Основные аспекты быта: повседневное питание, жилище и одежда в семье

Современные исследователи в области истории повседневности, такие как Е.Ю. Зубкова, И. Б. Орлов, Н.В. Хомякова, приходят к общему мнению, что в первые годы после окончания Великой Отечественной войны советское общество имело очень низкий уровень жизни, но это объясняется тем, что общество, вышедшее из жестокой войны – это люди, которые до сих пор были связаны друг с другом общими нитями войны, были более сплоченнее и добрее, помогая друг другу выжить: делили общий хлеб, соль и воду.

Советское общество уже ни один раз претерпевало некую трансформацию. Во – первых, война способствовала изменению неких ценностей, а именно: жизнь человека стала очень ценной, потому что кому – то приходилось вкладывать непосильный труд в производство, нужны были работники ударного труда, поднимая экономическую мощь, нужно было перестраиваться на военный лад – «все для фронта». Во – вторых, война способствовала изменению психологии людей: советское правительство накануне войны «внедряло в умы» людей, что как таковой войны с Германией не будет, Гитлер не посмеет напасть на Советский Союз, а Красная Армия сможет защитить свой народ, если германская сторона будет проводить провокационные действия. В случае военных действий советская сторона нанесет врагам упреждающий удар, наша сторона не понесет огромных потерь. Стоит отметить данный факт – советское правительство во главе со Сталиным грубо просчиталось: сам Верховный правитель накануне войны долго колебался, принимая важные решения, следовательно, это привело к массовой панике среди населения.

Отмечая особенности трансформации советского общества из вышесказанного, то народ очень быстро начал втягиваться в войну, но очень медленно выходил из этой войны. Многое напоминало войну: отсутствие жилья, голод, массовые эпидемии и болезни, разрушенные врагом города и сожженные деревни. На первый план каждая семья ставила следующие вопросы: как достать хлеб-соль, у кого можно попросить еды, что будет с нами, когда мы вернемся домой, сохранился ли наш дом, а если нет, тогда где искать «крышу над головой»? Главной целью многих людей стало налаживание особой стратегии, которая помогла бы, как и во время войны, выжить, сохранить последующее поколение от невзгод: дать нормальное воспитание и образование, а главное – не подорванное здоровье, уберечь от голода, отдав ребенку до последней крошки хлеба.

Война обошлась с нашим народом крайне жестоко: был разрушен жилищно – коммунальный фонд, предстояло восстанавливать города и коммунальные системы, чтобы в дальнейшем было где жить людям; был утрачен человеческий фактор – около 30 млн. человек Советский Союз потерял в годы войны, а значит это приводило к тому, что сокращается процент домохозяев, рабочих рук, образовав демографическое дно.

Рассматривая аспекты повседневной жизни, стоит отметить, что послевоенный период – это время, когда нужно было «залечивать свои раны». Ведь война привела многих людей к психологическому перенапряжению: многие люди уходили на войну совсем юными, со школьной скамьи. Здесь они чувствовали себя более свободными, совсем не зная мирной жизни и быстро привыкая к войне. Но по окончанию боевых действий, познав отлично военное искусство, они, как правило, не имели опыта работы, какой-либо специализации, а значит ничем не могли пригодиться на производстве, где требовалась квалифицированная работа. Отсюда стала возникать проблема мирной жизни, как особый феномен послевоенного общества.

Давайте попробуем обратиться к воспоминаниям фронтовиков, недавно пришедших с войны: как они раскрывают проблемы мирной жизни, как им приходилось адаптироваться к такой жизни. Особенно тяжело приходилось женщинам – фронтовикам, которые подвергались особому перенапряжению на войне, а ведь женщина в первую очередь должна отвечать за репродуктивную функцию, быть матерью своего ребенка. Но как она должна выполнять эти функции, если идет война, в результате которой она становится инвалидом?

«Я думаю, что к женщинам-инвалидам дол­жен быть особый подход. Они все отдали, защищая Родину. Большинство из нас по состоянию своего здоровья и мечтать не может о семейной жизни, о том, чтобы стать матерью, что основное в жизни женщины. Нехорошо, если девушки, которые героически боролись на протяжении всей войны на передо­вой наравне с мужчинами, раскаиваются в своих замечательных поступках, жалеют о своем чрезмерном патриотизме (...)».

