Глава седьмая. ГОСУДАРСТВО В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВА 2 страница

Возможно, что и вообще, как это ни прискорбно, преобразование политической системы распределительного типа в систему социально-рыночного типа лежит через этап так называемого анархо-синдикалистского состояния общества.

В истории политических систем особняком стоит вопрос о соотношении государства и церкви. История знает теократические и светские государства, воинственно-атеистические и конфессионально-плюралистические, соответственно и разные политические системы.

Многообразие конкретно-исторических религиозно-духовных состояний общества позволяет в рамках теории государства сформулировать лишь несколько общих, но важных выводов, необходимых для понимания взаимодействия государства и церкви в рамках политической системы.

Как правило, политические системы большинства обществ, особенно на современном этапе, исключили формально церковь из своего состава, произошло отделение государства от церкви. Этот принцип закреплялся конституционно, государство формально не вмешивалось в дела церкви, а церковь, имея перед собой благородную цель нравственно-религиозного, духовного воспитания, а весьма часто и возрождения общества, не вмешивалась в государственную жизнь, в политику. В таком взаимоотношении реализуется принцип свободы совести, вероисповедальной свободы, секуляризации политики и автономии религии.

Однако так происходило лишь в нормально функционирующих либерально-демократических политических системах.

В тоталитарно-распределительных политических системах формальные покрывала невмешательства скрывали фактическое вмешательство государства в дела церкви, попытки контроля за священнослужителями, гонения на них, репрессии. Такие политические системы пытались использовать церковь для своих целей. Воинственно-атеистические системы, в свою очередь, пытались применить и применяли открытое принуждение для насильственного разрушения религиозных систем, изменения духовной, бытовой, обрядовой жизни общества, разрушения культовых сооружений.

А в обществах, где господствовали некоторые религиозные системы, например ислам, напротив, религиозные организации оказывали и оказывают воздействие на функционирование государственных институтов, задают и определяют социальные цели и смыслы общественной, политической жизни, выступают фактически важным институтом политической системы.

В этих обществах взаимоотношения государства и религиозных образований весьма противоречивы: от полного подчинения государственных институтов религиозным правилам и требованиям до периодических острых конфликтов государства и так называемых фундаменталистски настроенных членов общества.

Не следует также забывать, что во многих обществах церковь выступает институтом национального самосохранения, даже выживания народа.

В целом, конечно же, церковь во многих обществах, как правило, – это все же практически и фактически важный элемент политической системы общества, хотя в либерально-демократических системах такое положение открыто не признается, а конституционно даже отвергается. (Например, ч. 2 ст. 14 Конституции Российской Федерации гласит: «Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Статья 1 Билля о правах США гласит: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной...».) Вместе с тем и в таких системах отдельные политические контакты между государством и церковью в конкретно-исторической обстановке являются весьма интенсивными и значимыми.

Теократические тенденции (вмешательство церкви в политическую жизнь общества, использование государственных каналов для распространения своих вероучений, например, через средства массовой информации, попытки навязать обществу религиозно-регламентационные нормы и т.д.), по мнению Е.Н. Салыгина, становятся весьма распространенными в современной государственности, что вообще не позволяет считать теократию отжившей формой взаимоотношений государства и церкви.

Теократия в определенных государственно-правовых ситуациях выступают противовесом технократии, когда интересам научно-технического прогресса приносят в жертву многие духовные ценности.

Наконец, вопрос о взаимоотношениях государства и органов самоуправления, самоорганизации общества.

Такие органы возникают для решения так называемых местных дел: бытового и коммунального устройства, обрядовой духовной жизни. Это различные советы, муниципалитеты, сходы, собрания, клубы, родительские комитеты и т.п. К таким органам самоуправления, самоорганизации относятся и трудовые коллективы, их различные руководящие органы. Удельный вес органов самоуправления, самоорганизации в политической системе общества весьма велик. Например, трудовые коллективы и некоторых обществах наделялись специальными политическими функциями выдвижения кандидата в депутаты представительных органов власти, их участием в избирательных кампаниях.

Органы самоуправления играют большую рольв самых массовых, «низовых» политических структурах общества.

