Год: сражения на Западном фронте
Атака в Нев-Шапелъ был начата отчасти потому, что сэр Джон Френч был не в состоянии исполнить просьбу Жоффра о том, чтобы BEF оказали помощь в подготовке наступления в Артуа, приняв под свой контроль дополнительный участок французской части линии фронта. Причиной тому было стремление фельдмаршала восстановить репутацию своей армии, пострадавшую в глазах французов после неудачной попытки отвоевать захваченный противником участок во время декабрьских боев. План был простым. Нев-Шапель — разрушенная деревня в тридцати километрах к югу от Ипра в секторе Артуа, где британцы расширили свои позиции, поскольку на протяжении зимы во Францию прибывали свежие войска. Отсюда 10 марта атака должна была начаться силами британских 7-й и 8-й дивизий и Мирутской и Лахорской дивизиями Индийского корпуса. Фронт атаки составлял около 7 тысяч метров, на этом участке были собраны 500 орудий с запасом 200 тысяч снарядов, главным образом малого калибра, готовые обрушить огонь на вражеские траншеи и защищавшую их колючую проволоку, а также некоторые опорные пункты в тылу. Также предполагался "барраж" — это французское слово означает дамбу или барьер, — из фугасных снарядов позади немецких окопов параллельно фронту атаки после ее начала, чтобы помешать немецким подкреплениям подойти на помощь. Британцы и индусы, наступая, должны были быть поддержаны резервами, продвигавшимися вперед к более отдаленным целям, но только по получении приказов командующего Первой армией генерала сэра Дугласа Хэйга, последовательно проходивших через подчиненные штабы корпусов, дивизий, бригад и батальонов.
Артобстрел, начавшийся в семь часов утра, оказался для немцев полной неожиданностью. Это было достижение, которое редко повторялось впоследствии, даже большее, чем достижение Первой армии, собравшей в полной секретности атакующие силы в 60 тысяч человек на расстоянии сотни метров от неприятеля — случай просто уникальный. Оборону держали два пехотных полка и батальон егерей. Разумеется, что при численном соотношении примерно один против семи атакующих, они были разбиты. Когда в пять минут девятого британская пехота пошла в наступление, они не сумели оказать сопротивления, и в течение двадцати минут в линии немецкой обороны была открыта брешь шириной в 1400 метров. Проволочные заграждения были повсеместно перерезаны, передняя линия окопов разрушена. Первые предпосылки для победы, локальной, но значимой, были получены.
Затем начали сказываться функциональные факторы, ведущие к неудаче. В плане британского командования было оговорено, что после того как первые 200 метров за линией проволочных заграждений будут пройдены, пехота должна остановиться на пятнадцать минут, пока артиллерия обстреливает руины деревни Нев-Шапель, находящейся впереди. Это делалось с намерением вывести из строя оставшихся защитников. На самом деле там уже никого не было. Те, кто уцелел во время первого артобстрела поспешили отступить к опорным пунктам, которые была построены достаточно надежно, чтобы выдержать подобные прорывы. После второго обстрела британцы устремились на открывшуюся территорию за зоной огня, уже предвкушая победу. Однако согласно требованиям приказа они должны были снова остановиться и ждать. Командиру одного из батальонов в центре линии, 2-й стрелковой бригады, удалось отправить в тыл сообщение с просьбой отменить первоначальный приказ и разрешить продолжать наступление. Что удивительно — несмотря на то что телефонных линий не было, а радио еще не использовалось, — это сообщение было получено; что еще более удивительно, ответ из штаба был получен достаточно скоро, чтобы повлиять на ситуацию, но не в лучшую сторону. В разрешении двигаться вперед было отказано. Было уже полдесятого, и немцы пришли в себя. Согласно тактической инструкции Фалькенгайна от 25 января в случае прорыва противника части, разъединенные вражескими войсками, должны удерживать позиции и немедленно получить подкрепление, пока резервы подтянутся, чтобы заполнить разрыв линии. Именно это и началось. На британском левом фланге, где после обстрела немецкие позиции уцелели, два пулемета 11-го егерского батальона открыли огонь по 2-му Мидлсекскому батальону и 2-му батальону Шотландских стрелков, выкашивая солдат сотнями. На правом фланге нападающие потеряли направление, что неудивительно на разбитой снарядами я изрытой окопами земле, и остановились, чтобы сориентироваться. Воспользовавшись этой задержкой, немцы поспешно организовали там оборону. Тем временем согласно плану свежие британские батальоны устремились в разрыв, открытый первой волной. К десяти часам около девяти тысяч человек оказались зажаты в узком промежутке между деревней Нев-Шапель и их исходным бруствером, где они лежали, сидели или стояли бесполезно в грязи, столпившись, подобно лососям в заводи у моста, терпеливо ожидая, чтобы начать двигаться вперед. К счастью, запасы снарядов немецких артиллерийских батарей, в пределах досягаемости которых они находились, были невелики.
