Силовики» и «сырьевики»: взгляды на будущее нефтегазового комплекса
Борьба за собственность в нефтегазовом комплексе обрела черты дискуссий о стратегических путях развития ТЭК. «Силовики» нуждались в грамотном идейном обосновании начала «черного передела». А их оппоненты пытались выстроить надежные бастионы защиты своих интересов.
В российских властных структурах и деловой элите давно уже сформировалось два ключевых подхода к роли ТЭК в современной российской экономике, а также его места в проводимых экономических реформах.
Первая точка зрения заключается в том, что ТЭК является ключевой отраслью, которой следует помогать развиваться. Это приведет к стабильному росту добычи нефти и газа, что, в свою очередь, выразится в росте бюджетных поступлений, а также в увеличении инвестиций в отрасли, работающие на НГК. Такой подход отстаивается, прежде всего, частными нефтяными вертикально-интегрированными корпорациями, которые лоббируют отказ от жесткой налоговой политики в отношении НГК, строительство новых трубопроводов для экспорта углеводородов на Запад и Восток.
Аргументация нефтегазового комплекса характерна для большинства сырьевых отраслей. Указывается, что увеличение налоговых сборов приведет к резкому уменьшению инвестиций в НГК, что, в свою очередь, вызовет стагнацию отрасли. По убеждению защитников НГК, нельзя подходить к отрасли исключительно с потребительскими запросами. В настоящий момент, по их мнению, НГК находится не в таком простом состоянии. Многие месторождения оказались в стадии падающей отдачи, геологоразведка ведется не слишком впечатляющими темпами, но особенно печально состояние нефтехимии. Физический износ основных фондов многих российских нефтеперерабатывающих заводов достиг критического уровня.
По мнению нефтяников, без масштабного обновления основных фондов, без введения в разработку новых скважин отрасль через несколько лет начнет работать на пределе своих возможностей. Поэтому они выступают категорически против роста налоговой нагрузки на ТЭК и попыток искусственно изменить структуру российской экономики. Закрыв собой бюджетные дыры, отрасль попадет в ситуацию инвестиционного голода, что в конечном итоге приведет и к падению бюджетных доходов. Предлагаемые рядом представителей финансово-макроэкономического блока новации в НГК рассматриваются как весьма опасный эксперимент, который может закончиться огромным бюджетным дефицитом и социальной катастрофой.
По мнению представителей нефтегазового комплекса, было бы неразумно отказываться от уже существующего источника бюджетных доходов — ТЭК. Налоговый пресс может сделать производство в НГК нерентабельным, но при этом развитие обрабатывающей промышленности затянется. В результате старый базис российской экономики будет разрушен, а новый базис так и не будет создан. Это подорвет налоговую базу, заблокирует решение задачи своевременных внешнедолговых выплат и приведет к резкому сокращению непроцентных расходов, т. е. станет фактором, провоцирующим политическую нестабильность. А правительство в период пика внешнедолговых выплат останется без финансовой подпитки со стороны НГК, поскольку объем производства в сырьевом секторе экономики из-за экономической политики исполнительной власти серьезно снизится.
Эта аргументация простирается и на политическую сферу, что непосредственно затрагивает интересы президента и депутатского корпуса; ведь электоральный цикл короче любых сроков, на которые рассчитана стратегия ФМБ. Уменьшение поступлений в бюджет приведет к сокращению социальных выплати росту социального недовольства, и потому может негативно сказаться на электоральных перспективах как Владимира Путина, так и нынешних депутатов Госдумы.
Нефтегазовые компании не отказываются от выполнения функции бюджетных доноров. Но выступают против изъятия всей прибыли через налоги и пошлины, считая, что НГК в настоящий момент сам нуждается в расширенном инвестировании. По их мнению, развитие обрабатывающей промышленности не должно идти за счет сырьевых компаний, тем более что в конце 2001 года началось серьезное падение цен на углеводородное сырье, что существенно снизило рентабельность добычи нефти и газа. При этом нефтегазовые корпорации считают, что не следует полностью отказываться от сырьевой структуры российской экономики. Ведь пока сырьевые отрасли формируют российский бюджет.
