термина "чужой" (alienus). Движимое имущество у франков беспрепятственно отчуждалось, передавалось по наследству одному из членов семьи умершего или родственнику со стороны матери или отца. Большинство предписаний Салической правды посвящено охране права собственности на различные движимые вещи. В ней со всеми подробностями разбираются случаи кражи крупного рогатого скота, а также овец, коз, собак, голубей, пчел, свиней и пр.
Скотоводство занимало главенствующее положение в хозяйстве германцев, скот, являясь неким символом благосостояния, обеспечивал семью тем богатством, которое можно было захватить с собой в случае переселения, бегства. Скотом пользовались и как средством обмена, эквивалентом денежных расчетов. Два, три со-лида стоила у франков корова "здоровая, зрячая и рогатая".
По-иному закрепляет Салическая правда право на землю, которой владела семья, различая приусадебный участок, пахотную землю и луга, леса. Здесь многократно упоминается огороженный участок, при этом предусматривается значительный штраф за поджог и разрушение изгороди (XV, 5). Жилищу, территории двора, приусадебному участку как семейной собственности в Салической правде придается особое значение. Сюда приходит кредитор, чтобы истребовать долг у должника, чтобы вызвать ответчика в суд.
Наказуема была высоким штрафом (45 — 63 сол.) не только кража в пределах дома или двора, но и простое проникновение на территорию виллы после захода солнца. Кража с нападением и истреблением сторожевых собак, увозов на телеге значительной части домашнего имущества влекла за собой штраф в 200 сол., равный вергельду за убийство свободного.
О переходе пахотного участка земли (аллода) в частное владение свидетельствует различное отношение в Салической правде к пахотной земле, а также к лугам, пастбищам, лесам, которые остаются еще в общинной собственности. Салическая правда карает сам факт нарушения границы пахотного поля без разрешения хозяина, предусматривая наказание за проезд по чужому полю в 3 сол., за запашку чужого поля в 15 сол., за посев на чужом поле в 45 сол. Если же посторонний человек вступал на выделенный участок общинного луга, это не считалось преступлением. Более того, если он скосил траву, то терял лишь сено в пользу владельца луга.
В Салической правде ничего не говорится о купле-продаже земли. Институт наследования земли только зарождался. Земля передавалась по наследству мужским потомкам умершего (IX, 5). В титуле "Об аллодах" даже не ставится вопрос, кому передавался пахотный участок земли, если у умершего не было сыновей. Судя по всему, он становился выморочным имуществом или переходил роду. По-иному решался этот вопрос в VI в. На основании эдикта короля Хильперика (561—584 гг.) земля по наследству могла переходить не только к сыновьям, но и дочерям, братьям, сестрам умершего и др. В это же время отдельные луговые и лесные участки также переходят в аллодиальную собственность отдельных лиц. По Аламаннской правде женщина могла наследовать землю, если у нее были дети и если она выходила замуж за свободного, а не за колона.
О существовании у франков общинной собственности на землю свидетельствуют и другие титулы Салической правды, в частности "О переселенцах". Переселиться на территорию общины "чужаку" можно было только при согласии всех членов общины. Если хотя бы один из них высказывал протест, переселенец должен был покинуть общину. Характерно, что граф, исполняющий решение общинного суда о выселении "чужака", должен был являться не в дом переселенца, а на тот участок общинной земли, который был им обработан.
Но Салическая правда знала и исключение из этого общего правила. Если в течение года и одного дня ни один из членов общины не высказывал протеста против поселения "чужака", его землевладение начинало охраняться правом. Салическая правда по существу санкционировала присвоение общинной земли приближенными короля, так как запрещала высказывать протест против переселенца, если на то была специальная королевская грамота. Протестующий против королевского распоряжения присуждался к штрафу в 200 сол.
Через несколько веков частное землевладение получает широкое развитие. Первое, что бросается в глаза при знакомстве с Аламаннской и Баварской правдой, это текстуальное совпадение содержания начальных, следовательно особо значимых титулов 1 и 2, посвященных церкви и церковному землевладению. Эти титулы свидетельствуют о том, что церковь обладала большими участками пахотной земли, лесами, рабами (1, 1), всемерно поощряя дарение ей имущества "для спасения души". В самой первой статье этих правд предписывается: "ни король, ни герцог, ни кто-либо другой не имеет власти запретить ему (человеку) приносить в дар ради спасения души дома, земли, рабов или деньги" (1, 1). Полученная в дар земля навсегда закреплялась за церковью. Баварская правда настоятельно подчеркивает отсутствие впредь у кого-либо права на возвращение своей собственности, подаренной церкви.
И Аламаннская, и Баварская правда пресекают всякие попытки оспорить дарение церкви наследниками дарителя (2, 2). Более того, попытки вернуть имущество влекли за собой "суд Бога и отлучение от святой церкви", с одной стороны, с другой — штраф и возвращение имущества церкви (1, 2). Подаренная же земля могла быть возвращена только на условиях пожизненного владения с возмещением всего того, что "торжественно обещано" дарителем.