Британская артиллерия, имевшая достаточный боезапас, не могла быть вовремя оповещена об ухудшении ситуации. Это был один из "структурных дефектов", ставших причиной поражения. За отсутствием радио связь зависела от сигналов флага или курьеров. Первые обычно плохо видны из-за темноты, вторые передвигаются медленно и уязвимы. В половине двенадцатого был организован обстрел пулеметных точек 11-го егерского батальона, после чего офицеру и шестидесяти трем его подчиненным пришлось сдаться. До этого им удалось уничтожить около тысячи британских солдат. Точную и своевременную бомбардировку других опорных пунктов провести было невозможно, поскольку не удалось информировать артиллеристов. В то же самое время немецкие командиры на местах, младшие по званию, но решительные и хорошо подготовленные офицеры, спешили к резервам на флангах на велосипедах или пешком. По контрасту, и здесь функциональные факторы внесли свой вклад в неудачу в работе. Британские младшие офицеры в соответствии с требованиями плана передавали результаты своих наблюдений за ситуацией на месте в тыл, по цепочке к высшему руководству, которое одно было полномочно вносить во всеопределяющий план какие бы то ни было изменения. В тылу телефонные линии позволяли ускорить связь, но она все равно оставалась болезненно, а на самом деле смертельно медленной. Командир корпуса в какой-нибудь комнате, в нескольких километрах от поля битвы принимал решение на основании неточной и часто ложной информации, и необходимые приказы должны были затем следовать обратно, по той же цепочке, на каждом этапе которой (дивизионный штаб, штаб бригады, штаб батальона) он должен был обсуждаться и дополняться деталями, пока, наконец, не достигал передовой. Все это означало — с точки зрения фактического, а не планируемого, хода этой битвы за окопы — что между девятью часами когда немецкая линия обороны была прорвана и был открыт путь вперед для окончательной победы, и написанием без десяти три четких приказов развивать успех, прошло почти шесть часов. Пока приказы пересылались по телефону и через курьеров, было потеряно еще три часа. Наступление возобновилось только между половиной шестого и шестью.
Темнота наступала, а вместе с ней подходили немецкие резервы. Фланги прорыва были обеспечены подкреплением еще до полудня. В сумерках свежие немецкие войска поспешно выдвигались вперед из резерва, заполняя открытый промежуток и изгибая фланги так, чтобы соединиться по краям разрыва с частями, которые не понесли никаких потерь. Следующим утром британцы попытались возобновить наступление, но густой туман скрывал от их артиллерии расположение целей, и атака скоро прекратилась. Теперь настала очередь немцев убедиться в том, что структурные дефекты могут препятствовать осуществлению самого проработанного плана. В день начала наступления, 10 марта, свежие силы — 6-я Баварская резервная дивизия (в которой Адольф Гитлер служил в качестве батальонного курьера) — получили приказ ранним утром 11 марта начать контратаку. Однако ночью, во тьме, по пересеченной местности, войска попросту не могли двигаться настолько быстро, чтобы вовремя выйти на исходные позиции. В итоге атаку пришлось отложить на день. Это было сделано по приказу князя Руппрехта, командующего Шестой армией, в чьем секторе находилась Нев-Шапель, после того как он прибыл в расположение частей, чтобы оцепить ситуацию лично. Когда утром 12 марта атака, наконец, началась, ее пришлось почти сразу же остановить из-за тяжелых потерь со стороны немцев. Британские командиры на передовой воспользовались паузой, вызванной туманом в предыдущий день, чтобы укрепить свои опорные пункты и расположить двадцать пулеметов па доминирующих позициях.
