Из прощального послания дж. вашингтона к нации

Сентября 1796 г.

Проявляйте добрую волю и соблюдайте справедливость по отношению ко всем государствам. Поддерживайте мир и согласие со всеми. Религия и мораль поощряют такое поведение. … [При этом] свободному народу следует быть постояннонастороже ввиду опасности коварных уловок иностранного влияния (заклинаю вас верить мне, со­граждане), поскольку история и опыт свидетельствуют, что иностранное влияние является одним из злейших врагов республиканского правитель­ства. Но для того чтобы эта настороженность приносила пользу, она должна быть непредвзятой, иначе она станет инструментом того самого влияния, которого следует избегать, вместо того чтобы быть защитой от него. Чрезмерное расположение к одному иностранному государству и чрезмерная неприязнь к другому приводят к тому, что те, в отношении которых проявляются эти чувства, видят опасность лишь с одной сторо­ны и не замечают козней влияния – с другой. Истинные патриоты, кото­рые могут сопротивляться интригам фаворита, становятся подозритель­ными и ненавистными, тогда как жертвы обмана удостаиваются аплодис­ментов и доверия народа, предавая его интересы.

Основополагающим правилом поведения для нас во взаимоотноше­ниях с иностранными государствами является развитие наших торговых отношений с ними при минимально возможных политическихсвязях. Поскольку у нас уже возникли обязательства, давайте будем их выпол­нять, проявляя добрую волю в полной мере. Но давайте тут и остановим­ся. Европа определила для себя ряд первостепенных интересов, которые либо не касаются нас, либо имеют к нам весьма отдаленное отношение. Поэтому ей приходится ввязываться в частые конфликты, причины кото­рых, по сути, далеки от наших забот. Следовательно, неразумно для нас связывать себя искусственными узами с заурядными превратностями ее политики или со столь же заурядными коллизиями ее дружественных ли­бо враждебных отношений.

Наше географически отдаленное положение позволяет нам придерживаться иного курса. Если мы останемся народом, полагающимся исключительно на себя, руководимым эффективным правительством, то уже недалеко время, когда мы сможем пренебречь материальным ущербом от исходящих извне неприятностей; когда мы сможем занять позицию, обеспечивающую тщательное соблюдение нейтралитета, ко­торый мы решим в любой момент объявить; когда враждующие государ­ства, осознавая невозможность сделать приобретения за наш счет, не бу­дут с легкостью нас провоцировать; когда мы сможем выбирать между миром и войной, учитывая собственные интересы, диктуемые справедли­востью.

Почему же не воспользоваться преимуществами такого особого положения? К чему покидать нашу собственную почву и переходить на чужую? К чему делать нашу судьбу зависимой от судьбы любой части Европы и связывать наш мир и процветание с проявлениями честолюбия, соперничества, интересов, настроений или капризов Европы?

Нашим верным политическим курсом является воздержание от постоянных союзов с любой частью зарубежного мира, поскольку, по-моему, мы можем сейчас так поступать; и, прошу понять меня правильно, это не значит, что мы способны на несоблюдение уже существующих обяза­тельств. Я придерживаюсь принципа, в одинаковой мере приложимого как к государственным, так и к частным делам, что честность является лучшей политикой. Поэтому я повторяю: пусть эти обязательства соблю­даются в их изначальном смысле, но, по-моему, нет необходимости и бы­ло бы неразумным их расширять.

История США: Хрестоматия / Сост. Э.А. Иванян. – М., 2005. – С. 72-74.

Документ № 2.

Из письма Т. Джефферсона президенту Дж. Монро, 1823 г.

… Желаем ли мы присоединить к нашей собственной конфедерации какую-либо или же какие-либо Испанские территории? Я искренне сознаюсь, что всегда смотрел на Кубу как на представляющее самый большой интерес прибавление к нашей системе Штатов, которое только может быть сделано. Контроль, который этот остров вместе с оконечностью Флориды даст нам над Мексиканским заливом, над перешейком, ограничивающим залив, над расположенными на нем странами, как и над теми, чьи реки в залив впадают, – такой контроль полностью удовлетворил бы меру требований нашего политического благополучия. Однако я отдаю себе отчет в том, что даже при согласии самой Кубы это никогда не может быть достигнуто иначе, как при помощи войны, и что независимость Кубы, представляющая для нас следующий по своей важности интерес (в особенности ее независимость от Англии), может быть надежно обеспечена и без этого. Поэтому я без колебаний отказываюсь от своей первоначальной надежды на такое развитие событий в будущем и принимаю независимость Кубы вместе с миром и дружбой Англии, вместо того, чтобы желать ее присоединение к нашему [Союзу] ценой войны и вражды с Англией.

Джефферсон Т. О демократии. – СПб., 1992. – С. 259-260.

Документ № 3

«Доктрина Монро»:

Из послания президента Дж. Монро Конгрессу США,

Декабря 1823 года

... По предложению Российского императорского правительства … посланнику Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге даны все полномочия и инструкции касательно вступления в дружественные переговоры о взаимных правах и интересах двух держав на северо-западном побережье нашего континента ... Переговоры и договоренности, которыми они могут завершиться, были признаны подходящим случаем, для того, чтобы объявить в качестве принципа, касающегося прав и интересов Соединенных Штатов, того положения, что американские континенты, добившиеся свободы и независимости и оберегающие их, отныне не должны рассматриваться как объект будущей колонизации со стороны любых европейских держав.

… Мы никогда не принимали участия в войнах европейских держав, касающихся их самих. Это и не соответствует нашей политике. Лишь тогда, когда вторгаются в наши права или для них возникает серьезная угроза, мы реагируем на эти посягательства или принимаем меры к нашей обороне. По причинам, которые должны быть очевидны всем просвещенным и беспристрастным наблюдателям, мы по необходимости в гораздо большей степени оказываемся вовлеченными в события, происходящие в нашем полушарии. Политическая система союзных держав существенно отличается в этом смысле от политической системы Америки. … Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединенными Штатами и этими державами, мы обязаны заявить, что будем рассматривать всякую попытку с их стороны распространить свою политическую систему на какую-либо часть нашего полушария как представляющую опасность для нашего спокойствия и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела существующих колоний или владений какой-либо европейской державы. Но что касается правительств, которые провозгласили свою независимость, сумели ее сохранить и независимость которых мы признали, … то мы не можем смотреть на вмешательство в их дела со стороны какой бы то ни было европейской державы с целью стеснить их свободу или вообще оказать какое-либо воздействие на их судьбу, иначе как на проявление недружеского отношения к Соединенным Штатам. ... Союзные державы не могут распространить свою политическую систему на какие-либо части [американских] континентов, не подвергая тем самым опасности наше спокойствие и благополучие. Никто не может поверить в то, чтобы наши южные братья, предоставленные сами себе, приняли бы эту систему по своей воле. Поэтому мы не можем безразлично относиться к такому вмешательству в какой бы то ни было форме.

A Documentary History of the United States /

Ed. by R. Heffner. – N.Y., 1999. – P. 96-98.

Документ № 4

«Предопределение судьбы»: