Субъективные факторы в механизме реализации норм частного права

Действие права охватывает помимо процессов функционирования его норм во времени, в пространстве и по кругу лиц, и все формы воздействия этих норм на общественные отношения и на сознание их участников, и результаты такого воздействия, и связанные с ним социальные, психологические и другие факторы, участвующие в переводе правовых предписаний в правомерное поведение, правовое сознание, правовую культуру людей, их образований и общностей. В его механизме, так или иначе, присутствует широкий спектр нормативных и ненормативных явлений, начиная с самой регулирующей подсистемы и кончая результативными действиями правомерного и активного характера[411].

Следует согласиться, что нормы права не действуют по кибернетической схеме «команда-действие». Прежде чем вызвать соответствующую их требованиям реакцию, они проходят через сознание, психику человека, оставляя в ней «след», выраженный в определённых взглядах, отношении, установках, которые по тем или иным причинам могут иметь позитивную или отрицательную направленность. Задача идеологического обеспечения состоит в том, чтобы подготовить адресата к встрече с законом, сформировать ценностно-значимое к нему отношение. В нынешних условиях решение этой задачи представляет особый интерес. Среди идеологических средств обеспечения реализации закона существенное значение имеет его научное обоснование, в том числе прогнозирование социальных последствий действия, теоретическая разработка путей преодоления возможных рассогласований в процессе реализации, исследование среды действия закона и др.[412]

Ещё дореволюционной российской правовой науке подчёркивалось, что за правореализацией необходимо усматривать целый комплекс индивидуально-психологических компонентов механизма правореализации, таких как интересы, потребности, цели, воля, установки, знания о праве и т.д., что усложняет картину восприятия злоупотребления правом исключительно с формально-юридической стороны. Так, за каждым субъективным правом, реализуемым индивидом или коллективным субъектом, в любом случае мы можем обнаружить поведение человека, направленное на реализацию или связанное с осуществлением указанного комплекса элементов[413].

Психологическая составляющая имеет существенное значение для эффективности функционирования механизма правореализационного процесса, так как необходимым условием развития данного механизма является ориентация личности не выбор правильного пути поведения с учётом моральных норм, уклада жизни, уважения к нормам права, отсутствия нигилистических взглядов в области правореализации, формирование высокого уровня правовой культуры и правосознания[414].

Поскольку поведение людей обусловлено и внутренними побудительными моментами, то помимо интересов нельзя не учитывать в правореализации знание о праве, потребности субъекта, его волю, установки, правовую активность личности, а также цели. В частности, Ю.С.Решетов, подчёркивая значимость субъективного момента, пишет: «Нужно добиваться того, чтобы граждане ясно осознавали пути и методы реализации прав, умело применяли их… понимали неразрывную связь прав и обязанностей. Развитие этих свойств – необходимый канал укрепления единства государственных и личных интересов, целостности процессов реализации норм права»[415]. Очевидно, что правовые знания делают человека социально более ценным членом общества, так как не только помогают ему соизмерять своё поведение с интересами общества, но и направляют его силы и энергию на достижение общественно полезных целей, указывают для этого правильный путь[416].

Связь процесса и результата правореализации с внутренним интеллектуально-психологическим отношением людей подчёркивает и Л.Н.Завадская: «Реализация закона есть показатель поддержки и доверия гражданского общества, его социальных групп, общностей к законодательной власти. …Признание и поддержка обществом принимаемых законов снимает остроту вопроса о механизме их реализации и переводит его в плоскость правомерного поведения субъектов, где речь идёт о добровольном, сознательном, добросовестном отношении граждан, их ассоциаций, групп, общностей к выполнению обязанностей»[417]. Аналогичная проблема невосприятия и неприятия закона – проблема не только российской действительности. Так Чан Тхи Хонг Лиен в своём диссертационном исследовании, посвящённом проблемам правового воспитания в Социалистической Республике Вьетнам отмечает, что в истории вьетнамской государственности «сложилось то обстоятельство, что в течение длительного времени на сознание вьетнамского народа влияло право феодального и империалистического строев, поэтому формирование веры в действующее законодательство представляется непростым делом»[418].