Представляют ли органы самоуправления самый глубинный слой органов государственной власти или это отдельные от государства, но взаимодействующие с ним специфические организации управления делами общества – этот вопрос постоянно возникает практически в каждом обществе и решается по-разному.

В частности. Конституция Российской Федерации отделяет местное самоуправление от органов государственной власти и передает ему самостоятельное решение вопросов местного значения, владение, пользование и распоряжение муниципальной собственностью. А осуществляется местное самоуправление гражданами путем референдума, выборов, других форм прямого волеизъявления, через выборные и другие органы местного самоуправления.

Итак, политическая система общества представляет органическое единство государства и других социальных элементов, объективно имеющих различные политические функции, но объединяющихся вокруг целей и идеалов, господствующих в данном обществе, вокруг главного – завоевания, удержания и использования власти и связанных с ней ценностей.

Политическая система обеспечивает проведение внутренней и внешней политики, формирует, выражает и защищает интересы классов, социальных групп. Ее характер (тип, виды) определяются главным образом той социальной средой, в которой возникает и функционирует политическая система.

Вместе с тем политическая система может обладать различными дополнительными характеристиками, особенностями в зависимости от конкретной исторической обстановки, духовной жизни общества, национальных традиций, психологии, менталитета.

В ее состав могут входить как формально, так и фактически социальные институты, обладающие прямо или косвенно определенными политическими функциями или не имеющие таковых, но по своей общественной роли формирующие социальные цели и идеалы жизни общества, которые преобразовываются затем в конкретные политические функции.

В политическую систему государство в целом входит как политическое, структурное, территориальное образование общества, а не только какими-либо отдельными его органами. Государство – действительно важнейший элемент политической системы общества, но свои функции выполняет во взаимодействии с другими социальными институтами: партиями, профсоюзами, другими общественными организациями, органами местного самоуправления.

Политические системы имеют динамический характер, эволюционируют, перестраиваются, но возникают объективно, т.к. объективно возникает необходимость завоевания власти, ее организации, удержания и использования в интересах тех или иных социальных сил, всего общества.

Глава восьмая. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Возникновение Российского государства. Различные типы и формы государства в истории России. Понятие российской государственности, основные характеристики. Социально-политические и идеологические предпосылки возникновения Советского государства. Этапы развития советского общества и Советского государства. Советская форма правления и ее эволюция на современном этапе. Основные внешние и внутренние функции Советского государства, их эволюция. Форма правления, национально-государственное и административно-территориальное устройство, политический режим современного Российского государства. Функции и аппарат Российского государства на современном этапе. Политические, структурные и территориальные характеристики современного Российского государства. О теории российской государственности.

Прежде всего несколько предварительных замечаний. Современная теория государства и права была бы неполной, если бы в ней не рассматривались некоторые наиболее важные теоретические вопросы российской государственности. Прежде всего потому, что теоретическая и методологическая часть юридической науки – теория государства и права – только тогда будет иметь социальную ценность, если сможет правильно описать, объяснить, прогнозировать, и в некоторых отношениях поддержать социально-политические, государственно-правовые и связанные с ними иные общественные процессы, протекающие как во всех обществах, взятых в целом, в комплексе, так и в отдельных, конкретных обществах, учитывая, разумеется, их особенности, специфику.

Об этом шла речь выше, в первой главе, когда обсуждались предмет и методология теории государства и права. Поэтому читателя очень важно познакомить с возможным и полезным применением понятий теории государства и права, ее познавательных, прикладных и прогностических способностей применительно к российской политико-правовой действительности, к возникновению и развитию Российского государства, его функционированию на разных этапах истории, его эволюции. Это важно и для подготовки отечественных юристов. Иными словами, положительно ответить на вопрос: «работает» ли теория государства и права применительно к государственно-правовой действительности России, можно ли ее проверить на политико-правовой организации и жизнедеятельности российского общества, есть ли от этого социальная польза?

Это тем более необходимо, что именно российская история, наряду, разумеется, с проявлением общих политико-правовых закономерностей, создавала и весьма своеобразные политические, структурные и территориальные особенности государственно-правовой организации общества, а вXX веке и вообще породила исключительное своеобразие государственно-правового развития: Советское государство и советское социалистическое право.

