Наука, образование, культура и идеологическая практика
В июне 1955 г. Председатель Совмина СССР Н. Булганин публично заявил, что страна с 2-3-летним опозданием стоит накануне особого этапа, далеко превосходящего по своему революция значению промышленные революции, вызванные появлением пара и электричества. Впервые упомянутая в Советском Союзе НТР уже меняла представления о мире, делала его меньше, усиливала взаимозависимость стран и континентов, создавала новые отношения вчерашних равновеликих держав. Вместе с тем, переход к НТР не был одномоментным. В ряде ключевых направлений научно-технического прогресса Советский Союз еще в 1950-е годы оказался на уровне или впереди лучших мировых достижений. Такая материально-вещественная их реализация как первая советская ЭВМ (1949), первая в мире АЭС (1954), запуск первого искусственного спутника планеты (1957), начало эксплуатации атомного ледокола “Ленин” (1959) стали выдающимися победами отечественной научной и инженерной мысли. Каждое из названных достижений опиралось на широкий круг уникальных теоретических разработок. При осуществлении ракетно-космических программ были созданы новые специальные виды топлива, жаропрочные конструкционные материалы, исключительно надежные приборы управления, средства радиосвязи и телеизмерений, миниатюрные радиодетали, солнечные батареи. Тем не менее, первые ЭВМ, АЭС, спутники и другие крупные научно-технические достижения 50-х годов больше принадлежали фундаментальной и экспериментальной науке, экономическое их значение было весьма ограниченным. Так, и первая в мире атомная электростанция, и первые электронно-вычислительное машины начала 50-х годов были экономически убыточны. Автоматическое производство по изготовлению автомобильных поршней оказалось самым расточительным способом выпуска этих деталей.
Лишь в начале 1970-х годов впервые была поставлена задача перехода от отдельных, пусть даже блестящих завоеваний науки и техники к широкому освоению новинок НТР в народном хозяйстве и выхода советской индустрии на качественно новый технический уровень, “соединить достижения НТР с преимуществами социализма”. Новые орудия и средства труда, новые источники энергии ознаменовали полномасштабное вступление в НТР тогда, когда произошел переход к стадии их технически и экономически целесообразной эволюции. Так, ввод в промышленную эксплуатацию атомных энергоблоков и прочное положение АЭС в энергетике относится к концу семилетки. В 1963-1964 гг. были пущены Белоярская АЭС им. Курчатова и Ново-Воронежская АЭС. Мощность каждой из них по сравнению с Обнинской станцией возросла в 20 раз и достигла 100 тыс. кВт. Пуск АЭС на Урале и в центре России доказывал большое значение атомных электростанций как промышленных энергетических предприятий. Если первенец атомной энергетики 1954 г. назывался экспериментальной АЭС Академии наук, то Белоярская и Ново-Воронежская АЭС вошли в состав Министерства энергетики и электрификации СССР. Именно в то время началось формирование отраслевого отряда рабочих и служащих, занятых в атомной энергетике, число которых к середине 1990-х годов возросло почти до 2 млн. чел. Период создания и освоения промышленных АЭС - отправная точка революционных изменений в индустриальной энергетике. Аналогичные этапные отметки в развитии других отраслей и направлений (освоение космоса, электронно-вычислительная техника и т.д.). Первые искусственные спутники Земли прикладного назначения были выведены на орбиту уже в середине и второй половине 60-х годов: “Молния”, “Метеор”, спутники серии “Космос”. Несомненно, что запуск первого спутника Земли 4 октября 1957 г., полет Ю. Гагарина в космос 12 апреля 1961 г., другие достижения отечественной космонавтики явились большой победой советской науки. Огромная заслуга в этом принадлежит отечественным ученым под руководством академика С. Королева. Космические исследования способствовали развитию различных направлений науки и техники, постепенно приобретая прикладное значение. С начала 70-х годов средства на космонавтику стали выделяться тем же порядком, что и на развитие других народнохозяйственных отраслей.'
Даже на примере космонавтики, казалось бы далекой от непосредственных нужд экономики сферы научно-технического прогресса, видно, как постепенно - и радикально - возрастала связь науки с практикой.
НТР вызвала ускоренное развитие отраслей науки, непосредственно связанных с народным хозяйством. Внедрение в производство новых технологий и более совершенной техники приносило большой экономический эффект.
