Глава 2. Сущность права 1. Право как формальное равенство

Понятие "равенство" представляет собой определенную абст­ракцию, т. е. является результатом сознательного (мыслительного) абстрагирования от тех различий, которые присущи уравниваемым объектам. Уравнивание предполагает различие уравниваемых объ­ектов и вместе с тем несущественность этих различий (т. е. возмож­ность и необходимость абстрагироваться от таких различий) с точ­ки зрения соответствующего основания (критерия) уравнивания.

Так, уравнивание разных объектов по числовому основанию (для определения счета, веса и т. д.) абстрагируется от всех их содержательных различий (индивидуальных, видовых, родовых).

В этом русле сформировалась математика, где составление и решение уравнений играет ключевую роль и где равенство, "очи­щенное" от качественных различий, доведено до абсолютной абст­ракции количественных определений.

Правовое равенство не столь абстрактно, как числовое равен­ство в математике. Основанием (и критерием) правового уравнива­ния различных людей является свобода индивида в общественных отношениях, признаваемая и утверждаемая в форме его правоспо­собности и правосубъектности. В этом и состоит специфика право­вого равенства и права вообще.

Правовое равенство в свободе как равная мера свободы озна­чает и требование соразмерности, эквивалента в отношениях меж­ду свободными индивидами как субъектами права.

Правовое равенство — это равенство свободных и независи­мых друг от друга субъектов права по общему для всех масштабу, единой норме, равной мере. Там же, где люди делятся на свобод­ных и несвободных, последние относятся не к субъектам, а к объек­там права и на них принцип правового равенства не распространя­ется.

Правовое равенство — это равенство свободных и равенство в свободе, общий масштаб и равная мера свободы индивидов. Право говорит и действует языком и средствами такого равенства и бла­годаря этому выступает как всеобщая и необходимая форма бытия, выражения и осуществления свободы в совместной жизни людей. В этом смысле можно сказать, что право — математика свободы¹.

Причем можно, видимо, допустить, что математическое равен­ство как логически более абстрактное образование является исто­рически более поздним и производным от идеи правового равенст­ва. Последующее, более интенсивное (чем в праве) развитие и на-

¹ См. подробнее: Нерсесянц B.C. Право — математика свободы. М., 1996.

Раздел I. Общие проблемы философии права

Глава 2. Сущность права

учная разработка начал равенства в математике породило пред­ставление, будто идея равенства пришла в право из математики.

Подобная трактовка встречается уже у пифагорейцев, чьи серь­езные занятия математикой сочетались с увлечениями цифровой мистикой и экстраполяцией математических представлений о ра­венстве на общественные явления, включая и право. Сущность мира (физического и социального), согласно пифагорейцам, есть число, и все в мире имеет цифровую характеристику и выражение. Трактуя равенство как надлежащую меру в виде определенной (числовой по своей природе) пропорции, они в духе своей социальной матема­тики выражали справедливость (т. е. право с его принципом равен­ства) числом четыре. Обосновывали они это тем, что четыре — это первый квадрат, т. е. первое число, полученное от умножения одно­го числа (числа два) на самого себя, а сущность справедливости состоит в воздании равным за равное¹. По этому поводу Аристотель позднее писал: "Итак, Пифагор начал говорить о добродетели, но неправильно. Дело в том, что, возводя добродетели к числам, он создавал ненадлежащее учение о добродетелях. Ведь справедли­вость не есть число, помноженное само на себя"².

Однако несмотря на эту критику и Аристотель (вслед за Со­кратом и Платоном) остается при рассмотрении проблемы равенст­ва во многом под влиянием пифагорейских математических пред­ставлений о равенстве, хотя и без соответствующей цифровой ма­гии. Это отчетливо проявляется, например, там, где Сократ, Платон и Аристотель, характеризуя равенство как принцип справедливо­сти и права, различают два вида равенства: равенство арифмети­ческое (равенство меры, числа, веса и т. д.) и геометрическое (ра­венство по геометрической пропорции). Кстати говоря, такое мате­матическое понимание природы правового равенства лежит и в ос­нове весьма влиятельной до наших дней аристотелевской концеп­ции разделения справедливости на уравнивающую и распреде­ляющую.