Кроме того, Л.Н.Завадская отмечает, что основная причина обратного положительному восприятию закона состояния - игнорирования закона, которая ведёт к массовому характеру нарушений, также носит субъективный характер. По её мнению, она заключается в сознательном (активном либо пассивном) сопротивлении различных субъектов, отторжении, неприятии ими нормативных установлений, игнорировании его предписаний. Следовательно, не поддерживаются обществом, отдельными социальными группами, общностями содержащийся в законе механизм, цели, методы, средства и т.д.[419]

Подобная трактовка, на наш взгляд, требует внесения определённой коррективы в плоскости соотношения частных и публичных интересов. Акцентируя внимание на основанной на знании о праве причине игнорирования, препятствия для реализации закона со стороны общества, отдельных его членов, автор забывает о том, что подавляющую часть этого самого общества составляют вовсе не юристы, и эта часть общества весьма далека от рассуждений по поводу механизма, целей, методов и средств реализации закона. Причина отторжения закона, по нашему мнению, сводится не только и не столько к гносеологически обусловленному невосприятию содержания самого закона, но имеет под собой и тонкую психологическую природу конфликта интересов. Людей скорее интересует влияние этого нормативного акта на их собственные индивидуальные, групповые интересы. В большинстве случаев невосприятие известного субъекту закона и противодействие его реализации (в расчёт не берутся случаи, когда лица даже не знали о существовании нормативного акта, а также откровенные противоправные и асоциальные действия) связано с отсутствием в данном законе надлежащего, по его мнению, учёта частных индивидуалистических или эгоистических интересов, которые внутренне ближе субъекту, и от которых сложно порой отказаться. А те цели, которые установил закон, и те интересы, которые в нём выражаются и защищаются, пусть даже они носят общеполезный публичный характер, отходят для субъекта на задний план: например, игнорирование положений Конституции, устанавливающей всеобщие обязанности граждан, требований Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе»[420], Налогового кодекса[421].

В связи с этим можно рассуждать о конкуренции частных и публичных интересов. В качестве примера подобного рода рассуждений уместно привести мнение А.Т.Новрузова относительно конкуренции интересов в налоговом праве. Он считает, что на самом деле «конкуренции» публичного и частного интереса налогоплательщика при уплате налога последним не существует. Неуплата или недоплата налоговых платежей может быть расценена как субъективный сиюминутный интерес налогоплательщика, в то время как уплата налоговых платежей с целью формирования фондов государства, достаточных для обеспечения его финансовой деятельности, является объективным интересом гражданина. Существует своего рода «коллизия», которая может возникнуть между объективным и субъективным интересом налогоплательщика, при условии, что государство, обладая властными полномочиями стремится к сбалансированию своего интереса с частными интересами налогоплательщиками[422].

Осознанное отношение к праву предполагает, очевидно, достаточную степень владения правовой информацией и навыки по её анализу: собственно знание закона, владение терминологией, приёмами толкования, специализированной логикой и т.д., которые далеко не всегда возможно усвоить в обыденной жизни. Реализация права во многом определяется уровнем правовой культуры граждан, которая, в свою очередь, зависит от информированности в правовой области[423]. Действительно, собственное знание о своих правах и обязанностях играет большую роль в процессе правореализации и в эффективности её результатов[424]. Однако, во-первых, далеко не всегда собственное представление лица о праве может соответствовать букве закона (попросту говоря, обыватель может и заблуждаться); во-вторых, ход рассуждений субъекта, не имеющего навыков профессионального толкования закона, может привести к неверным выводам.

Учитывая всё сказанное, следует сделать вывод, что в процессе правореализации немаловажную роль играет профессиональное отношение к реализации норм права, которое заключается в квалифицированной правовой помощи лиц, обладающих правовыми знаниями, тем гражданам, которые испытывают затруднения в восприятии и реализации собственных субъективных прав, законных интересов и обязанностей. В связи с указанным, можно привести мнение Г.Ф.Шершеневича, высказанное более ста лет тому назад: «В действительности многие нормы права воспринимаются незаметно, вместе с воспитанием, особенно те, которые совпадают с нормами нравственности. С другими нормами человек по кругу его занятий знакомится самостоятельно. Наконец, где недостаёт общих знаний и способности разобраться, необходимо обратиться к помощи юристов»[425]. Однако ему же принадлежат и следующие слова: «Помимо благоприятной среды, чувство законности требует, для своего развития, ещё знакомства граждан с действующим в их государстве правом. Трудно ожидать соблюдения законов по привычке и уважения к ним, когда человек не знаком с основными правилами, определяющими важнейшие его права и обязанности… Поэтому то распространение элементарных юридических знаний в обществе чрезвычайно важно для укрепления в гражданах чувства законности»[426].