В НГК не считают справедливым мнение, будто большие запасы нефти и газа мешают развитию обрабатывающей промышленности, отвлекая от нее ресурсы. Ведь ряд обрабатывающих отраслей демонстрировал устойчивые показатели роста в 1998–1999 годах, когда продажа сырья приносила повышенные прибыли. Т. е. даже в наиболее благоприятные для ТЭК годы производство в обрабатывающей промышленности увеличивалось.
В НГК также отклоняют обвинения в том, что собственники корпораций не инвестируют выручку, а выводят ее из отрасли. Ведь по темпам прироста вложения в нефтедобычу в несколько раз обгоняют среднеотраслевые по промышленности. В результате отрасли в течение нескольких последних лет удается наращивать добычу нефти и газа. Расширяются инвестиции и в нефтепереработку. Кроме того, НГК осуществляет масштабные инвестиции в смежные сектора экономики, тем самым служа своеобразным «инвестиционным локомотивом» российской экономики.
Масштабные инвестиции идут за рубеж, укрепляя там российское присутствие. Тем самым они становятся политическим фактором, позволяя закрепить зависимость Европы, где в первую очередь приобретают активы российские компании, от поставок отечественной нефти.
Во многом схожую точку зрения представляют и западные нефтяные компании, которые намерены все более активно выходить на российский рынок. Не случайно в иностранной прессе все чаще можно встретить аналитические статьи, в которых указывается на необходимость для России сохранить сырьевую ориентацию. Дескать, Китаем России все равно не стать, отставание в сфере высоких технологий от Запада и Японии настолько велико, что бессмысленно и пытаться его преодолеть. Поэтому и в будущем РФ предлагается делать ставку на разработку сырьевых богатств, приводя в пример ряд успешных в этом стран, например Норвегию. Правда, в самой Норвегии также обеспокоены слишком высокой долей сырьевого комплекса в ВВП, но некоторые аналитики предпочитают закрывать на это глаза.
В российских властных структурах такую точку зрения на будущее ТЭК наиболее энергично лоббирует так называемая «старомосковская» номенклатурно-политическая группировка. Она состоит из той части окружения Владимира Пугина, которая сумела занять ключевые позиции во властных структурах еще в период правления Бориса Ельцина. В результате частные ВИКи имели возможность активно использовать думский ресурс (именно «старо-московские» на технологическом и информационном уровне обеспечивали выборы в Госдуму в 1999 году, отвечали за работу и контроль над нижней палатой парламента), а также поддержку правительства. Теперь уже бывший премьер-министр Михаил Касьянов неизменно поддерживал наиболее крупные частные компании.
Их интересы отстаивало и Минэнерго во главе с Игорем Юсуфовым. Минэнерго закончило в этом году подготовку и принятие «Энергетической стратегии России до 2020 года», предполагающую серьезнейший рост добычи нефти и газа в России за этот период. Данный документ интересен прежде всего как декларация стратегической цели — нарастить производство углеводородного сырья. Хотя он во многом игнорирует политический фактор и возможность изменения игроков в отрасли, что может скорректировать прогнозные показатели, особенно если они делаются на 20 лет.
Но в последнее время ситуация во властных структурах серьезно меняется. «Старая» элита покидает ключевые посты во властных структурах — Путин считает, что те чиновники, карьерный рост которых связан с его возвышением, уже набрались административного опыта и вполне могут выдвигаться на передовые рубежи. Михаил Касьянов был отправлен в отставку еще до президентских выборов, Минэнерго вообще было расформировано и влилось в новое ведомство — Министерство промышленности и энергетики. Но его возглавил не Юсуфов, а Виктор Христенко. Ожидаются и изменения в составе президентской администрации, где также есть креатуры частных нефтегазовых концернов. Таким образом, число лоббистов крупных вертикально-интегрированных корпораций в органах исполнительной власти постепенно сокращается.