Но давайте вернемся непосредственно к аспектам повседневности и попытаемся раскрыть основные закономерности повседневной жизни. Первым важным вопросом является повседневное питание: какими способами, возможно, было достать продукты, как достать кусок хлеба, как отразился голод и отмена карточной системы в 1947 году?

В первые послевоенные годы – 1946 – 1947 гг. – кардинально обостряется проблема со снабжением населения продуктами питания: в первую очередь с хлебом, зерновыми культурами – пшеницей, рожью. Затянувшийся продовольственный кризис и голод был связан не с климатическими катаклизмами в южных регионах страны: засухой и не урожайностью на Украине, Молдавии и других южных окраинах, и напротив в других регионах страны – Сибири, Казахстане и в северной части СССР, где обещался высокий урожай, также произошли климатические катаклизмы - проливные дожди.

В первую очередь это связано из–за политических соображений нашего государства: во–первых, Советский Союз обязывался поставлять зерно странам, которые пострадали в годы немецкой оккупации, а по окончанию войны вошедшие в социалистический лагерь, в первую очередь была Польша, куда регулярно шли поставки ржаного хлеба; во–вторых, сельскохозяйственная техника в ходе войны также забиралась на военные нужны, и сокращение парка машин приводило к тому, что приходилось урожай собирать руками колхозников: в – третьих, как отмечает Е. Ю. Зубкова в своей работе, в ходе 4-ой мирной пятилетки государство увеличивало хлебозаготовки в стране, забирая зерно сверх нормы у крестьян, решили идти по пути 1920 – х годов, проводя разверстку в колхозах.

Голод 1946 – 1947 гг. очень негативно сказался на демографической ситуации в сельской местности: главным образом это сказалось на детской смертности, многие дети, сразу же рожденные после окончания войны, умирали от голода, не достигая двухлетнего возраста.

Многие послевоенные надежды были связаны, с тем, что будут распущены советские колхозы: набирает рост антиколхозное движение, которое ярко выражалось в «тихих саботажах». Саботаж мог проявляться в разных формах, как правило это была агитация других членов колхоза, призывающая людей к лучшей жизни, выходу из этого колхоза. В воспоминаниях А. Федорова из колхоза «Ударник» звучит следующий призыв:

«Жизнь в колхозе дошла до такого положения, что дальше идти некуда. Мы нахо­димся на краю гибели (...) Надо выходить из колхоза. Давайте, бросайте работу — пойдемте куда-нибудь».

Причиной такого противостояния стал постановление 1942 года, которое сводилось к тому, что увеличивалась норма работ в колхозе, невыполнение которой грозило наказанием. В результате этого каждый крестьянин, умирая от голода, должен был отдавать свое зерно, т.е. отдавал огромный процент от своего заработка.. Эти факты можно подтвердить одной из выдержек из писем колхозников из Ставрополья:

«...Работаем в колхозе, как у по­мещика, потому что на работу гонят, а не кормят и за работу не платят. А для приманки дают в день по чайной ложке баланды, 50 гр хлеба и то не всегда, а в неделю два-три раза, чтобы дышали и не подохли...».

«...я плачу каждый день: хлеба нет, а на ра­боту гонят. Председатель колхоза прямо издевается надо мной, кричит— иди, работай, а то выкинем из колхоза, а сами хлеба не дают. Как рабо­тать, и так уже еле ноги тяну».

Из этих выдержек также можно узнать и о том, что к крестьянам могли применяться и другие меры наказания: например, указ 1948 года, заключавшийся в том, что за невыполнение в колхозе минимального количества трудодней в установленный срок, подлежали выселению из колхоза всей семьей в отдаленные места. Это вызвало ряд негативных реакций со стороны членов колхоза. Они выглядели следующим образом, судя по воспоминаниям людей:

«Неправильно все это, что не дают держать личное хозяйство, а кто не хочет работать в колхозе, [того] выселяют. Зачем заставлять его жить в колхозе, если он не желает? — за­давался вопросом колхозник Лукинов из колхоза «Лучший путь» Новоси­бирской области и приводил вполне убедительные аргументы. — Ведь на принуждении далеко не уедешь, а в колхозе с голоду люди мрут, как же им не бежать из колхозов».