Из-за сложной формы словесного выражения многих правовых предписаний, они, прежде всего, адресуются «контролёрам права», то есть юристам, которые обладают профессиональным знанием и умеют их толковать[427]. Следует признать, что современные законы порой весьма сложны, многообразны, простому человеку они чужды и непонятны, поэтому ему нужен «гид и консультант, который повёл бы его по лабиринтам бюрократического права… Реализация права была бы более эффективной, если бы оно глубже осмысливалось большинством населения. Следовательно, оно стало бы доступнее и понятнее для него»[428].

Отношение к праву, которое непосредственно отражается на его реализации, формируется не только интересами субъекта и знанием о праве, но и теми потребностями, которые возможно удовлетворить правовыми способами.

Материальным источником интересов выступают объективные условия общественной жизни. Вместе с тем интерес представляет собой результат осмысления и оценки действительности, т.е. продукт сознательной деятельности. Иначе говоря, интерес есть явление человеческого сознания, соотносимое с целями, стимулами, мотивами деятельности, которое понимается иногда как заинтересованность, т.е. определённый вектор сознания, иногда как реальный, а не идеальный фактор деятельности, непосредственно связанный с потребностями людей.

В философии потребность определяется как свойство всего живого, выражающее исходную форму его активного, избирательного отношения к условиям внешней среды, это определённая нужда субъекта в некоторой совокупности внешних условий его бытия, притязание к внешним обстоятельствам, вытекающее из его сущностных свойств, природы, внутренний побудитель активности[429].

Соотношение потребностей и интересов в философской доктрине может быть представлено следующим образом: потребность характеризуется как свойство субъекта, в котором выражается его отношение к необходимым условиям существования, а интерес – как свойство субъекта, выражающее его отношение к необходимым средствам удовлетворения потребностей. Отсюда вытекает, что потребность по сравнению с интересом в большей степени объективирована и обладает большей стабильностью: при сохранении одних и тех же потребностей интересы могут изменяться[430].

Очевидно, что потребность и интерес диалектически связаны с реализацией права. Поскольку право не может так же действенно влиять на формирование потребностей, как на формы их удовлетворения, то интересы и представляют собой наиболее эффективный аспект реализации права, будучи осознанной необходимостью в их удовлетворении. Однако это вовсе не означает, что потребности формируются без учёта социальных составляющих[431]. Потребность проявляется в интересах, способных удовлетворять её, она может направлять и регулировать деятельность социальных субъектов, управлять их делами и поступками. Отражение данного интереса в человеческом сознании выступает как условие образования установки на определённый вид деятельности. Реализация установки в конкретном поведении личности требует формирования её воли. Именно благодаря воле потребности, интересы и возникшие на их основе установки, цели получают действительную реализацию в поведении человека. Таким образом, потребность опредмечивается. Следует отметить, что различие между потребностью и интересом в системе факторов поведения в том и заключается, что потребность выражает объективную необходимость в деятельности социального субъекта, а интерес – те «средства», «способы», реализация которых ведёт к удовлетворению этой потребности и тем самым к реализации данной необходимости. Отсюда – потребность выражает отношение социальной необходимости, а интерес – отношение, в пределах которого удовлетворяется потребность. Поэтому интерес не сводится к потребностям, именно в интересах фиксируется объективно существующее отношение между социальной средой и потребностями субъекта[432].

Также служит необходимым компонентом субъективного аспекта правореализации в сфере частного права воля субъекта реализации права.

Длительное время в отечественной правовой науке, во многом благодаря ставшим традиционными марксистско-ленинским взглядам, понятие «воля» рассматривалось как нечто интегрированное, но безличностное, оторванное от конкретного субъекта и являющееся необходимым атрибутом классового общества и государства. Данный подход позволяет увязать право с потребностями и интересами как различных социальных групп, так и личности и имеет принципиальное значение для процесса правореализации, так как именно согласованность интересов всех участников правоотношений придаёт праву обязательность и всеобщность. Воля, закрепляемая в праве, является результатом согласования интересов участников регулируемых отношений и в силу этого выступает именно общей волей[433]. Однако, в силу известного противоречия между правом и законом, связанным с тем, что последний отражает в существенной мере интересы только определённой части общества, возможно меньшей, но представляющей в нём реальную доминирующую силу, ответ на вопрос о носителях соответствующих интересов, очевидно, не может быть однозначным. Для каждой правовой системы характерны свои особенности в отношении интересов, получающих отражение в праве с учётом их значимости, носителей и эпохи. Кроме того, поскольку связь между интересами и законом не является непосредственной, а осуществляется через категорию воли, то вопрос сводится к тому, чья воля закрепляется законом и чьи интересы определяют содержание этой воли. По мнению Д.А.Керимова, «право, законодательство и их реализация обретают динамизм и действенность, благодаря воле, в снятом виде содержащей в себе потребности, интересы и цели государства»[434].