Принципиально иную точку зрения отстаивали «петербургские либералы», курирующие работу финансово-макроэкономического блока кабинета. Вице-премьер Алексей Кудрин и министр экономического развития и торговли Герман Греф считают необходимым начать структурные реформы в российской экономике. Их задача — снять страну с «нефтегазовой иглы», т. е. снизить ее зависимость от экспорта углеводородного сырья, а значит, от мировых цен на «черное золото». Сырьевая ориентация российской экономики, на взгляд «петербургских либералов», грозит серьезными негативными последствиями в случае падения цен на нефть. Кроме того, она усиливает технологическое отставание от ведущих мировых держав, а также консервирует архаичную структуру производства, не позволяя сделать акцент на обрабатывающей промышленности и высокотехнологичных отраслях.
ТЭК, согласно либеральным предложениям, должен не только серьезно уменьшить свою долю в ВВП, но и оплатить структурные изменения в экономике. За счет роста налогов на сырьевой комплекс можно будет провести снижение фискального бремени на обрабатывающую промышленность, что приведет к оплате бюджетных расходов по преимуществу топливно-энергетическим комплексом и перетоку инвестиционных ресурсов к производителям готовых изделий.
Финансово-макроэкономический блок кабинета полагает дифференцированную налоговую реформу, которая снижала бы налоговое бремя с перерабатывающих отраслей, но усиливала налоговую нагрузку на отрасли сырьевые. Таким образом, НГК и другим сырьевым отраслям отводится роль источника финансирования экономических реформ. Именно за счет сырьевых отраслей планируется решать возникающие бюджетные проблемы, в том числе внешнедолговую. В результате финансово-макроэкономический блок считает рациональным повысить различные виды сборов с НГК, тем более что производство в нем связано с использованием недр, которые являются национальным достоянием.
Роль основного источника бюджетных доходов для НГК не в новинку. Наряду с цветной и черной металлургией он не первый год является основным источником поступления бюджетных средств. Именно эти отрасли дают основную долю российского экспорта и в силу этого обстоятельства обеспечивают приток валюты в страну.
Свои лозунги «петербургские либералы» озвучили еще весной 2001 года, когда Министерство экономического развития и торговли представило Программу развития страны на среднесрочную перспективу (до 2004 года). В ней четко прописана предлагаемая правительственными либералами стратегия в отношении НГК В стратегии отмечается, что неэффективная структура промышленности и недостаточный объем инвестиций в реальный сектор ограничивают темпы экономической динамики. Принимая в расчет исключительно высокую роль в краткосрочной перспективе энергосырьевого сектора в российской экономике, долгосрочная стратегия правительства предусматривает использование ресурсного потенциала этого сектора как для решения текущих задач (в частности, для погашения внешнего долга), так и среднесрочных. Этот ресурс должен быть использован для создания условий, необходимых для опережающего развития секторов, которые были бы способны производить конкурентоспособную продукцию с более высокой долей добавленной стоимости.
Поскольку либеральный лагерь в качестве ключевой задачи рассматривает создание условий для притока частных инвестиций в российскую экономику, формально либералы не выступают против роста инвестиций в нефтегазовую промышленность. Но при этом финансово-макроэкономический блок настаивает на том, что сырьевые отрасли должны, прежде всего, послужить финансовой базой структурных реформ, а также текущих бюджетных трат Т. е. предлагает нефтегазовым корпорациям вкладывать средства в расширение производства, скорее, по остаточному принципу. Тем более что, по мнению либералов, далеко не все вырученные нефтегазовыми компаниями средства реинвестируются в ТЭК.
На взгляд либералов, нефтегазовые компании сохранили «привычку» не возвращать часть валютной выручки, делать налоговые долги и занижать налогооблагаемую базу.
Правда, если Кудрин был настроен в этом вопросе радикально, то Греф занимал относительно осторожную позицию. Это объясняется тем, что Кудрин как глава Минфина отвечает за наполнение бюджета и в росте налогов на ТЭК видит свой аппаратный интерес. Греф же ответственен за приток инвестиций в страну и поэтому опасается, что чрезмерное давление на ТЭК приведет не к перетоку капиталовложений, а к падению их объема, что явится индикатором некачественной работы МЭРТ.