Частным землевладением начинают охватываться не только поля, но и луга, леса. В Баварской правде появилось, например, понятие silva alterus, поделенный лес, т.е. выделенный конкретной семье. О переходе в феодальную частную собственность лесов свидетельствует и запрещение порубки деревьев в чужом лесу, которая каралась штрафом (12, II). В отличие от Салической правды луговой участок, как и поле, отныне также свободно отчуждался, при этом лишь требовалось подтвердить законность продажи при помощи "документа или свидетелей" (16, 2).
Присущий всем "варварским правдам" категорический запрет нарушения границ чужого землевладения отражал настойчивое стремление германцев закрепиться силой на завоеванных землях. Косвенным подтверждением этого является сохранявшаяся в течение веков традиция разрешать спор о земле с помощью поединка, если не хватало других доказательств. В Баварской правде целый титул (12) посвящен наказаниям за нарушение границ чужого землевладения. Простое нарушение границ, без различия поля или луга, влекло за собой наказание свободного штрафом в 6 сол., раба 50 ударами плетью. Даже "случайное", без умысла установление новых границ на участке "без согласия другой стороны и смотрителя" каралось штрафом, если проступок совершал свободный, и 200 ударами плетью, если его совершал раб (12,6 — 7).
Здесь же наряду со скрупулезным перечнем проступков, связанных с нарушением границ чужого землевладения, содержится четко сформулированная' правовая установка: "совершенно очевидным знакам не может быть противопоставлено самое продолжительное время владения" (12,1).
Германское право не содержало каких-либо норм о наследовании по завещанию. Предполагалось, что собственность умершего принадлежит семье, роду, пережившим родственникам. В Саличе-ской правде в определенной мере восполнял этот пробел институт аффатомии — своеобразный договор дарения, который заключался в пользу третьего лица. Суть аффатомии сводилась к тому, что собственник передавал свое имущество или часть его какому-либо доверенному лицу, которое не приходилось ему родственником, с обязанностью последнего через год передать имущество назначенным наследникам. Аффатомия совершалась публично в сотенном собрании под председательством тунгина, с соблюдением строгой символической процедуры, которая должна была быть (при передаче имущества наследникам) клятвенно удостоверена "в присутствии короля или в судебном заседании" не менее чем тремя свидетелями. В столь сложном характере дарения вещей можно видеть влияние старых запретов на отчуждение большесемейной собственности не члену семьи.
Вопреки общему правилу под влиянием римского права институт наследования по завещанию был закреплен в эдикте Теодори-ха. Эдикт предъявлял при этом, как и при дарении, строго формальные требования для признания завещания законным: составления при свидетелях официального документа, зарегистрированного чиновником, и пр. (ст. 53). Завещание могло быть составлено "где угодно", но при неукоснительном "уважении к воле умершего" (ст. 30).
С введением христианства имущество умершего стало пере” даваться церкви "на богоугодные дела и во благо души умершего". Это дарение после смерти (post obiturn), широко распространенное у франков и англосаксов, не было в строгом смысле слова завещанием, так как не могло отзываться, касалось лишь определенной части имущества, и не предусматривало представителя умершего. Со временем такой дар церкви стал общепризнанным. Имущество умершего без завещания оказывалось в руках епископа, который передавал его родственникам, чтобы они сделали все "для спасения души умершего". Так возник институт душеприказчика.
Договорные отношения не получили значительного развития у франков. Это характерная черта права германского общества, которому свойственно мелкокрестьянское натуральное хозяйство, слабое развитие товарно-денежных отношений. В Салической правде отсутствуют указания на общие условия действительности договоров, но свободное волеизъявление сторон подразумевается при заключении таких договоров, как купля-продажа, мена, поклажа, залог, заем, ссуда, дарение. Волеизъявление осуществлялось путем бросания другому лицу "в полу стебля" или, как известно по Друг гим источникам, передачи двери при продаже дома и пр. Фактический владелец движимой вещи был обязан доказать, что купил или выменял ее, в противном случае он мог быть объявлен вором.
Нарушение договора могло повлечь за собой не только имущественную, но и личную ответственность должника. Должник в случае неисполнения обязательства, как правило, становился рабом кредитора. По некоторым правдам, например по Баварской правде, наряду с должником обращались в рабство его жена и дети.
Подробно рассматривается в Салической правде договор займа. Кредитор мог взыскивать долг непосредственно, минуя судебное заседание. Если должник "не пожелает выплатить по обязательству" после того как кредитор востребует долг, явившись к его дому в сопровождении свидетелей, он призывался кредитором в суд (до трех раз, через неделю). При каждой неявке в суд с должника взыскивался штраф. Долг мог быть взыскан и с помощью графа и рахинбургов путем конфискации соответствующей части имущества должника. В этом случае треть долга шла графу.