Действительно, во все времена, государство возводит в закон только собственную волю, отличную в той или иной мере от воли любой из социальных групп и не являющуюся суммарной. «Государственная воля, - пишет Д.А.Керимов, - обладает специфическими особенностями, которые состоят в том, что она, во-первых, является волей государственно-организованной социальной общности или (в лучшем случае) народа в целом и официально провозглашается от имени государства (или его органов); во-вторых, всегда имеет строго установленные государством формы выражения, определяющие степень юридической силы правовых актов, изданных различными органами; в-третьих, её осуществление обеспечивается рядом государственных мероприятий, а также – в случае нарушения законов – принудительной силой государственного механизма»[435]. Данная воля формируется под воздействием также собственных государственных интересов, так как носитель интересов и выразитель воли – это всегда один и тот же субъект. Таким образом, зачастую производится подмена не только интересов общества интересами государства, но и общественной воли волей государственной.

Вместе с тем, как справедливо отмечает Н.И.Тюрина, «интересы государства возникают на основе потребностей, интересов и волеизъявления всего общества, всех его социальных слоёв и членов. Государство проникается интересами общества в той мере, в какой это необходимо для решения общих задач, достижения общих целей и для сохранения самой государственной общности. Даже в обществе, для которого характерно социальное неравенство, нельзя не заметить различия между интересами доминирующего социального слоя и интересами государства. Так, государство, закрепляя преимущества определённой социальной группы, т.е. её интересы, действует таким образом, чтобы не нарушать государственную организацию, потому что последнее составляет интерес самого государства»[436]. Другими словами, существуют объективные предпосылки для того, чтобы государство было заинтересовано в учёте интересов всех социальных групп.

«Классовое» наполнение воля получала и тогда, когда речь шла о правореализации. Согласно такому подходу, при реализации права в регулируемых общественных отношениях воплощаются воля государства, выраженная в соответствующих нормах, и соотнесённая с ней индивидуальная воля непосредственных участников этих отношений. Индивидуальная воля лишь следовала воле государственной, должна была быть с ней согласована. Государственная воля, по мнению Ф.Н.Фаткуллина, воплощалась в тех юридических формах, в которых складываются регулируемые отношения, индивидуальная – в конкретных действиях субъектов правореализации[437]. Подобный подход к определению и значению воли порой встречается и в наши дни[438].

На наш взгляд, изначально более верным будет подход, позволяющий рассматривать данный компонент, обусловливающий поведение и, следовательно, нашедший отражение в правореализации, как происходящий из внутренней природы субъекта. Человеческая воля, определяясь различными интересами, образует социальную основу всякого, в т.ч. юридического отношения[439]. Данное утверждение имеет весьма важное значение при рассмотрении вопроса реализации норм частного права.

В сфере частного права все правоотношения возникают, изменяются и прекращаются по волеизъявлению их участников (в основе их чаще всего лежит сделка) и строятся на принципе равноправия субъектов[440]. Л.С.Явич, подчёркивая связь человеческой воли и интереса, утверждает, что интерес обладает приматом над волей и, соответственно, волеизъявлением[441]. Следовательно, воля и соответствующее ей волеизъявление (при отсутствии пороков в их формировании, вызванными какими-либо внутренними или внешними факторами: обманом, насилием, заблуждением и т.д.[442]), очевидно должны основываться на интересе субъекта в возникновении, существовании, изменении, прекращении того или иного правоотношения. Если нет интереса в реализации права своими действиями или действиями (поведением) других лиц, то не будет выражена воля и не возникнет правоотношение, через которое как один из каналов, соответственно, реализуется норма права.