Изменения охватили самые разные направления НТР. Через 13 лет после появления первой советской цифровой вычислительной машины в СССР начинается серийный выпуск транзисторных вычислительных машин, а еще через два года (1964) ламповые модели снимаются с производства. Настоящий переворот в производстве ЭВМ произошел на рубеже 60-70-х годов на основе новой элементной базы, появления микропроцессоров и сложных интегральных схем - вычислительная техника третьего-четвертого поколений впервые соединила в себе компактность, быстродействие, относительную дешевизну, стала доступной значительному кругу учреждений, предприятий, организаций. Это было событие исключительного значения. Не случайно создание производственных АСУ начинается через 20-30 лет после появления первых опытных и серийных образцов вычислительной техники в 1948-1953 гг.
Большинство обществоведов ищет истоки научно-технической революции в рабочей машине, давшей толчок промышленной революции конца XVIII - начала XIX вв., непосредственно воздействующий на предмет труда и преобразующий его. В современных условиях электронная техника преобразует так называемый мягкий товар, или же предмет труда - информацию и, таким образом, ЭВМ также может рассматриваться как рабочая машина. Следовательно, ЭВМ также может внести революционные изменения, особенно на первом этапе НТР. В целом же микропроцессорная революция создала предпосылки для появления новой нематериальной отрасли общественного производства (программостроение, накопление “ноу-хау” и т.д.). Под воздействием НТР границы народного хозяйства все больше расходятся с границами традиционного понятия “общественное производство”. Полностью соответствуют тезису “открытие без применения не дает революционного сдвига” представления о глобальности НТР. Запуск первого спутника в октябре 1957 г. не только дал миру новое средство коммуникативности - земной шар превратился в общий дом. Дальнейшее развитие носило следы разновременности и выявило новую сторону НТР как глобального процесса; набрав силу “у них”, она сделала неотвратимыми перемены в социально-экономических структурах у нас. Однако опосредованное воздействие НТР может вполне проявиться лишь после того, как революционные изменения в науке, технике, производстве произошли в наиболее индустриально развитых странах. Так как это имело место в 60-х годах, то и в СССР опосредование не могло возникнуть раньше 60-70-х годов, исключая военно-техническую область. Отметим также сложившиеся в 40-х - 60-х годах приоритеты в промышленном освоении достижений НТР, Преуспев в запуске искусственного спутника Земли, наша страна уступила в области телевидения, транзисторов, компьютеров, радаров, полимеров, лазеров, станков с ЧПУ, роботов и т.д. Счет промышленным АЭС также открыла зарубежная индустрия.
Дополнение критериев развертывания научно-технической революции требованиями массового освоения в народном хозяйстве новинок НТР, относительного и абсолютного удешевления наукоемкой продукции позволяет отнести начальный этап НТР в СССР к 60-м - началу 70-х годов.
В начальной, неразвитой фазе, НТР выявляет прежде всего свои технические и экономические слагаемые (научные же формируются как их предпосылки и органично входят в основу НТР). На более зрелой ступени эволюции научно-технической революции на первый план входит еще один, пожалуй, коренной критерий НТР - социальный. Современная научно-техническая революция - не только и не столько изменения в науке или технической оснащенности, сколько глубочайшее социальное преобразование, так как всякая революция является таковой лишь в той мере, в какой она изменяет общество. Вне человека и общества термин “революция” лишен смысла. В связи с этим нельзя не отметить порочность методологического приема, закрепившегося в обществознании при изучении НТР - вычленении проблемы социальных последствий научно-технической революции, что ведет к утрате комплексности понятия “НТР”, лишает ее одной из сущностных средств.
НТР в военной сфере сразу же заявила о своем глобальном характере. Новое оружие массового уничтожения и неведомые дотоле уникальные средства его доставки превратили науку в планетарную силу, объединившую различные страны и континенты. Все стали соседями, особенно остро проявилась взаимозависимость мира. Вместе с тем появление атомного оружия и его применение резко ухудшило геополитическое положение Советского Союза. Дороговизна нововведений ограничивала развитие НТР в широком объеме, поэтому очень быстро сложился узкий круг держав с особо весомым голосом в мировом сообществе,
В середине 50-х - 60-е годы росло число научно-исследовательских учреждений и количество научных работников. В области фундаментальных исследований имелась возможность опереться на высокий научный потенциал, созданный в Советском Союзе в 30-е - 40-е годы. Этот раздел науки оказался наиболее защищен от произвола сталинизма. Хотя первую в мире АЭС строила страна со средним пятиклассным образованием, по доле молодежи, обучавшейся в вузах, СССР был на третьем месте в мире после США и Канады, целая плеяда выдающихся российских ученых удостоилась Нобелевской премии: по химии - Н. Семенов (1956), по физике - П. Черенков, И. Франк, И. Тамм (1958), Л. Ландау (1961), Н. Басов и А. Прохоров (1964). Были достигнуты большие успехи в развитии кибернетики, ядерной физики, астрофизики, в исследовании космоса, в изучении земной коры и морских глубин. Количество нобелевских лауреатов было обратно пропорционально степени секретности изучавшихся проблем.
