Реализация национально-территориального принципа государственного устройства

Советская федерация возникла как бы «от противного». Сна­чала была заявлена форма государственного устройства, а затем началось ее практическое оформление. Провозглашая в свое вре­мя «право нации на самоопределение вплоть до отделения», большевики были глубоко уверены в том, что им не смогут вос­пользоваться²⁰. Такая уверенность объяснялась отсутствием опыта государственного строительства и соответствующей экономичес­кой базы у большинства народов. Уже в процессе федеративно­го строительства большевикам придется столкнуться с тем, что значительная часть народов была, по свидетельству И. В. Стали­на, «совершенно индифферентна» и спокойно существовала в рамках прежнего статуса. Так, при создании Марийской авто­номной области Съезд Советов Косолаповской волости постано­вил не входить в состав автономии, а остаться в составе России непосредственно, а во время обсуждения вопроса об автономном статусе Дагестана в августе 1920 года местные руководители во­обще выступили против такой постановки вопроса, считая ее преступной в силу отсутствия у горских народов развитой про­мышленности и национальных кадров²¹.

Большевики же пошли по пути применения выработанного шаблона ко всей территории, по инерции распространяя его на все национальности. Это определило централизованный харак-

тер создания автономных образований и сопровождалось пере­стройкой старого административно-территориального деления страны таким образом, чтобы выделить территорию, населенную определенной национальностью.

Самая существенная трудность, с которой пришлось столк­нуться при реализации провозглашенного принципа, — неком­пактность расселения национальностей. Каждый народ помимо исторически сложившегося территориального ядра имел еще и отдельные небольшие районы проживания, находившиеся на бо­лее или менее значительном расстоянии от основного полиса.

Подчеркивая преимущества большевистской национальной политики, советское правительство предоставило автономиям право самостоятельно устанавливать границы своих территори­альных образований, что вызывало недовольство тех народов и областей, за чей счет это проходило. В марте 1918 года против включения в Татаро-Башкирскую республику земель Южного Урала выступило русское население, а в апреле 1919 года про­тестовало уже руководство Башкирии. В этой связи стали созда­ваться специальные комиссии представителей Наркомнаца, НКВД и соответствующей национальности. Одновременно был централизован порядок изменения административных границ. Постановление СНК РСФСР «О порядке разрешения споров об изменении границ губерний, уездов и волостей» от 15 июля 1919 года передавало подобные вопросы из ведения местных Со­ветов в компетенцию НКВД республики, а VII Всероссийский съезд Советов (декабрь 1919 г.) еще более централизовал этот по­рядок, сосредоточив их в СНК РСФСР²².

С самого начала стала очевидна еще одна проблема: создавае­мые национальные образования не были целостны экономиче­ски — издавна существовали разветвленные межнациональные хо­зяйственные связи. Преобладание в первые годы советской власти национального фактора привело к тому, что автономии объединя­ли районы компактно проживающей национальности, но совер­шенно не имевшие экономической целостности. Чтобы исправить очевидные ошибки территориального деления, после Гражданской войны было проведено так называемое «округление территории», то есть присоединялись районы с небольшим процентом нацио­нального населения, но экономически связанные с автономией.

Осуществление национально-территориального принципа госу­дарственного устройства в чистом виде оказалось невозможным не только в силу объективных причин. Руководители советского государства сами не были заинтересованы в безоговорочном ему следовании. Выделение национальной территории изначально

носило условный характер и в какой-то степени продолжало сло­жившуюся в Российской империи практику дробления нацио­нальной территории, чтобы предотвратить сепаратные тенденции. При организации Чувашской трудовой коммуны ЦК РКП(б) включил в ее состав только три уезда Казанской губернии с на­селением 500 тысяч чувашей, из-за чего «за пределами такой ку­цей коммуны осталось еще 2/3 всего чувашского населения», ко­торое компактно заселяло 95 процентов прилегающей территории.

Большинство национального населения России было кресть­янским, без или почти без своего пролетариата, а города в на­циональных районах были населены по преимуществу русскими. Отделение русского населения привело бы к тому, что нацио­нальные районы остались бы без крупных городов, а сами боль­шевики потеряли влияние над национальными регионами. Не случайно уже в первые месяцы революции административные центры перенесены в города: центром Удмуртии стал Глазов, Башкирии — Стерлитамак, Казахстана — Оренбург. «Отрывать города от... сел и округов из-за национального момента нелепо и невозможно», — писал В. И. Ленин²³.

При определении внешних границ автономии возник вопрос нерусских «островков» в соседних русских губерниях. Первона­чальные варианты Башкирской республики и Чувашской обла­сти, разработанные представителями этих образований, как раз предполагали осуществление национально-территориального принципа в чистом виде. Основной башкирский и чувашский «материк» окружался архипелагом «островков» этой же нацио­нальности, и создавалась весьма причудливая форма территори­ального объединения, полностью исключающая наличие горо­дов, со столицей в селе Темисово²⁴.

В результате национально-территориального размежевания процент коренного населения в автономиях был различным, но в большинстве случаев он не только не превышал 50 процентов, но даже был меньше этого показателя²⁵. Другим итогом стало появление проблемы ненациональных территорий в составе го­сударства, поскольку национальные образования на протяжении всей советской истории так и остались своеобразными анклава­ми и не покрыли всю территорию страны.

Стремление предоставить каждой нации «право на самоопре­деление» привело к появлению различных форм национальных образований: республик, автономий, коммун — и сделало про­цесс выделения национальных территорий необратимым, рас­пространившимся далее в форме национально-культурной авто­номии на сельские советы и районы²⁶.

Национальный принцип территориального устройства, осо­бенно интенсивно проявившийся в преддверии создания СССР, использовался не только в РСФСР, но и в других советских рес­публиках.

Национальное строительство осуществлялось через партийные органы. ЦК РКП(б) создал для проведения работы среди нацио­нальностей: Центральное бюро мусульманских организаций РКП(б) (ноябрь 1918 г.), Марийское бюро при ЦК (конец 1920 г.), Туркес­танское бюро ЦК (апрель 1920 г.), Закавказское бюро ЦК. С апре­ля 1919 года по февраль 1920 года на постоянную работу в различ­ные районы страны было направлено значительное количество партийных работников, обращавшихся к самосознанию народов и искавших в нем идею, способную послужить платформой для даль­нейшего объединения²⁷. ЦК РКП(б) придавал огромное значение идеологической работе в национальных регионах, созданию партийных и советских кадров из представителей автономии, под­готовкой которых занимались Коммунистические университеты трудящихся Востока, национальных меньшинств Запада, Ташкен­та, Тифлиса, Северного Кавказа. На местах к марту 1921 года были созданы 45 губернских и 29 уездных совпартшкол²⁸. Такая полити­ка правительства, позволившая уже в первые годы значительно увеличить процент коммунистов из представителей той или иной национальности, способствовала формированию собственной национальной элиты. В 1922 году при создании СССР И. В. Ста­лин сетовал, что успели воспитать среди коммунистов «социал-не-зависимцев, требующих настоящей независимости во всех смыс­лах». «Молодое поколение коммунистов на окраинах, — продолжал он, — игру в независимость отказывается понимать как игру, упор­но признавая слова о независимости за чистую монету»²⁹.

Национально-территориальное устройство России в основных его чертах сформировалось в 1920—1922 годах. Вместе с тем на­циональные образования так и не покрыли всю территорию РСФСР, оставшись своеобразными анклавами, наравне с кото­рыми продолжали существовать и административно-территори­альные единицы.