В результате "обменный курс" потерь в сражении у Нев-Шапель, как сказали бы в наше время, оказался в конечном счете почти равным: у англичан — 11 652 убитых, раненых, пропавших без вести и захваченных в плен; немцев — около 8 600. Этим цифрам было суждено стать привычным результатом наступлений "окоп на окоп", больших и малых, когда за атакой следовала контратака противника. Задним числом причины этого легко понять. Вначале преимущество на стороне нападающих — до тех пор пока они могут сохранить до некоторой степени секретность своих действий, а эта возможность уменьшается в течение войны, когда обороняющиеся начинают понимать, насколько сильно их выживание зависит от бдительности надзора. Почти сразу же после того, как атакующие занимают вражеские позиции, преимущество с большой вероятностью переходит к защитникам, которые знают эту территорию, в отличие от захватчиков, и уже подготовили в тылу позиции для отступления, и отступают под защиту своей артиллерии вдоль, если посчастливится, уцелевших телефонных линий. Атакующие оказываются в прямо противоположной ситуации, двигаясь по неизвестной местности. По мере продвижения они оставляют позади поддерживающую артиллерию и теряют даже связь с нею, так как телефонные линии уже уничтожены отступающими защитниками. Затем, когда защитники переходят в контратаку, они вновь теряют преимущество. Нападающие уже освоились на захваченной территории, организовали оборону, создающую преимущества для них самих, но сбивающую с толку противника, и восстановили телефонную связь со своей артиллерией. В этой постоянно меняющейся обстановке функциональные и структурные недостатки создают помехи то для одной, то для другой стороны, и могут свести на нет все ранее приложенные усилия. Прорвать или, наоборот, вернуть линию обороны. Материальным отражением всех этих наступлений и контрнаступлений всегда становилась более широкая линия траншей неопределенных очертаний, похожая на шрам на месте неудачной хирургической операции.
Британцы, тем не менее, рассматривали Нев-Шапель как частичный успех, хотя бы только из-за того, что эта операция восстановила репутацию их армии в глазах французов. Подвергать это сомнению считалось неприличным. Дело было не в боеспособности британских солдат, а в колониальных воззрениях их командиров, ожидавших добиться решающих результатов при сравнительно небольших затратах и приходивших в ужас от потерь. Французские генералы, воспитанные в другой традиции, ожидали больших потерь, которые их солдаты, кажется, все еще были готовы переносить с патриотическим фатализмом. Британские солдаты — кадровые, ополченцы, добровольцы, учились такому же самопожертвованию, в то время как их командиры приходили к пониманию того, что операции в непривычных условиях окопной войны могут быть успешными только путем самой методичной подготовки. Такие качества, как способность к импровизации и стремительному, обескураживающему противника натиску, которые приводили к победе в горах и пустынях на протяжении сотни лет, не срабатывали во Франции, Единственным исключением среди этого нового мрачного расположения духа были индусы, для которых Нев-Шапель стала их лебединой песней на Западном фронте. Позже они еще принимали участие в сражениях при Фестубере и Лоосе, но уже не в качестве ударной силы. Понесенные потери жестоко потрепали многие батальоны, и сипай, воспитанный в традиции чести воина, принципиально отличной от европейской, не мог понять, что ранение не позволяет вернуться в окопы. "Мы — как зерно, которое дважды кидают в печь, — писал солдат-сикх своему отцу через неделю после Нев-Шапель, — и живыми оттуда не выйти". Раненый раджпут чуть раньше писал домой: "Это не война, это — гибель мира". К концу года две дивизии индийской пехоты были переведены из Франции в Месопотамию, где в пустыне во время антитурецкой кампании они смогли вернуться к более привычному для них стилю военных действий.
Особое значение Нев-Шапель заключается еще и в том, что эта битва может рассматриваться как миниатюрный символ всего хода весеннего наступления в Артуа, началом которого она была, а также его возобновления в Артуа и Шампани осенью. Действительно, во время этого сражения перед первой волной британских и индийских войск на какой-то момент открылся путь к хребту Обер, который был целью британцев в ходе наступления в Артуа. Однако прежде чем она могла быть достигнута, британцы подверглись наступлению в противоположном направлении, во Фландрии, которое стало известным как Вторая битва за Ипр. Первая армия, которая удерживала "Выступ" в конце 1914 года, исчерпала силы в беспорядочных и безрезультатных боях, в основном проходивших в декабре под французским командованием. Однако в начале апреля Фалькенгайн решил возобновить атаку на выступ Ипр — отчасти для того, чтобы замаскировать переброску войск на Восточный фронт для грядущего наступления в направлении Горлице — Тарнув, отчасти, чтобы опробовать новое газовое оружие. Атака планировалась как ограниченное наступление. Фалькенгайн понимал, что осуществление его планов по разрешению ситуации на западе необходимо отложить, пока Гинденбург и Людендорф отвлекают крупные стратегические резервы на Восточный фронт. Однако он надеялся обеспечить и сохранить более устойчивые позиции на побережье Ла-Манша.