В годы “холодной войны” в России создавались целые наукограды, трудившиеся почти исключительно на оборону, например, Арзамас-16, носивший в разное время имена Кремлев, Арзамас-75, Шатки-1, Москва Центр-300, а бывший глубинным русским городом Саровом (ВНИИЭФ), Челябинск-70 (ВНИИТФ). Семья номерных городов-спутников быстро разрасталась: Красноярск-26 (Железногорск), Пенза-19, Томск-7 (Северск), Челябинск-65 (Озерск), Свердловск-45 (Лесной), Златоуст-36 (Трехгорный), Заречный, Зеленогорск, Новоуральск, Снежинск и т.д. Во второй половине 50-х - начале 60-х годов предпринимается масштабная попытка приближения науки к производству с переброской сложившихся научных коллективов и высших учебных заведений в провинцию. С 1957 г. близ Новосибирска создается Академгородок, число научных сотрудников в котором росло вплоть до 1991 г. Академики М. Лаврентьев, С. Христианович и их соратники сделали ставку на привлечение в научный центр талантливой молодежи, развитие фундаментальных исследований, прочные и широкие связи НИИ с производством посредством опытных и экспериментальных баз и конструкторских бюро, включением в структуры университета физматшколы и прочих образовательных учреждений. Такая структура Академгородка облегчала реализацию принципиально новых идей. Собратья Новосибирского академгородка появились в Иркутске, под Москвой, в Екатеринбурге. В 1960 г. на месте окской деревни Пущине появился первый подмосковный наукоград. Усилиями выдающихся отечественных ученых - академиков Несмеянова, Иерусалимского, Белозерцева в короткие сроки создан мощный биологический центр с 8 НИИ и информационно-вычислительным комплексом. Пущинские ученые были удостоены многих самых высоких отличий, в том числе двух Ленинских, 12 государственных и других премий. С 1966 г. в Пущине развернули работы по радиоастрономии. Через некоторое время Пущине стало одним из 30 наукоградов Подмосковья (Троицк, Черноголовка, Дзержинск и др.). В отличие от Новосибирска эти и другие научные центры не имели производственных мощностей прикладного назначения и непосредственного выхода научных изысканий в практику.
Запуск первого в мире искусственного спутника Земли вызвал большой международный резонанс, в США даже была создана специальная комиссия по изучению причин отставания Америки в этом плане. Расследование пришло к заключению, что расходы СССР на образование составили в 1950 г. 10 % национального дохода, тогда как в США – 4%. За океаном выделили на образование крупные суммы по федеральному и местным бюджетам, наметили создание 100 новых научных центров, разработали меры по привлечению и финансированию будущего частных фирм. В результате расходы США на образование в 1975-1985 гг. росли в 3 раза быстрее национального дохода и достигли 12 % его общей суммы. СССР, напротив, оказался единственной развитой страной, в которой расходы на образование отставали от роста национального дохода. К середине 80-х годов эти затраты составляли всего 7 % от его объема. С 1975 г. темпы роста численности работников науки начали снижаться. Медленно улучшались качественные характеристики подготовки занятого населения. В 1975 г. расходы СССР на науку составляли 74 % от расходов США, тогда как в 1980 г. - 68, 1986 г. - 58%. Доля Советского Союза в мировых затратах на науку в 1975 г. составляла все-таки 21 %, но в 80-е годы упала до 12 %. Медленно улучшались качественные характеристики подготовки занятого населения. Средний уровень образования занятых в народном хозяйстве увеличился с 6,7 лет в 1959 г. примерно до 10 лет в середине 80-х годов (при затратах на образование 12-14 лет, желательных для современного этапа НТР).