«Петербургские либералы» несколько укрепили свои позиции после реформирования Кабинета министров. Назначенный премьер-министром Михаил Фрадков является, скорее, техническим исполнителем стратегии президента Путина. А она, судя по обилию либеральных экономистов в кабинете, полностью соответствует установкам финансово-макроэкономического блока. Лидеры «петербургских либералов» получили и ряд новых аппаратных полномочий, которые в том числе напрямую касаются интересов топливно-энергетического комплекса.
Так, Герман Греф расширил Министерство экономического развития и торговли (МЭРТ) за счет включения в его структуру Государственного таможенного комитета, Минимущества, части функций расформированного Министерства по антимонопольной политике. Возглавляемое Алексеем Кудриным Министерство финансов включило в себя Федеральную налоговую службу (бывшее Министерство по налогам и сборам). Близкий к либералам Виктор Христенко возглавил Министерство промышленности и энергетики, куда были «слиты» Минэнерго, Минпромнауки, Минатом.
Кроме того, пришедший в правительство на пост министра природных ресурсов Юрий Трутнев является давним другом Грефа, так что и это министерство теперь контролируется либералами. Таким образом, «либералы» контролируют не только макроэкономический блок, но и во многом отраслевые министерства. Кроме того, единственным вице-премьером в кабинете стал Александр Жуков, также являющийся сторонником либеральной модернизации.
Естественно, частные компании активно борются с таким подходом, убеждая, что нельзя рубить сук, на котором сидишь. Довольно активно в публичном пространстве их точку зрения выражает советник президента по экономическим вопросам Андрей Илларионов. По его мнению, нельзя искусственно направлять инвестиционные потоки и заставлять делать вложения в обрабатывающую промышленность. Позиция Илларионова вполне объяснима — практически по всем вопросам он лоббирует интересы крупных металлургических и нефтяных корпораций.
Группировка «петербургских силовиков» предложила еще одно видение будущего ТЗК. На взгляд «силовиков», вопрос заключается не столько в структуре российской экономики, сколько в проблеме эффективности собственников в НГК. «Силовики» не видят ничего плохого в ставке на ТЭК, но убеждены, что нужно серьезно изменить расклад сил в нефтегазовом комплексе за счет усиления в нем роли государства.
Они предложили поделить нефтегазовые компании на «плохие» и «хорошие». К первой категории относятся крупные частные вертикально-интегрированные компании, получившие при приватизации наилучшие месторождения. Это, прежде всего, компании «ЮКОС», «Сибнефть» и ТНК. По мнению «силовиков», они работают не на развитие экономики, а на рост благосостояния их хозяев за счет колониальных способов нефтедобычи, моделируя кризис в отрасли через несколько лет. Им противопоставляются «хорошие» нефтегазовые компании, активно вкладывающие деньги в освоение новых месторождений и делающие ставку на долгосрочную работу в отрасли. Примером служат госкомпании «Роснефть» и «Газпром», а также частные компании, близкие к «силовикам», — например, «Сургутнефтегаз».
Такой подход объясняется тем, что «силовики» не успели к дележу собственности, проходившему при Ельцине, и после прихода во власть сумели получить под контроль только госкомпании или активы, лишенные прикрытия в лице «старой» элиты. Поэтому теперь «силовики», соглашаясь с ведущей экономической ролью ТЭК, видят его будущее в переделе собственности в пользу государства, понимая, что это позволит им расширить свое финансовое и политическое влияние. Именно «силовики» стали инициаторами атаки на «ЮКОС», которая может оказать серьезное влияние на развитие топливно-энергетического комплекса в ближайшие несколько лет.
Конкуренция разных моделей развития НГК принимает различные формы. Так, наряду с «силовым» перераспределением собственности нефтяники столкнулись с не менее серьезным вызовом — повышением налоговой нагрузки на отрасль, т. е. с легитимным, законным «отъемом денег».
Тема налогообложения НГК на фоне развивающейся атаки «силовиков» на «ЮКОС» стала одним из основных объектов борьбы между конкурирующими элитными группами.
По вопросу оптимального налогового режима для НГК также сложилось несколько принципиальных позиций, во многом совпадающих с пониманием той или иной группой места своего в будущей структуре российской экономики, а также его роли в экономических реформах.
