Конституционная юрисдикция

ЧЕТВЕРНИН: Суд конституционной юрисдикции рассматривает споры о праве между гражданином и законодателем по поводу конституционности закона, нарушающего, по мнению гражданина, его конституционные права. Он проверяет конституционность законов, т.е. контролирует их правовой характер. Закон, признанный судом противоречащим конституции, утрачивает силу полностью или частично. При этом не требуется отмена закона законодателем.

Суд в первую очередь обязан дать такое толкование проверяемого закона, которое не противоречило бы конституции. И лишь тогда, когда суд считает такое толкование невозможным, он объявляет закон не соответствующим конституции.

Различаются европейская (австрийская) и американская модели конституционной юрисдикции.

По европейской модели специально создается судебный орган — конституционный суд, который один обладает правом признавать законы неконституционными. Он рассматривает только конституционно-правовые дела. В основном это проверка конституционности законов и других актов высших органов власти и разрешение споров о конституционной компетенции. При этом используется множество процедур, которые, прежде всего, подразделяются на конституционный контроль и конституционный надзор.

Абстрактный конституционный надзор означает, что суд может по собственной инициативе, возбудить процедуру проверки конституционности нормативного акта. Нетрудно заметить, что в этом случае он выступает как судья в своем деле, что противоречит природе правосудия и одному из основополагающих правовых принципов. Это наглядно продемонстрировала деятельность первого Конституционного Суда РФ (РСФСР), обладавшего полномочиями абстрактного надзора и использовавшего их в политических целях. Деятельность этого Суда была приостановлена (силовым путем) в октябре 1993 г. Ныне действующий Конституционный Суд РФ такими полномочиями не обладает.

Конституционный контроль допускает проверку конституционности лишь при наличии спора о праве — в случае обращения в конституционный суд с запросом о конституционности или с иском о защите конституционных прав (в России такой иск называется жалобой).

Различаются абстрактный и конкретный, предварительный и последующий конституционный

контроль.

Конкретный контроль осуществляется в отношении закона, который применен или подлежит применению в конкретном деле, в связи с его применением. Абстрактный контроль осуществляется по запросам компетентных государственных органов — независимо от того, применяется закон или нет.

Предварительный осуществляется в отношении законов, не вступивших в силу, или законопроектов.

Соответственно последующий — в отношении законов, вступивших в силу. Абстрактный контроль может быть как предварительным, так и последующим, конкретный — только последующим.

Конкретный контроль возможен в двух вариантах. Во-первых, это инцидентный контроль, т.е. проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, по запросу суда, рассматривающего это дело и полагающего, что этот закон противоречит конституции. В силу презумпции конституционности законов, принятых после конституции, суд, сомневающийся в конституционности закона, должен его применять пока остаются сомнения (сомнения — в пользу применения закона).

Во-вторых, граждане вправе обращаться в конституционный суд с иском о признании недействительным закона, который нарушает их права. Такое правомочие выражает сущность и предназначение конституционной юрисдикции, осуществляемой по европейской модели. Если создается орган, компетентный признавать законы недействительными, в этом смысле — стоящий над избираемым народом парламеном-законодателем, то это оправдано тем, что человек должен иметь возможность защищать свои права от законодательных нарушений.

По американской модели (США) конституционную юрисдикцию осуществляет верховный суд — суд общей юрисдикции, выступающий, как правило, высшей апелляционной или надзорной инстанцией. Верховный суд США не занимается абстрактным конституционным контролем. Нижестоящие суды должны сами решать вопрос о конституционности закона, применяемого или подлежащего применению в конкретном деле. Здесь нет специального института конституционного иска, который можно было бы подавать только в верховный суд. Верховный суд, осуществляя инцидентный конституционный надзор, выступает как судья в своем деле — выбирает законы, которые, по его мнению, неконституционны (правда, он редко пользуется этим правом). Вместе с тем он связан инцидентом — делом, в связи с которым возникает повод проверить конституционность закона. Верховный суд устанавливает обязательный для всех судов прецедент применения или, наоборот, неприменения закона по причине его соотетствия или несоответствия конституции. Первым таким прецедентом стало решение по делу Мэрбери против Мэдисона (1803 г.).

Содержание этого дела сводится к следующему. Дж. Адамса, второго президента США, от партии федералистов, в 1801 г. сменил республиканец Т. Джефферсон. Но прежде, стремясь сохранить влияние федералистов, Адамс расставил своих сторонников в судах разного уровня. Так,федералисты контролировали верховный суд. Кроме того, Адамс добился учреждения новых судебных должностей, в частности — в результате принятия закона о федеральном округе Колумбия (столица США город Вашингтон). Это довольно искусственное образование в федеративной структуре США. Его создание объясняется, в частности, тем, что выделяя столицу в самостоятельную единицу, Адамс создал судебные вакансии и добился назначения федералистов. Голосование в Сенате по их кандидатурам и оформление судейских патентов затянулось до полночи в последние сутки пребывания Адамса в должности (отсюда название — «полуночные судьи»). Когда они обратились уже к новой государственной администрации за получением судейских патентов, Дж. Мэдисон — Государственный секретарь в администрации Джефферсона — отказал им, откровенно нарушив свои обязанности. Тогда один из «полуночных судей», У. Мэрбери, обратился в Верховный Суд с иском, в котором требовал обязать Мэдисона выдать судейский патент. При этом он ссылался на Акт о судоустройстве 1789 г., позволявший Суду отдавать распоряжение администрации, если она не выполняет свои обязанности.

Председатель Суда Маршалл исходил из того, что заставить Мэдисона выдать патент фактически невозможно, и если решение будет принято в пользу Мэрбери, а республиканцы его не выполнят, то престиж Суда упадет, и позиции федералистов в политике ослабеют. Поэтому Маршалл пожертвовал сиюминутными интересами, но выиграл в долгосрочной перспективе.

Решение было принято в пользу Мэдисона, но с таким расчетом, чтобы извлечь из него пользу для Верховного Суда, а значит — и для федералистов. А именно: Маршалл, формулируя мнение Суда, указал, что Мэрбери имеет право на назначение, и по закону (Акт о судоустройстве) Суд вправе дать предписания администрации о выполнении требований истца. Но по Конституции, подчеркнул Маршалл, власть разделена на законодательную, исполнительную, и судебную, и нигде в Конституции не сказано, что одна ветвь власти может вмешиваться в компетенцию другой. Поскольку для конституционных органов власти не разрешенное Конституцией вмешательство в чужую

компетенцию запрещено, Маршалл сделал вывод: если какой-либо закон дозволяет вмешательство в компетенцию другой ветви власти, то он противоречит Конституции и его следует считать недействительным.

Таким образом, Мэрбери было отказано в иске по формальным основаниям: положение закона, позволяющее отдать предписание Мэдисону, недействительно. Тем самым Верховный Суд ограничил свою юрисдикцию в отношениях непосредственно с исполнительной властью, но одновременно добился большего — признания за ним права судить о конституционности актов законодательной власти и, в конечном счете, определять, что дозволено и что не дозволено главе исполнительной власти.