Рассмотрение основных характеристик Советского государства и права становится особенно важной задачей теории государства и права не только с позиций принципа историзма, не только для реализации познавательных, прикладных и прогностических функций теории государства, но и с позиций современного политического состояния российского общества.

Никуда не уйти от того факта, что и сейчас многие общественные деятели, политические объединения, несмотря на большие изменения, которые претерпело Советское государство, невзирая на его во многом весьма поучительный печальный исторический опыт, видят в возврате к его устройству основную и желательную цель общественно-политического развития России, форму государственной организации российского общества, вновь призывают к осуществлению формулы «вся власть Советам». Уже это одно обязывает теорию государства и права, конечно, опираясь на современный уровень политико-правового знания, уделить определенное внимание своеобразию Российского государства в XX веке. Слишком многое – и положительное, и отрицательное – связано в истории России XX века именно с советской формой правления, советским политико-правовым режимом, советской территориальной организацией общества, и в целом с так называемым «советским строительством».

Таким образом, теоретическое рассмотрение государственно-правовой действительности России, с одной стороны, должно происходить на основе открытых юридической наукой общих закономерностей и случайностей, характерных для всех государственно-правовых образований, а с другой – это рассмотрение должно идти с учетом своеобразия, особенностей возникновения, развития Российского государства, его функционирования на разных этапах. Смысл и цель такого рассмотрения – в теоретических ответах на вопросы о современном государственно-правовом состоянии России, о тенденциях, путях и перспективах ее государственно-правового развития.

Но и это еще не все. Изучение Российского государства должно охватить не только его статику, т.е. не только его устройство на тех или иных этапах истории, но и его динамику. Иными словами, следует при современном изучении брать Российское государство в развитии, в эволюционных и революционных переходах от одних типов и форм государства к другим, постигать подлинные причины и движущие силы этих переходов.

Словом, изучать именно процессы государственно-правового развития России, а не только отдельные этапы, явления, факты в этих процессах.

Для этого прежде всего надо преодолеть культивировавшуюся марксистско-ленинской теорией государства и права гиперболизацию интереса, главным образом, к сущности, формам и функциям Российского государства XX века – к государству социалистическою типа, явившему, по марксистско-ленинской доктрине, высший тип государства, после которого начинается отмирание государства (при построении коммунистического общества).

К сожалению, такая гиперболизация привела к тому, что теоретическое осмысление развития Российского государства сводилось в основном к апологетике советского периода российской государственности. Учебные курсы теории государства и права строились в основном на рассмотрении многих утопических и конъюнктурных положений Маркса, Ленина, Сталина, а подчас просто вырванных из контекста их сочинений цитат. В общественное сознание насаждалось утопическое и мифологическое юридическое мировоззрение. Собственное развитие Российского государства не было предметом занятий и научных интересов представителей теории государства, а было отдано на откуп историкам, многие из которых также ряд конкретных российских государственно-правовых процессов подгоняли под общие схемы и догмы марксистско-ленинской доктрины. Господствовала юридическая парадигма о разрыве того нового типа государства – социалистического государства, который возник после октября 1917 года, со всем предыдущим государственно-правовым развитием России, о противопоставлении и противостоянии этого типа государства всем предыдущим типам и формам Российского государства.

Пришло время вернуться к теоретическому осмыслению Российского государства, взятого в его развитии, т.е. во всей красочной национальной палитре типов и форм государственного устройства, форм правления, их эволюционных и революционных смен, территориального деления и других характерных черт государственно-правовой организации русского этноса на протяжении его длительной истории. Одновременно необходимо восстановить и конструктивную научную преемственность с теоретическим государственно-правовым знанием, которое развивали многие выдающиеся дореволюционные ученые юристы: Н.М. Коркунов, Г.Ф. Шершеневич, Л. Петражицкий, И.А. Ильин и др. Это благодарная задача, которая также должна решаться при рассмотрении теоретических вопросов российской государственности.