Пифагорейская подмена правового равенства различными вер­сиями математического равенства отражает неразвитые представ­ления о праве, игнорирует его специфику и противоречит его смыслу. Право не нуждается ни в социальной математике, ни в математи­ческих определениях правового равенства, поскольку оно уже ис­ходно обладает собственным принципом равенства и само по себе является математикой (в смысле учения о равенствах и неравенст­вах) в специфической сфере своего бытия и действия.

Итак, в социальной сфере равенство — это всегда правовое равенство, формально-правовое равенство. Ведь правовое равенст­во, как и всякое равенство, абстрагировано (по собственному осно-

¹ См.: Маковелъский А. Досократики. Казань, 1919, ч. 3. С. XVI.

² Там же. С. 69.

ванию и критерию) от фактических различий и потому с необходи­мостью и по определению носит формальный характер.

По поводу равенства существует множество недоразумений, заблуждений, ошибочных и ложных представлений. В их основе, в конечном счете, лежит непонимание того, что равенство имеет ра­циональный смысл, логически и практически возможно в социаль­ном мире именно и только как правовое (формально-правовое, фор­мальное) равенство.

Так, нередко (в прошлом и теперь) правовое равенство смеши­вается с разного рода эгалитаристскими (фактически уравнитель­ными) требованиями, с уравниловкой и т. д. или, напротив, ему противопоставляют так называемое "фактическое равенство". Подобная путаница всегда так или иначе носит антиправовой ха­рактер.

Что такое формальное (правовое) равенство, т. е. то, что отри­цается "фактическим равенством", — это понятно, ясно и рацио­нально выразимо. Того же самого никак нельзя сказать о "факти­ческом равенстве", т. е. про то, что им отстаивается. При ближай­шем рассмотрении оказывается, что "фактическое равенство" имеет рациональный смысл лишь как отрицание (а именно — как отри­цание формального, правового равенства), но как утверждение (как нечто позитивное) оно, "фактическое равенство", — величина ирра­циональная, "фантазм" типа "деревянного железа", вербальная кон­струкция, подразумевающая нечто совершенно иное, чем равенство.

"Фактическое равенство" — это смешение понятий "фактиче­ское" и "нефактическое" (формальное) и противоречие в самом по­нятии "равенства". Ведь "равенство" имеет смысл (как понятие, как регулятивный принцип, масштаб измерения, тип и форма отно­шений и т. д.) лишь в контексте различения "фактического" и "фор­мального" и лишь как нечто "формальное", отделенное (абстраги­рованное) от "фактического" — подобно тому, как слова отделены от обозначаемых вещей, цифры и счет — от сосчитываемых пред­метов, весы — от взвешиваемой массы и т. д.

Именно благодаря своей формальности (абстрагированное™ от "фактического") равенство может стать и реально становится сред­ством, способом, принципом регуляции "фактического", своеобраз­ным формальным и формализованным "языком", "счетом", "веса­ми", измерителем всей "внеформальной" (т. е. "фактической") дей­ствительности. Так обстоит дело и с формально-правовым равен­ством.

История права — это история прогрессирующей эволюции со­держания, объема, масштаба и меры формального (правового) ра­венства при сохранении самого этого принципа как принципа лю­бой системы права, права вообще. Разным этапам исторического развития свободы и права в человеческих отношениях присущи свой масштаб и своя мера свободы, свой круг субъектов и отноше-

Раздел I. Общие проблемы философии права

ний свободы и права, словом — свое содержание принципа фор­мального (правового) равенства. Так что принцип формального ра­венства представляет собой постоянно присущий праву принцип с исторически изменяющимся содержанием.

В целом историческая эволюция содержания, объема, сферы действия принципа формального равенства не опровергает, а, на­оборот, подкрепляет значение данного принципа (и конкретизирую­щей его системы норм) в качестве отличительной особенности пра­ва в его соотношении и расхождении с иными видами социальной регуляции (моральной, религиозной и т. д.). С учетом этого можно сказать, что право — это нормативная форма выражения свободы посредством принципа формального равенства людей в общест­венных отношениях.