Газ однажды уже был использован немцами на Восточном фронте, в Болимуве, 3 января, когда позиции русских войск на реке Равка западнее Варшавы были обстреляны заполненными газом снарядами. Химическое вещество, названное немцами "T-Stoff" (бромид ксилила), имело слезоточивое действие, но не приводило к летальному исходу. Как оказалось, оно не причинило русским никакого беспокойства. Преобладающая температура воздуха была такой низкой, что химическое вещество замерзло, вместо того чтобы испаряться. К апрелю, тем не менее, немцы уже имели в своем распоряжении смертоносное вещество, доступное в больших количествах, а именно хлор. Этот газ приводил к смерти, стимулируя перепроизводство жидкости в легких, отчего человек словно тонул. Оно образовывалось как побочный продукт при изготовлении краски для тканей s немецкой промышленности, принадлежащей "ИГ Фарбен", который удерживал фактически мировую монополию на эти продукты. Карл Дуйс — глава "ИГ Фарбен", однажды уже спас немецкие вооруженные силы от краха. Его изобретением, принесшим ему успех, были синтетические нитраты, важный компонент взрывчатых веществ, обладающих высокой разрушительной силой. Природные нитраты добывались только из месторождений, находящихся под контролем союзников. Одновременно он сотрудничал с ведущим промышленным химиком Германии Фрицем Хабером, возглавлявшим Институт кайзера Вильгельма в Берлине, с целью разработки способа сброса большого количества хлора во вражеские окопы. Эксперименты с заполненными газом снарядами потерпели неудачу (хотя с другим наполнением газовые снаряды позже широко применялись). Непосредственное сливание сжатого хлора из баков с наветренной стороны обещало дать лучшие результаты. 22 апреля 6 тысяч баков, содержащих 160 тонн газа, были установлены напротив Лангемарка, к северу от Ипра, где окопы удерживались силами французской 87-й Территориальной и 45-й дивизий. В состав последней входили полки белых зуавов из Алжира, легкая африканская пехота (белые штрафные батальоны) и стрелки-алжирцы. Рядом располагалась Канадская дивизия, первой из имперских дивизий прибывшая на Западный фронт. Остальную часть Ипрского выступа держали три британские регулярные дивизии, 5-я, 27-я и 28-я.
Полдень 22 апреля был солнечным, с востока дул легкий бриз. В пять часов пополудни серовато-зеленое облако медленно поползло по ветру от немецких окопов К французским, и скоро тысячи зуавов и алжирских стрелков уже бежали назад, хватаясь за горло, кашляя, спотыкаясь, и падали с посиневшими лицами. В течение часа окопы на передовой были оставлены, и в линии обороны, преграждающей путь к Ипру, открылся разрыв более семи километров шириной. Некоторое количество газа дрейфовало в направлении канадских позиций, но их линия устояла и, получив подкрепление, сумела оказать сопротивление атаке немецкой пехоты, которая во многих местах попыталась окопаться, вместо того чтобы наступать. На следующий день на стороне союзников спешно принимались импровизированные меры. Газ был быстро идентифицирован, и, поскольку хлор растворим в воде, подполковник Фергюсон из 28-й дивизии предложил для зашиты завязывать рот мокрой тканью. 24 апреля немцы снова осуществили газовую атаку на канадские позиции, но эффект был значительно меньше, чем в первый день, к тому же были подтянуты подкрепления. И французы, и англичане предпринимали контратаки. 1 мая на изрытых землях южнее Ипра, где под Зиллибеке железнодорожная линия проходит среди земляных отвалов, названных англичанами "Высота 60", "Свалка" и "Гусеница", была проведена еще одна газовая атака. Сегодня воронки и могильные холмы на этом маленьком поле боя все еще источают нездоровую атмосферу, зловещую даже на фоне реликтов Западного фронта. 1 мая, когда солдаты 1-го батальона Дорсетского полка укрывались от обстрела в траншеях, газ начал душить их, а немецкая пехота обрушилась на них с нейтральной территории. Сцена, судя по виду этой земли, была как в аду. Ситуацию спас молодой офицер, второй лейтенант Кестел-Корниш, который схватил винтовку и вместе с четырьмя солдатами, единственными, кто уцелел из сорока человек его взвода, стрелял в газовое облако, не подпуская немцев. Другой офицер, который спасал пострадавших от газа людей, рассказывал; "Почти 200 человек прошли через мои руки… некоторые умирали сразу же, другие — по пути вниз… Я должен был вынести многих, независимо от того, были они мертвыми или нет, хотя бы ради того, чтобы убедиться в этом". Фактически "90 человек умерло от отравления газом в окопе; еще 207 были перенесены на ближайшие перевязочные станции, 46 умерли почти сразу же, еще 12 — после длительных мучений".