Первую из них представляет финансово-макроэкономический блок кабинета. Правительственные «либералы» воспринимают ТЭК не столько как мощный источник бюджетных поступлений, сколько как фактор нестабильности российской экономики, оказавшейся в избыточной зависимости от стоимости «черного золота» на мировом рынке. По их мнению, главной задачей в экономике является проведение структурных реформ, которые должны снять Россию с «нефтяной иглы». Для этого планируется сократить долю нефтегазового комплекса в российском ВВП.
Такого результата можно достичь только за счет проведения дифференцированной налоговой политики. В этом случае основные налоги (на добавленную стоимость, на прибыль, единый социальный налог) будут постепенно снижаться, но специфические налоги, взимаемые только с сырьевого комплекса, расти. В результате обрабатывающая промышленность получит своеобразные «налоговые каникулы», в то время как нефтегазовые компании, наоборот, столкнутся с необходимостью увеличить размер фискальных выплат. По мнению либерального крыла кабинета, это позволит нарастить инвестиционную привлекательность обрабатывающих отраслей, что приведет к изменениям в потоках капиталовложений, а, следовательно, и к запуску структурных сдвигов в экономике.
Другая точка зрения принадлежит самим представителям нефтегазового комплекса. Они убеждают, что увеличивать налоговую нагрузку на ТЭК опасно: это может привести к тому, что отрасль не сможет обеспечивать высокий уровень инвестиций в расширение добычи нефти и газа Падение же этих показателей больно ударит по российскому бюджету. В итоге погоня за качеством экономического роста может привести к тому, что вместо увеличения промышленного выпуска экономика столкнется со стагнацией. Тем более что нефтегазовый комплекс инвестирует не только в себя, но и в смежные отрасли, занятые производством оборудования для ТЭК.
* * *
Есть и третья точка зрения, согласно которой рост налогов на нефтегазовый комплекс является важнейшим атрибутом социального государства. Увеличение фискального бремени на ТЭК позволит нарастить бюджетные расходы, прежде всего по социальным статьям. Такую точку зрения в публичном пространстве высказывал целый ряд политических партий, сумевших расположить к себе избирателя, стремящегося получить свой кусок от «нефтяного пирога». Но склонность к подобным решениям налицо и у части политической элиты — например, губернаторского корпуса, не слишком тесно связанного с нефтегазовым бизнесом, но неспособного самостоятельно решить свои социальные проблемы.
Наконец, четвертую точку зрения представляют «петербургские силовики», которые контролируют компании, работающие на старых скважинах с высокой себестоимостью извлечения нефти, но борются за компании с молодыми месторождениями. Соответственно, им нужна была аргументация в защиту процесса передела собственности. Одним из доводов является деление на «хороших» и «плохих» нефтяников — первые работают в сложных условиях добычи, вторые используют преимущества молодых месторождений, но налоги платят по плоской шкале, что представляется «силовикам» несправедливым.
Наибольшее количество копий между конкурирующими элитными группами было сломано в спорах о «природной ренте». Причем под природной рентой зачастую имеются в виду два совершенно разных понятия.
В первом случае говорится о ренте как платежах, отражающих специфику каждого месторождения. То есть природная рента понимается как способ выравнивания условий работы для компаний, работающих на молодых и низкозатратных месторождениях, и концернов, ведущих добычу на старых скважинах с высокой себестоимостью добычи. Первым предлагается платить налоги по повышенной ставке. Речь идет об отмене плоской шкалы налога на добычу природных ископаемых (НДПИ), являющегося одним из основных видов фискальных сборов с сырьевых концернов.
Борьба с плоской шкалой НДПИ ведется нефтяными компаниями, которым достались месторождения с трудноизвлекаемыми запасами, — прежде всего это «Роснефть» и «Сургутнефтегаз». Они находятся в зоне влияния номенклатурно-политической группировки «петербургских силовиков» и обвиняют «ЮКОС», «Сибнефть» и ТНК в лоббировании плоской шкалы. Неудивительно, что тему дифференцированного налога на добычу активно раскручивали близкие «силовикам» властные структуры и политические партии. Например, ее неоднократно поднимали «Народная партия» и Счетная палата.