Исходные фактические различия между людьми, рассмотрен­ные (и регулированные) с точки зрения абстрактно-всеобщего пра­вового принципа равенства (равной меры), предстают в итоге в виде неравенства в уже приобретенных правах (неравных по их струк­туре, содержанию и объему прав различных индивидов—субъек­тов права). Право как форма отношений по принципу равенства, конечно, не уничтожает (и не может уничтожить) исходных разли­чий между разными индивидами, но лишь формализует и упорядо­чивает эти различия по единому основанию, трансформирует неоп­ределенные фактические различия в формально-определенные не­равные права свободных, независимых друг от друга, равных лич­ностей. В этом по существу состоят специфика и смысл, границы (и ограниченность) и ценность правовой формы опосредования, регу­ляции и упорядочения общественных отношений.

Правовое равенство и правовое неравенство (равенство и не­равенство в праве) — однопорядковые (предполагающие и допол­няющие друг друга) правовые определения и характеристики и понятия, в одинаковой степени противостоящие фактическим раз­личиям и отличные от них. Принцип правового равенства различ­ных субъектов предполагает, что приобретаемые ими реальные субъективные права будут неравны. Благодаря праву хаос разли­чий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, со­гласованных по единому основанию и общей норме.

Признание различных индивидов формально равными — это признание их равной правоспособности, возможности приобрести те или иные права на соответствующие блага, конкретные объекты и т. д., но это не означает равенства уже приобретенных конкрет­ных прав на индивидуально-конкретные вещи, блага и т. д. Фор­мальное право — это лишь правоспособность, абстрактная свобод­ная возможность приобрести — в согласии с общим масштабом и равной мерой правовой регуляции — свое, индивидуально-опреде­ленное право на данный объект. При формальном равенстве и рав-

Глава 2. Сущность права

ной правоспособности различных людей их реально приобретенные права неизбежно (в силу различий между самими людьми, их ре­альными возможностями, условиями и обстоятельствами их жизни и т. д.) будут неравными: жизненные различия, измеряемые и оце­ниваемые одинаковым масштабом и равной мерой права, дают в итоге различия в приобретенных, лично принадлежащих конкрет­ному субъекту (в этом смысле — субъективных) правах. Такое раз­личие в приобретенных правах у разных лиц является необходи­мым результатом как раз соблюдения, а не нарушения принципа формального (правового) равенства этих лиц, их равной правоспо­собности. Различие в приобретенных правах не нарушает и не от­меняет принципа формального (правового) равенства.

Сравним для иллюстрации три разные ситуации. Допустим, в первой ситуации право приобрести в индивидуальную собствен­ность землю или мастерскую имеют лишь некоторые (докапитали­стическая ситуация), во второй ситуации — все (капиталистиче­ская ситуация), в третьей ситуации — никто в отдельности (социа­листическая ситуация). В первой и второй ситуациях все, кто наде­лены соответствующим правом, являются формально (юридически) равными, обладают равной правоспособностью независимо от того, приобрели ли они в действительности право собственности на со­ответствующие объекты, стали ли они реально собственниками ка­кого-то определенного участка земли, конкретной мастерской или нет. Одно дело, конечно, иметь право (правоспособность) что-то при­обрести, сделать и т. д., другое дело — реализовать такую фор­мальную, абстрактно-правовую возможность и приобрести реаль­ное право на определенное благо. Но право — это лишь равный для различных людей формализованный путь к приобретению прав на различные вещи, предметы, блага, а не раздача всех этих вещей и благ поровну каждому.