Из выше приведенной цитаты можно увидеть, что многие надежды людей были связаны с тем, что государство позволит держать личное хозяйство, которое могло бы способствовать повышению уровня жизни, избежать продовольственного кризиса и голода. (Это всего лишь предубеждения и догадки, а история не терпит сослагательного наклонения). Но крестьяне были уверены в том, что эти карательные меры – это второй этап «репрессий» и «раскулачивания». Повседневная деятельность в сельской местности была весьма суровой, но надежды людей были связаны с тем, что подарки «сверху» дойдут до крестьянства: жестокие меры в отношении них будут отменены.

Как отмечает М. Н. Федченко, государство применяло и другие меры ужесточения к сельскому и городскому населению, а именно: переставали выдавать карточки на хлеб и другие продукты, но, как правило, это приводило к тому, что стали появляться коммерческие магазины, где можно было приобрести продукты питания по завышенной цене, так как в обычных магазинах цены были установлены строго государством, но продукты можно было получить только по предъявлению карточек, талонов на питание. Но сложившаяся ситуация позволяла «наживаться на горе людей» - хлебные нормы для городского населения также активно урезались. Государство также проводило определенного вида экономические спекуляции, шло на то, чтобы увеличить доход государство. И это выражалось в следующем: было решено поднять пайковые цены, которые были весьма низкими по сравнению с коммерческими магазинами, до уровня цен коммерческих. Эта политика также способствовала продовольственному кризису в СССР. И вот что вспоминает в одном из своих писем житель Курганской области:

«Ты знаешь, что у нас здесь делается? Паек всем отказали, дают хлеб только партактиву, а я вот работаю, а мне хлеба нет. И знаешь, Мария, хлеба нигде не купишь, шныряют мильтошки, да и где вывернешься, уже один пуд стоит 400 рублей. Знаешь, весь народ ревет, а особенно дети, знаешь, у нас в конторе только слезы. Ты только подумай: мужей побили, а детей решили заморить с голоду».

Можно привести и другую цитату из воспоминания Е. Жаровой из города Курган, свидетельствующей о том, что пайковые цены были государством весьма завышены:

«Наступает здесь жизнь трудная, так как сначала хлеб один килограмм стоил рубль, а теперь 3 рубля 20 копеек, и раньше хлеба получали по 500 грамм, а сейчас уже по 250 грамм и на базаре цены на хлеб очень поднялись».

Но, тем не менее, голод никого не пощадил: за 2 послевоенных года стало увеличиваться количество желудочно – кишечных заболеваний не только среди детского возраста, но и взрослого и это были: дифтерия и диспепсия, дистрофия и т.д. Но статистические данные В.Ф. Зимы по уровню заболеваемости показали, что высокий процент приходился на послевоенные годы, нежели во время войны.

Напоследок остается сказать, завершая рассматривать данный аспект повседневности, что уровень питания был значительно низким, по сравнению с довоенным и военным периодом, сама структура питания также была своеобразной, как отмечает М.Н. Федченко в своем исследовании, не соответствовала стандартным нормам. Это также отражается и в воспоминании М. И. Евдокимовой:

«Кончилась война, а в наши семьи еще больше пришла нищета. Люди обессилели от работы, голода, холода. Не было сил вести борьбу со вшами, клопами, тараканами. Утюги грелись древесными углями, а дров-то и в помине не было. После зимы ходили в поле, собирали оставшуюся гнилую картошку, свеклу, лебеду, клевер, толкли картофельную ботву. Все это ели. Молоко, мясо, яйца, шерсть сдавали государству».

Но улучшение питания в среднестатистической семье стало происходить только к началу 1950- х гг., рацион стал более стабильным, приближенным к норме. Но основной пищей до сих пор среди городской и преимущественно сельской местности оставались хлеб и картофель, а уровень их потребления стал значительно выше. Такие изменения позволили придти к отмене карточной системы в 1947 году. Данный факт подтверждает Постановление Совета Министров СССР и ЦК партии № 4004, изданное 14 декабря 1947 года. Но такие изменения не могли не иметь положительные стороны, о которых рассказывает в своем воспоминании В. А. Торгашев:

«Ассортимент продовольственных товаров, которые продавались по карточкам, был крайне беден. Например, в булочных было лишь 2 сорта хлеба ржаной и пшеничный, которые продавались на развес в соответствии с нормой, указанной в отрезном талоне. Выбор других продовольственных товаров также был невелик.(…) После отмены карточной системы все это изобилие оказалось в обычных гастрономах по вполне приемлемым ценам. Например, цена на пирожные, которые ранее продавались только в коммерческих магазинах, снизилась с 30 до 3 рублей».