Все это важно еще и потому, что в программных положениях многих политических объединений и движений такие формулы, как «державность», «соборность», «национал-патриотизм», «государственник», «евро-азийство», и тому подобные занимают большое, а подчас и ключевое место. Все эти формулы, пришедшие из динамики, из истории Российского государства, также нуждаются в научном раскрытии и научной оценке.

Понятие государственности. Вот почему, учитывая именно динамику Российского государства, его развитие, его своеобразие, становится необходимым ввести в теорию государства и применить в юридической и иных общественных науках понятие российской государственности. Это понятие оказывается крайне необходимым на современном этапе научного знания, когда возникает задача теоретического осмысления длительной истории государственно-правовой организации российского общества.

Но при этом под понятием российской государственности следует разуметь не синоним Российского государства, как это часто встречается в учебниках, публицистических материалах, а возникновение и развитие Российского государства, его различные типы, формы и функции на различных этапах истории России, преемственность и обновление политической, структурной и территориальной организации российского общества, словом, государственно-правовые процессы, происходящие в течение длительного периода жизнедеятельности русского этноса.

При таком методологическом подходе характеристики российской государственности на разных этапах ее развития должны также содержать и научную оценку, оценочные суждения – что и когда было эффективно и полезно по критериям качества жизни, «человеческого измерения», а что, наоборот, ошибочно, вредно, вело в тупик, порождало неразрешимые противоречия, конфликты. И все это, разумеется, необходимо рассматривать и оценивать с учетом конкретно-исторических особенностей, уровня знания, культуры, религиозного и вообще духовного развития России на определенном этапе, общих мировых государственно-правовых процессов в те или иные времена, российских традиций, национальной и социальной психологии и т.п.

В предыдущих главах о происхождении государства, права – уже отмечалось, что чем больше временной диапазон теоретического осмысления политико-правовой действительности, тем глубже проникает юридическая мысль в суть этой действительности. Одно теоретическое знание дает диапазон в 80 лет, другое в 300 лет, и уж совсем тщетными и поверхностными оказываются попытки осмыслить государственно-правовое развитие России в диапазоне 10 или тем более 3 лет, ответить на этой ограниченной временной основе на современные острые вопросы, которые задает российское общество, типа «куда идет Российское государство», «на каком этапе оно находится», что «строит» российское общество и т.п. Принцип историзма – основополагающий принцип методологии теории государства и права – требует для современного юридического знания расширить временной диапазон изучения государственно-правовой жизни России. Впрочем, это касается не только теории государства и права, но и вообще всех отраслевых юридических наук.

Но вместе с тем, – и это надо подчеркнуть, – теоретическое обобщение российской государственности не должно подменять или заменять историческое знание, не должно сводиться к истории Российского государства. Оно должно иметь свой предмет и свои ограничения по срокам, по конкретике, по выводам. Эта методологическая задача, возникающая в процессе рассмотрения некоторых важных теоретических вопросов российской государственности, о которых речь пойдет дальше, также должна находить решение в современной теории государства и права.

И вместе с тем еще раз обратим внимание на то, как важно для теоретического осмысления государственности России нести отсчет логического охвата государственно-правовых процессов не с 1917-го или 1985-го и тем более с 1991 года, а углубляясь вдаль веков, в возникновение первых российских городов-государств, в столь значимые государственно-правовые реформы, проведенные Петром Первым, в реформы Екатерины II, Александра II, и других великих преобразователей России.

«Большое видится на расстоянье», – утверждал поэт. И это верно не только для поэзии, для эмоциональной, духовной жизни, но и для такой, Вроде бы весьма сухой и строгой, формализованной науки, как теория государства и права.

Все это предварительные методологические замечания о том, что означает понятие российской государственности и, каково его содержание, почему его надо использовать на современном уровне юридических знаний, а также чем вызвана сама постановка вопроса о теоретическом изучении именно российской государственности, а не только современного Российскою государства, необходимо было сделать, прежде чем перейти к рассмотрению собственно вопросов российской государственности и их возможному решению с позиций теории государства и права.

Первый теоретический вопрос и ответ на него должны касаться процессов возникновения Российского государства.