Но есть и более широкое понимание ренты как всех сборов с сырьевых компаний. Втаком разрезе рента толкуется как отчисления нефтяных компаний в бюджет, на часть которых имеет право любой гражданин России, поскольку недра принадлежат государству, а нефтяные компании получили лишь лицензии на их разработку. Рентные платежи оправдываются тем обстоятельством, что доход, получаемый нефтяными компаниями, связан не с их уникальными разработками, а с извлечением природных ресурсов.
В период роста мировых цен на нефть доходы нефтяных компаний растут, а, следовательно, желание их перераспределить увеличивается. Выборы в Думу придали теме ренты дополнительное звучание — скажем, блок «Родина» сделал ее ключевой в своей агитации, призывая более активно изымать доходы у «нефтяных магнатов». Эту незамысловатую идею подхватили другие партии — скажем, ЛДПР. При этом ЛДПР и «Родина» заняли на выборах 3 и 4 места, уверенно преодолев 5-процентный барьер, что стало едва ли не самой громкой сенсацией думской кампании. Это еще больше повысило внимание ктеме природной ренты.
Подсчеты основных идеологов природной ренты дают цифру в 17–20 млрд. долларов ежегодно (именно эти данные не устают озвучивать Сергей Глазьев и академик Дмитрий Львов). Анализ компании ФБК дает чуть более 5 млрд. долларов. Министерство экономического развития и торговли называет еще более скромную цифру 3 млрд. Эти цифры лишний раз показывают, что достоверных методик подсчета возможного размера природной ренты пока не существует. Пока политические лозунги опережают серьезную работу по проработке налогового режима для нефтегазового комплекса.
Правительственные «либералы» воспользовались спорами вокруг налогозых сборов с нефтяных компаний, чтобы реализовать свои идеи по перераспределению налогового бремени с обрабатывающей промышленности на сырьевой комплекс. Так, МЭРТ создало модель, позволяющую дифференцировать ставку налога на добычу природных ископаемых (НДПИ) в зависимости от качества месторождения. К выработанным и сложным для разработки скважинам МЭРТ предлагает применять понижающий коэффициент, а к новым и легким для добычи — повышающий. Налоговое бремя на нефтедобытчиков должно возрасти при этом на 1,5–3 млрд. долларов.
Минфин сделал более радикальное предложение — ввести налог на дополнительный доход от добычи углеводородов (НДЦ). Налог на сверхдоходы будет взиматься «после возмещения всех понесенных на разработку проекта затрат по каждому конкретному лицензионному участку после достижения проектом определенного порога доходности». Кроме того, Минфин не забывает о таком простом способе изъятия доходов у «нефтяники», как рост экспортных пошлин.
В то же время следует отметить, что позиция «либералов» не является единой. Алексей Кудрин в целом поддержал атаку на «ЮКОС», публично отметив, что «налоговые преступления должны быть наказаны». Министр назвал «ЮКОС» «компанией номер один по уходу от налогов», добавив, что это не единственная нефтяная компания в России, которая допускала злоупотребления в сфере уплаты налогов Герман Греф был более осторожен в своих оценках. Он даже заявил, что «полное изъятие природной ренты у сырьевых компаний не решит проблемы российской экономики». По мнению Грефа, ресурсы, которые можно изъять из сырьевого сектора (главным образом с помощью налога на прибыль), не превышают 3 млрд. долларов. Эта сумма не позволит существенным образом увеличить доходы бюджета и не повлияет на экономический рост.
Неоднозначно оценивают в МЭРТ и борьбу Минфина с внутренними оффшорами, которые используются нефтяными компаниями для недоплаты средств в бюджет. Алексей Кудрин активно добивается ликвидации трех российских внутренних оффшоров, с помощью которых «ЮКОС», «Сибнефть» и десятки других компаний только в 2002 году недоплатили на законном основании бюджету 1,5 млрд. долларов налога на прибыль. С1 января 2004 года прекращают действие налоговые льготные зоны в трех российских регионах — Мордовии (где, по данным Счетной палаты, льготами активно пользуются нефтетрейдеры «ЮКОСа»), Чукотки (там, полагает СП, возможностью оптимизировать налоги пользуются связанные с «Сибнефтью» фирмы) и Калмыкии, получившей статус «народного офшора» (зарегистрированную в Элисте низконалоговую компанию мог купить любой желающий). В перечисленных регионах льготники уплачивают только федеральную часть ставки налога (сейчас — 6 %). МЭРТ же считает, что инициатива Минфина может обернуться неприятностями для добросовестных инвесторов.