Специалисты оказались ахиллесовой пятой отечественной НТР. Анализ аварий на советских АЭС показал, что треть всех нештатных ситуаций, представлявших опасность для населения, была связана с низким уровнем подготовки персонала. По ряду дополнительных характеристик инженерный корпус имел невысокие показатели. В 50-е годы зарплата советского инженера почти вдвое превышала заработок среднего рабочего и была выше оклада конторского служащего, что соответствовало мировым тенденциям. Однако темпы роста заработной платы рабочих значительно выросли, и в 70-80-е годы во многих отраслях отечественной промышленности инженер получал меньше рабочего. Дипломированные специалисты все чаще уходили на рабочие должности (в 1983 г. цифра эта увеличилась по сравнению с 1970 г. в 6 раз). В первой половине 80-х годов среднемесячная зарплата ИТР в промышленности была выше зарплаты рабочих в среднем на 11 %, т.е. вдвое меньше оптимального расхождения. В строительстве ИТР зарабатывали меньше рабочих. Таким образом, подрывались основы нормального развития НТР. Тем более, что и рабочие получали немного. Доля заработной платы и социальных отчислений в затратах на промышленное производство составляла 14 % (в США - 35 %). При столь дешевой рабочей силе дорогостоящее оборудование окупалось лишь в течение века при необходимости завершения цикла в 7-8 лет. Вакансии ИТР все чаще заполнялись женщинами (40 % в СССР, 6 % в США), не всегда справлявшимися с жестким ритмом инновационных процессов. Недостаток обслуживающего персонала почти на 80 % превращал инженера в управленца, занятого организационно-экономическими вопросами. В результате, превосходство СССР над капиталистическими странами в количестве ИТР и научных сотрудников сводилось на нет. И хотя Советский Союз внес весомый вклад в решение общецивилизационных проблем человечества, постепенно эффективность советской науки падала. Подсчеты науковедов показали, что на 60-е годы приходится пик научных открытий в СССР за послевоенный период - 46 % (34 % - на 50-е годы, 18 % - на 70-е годы, 2 % - на 80-е годы.). В начале 70-х годов 25 % достижений мировой науки приходилось на СССР (через 20 лет - 10%). Устойчивые традиции русской научной школы успешно подкреплялись эффективной системой среднего и высшего образования, сложившейся в СССР в 50-е годы. Первое удвоение численности научных кадров в СССР произошло в 50-е годы, второе - в 1960-1967 гг.
В 70-е годы СССР стал терять ранее завоеванные позиции в сфере освоения космоса (США осуществили престижный проект высадки на Луну, а в 80-е - первыми создали возвращаемый на Землю космический корабль многоразового использования), в самолетостроении, ряде других отраслей науки и техники. Далеко позади СССР оказался в области компьютеризации. Даже традиционная политика опережающего развития военных отраслей с максимальной концентрацией в них материальных и кадровых ресурсов в новых исторических условиях стала давать сбои, так как эти отрасли все больше зависели от общего технологического уровня народного хозяйства, от неэффективности экономических механизмов.
Развитие НТР и даже элементов научно-технического прогресса более ранних стадий сдерживалось действовавшим экономическим механизмом, что имело весьма негативные последствия и для развития производительных сил общества, и для социальной сферы. В середине 1980-х гг. свыше 50 млн. чел. в промышленности, строительстве и на транспорте были заняты ручным трудом, характерным для доиндустриальных технологий. Продолжавшийся количественный рост работников материального производства отражал низкий уровень производительных сил, не соответствующий современным требованиям.
Научно-технический прогресс предъявлял повышенные требования к развитию системы народного образования, прежде всего, к средней школе. С 1954 г. в советской школе восстанавливается совместное обучение мальчиков и девочек. В конце 50-х годов была проведена перестройка народного образования. В учебном 1956/57 году отменяется плата за обучение старшеклассников, учащихся средних специальных учебных заведений и студентов вузов. В декабре 1958 г. закон установил вместо семилетнего образования обязательное восьмилетнее, десятилетняя школа преобразовалась в среднюю 11-летнюю с производственным обучением. С 1959 г. в учебные планы старших классов был включен труд на производстве. Эта реформа сказалась неоднозначно на системе народного образования. С одной стороны, приближение школы к жизни и ее политехнизация, несомненно, способствовали более быстрому пополнению промышленности и сельского хозяйства рабочими кадрами. Однако сокращение часов на общеобразовательные предметы в связи с обучением производственному труду снизило качество образования, усложнив тем самым значительной части школьников поступление в институты и техникумы. В 1961 г. каждый второй абитуриент, поступавший в вузы РСФСР, получил “неуд”. Замена семилетки всеобщим 8-летним образованием подтолкнула школу к завышению оценок при аттестации учащихся. В качестве поощрения молодежи к труду на производстве в институтах вводились льготы для абитуриентов с 2-3-летним производственным стажем, расширялась система вечернего и заочного специального образования, повышалась роль рекомендаций с производства, отменялись льготы медалистам.