Правильным будет вывод, что многие общие социальные закономерности возникновения государства, открытые теорией государства (о них шла речь в главе о происхождении государства и права), наши свое полное проявление и в истории Российского государства.

Переход от присваивающей экономики к производящей на основе земледелия, «городская революция» – появление городов-государств, объективное появление раннеклассовых структур – этих неизбежных спутников расслоения общества в итоге неолитической революции – все это было характерным и для славянского этноса на самых первых этапах его истории.

Уже в VII-IХ вв. н.э. в основных ареалах расселения славянских племен возникают многочисленные города-государства, выполняющие те же общесоциальные функции, которые города-государства выполняли и у других народов. Да и организация этих первичных городов-государств (аппарат управления, территориальная организация и т.д.) были те же: князь с дружиной, городская община, заменившая родовые связи на связи территориальные, соседские, народное собрание, совет и т.п.

В северо-западном ареале укрепленные «городки», древнерусские грады, расположенные по течению Волхова от Ладоги до Новгорода представляли собой первичные города-государства России. Торгово-ремесленное поселение в Ладоге сложилось еще в VII веке.

С XI века происходит бурное развитие славянских и других восточно-европейских племен. Происходит выделение новых ранне-дружинной организации, городской государственной администрации. Городище V-VII веков с языческими святилищами, славянскими жилищами-полуземлянками обрастает поселениями общинников-земледельцев и постепенно превращается в город-государство – богатый и многолюдный славянский торгово-ремесленный, военный, управленческий центр.

Параллельные процессы «городской революции» – итоги и результаты неолитической революции – идут и у окружающих славян этносов, в частности, в Скандинавии, втягивая в торговые, культурные, способствуя взаимному развитию государственности.

Характерно, что даже первоначально название этой первичной российской государственности у северных, скандинавских народов, с которыми славяне поддерживали мощные культурные, торговые и иные контакты, было «гардар» – страна городов. И только впоследствии в IХ-ХI веках, когда из городов-государств выделились Новгород, Ладога, особенно Киев, и вокруг них стала формироваться славянская государственность, она в южном ареале приобрела название Киевская Русь.

Не было в первоначальной российской государственности и рабовладельческого типа государства, как не было такого типа и в государственности других народов (за исключением Древней Греции и Древнего Рима – об этих уникальных формах возникновения государства подробно шла речь во второй и третьей главах).

Как известно, догматические утверждения в рамках формационного подхода о том, что вся современная цивилизация Европы прошла через общество, основанное на рабстве, общество рабовладельцев, – а это в своей лекции о государстве в 1919 году утверждал В. Ленин, – были опровергнуты современным историческим знанием. Но стоит отметить, что многие десятилетия после 1919 года некоторые представители советской исторической науки, т.е. все той же марксистско-ленинской доктрины, используемой для исторического объяснения и прогноза, а также представители теории государства и права, пытались отыскать рабовладение в общественной жизни славянских племен, в Киевской Руси, стараясь подкрепить утверждение Ленина, обосновать вульгаризированную схему Маркса об общественно-экономических формациях и их неизбежной последовательной смене. А как же могло быть иначе, если в предисловии к 33-му тому 5-го издания труда Ленина о его работах по теории государства, в частности о «Государстве и революции», Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС утверждал: «Ленинский труд, в котором впервые наиболее полно и систематизировано изложено марксистское учение о государстве, представляет собой непревзойденное по глубине и многогранности научное освещение теории государства, яркий образец партийности в борьбе с врагами марксизма». Как же могло быть иначе, если сам Ленин утверждал о рабовладельческой основе первичных государств Европы? Но, разумеется, сторонники марксистско-ленинских догм так и не нашли в российской государственности первичного рабовладельческого типа государства, который должен был бы быть по догматизированному формационному подходу.

В частности, хотели видеть рабов в социальной категории смердов (в Киевской Руси). Но в конце концов выяснилось на основе изучения хроник, юридических документов, иных материалов, что и в этом случае речь идет об определенных формах личностной и экономической зависимости, в которую в силу тех или иных обстоятельств попадали или вступали общинники-земледельцы, члены иных социальных групп, но никак не о рабах и рабовладении, которое никогда не было социально-экономической основой ранней российской государственности.