Однако в любом случае число активных лоббистов структурных сдвигов в экономике постепенно сокращается. Более того, предложения Минфина по росту налогов с сырьевого сектора не дополняются идеями о снижении фискального бремени с других отраслей. Скажем, снижение с 1 января 2004 года НДС с 20 % до 18 % нельзя рассматривать как прорыв. Кабинет мог бы пойти на более радикальное снижение НДС, тем более что он отказался пересмотреть ставку единого социального налога и других сборов с бизнеса. Это ставит под сомнение налоговую реформу, способную стимулировать рост производства в обрабатывающей промышленности.
Либералам приходится давать ответ на вопрос о том, почему же рост налогов на нефтяную промышленность не приводит к структурным изменениям в российской экономике. Ведь доля топливно-энергетического комплекса только растет. В 2003 году доля отраслей ТЭК в ВВП страны составила 26,3 %. Однако многие экономисты считают эту цифру заниженной в 2–3 раза. Например, это возможно из-за использования нефтяными компаниями трансфертного ценообразования, когда внутри одной вертикально-интегрированной компании нефть продается по заниженным ценам для оптимизации налогообложения. Если брать весь сырьевой сектор, то на его долю в 2003 году пришлось 57,4 % промышленного выпуска. А уже в январе — феврале эти цифры составили 62,9 %. Аналогичная картина и по экспорту. В 2003 году доля экспорта продукции российского ТЭКа и металлургии достигла 81 %, в то время как в 2002 году этот показатель составлял 65 %.
Получается, что налоговая реформа проводится неэффективно — рост фискального бремени на нефтяные компании не сопровождается «налоговой передышкой» для обрабатывающей промышленности. В итоге нефтяной комплекс лишается возможности для инвестиций в новые месторождения, а обрабатывающая промышленность, не получив «налоговых каникул», также не демонстрирует фантастических результатов. Закономерным для подобной политики является падение темпов экономического роста осенью 2004 года. Это заставляет МЭРТ менять отношение к проблеме роли нефтегазового комплекса в российской экономике. Ведь стагнация в экономике началась именно тогда, когда прекратился рост добычи сырой нефти.
Скажем, в сентябре 2004 по сравнению с августом добыча сырой нефти (включая газовый конденсат) упала на 2,6 %. В октябре, правда, по отношению к сентябрю наблюдался рост на 3,2 %, однако эту цифру также нельзя назвать оптимистичной. Ведь если брать добычу только сырой нефти (без газового конденсата) и исключить фактор рабочего времени, то обнаружится, что в октябре по сравнению с предыдущим месяцем наблюдалось падение на 0,4 %. По всей видимости, исчерпание традиционных месторождений нефти и дефицит экспортной инфраструктуры привели к тому, что нефтегазовой отрасли все труднее тянуть за собой всю экономику. Очевидно, что как только замедляется добыча сырой нефти, так тут же в стране останавливается экономический рост.
Между тем именно МЭРТ прежде всего отвечает за проблему увеличения промпроизводства. В результате, не сделав ничего для структурных сдвигов в экономике, представители либерального крыла кабинета министров готовы радикально пересмотреть свои взгляды — они понимают, что в случае падения темпов экономического роста отвечать придется именно им, причем в самом ближайшем будущем. Поэтому правительственные либералы ради своего аппаратного выживания готовы отказаться от собственной стратегической линии. Показательно, что из либерального стана уже звучат фразы о чрезмерной налоговой нагрузке на нефтяные компании. Финансово-макроэкономический блок готов уже сделать ставку на нефтегазовый комплекс как на локомотив экономического роста, наступив на горло собственной песне. Тревожная статистика осени 2004 года подталкивает их к этому драматическому идейному развороту Либералам нужно спешно показать президенту Пугину успехи на ниве удвоения ВВП. И ради этого они готовы отказаться от выполнения долгосрочных целей.