Несмотря на это, фронт удерживался почти нечеловеческой преданностью долгу, проявляемой дорсетцами, и поэтому Ипрский выступ, хотя и отодвинулся к городу, не был утрачен. Газ в самом различном виде, в том числе еще более опасный удушающий фосген и вызывающий волдыри "горчичный газ", продолжал использоваться на протяжении всей войны. В мае, во время немецкого наступления к западу от Варшавы, от хлора было суждено погибнуть тысячам русских. Существенные ограничения на применение этого оружия все-таки создавались необходимостью учитывать направление ветра и скорой разработкой вполне эффективных респираторов. Это гарантировало, что химическое оружие никогда не станет решающим аргументом, как могло бы случиться во Второй битве за Ипр, если бы под рукой оказались большие резервы, чтобы развить начальный успех. Союзники не имели подобных технологических сюрпризов, чтобы пустить их в ход во время своих наступлений на Западном фронте в 1915 году, и в итоге потерпели неудачу, понеся тяжелые потери в составе войск при ничтожно малых территориальных завоеваниях или вообще без оных. В мае французские и британские войска начали атаку в Артуа, где немцы занимали доминирующие позиции на возвышенностях. Англичане атаковали хребет Обер 9 мая, а французы — хребет Вими неделей позже. Хотя у французов была боеспособная артиллерия и боеприпасы в достаточном количестве — 1200 орудий и 200 тысяч снарядов — запас, которым британцы пока не располагали, различие в достижениях было незначительным. Первая армия Хэйга была просто остановлена еще на пути к цели. Французы, с 33-м корпусом Петэна во главе, заняли вершину хребта Вими — только для того, чтобы посмотреть вниз на равнину Дуэ, через которую проходила критически важная железная дорога, которая находилась сейчас в руках неприятеля, и столкнуться с решительной контратакой резервов, достигших вершины раньше, чем резервы французов, расположенные в 10 километрах позади, смогли поддержать их. Это был еще один пример того, как структурные факторы, способные привести к неудаче в окопной войне, действительно к ней приводят.
Когда в сентябре наступление возобновилось, на этот раз в Шампани и Артуа, результаты не сильно отличались, хотя обе армии развернули значительно большее число дивизий, чем весной. Французы увеличили их число за счет реорганизации, в результате которой появилось еще двенадцать дивизий (132 вместо 120), а британцы — за счет продолжения переброски территориальных дивизий во Францию, и в первую очередь там появилась "Новая армия", или "китченеровские" дивизии добровольцев. План атаки был предложен Жоффром сэру Джону Френчу 4 июня. Жоффр требовал в качестве предварительной меры передачи части французской линии фронта под контроль англичан с целью освободить Вторую армию, командующим которой был назначен Петэн, для шампаньской фазы наступления. Уже в мае участок линии фронта, контролируемый Хэйгом, превышал французскую часть фронта во Фландрии; теперь, в ответ на просьбу Жоффра, новая британская Третья армия переместилась на юг, к Сомме, чтобы облегчить задачу армии Петэна. Британские войска теперь удерживали большую часть линии фронта от Ипра до Соммы, оставив короткий отрезок около Вими, с которого французская Десятая армия должна была начать атаку, как только подготовительный этап плана Жоффра будет завершен.