В 60-70-х годах, чтобы выйти из теоретического тупика, в который действительная государственность России загоняла догматический формационный подход с его «пятичленкой» (пятью общественно-экономическими формациями, последовательно – по доктрине – сменявшими у всех народов друг друга), некоторые отечественные ученые-юристы, языке приверженцы марксистско-ленинской государственно-правовой доктрины, стали в курсе теории государства и права отстаивать следующие теоретические позиции. Мол, действительно в ряде регионов человечество иногда миновало рабовладение и от первобытнообщинного строя сразу шагнуло в феодализм (а в других, типичных случаях все же появились рабовладельческие формации и государственность).

Примером исключительности такого перехода к феодализму от первобытнообщинного строя объявлялась Россия. Но почему так происходило, почему возникало своеобразное «раздвоение личности» истории, сторонники формационного подхода (в частности, крупный теоретик государства и права этого периода отечественной юридической науки А.И. Денисов) не объясняли, да и не могли объяснить, не порывая с «пятичленкой», с так называемым историческим материализмом в его вульгарном и догматическом понимании и толковании.

И только теперь, когда отечественная юридическая наука, в том числе теория государства и права, освобождается от идеологического утопизма и мифологии марксистско-ленинской государственно-правовой доктрины, становится понятным, почему в России и не могло быть рабовладельческого типа государства, почему отнюдь не раскол общества на рабовладельцев и рабов привел к возникновению первичной российской государственности, почему не потребность эксплуатировать рабов, закреплять господство рабовладельцев явилось причиной возникновения Российского государства. В российской государственности «сработали» все те же общие закономерности возникновения государства, какие были и у других народов: переход от присваивающей экономики к производящей, к сельскохозяйственному укладу, к первичной металлургии и металлообработке, появление городов-государств (городищ) с их общесоциальными функциями, организацией первичной трудовой деятельности общинников-земледельцев, ремесленников, раннеклассовыми структурами. Словом, потребность обеспечить производящую экономику, новое духовное, социальное, политическое состояние общества, как и у других народов, и у славянского этноса являлось государственно образующим фактором.

Разумеется, в дальнейшем, точно так же, как и других народов, российская государственность узнала расслоение и эволюцию этих структур, в том числе «крепостную» зависимость общинников-земледельцев, иные формы зависимости, но все это произошло уже значительно позднее (в XII-XVII в., с рецидивом вXX в., о чем речь пойдет ниже).

Так, к XVII веку Российское государство знало уже и соответствующие развитые управленческие структуры: приказы как органы управления военными, дипломатическими и иными делами, организацию полицейской службы (в Москве – так называемые объезжие, одной из главных задач которых было следить за пожарной безопасностью, и решеточные – первичные полицейские), и многое другое. Однако первоначальные формы социальной организации общества – это все те же раннеклассовые структуры, общинное земледелие, города-государства.

В первичном российском городе-государстве князь с дружиной, городская община, духовные лидеры выполняли те же важные функции, которые у других народов были присущи первичным формам государственных образований: прежде всего это было княжеское управление самим городом и прилегающими к городу-государству сельскими местностями, организация трудовой деятельности, создание примитивных, но весьма важных информационных систем, защита населения, военные походы, сбор налогов, дани (так называемое полюдье).

Огромную роль в духовной организации российского общества и в развитии государственности сыграло христианство. Храм осуществлял духовное просвещение населения, выступая центром информационных систем, хранителем социальной информации (составление исторических хроник, прежде всего, летописей, имеющих и юридическое значение – как обоснование прав тех или иных лиц, претендующих на власть, на престол, а также составление поучений, в том числе для князя и его окружения). Выполняли храмы и некоторые хозяйственные, судебные функции.

И, наконец, город-государство имел городскую общину, народное собрание, совет, должностных лиц (все тот же механизм династического присвоения общественных должностей) – все эти и другие социальные институты играли объективно необходимую и полезную роль и в городах-государствах Киевской Руси.