К 1963 г. переход к обязательному 8-летнему образованию был в основном завершен, однако в школах отсутствовали учебные цехи и мастерские, а промышленные предприятия не имели условий для организации производственного обучения школьников. В 1964 г. было принято решение о возвращении школ к десятилетнему сроку обучения,
В 60-е -70-е годы происходил быстрый количественный рост учащихся со средним образованием. Однако необходимость дальнейшего совершенствования средней общеобразовательной школы, повышения уровня учебной и воспитательной работы сохранялась. Кризисные тенденции в развитии советского общества не могли не отразиться на развитии духовной сферы в целом, прежде всего на образовании. Цифры выглядели здесь вполне благополучно, хотя имелись большие различия в уровне и качестве образования городского и сельского населения, жителей больших и малых городов и т.д. Особенно оптимистично выглядели показатели уровня образования молодежи, среди которой уже к середине 1970-х годов почти 90 % имели среднее образование. Качество образования и уровень подготовки выпускников средней школы не только не повышался, но зачастую снижался. Педагоги 50-70-х годов были первым поколением учителей, работавших с детьми без отсева и отбора, без внешних побуждений учеников и их семей к добросовестному обучению.
Решить проблемы средней школы можно было только в рамках более широких общественных изменений. Эту взаимозависимость вновь проигнорировали организаторы школьной реформы 1983/84 гг. Школу пытались сориентировать на нужды затухающей экономики доиндустриальной стадии. Уже в 1985-1986 гг. реформа была свернута. Поиски форм новой школы продолжались на уроках педагогов-экспериментаторов С. Лысенковой, В. Шаталова, И. Волкова, В. Караковского, М. Щетинина, Е. Ильина, Ш. Амонашвили и др. В целом высокий уровень преподавания поддерживался постоянным притоком в школу учительских кадров высшей квалификации. С начала 50-х годов за последующие 30 лет удельный вес учителей, окончивших вузы, увеличился с 14 до 74 %.
Весьма острые проблемы стояли и перед высшей школой. В первой половине 70-х годов было принято решение о повышении роли университетов в подготовке дипломированных специалистов. Целый ряд педагогических институтов был укреплен научно-педагогическими кадрами, получил материальную поддержку и приобрел университетский статус. К 1985 г. число университетов достигло 69.
Культура
Смерть Сталина повлияла на художественный монументализм, фасадную архитектуру и другие ипостаси культуры 30-х - 40-х годов. Наряду с внешними изменениями, в культуре происходили содержательные перемены. Пришло в движение само понятие «культура». Вновь, как и в 20-е годы, культура перестала являться исключительно синонимом идеологии. Еще не оформилась культура разных социальных страт, но единообразие во многом уже утратилось. В значении «второй природы», всего того, что создано человеком, парадная идеологическая составляющая культуры также отступала, уступая место прагматизму, простоте и искренности, иногда в ущерб гармонии с природой и историческим наследием.
Расширение полномочий союзных республик обогатило культуру послесталинского периода этнографическими элементами. Во всесоюзный круг чтения, помимо московских и ленинградских авторов, втягивались произведения литературной провинции - Читы, Курска, Воронежа, Иркутска, Омска и др.
Происходило укрупнение «культурной вселенной». Оказалось, классовый подход к культуре оставлял пространство для честного, неприукрашенного искусства, интереса к личности, индивидуальности, а не только к коллективу. Сворачивалась удавшаяся в эпоху культа личности тенденция расчеловечивания культуры, воплотившаяся в бесконечных производственных, школьных и пр. повестях и романах. За культурой, сферой специфической, был признан особый профессиональный статус, попытки вытащить писателей, композиторов, ученых из кабинетов и сблизить таким образом с народом, пошли на убыль.