Но в правовом упорядочении различий по единому основанию и общему масштабу как раз и присутствует признание формально­го (правового) равенства и свободы всех тех, на кого распространя­ется данная правовая форма отношений. Так, во второй ситуации все формально равны и свободны, хотя реально приобретенные права на соответствующие объекты (средства производства) у разных лиц различны. В первой (докапиталистической) ситуации в соответст­вующую сферу правового равенства и свободы допущены лишь некоторые; отсутствие же у остальных соответствующего права (пра­воспособности) означает непризнание за ними формального (право­вого) равенства и свободы. Здесь, в первой ситуации, само право (формальное равенство, правоспособность, пользование правовой формой и т. д.), а вместе с ней и свобода представляют собой приви­легию для некоторых индивидов против остальной части общества.

В третьей (социалистической) ситуации нет ни правовых при­вилегий (права-привилегии) первой ситуации, ни различий в пра-

Раздел I. Общие проблемы философии права

вах на соответствующие объекты, поскольку в отношении к этим объектам как средствам производства никто вообще не имеет пра­ва (ни правоспособности, ни тем более реально приобретенного права) на индивидуальную собственность. Отсутствие у индивида опреде­ленного права — это вместе с тем отсутствие и соответствующей индивидуальной свободы. Здесь, следовательно, в рассматривае­мом отношении вообще отсутствует правовой принцип формально­го равенства и свободы индивидов, и общество в данной третьей ситуации не конкретизируется на индивидов—субъектов права. Об­щественные (в том числе и хозяйственные) отношения регулиру­ются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами.

Формы проявления равенства как специфического принципа правовой регуляции носят социально-исторический характер. Этим обусловлены особенности таких форм в различных социально-эко­номических формациях, на разных этапах исторического развития права, изменения объема и содержания, места и роли принципа правового равенства в общественной жизни.

Вместе с тем данный принцип — при всем историческом мно­гообразии и различии его проявлений — имеет универсальное зна­чение для всех исторических типов и форм права и выражает спе­цифику и отличительную особенность правового способа регулиро­вания общественных отношений свободных индивидов. Везде, где действует принцип формального равенства, там есть правовое на­чало и правовой способ регуляции: где действует право, там есть данный принцип равенства. Где нет этого принципа равенства, там нет и права как такового. Формальное равенство свободных инди­видов тем самым является наиболее абстрактным определением права, общим для всякого права и специфичным для права вообще.

Право как свобода

С принципом формального равенства связано и понимание права как формы общественных отношений.

Специфика правовой формальности обусловлена тем, что пра­во выступает как форма общественных отношений независимых субъектов, подчиненных в своем поведении, действиях и взаимоот­ношениях общей норме. Независимость этих субъектов друг от друга в рамках правовой формы их взаимоотношений и одновременно их одинаковая, равная подчиненность общей норме определяют смысл и существо правовой формы бытия и выражения свободы.

Правовая форма свободы, демонстрируя формальный харак­тер равенства, всеобщности и свободы, предполагает и выражает внутреннее сущностное и смысловое единство правовой формаль­ности, всеобщности, равенства и свободы.

Для всех тех, чьи отношения опосредуются правовой формой, — как бы ни был узок этот правовой круг, — право выступает как

Глава 2. Сущность права

всеобщая форма, как общезначимый и равный для всех этих лиц (различных по своему фактическому, физическому, умственному, имущественному положению и т. д.) одинаковый масштаб и мера. В целом всеобщность права как единого и равного (для того или иного круга отношений) масштаба и меры (а именно — меры свободы) означает отрицание произвола и привилегий (в рамках этого пра­вового круга).

Необходимая внутренняя взаимосвязь правового равенства и всеобщности правовой формы очевидна: правовая мера всеобща лишь в тех пределах и постольку, пока и поскольку она остается единой (и, следовательно, равной) для различных объектов измере­ния (регуляции), в своей совокупности образующих сферу этой все­общности, т. е. круг различных отношений, измеряемых общей (еди­ной) мерой. Всеобщность эта, следовательно, относительна, — она ограничена пределами действия единой меры в различных отноше­ниях. Само равенство здесь состоит в том, что поведение и положе­ние субъектов данного общего круга отношений и явлений подпа­дают под действие единой (общей, равной) меры.