Таким образом, человеческая воля также является необходимым элементом, обусловливающим поведение субъекта правореализации, и особенно, если речь идёт о реализации норм частного права, где многие отношения возникают по воле субъектов.

Несомненно также и то, что качества реализации права в целом являются касаются такие характеристики, как установки и социально-правовая активность лица, что наряду с его взглядами влияет не только на правореализационный процесс, но и отражается на правосознании и правовой культуре.

Правовая установка представляет собой определённый гармонический настрой всех структурных компонентов правосознания в момент, предшествующий проявлению социально-правовой активности; природа правовой установки, уровень её фиксированности, степень вероятности перехода в активность, действие находятся в зависимости от соотношения составляющих её элементов. Установка более универсальна, нежели отношение. В основе отношения лежит оценка личностью того или иного явления, в то время как установка характеризуется как состояние психонервной готовности к действию, как настрой чувств, эмоций, оценок и т.п. Таким образом, отношение может выступать как составная часть установки, поскольку установка есть целостное состояние субъекта, предшествующее проявлению его активности [443].

Правовая установка представляет собой готовность личности проявить активность в области реализации права, это «настройка» всей структуры правосознания, всех его элементов таким образом, чтобы личность смогла выполнить нормативные предписания.

Интерес, как один из компонентов правосознания непосредственно участвует в формировании установки. Отражение интереса в человеческом сознании выступает как условие образования установки на определённый вид деятельности[444]. Основная функция установки личности – регуляция поведения, деятельности в различных сферах общественной жизни.

Правовая установка, как и другие виды установок, динамична, переходит в активность, выраженную в поведении, сменяется другой установкой. Человек не может находится в состоянии лишь однажды сформировавшейся установки, поскольку меняются его потребности и условия для их реализации[445].

Правовая установка, как отмечает Н.В.Щербакова, – это не столько регулятор активности, сколько её аккумулятор, потенциал всех других видов социально-правовой активности. Социально-правовая активность означает выраженную вовне активность или деятельность. Иногда вместо деятельности речь идёт о поведении. Деятельность всегда имеет общественный смысл, поведение же свойственно всем живым организмам[446].

Однако не всю осуществляемую под влиянием установок и выраженную вовне деятельность человека можно относить к социально-правовой активности. Под социально-правовой активностью (видом социальной активности), по-видимому, следует понимать только положительную, общественно полезную деятельность субъекта, правомерное поведение субъекта[447]. Правореализация же, как мы считаем, это претворение норм права в жизнь посредством правомерного поведения людей.

Интерес также связан с социально-правовой активностью: активность питается правильно понятыми интересами, а последние, как уже рассматривалось выше, – потребностями.

Социально-правовая активность конкретного субъекта, выраженная в его правомерной деятельности, должна соответствовать интересам общества, государства, других людей. Противоправное же поведение представляет собой социальную патологию, аномалию, отклонение от нормы. Именно поэтому и нельзя подводить его под обычное понимание социально-правовой активности[448].

Социально-правовая активность субъектов правореализации предполагает не только высокую степень их сознательности, но и инициативы[449]. Инициатива в сочетании с диспозитивным методом регулирования – неотъемлемое условие правореализации в сфере частного права: без проявления инициативной активности невозможно представить реализацию субъективных прав. Причём зачастую эта активность носит не односторонний, а взаимный характер: в относительных правоотношениях, которых в гражданском праве большинство, управомоченное лицо проявляет не простую активность по использованию своего права, например, права на получение суммы долга с обусловленными договором займа процентами[450], а требует такой же активности со стороны обязанного лица, чья обязанность по возврату суммы долга корреспондирована его праву, поскольку без действий со стороны обязанного лица реализация данного субъективного права представляется невозможной. Взаимодействие субъектов правовых отношений, опосредованное юридической формой, есть условие и принципиальный способ реализации права. Речь идёт о добровольном осуществлении права различными субъектами в силу объективной необходимости, потребности, заинтересованности. Взаимореализация права выступает условием естественно-социального способа взаимодействия субъектов[451], предопределяет активность сторон в правовых отношениях. Право (как и интерес) существует в действительности в качестве взаимной зависимости индивидов[452].

Правовая активность, таким образом, распространяется по каналам обратной связи на установку, а по прямым связям – на правомерное поведение, а следовательно и на правореализацию.