С литературы сняли путы теории бесконфликтности. “Изъятие конфликта или замена его недоразумением равносильно смерти литературы”, - говорилось на II Всесоюзном съезде писателей. В 1954 году был опубликован новый роман И. Эренбурга, по которому получила название эпоха десталинизации, - “Оттепель”. Началась реабилитация писателей - жертв культа личности, через прозу В. Овечкина и других публицистов в литературе появился так называемый “острый позитив”. Столкновение двух начал облекалось в нем в форму борьбы новаторов и ретроградов, причем победа оставалась за первыми. Рядом с феноменом дозированной правды нередко пробивал собственную дорогу неконтролируемый контекст того или иного произведения. Никакая иная национальная литература не обучила своих почитателей столь совершенным навыкам чтения между строк. В то же время сохранились установки на высокие гражданские идеалы, проявления лучших человеческих качеств литературных героев.
В киноискусстве была снята установка на съемку только безусловных шедевров с опытными сценаристами, режиссерами, актерами. После пика периода малокартинья в 1951 г. (6 художественных полнометражных лент) на экранах появились новые талантливые актеры театра и кино, кинопрокат познакомил зрителей с такими выдающимися работами как “Тихий Дон”, “Летят журавли”, “Дом, в котором я живу”, “Идиот” и др. В 1958 г. киностудии выпустили 102 художественных фильма. Была заложена высокая традиция развития интеллектуального кино, которая была подхвачена в 1960-1970 гг. Многие мастера отечественного кинематографа получили широкое международное признание (Г. Чухрай, М. Калатозов, С. Бондарчук, А. Тарковский, Н. Михалков и др.).
С середины 70-х г. в кинематографе была введена система государственных заказов, художников пригласили сосредоточиться на постановках фильмов историко-революционной, военно-патриотической и морально-бытовой тематики. Некоторым представителям киноискусства разрешали снимать, но запрещали показывать, ограничивали просмотры клубными программами. Творчество многих деятелей искусства и литературы не вписывалось в каноны “социалистического реализма”, призванного воспевать достижения системы и оправдывать ее существование, было по сути оппозиционным партократии и исповедовавшейся ею идеологии. Самыми большими в период “оттепели” 50-х кие процессы и начала 60-х - были, безусловно, сдвиги в сфере общественного сознания. Концепция “возврата к ленинизму”, романтизация революции и коммунистической идеи, очищение от грехов сталинизма какое-то время имели несомненный успех, консолидировали власть и общество, породив культурный феномен “шестидесятников”.
Съезды писателей в 1954, 1958, 1959 гг., художников (1957), композиторов (1957), совещания строителей и архитекторов (1954), историков (1962), периодические встречи с творческой интеллигенцией в 1957, 1962 и 1963 гг., расширение экспозиционной деятельности музеев и выставочных залов оживили культурную жизнь страны и партийную идеологическую работу. Крупномасштабные реформы касались методов, а не целей коммунистического строительства. Впрочем, ради торжества материалистического мировоззрения реформаторы не останавливались ни перед сносом древних исторических памятников, ни перед ломкой общественного сознания. Начальственный разнос художникам-абстракционистам 1 декабря 1962 г. в Манеже поломал много творческих судеб, существенно обеднил советское искусство. Значительно более тяжелые последствия для духовного развития общества имел воинствующий атеизм.
С конца 50-х годов начинаются гонения на Русскую Православную Церковь. Число церковных приходов сократилось с 15 тыс. в 1959 г. до 11,5 в 1964 г., было закрыто три четверти уцелевших к тому времени монастырей; у них было изъято свыше 1 тыс. га земли, при этом в РСФСР действовали только два монастыря - в Загорске (Сергиев Посад) и Печорах с общим числом монахов 113 чел. Из 8 духовных семинарий в СССР уцелели только три - в Москве, Ленинграде и Одессе. Среди невосполнимых утрат были Киево-Печерская Лавра, кафедральный собор в Новгороде, множество непритязательных храмов российской глубинки, часто построенных на средства верующих. Принудительная “приходская реформа”, проведенная под давлением государства по постановлению Священного Синода от 19 апреля 1961 г. (оно действовало до 1988 г.), лишила священников всех административно-хозяйственных функций. Пастыри оказались в своих приходах на положении наемных служителей религиозной общины, попали в зависимость от исполнительных органов приходского совета. Тысячи священников вместе с семьями лишились средств к существованию. В 1961—1962 гг. при перерегистрации духовенства всем им было объявлено, что требы на дому и панихиды на кладбищах должны совершаться только по специальному разрешению местных властей. Желающих креститься, венчаться или совершить иную какую церковную требу регистрировали, уличенных прорабатывали по месту работы или учебы, увольняли, исключали. После 1964 г. кампания по разрушению церквей прекратилась, однако количество приходов сокращалось, К 1985 г. на территории России осталось всего 6806 храмов.