Такая формальность — внутренне необходимое, а не случай­ное свойство всякого права. Форма здесь не внешняя оболочка. Она содержательна и единственно возможным способом, точно и адек­ватно выражает суть опосредуемых данной формой (т. е. охваты­ваемых и регулируемых правом) отношений — меру свободы инди­видов по единому масштабу. Своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, "отмеряет" и оформляет именно свободу индивидов, свободу в человеческих взаимоотношениях — в дейст­виях, поступках, словом, во внешнем поведении людей. Дозволения и запреты права как раз и представляют собой нормативную струк­туру и оформленность свободы в общественном бытии людей, пре­делы достигнутой свободы, границы между свободой и несвободой на соответствующей ступени исторического развития.

Свобода индивидов и свобода их воли — понятия тождествен­ные. Воля в праве — свободная воля, которая соответствует всем сущностным характеристикам права и тем самым отлична от про­извольной воли и противостоит произволу. Волевой характер права обусловлен именно тем, что право — это форма свободы людей, т. е. свобода их воли. Этот волевой момент (в той или иной, верной или неверной интерпретации) присутствует в различных определениях и характеристиках права в качестве волеустановленных положе­ний (Аристотель, Грециии др.), выражения общей воли (Руссо), классовой воли (Маркси марксисты) и т. д.

Свобода, при всей кажущейся ее простоте, — предмет слож­ный и для понимания и тем более для практического воплощения в формах, нормах, институтах, процедурах и отношениях общест­венной жизни. --> '••••,..

Раздел I. Общие проблемы философии права

В своем движении от несвободы к свободе и от одной ступени свободы к более высокой ступени люди и народы не имеют ни приро­жденного опыта свободы, ни ясного понимания предстоящей свободы.

Поскольку свобода всегда связана с борьбой за освобождение от прежнего гнета, она прежде всего ассоциируется у большинства с самим процессом высвобождения от прошлого, со свободой от чего-то (или свободой против чего-то). При таком негативном вос­приятии свободы кажется, будто освобождение от некоторого из­вестного по прошлому опыту гнета — это освобождение на все бу­дущее от всего негативного и достижение абсолютной свободы и счастья. Подобные иллюзии, абсолютизирующие некую относитель­ную ступень и форму будущей свободы, не только типичны, но, видимо, и социально-психологически необходимы для надлежащей мотивации активной борьбы за нее против прошлого.

При этом даже среди участников процесса освобождения от старого царит разнобой в представлениях о позитивном смысле гря­дущей свободы, в ответах на вопросы типа: Свобода для чего? Сво­бода к чему? Какая именно свобода? Конкретные представления по этому кругу проблем формируются позже, так сказать постфактум.

Отмечая различные значения, придаваемые слову "свобода", Монтескье в работе "О духе законов" писал: "Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово "свобода". Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого наде­лили тиранической властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совер­шать насилие; четвертые — видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться сво­имсобственным законам. Некий народ долгое время принимал сво­боду за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это назва­ние с известной формой правления, исключая все прочие"¹.

Тем, кто высвободился из тисков прежней несвободы, свобода кажется вольницей, мягким податливым материалом, из которого можно лепить все, что душа пожелает и воображение подскажет. Пафос такого настроения удачно выражен в поэтической строчке В. Хлебникова: "Свобода приходит нагая". Но такой она только гре­зится. На самом деле свобода приходит в мир и утверждается в нем в невидимом, но прочном одеянии права. Это, конечно, более скуч­ная материя — правопорядок, дозволения и запреты, правонару­шения, ответственность и т. д. Но такова действительность свободы.

Какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в об­щественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело. Да это и невозможно ни логически, ни практически. Так же невозможно, как и другая "арифметика", где бы дважды два равнялось не четырем, а пяти или чему-то другому.

¹ Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955. С. 288.