Но также стоит отметить, что правительство в последующие послевоенные годы, преодолев продовольственный кризис и голод, стало активно проводить политика по снижению цен на отдельные продукты, все это не могло отразиться на настроениях многих людей, но естественно положительно.

Если проводить исследования в области социологии, то можно смело утверждать, что потребительская корзина была, весьма, одинаковой, если сравнивать все группы советского населения, как правило, она не превышала 200 – 225 рублей на каждого члена семьи, но это средний показатель. Но самым важным фактом является то, что некоторые категории населения могли иметь подсобное хозяйство, приусадебные участки, где можно было выращивать картофель, зерно, а от уплаты налогов государство освобождало. И произведенные самостоятельно продукты питания также дополняли потребительскую корзину семьи.

Раскрывая аспект повседневного питания в первое послевоенное десятилетие, нельзя не отметить ситуацию, связанную с повседневным жильем, которое вызывает по сей день много вопросов: как и где найти жилье, какие особенности повседневного жилища существовали в послевоенный период, каким образом советское государство оказывало помощь в восстановлении домов? Отвечая на данные вопросы, попробуем обратиться к работам Е. Ю. Зубковой, М. Н. Федченко, И. Б. Орлова и Н. В. Хомяковой. На основе статистических данных, данных из архива и воспоминаний людей данные исследователи делают акценты на том, какие типы жилья существовали в советском пространстве, какие потери понес жилищный фонд во время войны в той или иной области – районе страны, характеристиках внешнего и внутреннего устройства жилья, которые зависели от природно-климатических условий и т.д.

Е. Ю. Зубкова в своей работе приводит подробные статистические материалы об основных потерях жилищного фонда как в сельской, так и городской местности. Но такие потери приводили к тому, что людям было практически негде жить, сооружая из подручных материалов времен кров:

«Например, в сельских районах Смо­ленской области до войны было 288 555 домов, из них разрушенными ока­зались 130 000, в Псковской области из 107 092 домов разрушено было 76 090, в Орловской — из 240 000 домов пришло в негодность 100 590. В сентябре 1945 г., перед наступлением холодов многие крестьянские семьи, потерявшие свои дома, вынуждены были жить в землянках: в Смоленской области таких семей насчитывалось 14 930, в Псковской области — 18 594, в Орловской — 14 000».

В городской местности обстоятельства с жильем складывалось не лучше: данные 1946 года также свидетельствуют о том, что очень сильно пострадал жилищный фонд в прифронтовой зоне и в зоне оккупации: Брянская, Орловская, курганская, Новгородская области – территория Европейской части страны.

Обращая внимание на жалобы и обращения людей по поводу жилищного вопроса, как на особый вид источников, отметим об актуальности этого вопроса, который существовал до конца 50 – х годов прошлого века. Причина в том, что по возвращению людей из эвакуации их дома были либо разрушены во время войны, либо заняты другими людьми, не имеющих на то законные основания. Это в свою очередь вызывало череду конфликтов и в дальнейшем угрозу «бездомности», оставшись без крова над головой: приходилось выживать в подвалах, землянках, полуземлянках и бараках малой комфортабельности.

Данные акценты вопроса о жилище из работы Е. Ю. Зубковой можно подтвердить воспоминаниями многих людей, возвращенных из эвакуации и войны. Обратимся к письму Алексея Тарасова – В. М. Молотову, который раскрывает полную картину послевоенного быта:

«(...) В декабре 1945 г. я возвратился домой по демобилизации из рядов Красной Армии (...) Семью застал в ужасном положении. Жена и трое моих детей проживали в умывальнике (8-метровой комнате с кафельным полом, с сырыми стенами и потолком). (…) Жена с детьми была эвакуирова­на из Москвы, четыре года скиталась с детьми среди чужих людей. Все, что у нее было, проела с детьми. Вернулась в Москву, как нищая. А здесь, в Москве из Квар­тиры вынесли и продали всю нашу мебель, все оставшиеся вещи. Теперь я сплю на стульях, подстилая свою шинель».