Помимо знаний о праве, интересов, потребностей, воли, установок и социально-правовой активности немаловажное значение в правореализации имеют и цели[453]. Наиболее важные, значимые интересы при наличии фактора, побуждающего действовать для их удовлетворения – воли, приводят к появлению цели. Осознанные общественные потребности и интересы выступают основой для формирования правовых целей и определения правовых средств их достижения.

Значение цели в праве – предмет давних исследований учёных-юристов. «Цель является представлением о будущем, которое воля предполагает осуществить» – писал Йеринг[454]. Он же видел неразрывную связь двух данных элементов с интересом: «интерес может быть незначительный, отдалённый, но, каков бы он ни был, он неизбежен и без него цель не имела бы власти над волей»[455]. В данной связи необходимо отметить, что «цель лишь приблизительно отражает интересы, никогда не охватывая их полностью…Цель – это особого рода желание, стремление, намерение».[456]

М.К.Маликов отмечал: «Цель отражает творчески преобразующую сторону сознания…Однако цель деятельности – продукт не одного лишь сознания, но и объективной необходимости – удовлетворения разнообразных потребностей, как общественных, так и личных. Потребности же удовлетворяются лишь в результате деятельности людей по производству материальных и духовных благ в рамках определённого способа производства. Поэтому цель характеризуется как атрибут волевых действий людей и социальных учреждений. Отсюда задача науки права определяется с точки зрения закономерного отражения её в нормах, положениях и принципах права»[457].

Цель в механизме правореализации чрезвычайно важна, поскольку она участвует как самостоятельный элемент в регулировании общественных отношений. Изменение и даже незначительная корректировка цели, закреплённой в законе, свидетельствует об изменении, корректировке устремлений законодателя[458].

В нормативно-правовых актах формулируются прежде всего цели, которые стоят перед обществом, государством. Эти цели сознательно определяются людьми[459] в ходе правотворческой деятельности. Выражая активную форму человеческого сознания, цели, формулируемые правовыми нормами, направляют деятельность людей в собственных интересах и интересах общества и одновременно материализуются через эту деятельность.

В правовой науке установлена связь целей с интересами, которая находит своё выражение в политико-правовой деятельности государства. Также отмечается и различие телеологии государства (и, соответственно, позитивного права) в зависимости от соотношения частных и публичных интересов: выделяются холистическая, партикуляристская и интегративистская цели государства.

Применительно к проблематике государственной цели термин «холизм» («холистическая цель государства») обозначает приоритет в ней общего, публичного над частным, индивидуальным интересам. При этом для холистической телеологии государства характерно существенное ограничение значения и роль личности в государственной политике и возвеличивание, наоборот, государственных ценностей и приоритетов.

Идея «партикуляристской цели государства» основана на том, что государство в своей политике ориентируется больше на частные интересы, интересы личности, нежели на общие, публичные интересы и часто вопреки последним (государство, направляя свою политику во благо личности и вопреки своей самости, в итоге утрачивает ценность своего существования, превращается в механическое прикладное средство для гражданских интересов).

Наконец, идея «интегративистской цели государства» – универсальная концепция, сконструированная на основе диалектического метода, которая содержит в себе отражение существенных моментов двух предыдущих. Здесь имеет место избавление от крайностей акцентов на общие (публичные) и личные, корпоративные (частные) ориентиры государственной политики; эта идея предполагает взаимоприемлемое, соразмерное, достаточное и пропорциональной сочетание общих и частных, публичных и индивидуальных моментов в телеологии государства[460].

Однако право само по себе не определяет целей. Это делают люди. В том числе с помощью законов, являющихся политической мерой целесообразного поведения. Люди же в результате преднамеренных действий, окрашенных их волей, преобразуют идеальные цели, содержащиеся в праве, в их результат. Отсюда следует, что достичь конечных целей, содержащихся в праве, нельзя без его реализации[461].

Цель как компонент деятельности, помимо связей с интересами и волей людей, имеет связь и с потребностями человека. Цель деятельности – продукт не одного лишь сознания, но и объективной необходимости – удовлетворения разнообразных потребностей, как общественных, так и личных.

Признание правовой основы эффективности различных механизмов права предполагает определение проблемы эффективности правореализации через категорию «цель». Поэтому не случайно, что многие авторы эффективность понимают как соответствие между достигнутым результатом и той целью, для достижения которой принята норма. Осуществлённая цель нормы права – это результат совершения определённых действий субъектами права в соответствии с волей (требованием) законодателя, это правопорядок, законность, обеспечение блага граждан. Но поскольку цели правовых норм – это общие цели, то для обеспечения соответствия им конкретных целей индивидов и их коллективов необходимо наличие реальной силы, каковой следует считать систему органов государственной власти[462].