Глава 2. Сущность права

Люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свобо­ды. Неправовая свобода, свобода без всеобщего масштаба и единой меры, словом, так называемая "свобода" без равенства — это идео­логия элитарных привилегий, а так называемое "равенство" без свободы — идеология рабов и угнетенных масс (с требованиями иллюзорного "фактического равенства", подменой равенства урав­ниловкой и т. д.). Или свобода (в правовой форме), или произвол (в тех или иных проявлениях). Третьего здесь не дано: неправо (и несвобода) — всегда произвол. '

Отсюда и многоликость произвола (от "мягких" до самых же-> стких, тиранических и тоталитарных проявлений). Дело в том, что* у права (и правовой формы свободы) есть свой, только ему внут-t ренне присущий, специфический принцип — принцип формально-' го равенства. У произвола же нет своего принципа; его принципом, если можно так выразиться, является как раз отсутствие правово­го принципа, отступления от этого принципа, его нарушение и игнорирование. Бесправная свобода — это произвол, тирания,' насилие.

Фундаментальное значение свободы для человеческого бытия в целом выражает вместе с тем место и роль права в общественной жизни людей. Наблюдаемый в истории прогрессирующий процесс освобождения людей от различных форм личной зависимости, уг­нетения и подавления — это одновременно и правовой прогресс, прогресс в правовых (и государственно-правовых) формах выра­жения, существования и защиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все боль­шего числа людей. С правовой же точки зрения этот процесс озна-' чает, что все большее число людей (представители все новых слоев' и классов общества) признаются формально равными субъектами права.

Историческое развитие свободы и права в человеческих отно­шениях представляет собой, таким образом, прогресс равенства людей в качестве формально (юридически) свободных личностей. Через механизм права — формального (правового) равенства — первоначально несвободная масса людей постепенно, в ходе исто­рического развития преобразуется в свободных индивидов. Право­вое равенство делает свободу возможной и действительной во все-¹ общей нормативно-правовой форме, в виде определенного правого-' Рядка.

Об этом убедительно свидетельствует практический и духов- -ный опыт развития свободы, права, равенства и справедливости в человеческих отношениях.

Между тем повсеместно довольно широко распространены пред­ставления о противоположности права и свободы, права и справед­ливости, права и равенства. Они обусловлены во многом тем, что'

Раздел I. Общие проблемы философии права

под правом имеют в виду любые веления власти, законодательство, которое зачастую носит антиправовой, произвольный, насильствен­ный характер.'

Нередко свобода противопоставляется равенству. Здесь можно выделить несколько направлений критики равенства (по сути дела — правового равенства) с позиций той или иной концепции свободы.

Так, уже ряд софистов младшего поколения (Пол, Калликл, Критий)отвергали правовое равенство с позиций аристократиче­ских и тиранических представлений о свободе как праве "лучших" на привилегии и произвол, как праве сильных господствовать над слабыми и т. д. Аналогичный подход в XIX в. развивал Ф. Ницше.Религиозно-аристократическую концепцию "свободы личности" (в духе апологии неравенства и критики равенства) обосновывал в XX в. НА. Бердяев¹.

В отличие от аристократической критики правового равенства "сверху" (в пользу элитарных версий свободы) марксистское отри­цание правового равенства и права в целом идет "снизу" (в целях всеобщего прыжка в коммунистическое "царство свободы", утвер­ждения "фактического равенства" и т. д.).

В наши дни широко распространено представление (ошибоч­ное и опасное), будто "суть перемен, которые идут в России и в посткоммунистических странах" (т. е. их "модернизация"), состоит "в переходе от логики равенства к логике свободы"². Тут социализм с его уравниловкой (т. е. антиподом права и равенства) предстает как царство равенства, от которого надо перейти в царство свободы без равенства.

В этих и сходных противопоставлениях свободы и равенства данным явлениям и понятиям по существу придается (в силу ошибки, социальных интересов и т. д.) произвольное значение.