Ни либералы, ни их оппоненты так и не нашли ответа на вопрос: куда пойдут собранные с НГК дополнительные деньги? Пустить их на расширение бюджетных расходов было бы очень недальновидно. Искоренение офшоров, рост НДПИ можно было бы признать логичным, если бы эти меры дополнялись столь же активной деятельностью по поддержке малого и среднего бизнеса, снижению фискального бремени с обрабатывающей промышленности. Но этого не происходит, поэтому кампания против сырьевого бизнеса носила больше конфискационный, чем структурный характер.
По сути, она должна была лишь дать обоснование началу передела собственности в нефтегазовом комплексе. Задача была проста — сформировать у частных нефтяных компаний репутацию недобросовестных недропользователей. Дальнейшие действия налоговых служб в отношении компании «ЮКОС» наглядно показали крупному бизнесу, что налоговые претензии государства ограничены лишь фантазией чиновников и никакие «налоговые шкалы» не спасут их, пока передел собственности не будет закончен и не установятся новые правила игры. Поэтому исход «дела «ЮКОСа» имел принципиальный характер для всей отрасли. Это «дело» окончательно расставит все точки над «I» в спорах о дальнейшей судьбе НГК России.
ГЛАВА 2
«Операция «Юкос»: спусковой крючок большого передела
Теоретические споры о будущем нефтегаза довольно быстро перешли в практическое русло. «Силовики» наглядно показали, что не намерены ограничиваться сотрясанием воздуха. От слов они перешли к делу. Удар был нанесен по самой крупной нефтяной корпорации — «ЮКОСу».
«Дело «ЮКОСа» и стало началом серьезного передела собственности в топливно-энергетическом комплексе. Причем «агрессоры» в лице «петербургских силовиков» не просто попытались получить контроль над «ЮКОСом». Речь идет об изменении стратегии развития нефтегазового комплекса в сторону усиления роли государства в отрасли. Причем не только в качестве регулирующего инструмента, но и как полноценного собственника. «Дело «ЮКОСа» сделало вполне реалистичными перспективы создания новой государственной нефтегазовой суперкомпании, контролируемой «новой» элитой. Именно ему и должны в ближайшей перспективе отойти активы «ЮКОСа». Новый «русский монстр» станет одним из крупнейших игроков на мировом рынке энергоносителей.
В этом плане «дело «ЮКОСа» послужило спусковым крючком изменений в системе номенклатурных кланов и мотором передела собственности в нефтегазовой промышленности.
Основных причин «наезда» на ЮКОС было несколько:
Во-первых, это подчеркнуто независимая политика компании, которая открыто противопоставляла свое видение развития ТЭК в России позициям «силовой» группировки и «либералам». Ответный удар должен был парализовать деятельность наиболее активной и финансово обеспеченной части российского «олигархического» сообщества и вызвать смятение в рядах представителей «старомосковской группировки».
Во-вторых, перед началом большого электорального цикла борьба с крупным капиталом, «паразитирующим» на страданиях народа, могла быть позитивно расценена российскими избирателями. Поэтому «силовики» смогли убедить Владимира Путина роддержать атаку на «ЮКОС». Тем более что Ходорковский недвусмысленно заявлял о своих политических амбициях, говоря о желании окончательно уйти из бизнеса к 2007 году (т. е. накануне новых президентских выборов). Параллельно этим заявлениям структуры «ЮКОСа» развернули активную «спонсорскую» деятельность, финансируя политические партии и продвигая идею партийного правительства.
В-третьих, предчувствуя осложнение политической обстановки, Михаил Ходорковский начал готовить свою компанию к продаже иностранному инвестору. При этом он неосторожно пренебрег обеспечением поддержки своих действий со стороны президента РФ.
В-четвертых, в первые годы президентства Путина «силовики» потерпели ряд чувствительных поражений от «старомосковского» бизнеса, что породило у них жажду реванша. Они стали убеждать Путина в необходимости как можно скорее «разорвать кондиции», окончательно расправиться со «старой» элитой. В этом плане «дело ЮКОСа» стало не только началом передела нефтяной собственности, но и оказало серьезнейшее влияние на политический ландшафт.