Это требовало времени. На первой военной конференции союзников, проведенной в Шантийи, где собрались французы, англичане, бельгийцы, сербы, русские и итальянцы, все, кто заключил в мае союз, обязавшись участвовать в общем деле, — в качестве желательного срока называлось 7 июля, но средств для этого не было. В конце июня, когда министры снабжения Франции и Великобритании встретились, Дэвид Ллойд Джордж сообщил Альберу Тома, что для крупного наступления BEF во Франции недостаточно как орудий, так и боеприпасов. Он считал, что наступление необходимо отложить до следующей весны. Жоффр был против. Он настаивал на немедленных действиях, чтобы не давать передышки немцам и не допустить отвод войск на другие театры. Британское правительство, в котором консерваторы объединились с либералами, чтобы 26 мая сформировать коалиционное министерство, признало, что осеннее наступление будет проверкой Доверия, и согласилось с Жоффром. Практические трудности, тем не менее, не исчезали. Британское слияние на Сомме отняло время, равно как и подготовка поля боя в Шампани. Оба союзника уже поняли, что крупномасштабную атаку на линию окопов нельзя начинать без предварительной подготовки: должны быть построены дороги, загружены склады, выкопаны батарейные позиции. Начало сражения, которое впоследствии было названо Второй битвой в Шампани, было перенесено с конца августа на 8 сентября, а затем, поскольку Петэн потребовал время для длительной артподготовки, на 25 сентября.
Немцы смогли извлечь для себя выгоду из этой задержки. Поскольку они наблюдали бесспорные признаки предстоящей атаки, то части на их линии обороны, напротив расположения которых были обнаружены признаки подготовки к наступлению, спешно получили подкрепление. Силу приказа получили январские инструкции Фалькенгайна, согласно которым за первой линией окопов должна создаваться вторая, с бетонными пулеметными постами между ними. Несмотря на огромный труд, который повлекло за собой выполнение этой инструкции, к осени оборонительная система была полностью готова. Она образовала мощный защитный пояс, уходящий в глубь фронта местами почти на пять километров. Прошлый опыт наглядно показал, что продвижение вперед на расстояние пяти километров под вражеским огнем создает для человека нагрузку на пределе его физических возможностей, не говоря уже о душевных силах. Немецкие позиции на Западном фронте, несомненно, стали неприступными, особенно если учитывать, что во время наступления планировалось осуществить прорыв в первый же день. Что было еще хуже для нападающих, немецкая оборонная доктрина требовала, чтобы вторая линия траншей создавалась на обратном склоне любой занятой высоты, и немцы в ходе отступления в 1914 году тщательно выбирали возвышенности — так, что они создавали естественную защиту от артиллерийского огня союзников. Роль немецкой артиллерии, в отличие от артиллерии союзников, заключалась в том, чтобы не обстреливать окопы, а атаковать плотные группы вражеских пехотинцев, а затем образовать огневую преграду на нейтральной территории, как только они начнут двигаться вперед. Тех, кто проходил через барьер артиллерийского огня, должны были остановить пулеметы, которые, как показал опыт, могли остановить атаку на расстоянии 200 метров и даже меньше.