Эта выдержка из письма свидетельствует о том, что в послевоенный период не было возможности соблюдать санитарные нормы, и об этом факте свидетельствует М. Н. Федченко в своей работе. Делая ретроспективный анализ, скажем о том, что М. Н. Федченко полностью солидарен с И. Б. Орловым по поводу того, что и на протяжении послевоенных лет основным типом жилья остается «коммуналка», которая предоставлялась рабочим семьям.

Но в отличие от первого исследователя И. Б. Орлов дает более подробно характеристику внутреннего устройства коммунальных квартир, наделяя ее как символ советской повседневности, начиная от начала революции 1917 вплоть до периода «хрущевской оттепели»:

«Архитектура многолюдных коммуналок создавалась так, чтобы, по словам М. Фуко, возникала возможность «внутреннего упорядоченного и детального контроля» жильцов и “сделать видимыми находящихся внутри”. (…) Если ранее появление перегородок в комнатах и квартирах объяснялось нежеланием вступать в контакт с посторонними людьми, то в Советской России совместное проживание было признано новой моделью человеческих взаимоотношений, связанной с переориентацией быта от семейного к общественному».

В свою очередь М. Н. Федченко акцентирует свое внимание на характеристике внешнего и внутреннего устройства жилища в сельской местности на территории Украины и Урала, сравнивая их в связи с природно–климатическими условиями данных регионов, в первом случае климат является более мягким и благоприятным, а во втором – суровый, с холодными зимами.

На территории Украины дома представляли следующую картину, но, как правило, такое жилье было очень ветхим и нуждалось в скором ремонте, сравнивая его с гоголевскими временами:

«Стены многих изб были построены из очень тонких жердей, а часто просто из плетня и обмазывались глиной. Внутри и снаружи их белили мелом. В зимнее время стены плотно обкладывались сухими сосновыми иголками. (…) В кухне стояли самодельные стол и скамья, висели самодельные полки и шкафчики для посуды. (…) Печь занимала не менее одной трети площади всей избы».

Свои особенности имел жилищный фонд на Урале, и М. Н. Федченко также приводит более подробную характеристику местного жилья, но в основном акцентирует внимание на том, что уральцы кухонную утварь и мебель держали самодельную:

«Большинство домов здесь были деревянными, рубленными из толстых бревен, между которыми для утепления помещались пакля или мох. (…) Все уральские дома имели деревянный пол, под которым помещался погребок для овощей - голбец».

Замечания автора показывают, что на территории Урала повседневное жилище является очень ветхим, построенное несколькими веками ранее. Но имеются также много факторов, препятствующих обновлению жилого фонда. И Н.В. Хомякова и М. Н. Федченко называют следующие факторы: во – первых, не было рабочих рук, которые могли бы восстановить фонд, но позже правительство проводит ряд мер по устранению этих проблем: проведение демобилизации фронтовиков, которые были направлены на восстановление городов, поселений, использование бесплатной рабочей силы – военнопленных и советских заключенных; во – вторых, плохая инфраструктура и сообщение между населенными пунктами, в –третьих, не правильное перераспределение бюджета местных органов для закупки строительных материалов, т.е. финансирование по остаточному принципу, и наконец, Урал являлся самым перенаселенным регионом страны, в ходе эвакуации наблюдался демографический «бум», поддерживаемый искусственной прибылью населения.

Наконец, авторы исследований – в первую очередь Н.В. Хомякова – отмечают: по окончанию восстановления жилищно-коммунального фонда в Советском Союзе начинаются процессы электрификации страны, и электричество становится необходимым атрибутом повседневной жизни не только в городе, но и в сельской местности. Таким образом, советское правительство издает постановление «О развитии сельской электрификации», суть которого заключалась в том, что силами колхозных работников производилось строительство электростанций. Такой план по электрификации был принят в ходе первой послевоенной пятилетки, который был слегка превышен.