О договорах в Баварской правде говорится в большей мере в дополнительных главах (которые были "прибавлены декретом 722 г.", как сообщает сама правда). Здесь можно найти некоторые подходы к формулировкам общих принципов договорного права: об условиях законности договоров, их нерасторжимости, о "пороке воли" и пр.
"Договор или соглашение, — как гласит Баварская правда, — мы не разрешаем никоим образом изменять, если они заключены письменно или при посредстве трех и более поименованных свидетелей, поскольку в них ясно обозначены день и год" (ст. 16,16). И там же: "Если продажа будет совершена при помощи насилия или из боязни смерти или заключения (в тюрьму), то она недействительна" (ст. 16,2).
Здесь же говорится о залоге по решению суда, о договоре хранения, ссуде. Если вещь была сдана на хранение "без выгоды и погибла вследствие несчастного случая", то хранитель не нес ответственности. Убытки же от кражи вещи, сданной на хранение, делились поровну (15,5). Договор продажи не мог быть расторгнут вследствие низкой цены, это было возможно только в случае обнаружения скрытого порока вещи (16,9). Задаток давался для обеспечения договора купли-продажи и терялся в случае его нарушения.
Разрозненные положения, "прибавленные" к Баварской правде, свидетельствуют об определенном прогрессе в договорном праве, наряду с развитием торговли, не меняя, однако, общей картины Галлии, где почти полностью отсутствовали в это время города как многонаселенные торговые центры. Они ранее существовали, но пришли в упадок в условиях повсеместной военной разрухи и массового переселения народов
Брак и семья. Семья у германцев носила патриархальный характер. В семью, возглавляемую отцом, наряду с нисходящими входили боковые родственники, родные и сводные братья, их жены, которых было много, так как они часто сменяли друг Друга. Семьи жили под одной крышей вместе с челядью, а в некоторых случаях — и с вооруженной свитой.
Но власть отца по Салической правде не была столь широка, как, например, в Риме. Она напоминала скорей строгую пожизненную опеку над женой, дочерью или сыном. Опека над сыном прекращалась по достижении им 12 лет.
Браку, как и семье, в Салической правде посвящено незначительное число статей. Ему предшествовал сговор между семьями жениха и невесты. Согласие родителей прямо требовалось в Капитулярии 1 к Салической правде. Увод чужой невесты влек за собой возмещение ущерба жениху, равному 15 сол„ увод чужой жены грозил штрафом в 200 сол.
В Аламаннской правде более ярко проявились элементы патриархальной семьи. Брак под угрозой штрафа требовал согласия отца. Как дань глубокой старине допускалась фактическая продажа жены. Согласно титулу 51,1 увод чужой жены, "если этого захочет первый муж", стоил 400 сол. Обычное право германцев запрещало браки между представителями отдельных социальных слоев, особенно между рабами и свободными. Браки с рабами влекли за собой потерю свободы, простое сожительство с рабыней наказывалось штрафом в 15 сол., со свободной — 45 сол. По Капитулярию 1 к Салической правде, женщина, вступившая в брак с рабом, объявлялась вне закона, ее имущество поступало в казну, родственники могли безнаказанно убить ее. Раб, женившийся на свободной, подвергался колесованию.
Баварская правда более терпимо относилась к таким бракам. если женщина "не знала", что она вышла замуж за раба, она просто уходила от него (22, 17). Запрещались браки с рядом родственников и свойственников. Такие браки по Салической правде объявлялись недействительными, а дети, рожденные в них, — незакон-норожденными (13,9). Салическая правда предписывает большой штраф за похищение женщины, борясь против старогерманского обычая "умыкания" жен. Характерно, что в эдикте Теодориха это преступление каралось смертной казнью (ст. 17.).
Незамужняя женщина у германцев пользовалась некоторой самостоятельностью. Источники, например, не содержат каких-либо данных об опеке вдов со стороны старших родичей — мужчин. Тем не менее на определенное ущемление прав вдов указывает Салическая правда. Она не могла, например, вторично выйти замуж без разрешения суда и уплаты определенной суммы (reipus) родственникам умершего мужа. В противном случае ее мужу грозил штраф 63 сол.
Особенностью старогерманского обычного права было то, что женщина обладала собственным имуществом, приданым, которое ей предоставлялось не отцом, а мужем в качестве "брачного дара". Капитулярий 1 закрепляет особый правовой режим приданого. Женщина не могла ни дарить, ни продавать свое приданое. После ее смерти оно шло детям. В случае повторного брака часть приданого вдовы передавалась ближайшим родственникам мужа, при их отсутствии — в казну. Баварская правда также не поощряла браки вдов. Если вдова выходила замуж, то лишалась права пользоваться имуществом, полученным ею от первого мужа (15,8).