Эффективность подготовки немцев была доказана весьма болезненно 25 сентября 1915 года в Лоосе, откуда BEF начали наступление а Артуа, в соседнем Суше, где французы возобновили атаку на хребет Вими, и в Таюр, Ля-Фоли и Ля-Мэн-де-Массиж в отдаленной Шампани, где французы наступали без британской поддержки. В обоих секторах наступление следовало за выбросом хлора. В Лоосе газ висел над нейтральной территорией или даже дрейфовал обратно к британским окопам, препятствуя, а не помогая наступлению. Как бы то ни было, все шесть участвующих в сражении британских дивизий — 1-я, 2-я и 7-я регулярной армии, 9-я и 15-я Шотландская "Новой армии" и 47-я Территориальной — были быстро остановлены пулеметным огнем. После этого в качестве поддержки выдвинулись две резервные дивизии, 21-я и 24-я "Новой армии", но их позиции находились далеко в тылу, и они не успели до темноты достичь исходных позиций на передовой, Следующее утро, когда они, согласно приказу, должны были продолжить наступление, было затрачено на марш-бросок. Сразу пополудни вперед двинулись десять колонн "в каждой [по] тысяче человек, словно во время прохождения тренировки на учебном плацу". Немецкие защитники были поражены видом "вражеской пехоты, покрывшей весь фронт". Они встали, некоторые даже на парапет окопа, и открыли огонь по массе людей, продвигавшихся через открытое поле, покрытое травой. Пулеметчики начали стрелять с расстояния 1300 метров. "Никогда для пулеметчиков не было такой простой работы… стволы раскалялись и плавали в масле, очереди вдоль и поперек рассекали ряды противника; каждый пулемет делал в этот день 12 500 выстрелов. Результат обескураживал. Было видно, как солдаты противника падают буквально сотнями, но продолжают свой марш, выдерживая строй и не останавливаясь", пока не достигли полосы колючей проволоки, натянутой вдоль второй линии немецких позиций. "Оказавшись перед этим непреодолимым препятствием, уцелевшие поворачивали и начинали отходить". Уцелели в подавляющем большинстве те, кто шел вперед. Из 15 тысяч пехотинцев 21-й и 24-й дивизии свыше 8 тысяч были убиты или ранены. Их противникам предстало вызывающее тошноту зрелище усеянного трупами поля Лоос, заставившее их прекратить огонь во время отступления британцев, так велико было чувство сострадания и милосердия после такой победы. В Лоосе победа осталась за немцами; хотя англичане упорно атаковали в течение еще трех недель, они продвинулись едва ли на три километра, при этом 16 тысяч британских солдат были убиты и почти 25 тысяч были ранены. Эта битва была страшным и разочаровывающим боевым крещением для солдат "Новой армии", хотя шотландцы из 9-й и в особенности 15-й дивизии, кажется, не обращали внимания на потери и воспринимали поражение только как стимул для возобновления нападения. Майор Джон Стюарт из 9-й дивизии "Черных стражей" писал своей жене после боя: "Дело заключается в том, чтобы убить как можно больше гуннов, по возможности с минимальными потерями; это — большая игра, и наши союзники играют превосходно". Его голос не был единственным. Добровольцы из новых британских дивизий горели желанием доказать свои воинские качества и патриотизм Френчу, Должен был пройти год или чуть больше, прежде чем рвение обеих армий погасло под влиянием бессмысленных потерь.
И все же Лоос стратегически был бессмысленной жертвой, так же как и усилия Второй армии Петэна и Четвертой де Лангла при наступлении в Шампани, которое началось в этот же день. Там двадцать дивизий шли в атаку бок о бок на фронте протяженностью двадцать миль, при поддержке тысячи тяжелых орудий и за газовым облаком, подобным тому, которое выпускалось в Лоосе. Результат был тот же. Некоторые французские полки шли в атаку с развернутыми знаменами, под звуки горнов и барабанную дробь военного оркестра, находящегося в переднем окопе. В других, когда авангард дрогнул, старшие офицеры понуждали их продолжать наступление. Один из них, знаменитый колониальный генерал Шарль Манген, возглавляя атаку, был ранен в грудь навылет, однако через десять дней вернулся в строй. В награду за все усилия его нему подобных, за всю храбрость простого французского солдата, попытки на высотах Шампани принесли лишь полосу земли в три километра. Никто не сумел прорваться сквозь вторую линию обороны немцев, и когда 31 октября сражение закончилось, их позиции сохранились в целости, хотя потери французов составили 143 567 человек. Это был печальный год для союзников на Западном фронте. Много крови было пролито ради ничтожных успехов и весьма отдаленной перспективы победы в 1916 году. Немцы показали, что они узнали значительно больше о методах обороны линии фронта, чем союзники — о способах ее прорыва. Франция получила горький урок, тем более потому, что по мере расширения территории, охваченной войной, ее союзники, казалось, склонялись к тому, чтобы искать решение проблемы где-нибудь еще, оставляя основную массу неприятеля на ее территории. Но при этом поражение врага путем побед за пределами Франции выглядело не более близкой перспективой, чем прорыв к Рейну. В России, где немецкая интервенция спасла Австрию от краха, на новом итальянском фронте, который открылся в мае, на Балканах, на полях боя в Турции ход событий был благоприятным для неприятеля. Только на море и в отдаленных немецких колониях союзникам удалось установить преимущество, но было ясно, что успехи ни на морском, ни на колониальном театре не могли привести их к победе.