• Если речь действительно идет о свободе, а не о привилегиях, произволе, деспотизме, то она просто невозможна без принципа и норм равенства, без общего правила, единого масштаба и равной меры свободы, т. е. без права, вне правовой формы. Свобода не только не противоположна равенству (а именно — правовому ра­венству), но, напротив, она выразима лишь с помощью равенства и воплощена в этом равенстве. Свобода и равенство неотделимы и взаимно предполагают друг друга. С одной стороны, исходной и определяющей фигурой свободы в ее человеческом измерении яв­ляется свободный индивид — необходимая основа правоспособно­сти и правосубъектности вообще; с другой стороны, эту свободу индивидов можно выразить лишь через всеобщий принцип и нор­мы равенства этих индивидов в определенной сфере и форме их

¹ См.: Бердяев H.A. Философия неравенства. М., 1990. С. 68, 75, 128, 131.

² Козловский В. В., Уткин А. И., Федотова В. Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб., 1995. С. 3.

Глава 2. Сущность права

взаимоотношений. Право не просто всеобщий масштаб и равная мера, а всеобщий масштаб и равная мера именно и прежде всего свободы индивидов. Свободные индивиды — "материя", носители, суть и смысл права. Там, где отрицается свободная индивидуальность, личность, правовое значение физического лица, там нет и не может быть права (и правового принципа формального равенства), там не может быть и каких-то действительно правовых индивидуальных и иных (групповых, коллективных, институциональных и т. д.) субъ­ектов права, действительно правовых законов и правовых отноше­ний и в обществе в целом, и в различных конкретных сферах обще­ственной и политической жизни.

Эти положения в полной мере относятся и к такой существен­ной сфере жизнедеятельности общества, как экономика и произ­водство, как отношения собственности в целом¹. Сама возможность наличия начал свободы, права, равенства людей в сфере экономи­ческой жизни общества с необходимостью связана с признанием правоспособности (а, следовательно, и свободы, независимости, са­мостоятельности) индивида в отношениях собственности, т. е. при­знания за индивидом способности быть субъектом права собствен­ности на средства производства.'Здесь особо следует подчеркнуть то обстоятельство, что именно отношения по поводу средств произ­водства образуют содержание, смысл и суть экономических отно­шений. Там, где сложились и действуют правовые формы экономи­ческих отношений, где, следовательно, признано и функционирует право собственности индивида на средства производства, там и другие (непроизводственные) объекты, включая предметы личного потребления, вовлекаются в сферу правовых отношений собствен­ности, становятся объектом права собственности. Но собственность на предметы потребления носит вторичный, производный харак­тер, зависящий от наличия или отсутствия, признанности или не-признанности в соответствующем обществе права собственности индивидов на средства производства.

Индивид как субъект права собственности (и прежде всего — на средства производства) — исходная база и непременное предва­рительное условие для возможности также и других, неиндивиду­альных (групповых и т. д.) субъектов права собственности ("юриди­ческих лиц").

проблематика, важная сама по себе, приобретает особую актуальность в усло-современных радикальных преобразований отношений собственности в Рос-и многих других бывших социалистических странах для анализа смысла и гов коммунистического отрицания капитализма (с соответствующими отноше­ниями частной собственности и буржуазным правом) и поиска путей перехода от пос^{ИаЛИЗМа} ° ^ег° ^отР^иЦ^анием индивидуальной свободы, собственности и права к тсоциалистическому экономико-правовому строю. Подробнее эта проблематика "УДет освещена в II—IV разделах.

Раздел I. Общие проблемы философии права

В целом право собственности — это свобода индивидов и дру­гих субъектов социальной жизни, причем свобода в ее адекватной правовой форме и, что особо важно подчеркнуть, свобода в такой существенной сфере общественной жизни, как отношение к сред­ствам производства, экономика в целом.

Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной, независимой, правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств про­изводства. Собственность является не просто одной из форм и на­правлений выражения свободы и права человека, но она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы и права. Где пол­ностью отрицается право индивидуальной собственности на сред­ства производства, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право.'

В логике таких взаимосвязей собственности, свободы и права коренятся глубинные причины несовместимости социализма (все­общий запрет частной собственности, ее обобществление и т. д.) с правом и свободой. Этой же логикой определяется фундаменталь­ное значение десоциализации собственности во всем процессе пе­рехода от тоталитарного социализма к началам права и свободы.