Тем не менее, достижение целей, установленных законодателем, невозможно обеспечить лишь путём установления на нормативном уровне необходимых юридических средств и механизмов. Процесс трансформации целей правового регулирования в конкретные результаты завершается на этапе реализации юридических предписаний, в ходе активной, целенаправленной деятельности субъектов правоотношений. Поэтому для повышения общей эффективности права требуется чёткая организация процесса воплощения юридических моделей в жизнь, оптимизация правореализационного механизма[463].

Необходимо отметить, что наиболее общим условием, обеспечивающим достижение позитивных результатов в процессе реализации права, является тождество нормативных и правореализационных ориентиров. Устанавливая соответствующие правовые нормы, законодатель рассчитывает прежде всего на их добровольную реализацию, поэтому чрезвычайно важно, чтобы цели закона трансформировались в цели субъектов права с минимальными «искажениями». В противном случае результаты, достигнутые в процессе правореализационной практики, будут расходиться с первоначально запланированными. Так в п.1 ст. 1041 ГК РФ законодатель устанавливает цель участников простого товарищества (которая является обязательным условием данного договора) - извлечение прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели; данные цели предполагаются одновременно и целями самих товарищей[464]. Цель является существенным условием, например, в договоре целевого займа, заключаемом в порядке ст.814 ГК РФ. В данном случае очевидно прослеживается связь целей и интересов. Как справедливо отмечает А.И.Экимов, главный фактор неадекватной реализации правовых норм заключается в степени заинтересованности людей в осуществлении тех или иных юридических предписаний[465].

Конечно, реальные ориентиры участников правоотношений не всегда соответствует объективной целенаправленности правореализационного механизма. Это связано уже с тем, что на этапе правореализации юридическая цель отличается особой природой и специфическими характеристиками по сравнению с ориентирами, закреплёнными в нормах права. Здесь она является сложным компонентом человеческого сознания, отражающим нюансы, специфику, субъективные особенности бытия конкретной личности, её интересы и потребности, уровень её правовой информированности, активности и т.п. Такой ориентир выступает уже не общей абстрактной моделью, а индивидуальным мотивом конкретного индивида, на первый план в его содержании выходит субъективно-волевой компонент[466].

Для того чтобы избежать конфликта целей, само право должно максимально приближаться к интересам субъектов, юридические цели недопустимо устанавливать без учёта реальных потребностей участников общественных отношений. Но учитывать ещё не значит, что необходимо их устанавливать в том виде, в котором они присутствуют у субъектов, их можно и нужно видоизменять с учётом законности, публичных интересов, порой до полного несоответствия частным целям. В противном случае они будут оторваны от жизни, заведомо не соответствовать объективным стремлениям людей и потому станут серьёзным препятствием для продуктивной работы механизма правового регулирования.

Наконец нельзя не учитывать в механизме правореализации и правосознание и правовую культуру, правовые традиции в обществе. Традиционно отношение к праву в России оценивается как нигилистическое. Следует отметить, что в полной мере нигилистами могут признаваться лишь те, кто постиг предмет юриспруденции и разочаровался в нём. Различного рода высказывания людей несведущих в правовой материи не должны восприниматься как идейный правовой нигилизм. У такого идейного, глубоко осознанного воззрения, к сожалению, есть весьма авторитетные сторонники, что никак не способствует формированию правовой культуры в обществе. Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой, бывший в течение полутора лет студентом юридического факультета Казанского императорского университета, писал впоследствии в «Письме к студенту о праве»: «Я ведь сам был юристом и помню, как на втором курсе меня заинтересовала теория права, и я не для экзамена только начал изучать её, думая, что найду в ней объяснение того, что мне казалось странным и неясным в устройстве людей. Но помню, что чем более я вникал тогда в смысл теории права, тем всё более и более убеждался, что или есть что-то неладное в этой науке или я не в силах понять её»[467]. Авторитет права, основанный на уважении, а не на страхе наказания, проблематично установить в обществе, в котором право себя во многом дискредитировало за долгие десятилетия манипуляций им со стороны власти.