Эпоха дворцовых переворотов (1725 - 1762 гг.)

Со времен В.О. Ключевского период с 1725 (смерть Петра I) по 1762 гг. (восшествие на престол Екатерины II) называют «эпохой дворцовых переворотов», поскольку проблема преемственности власти решалась с помощью насилия и гвардии. С 1725 по 1761 гг. на русском престоле побывали вдова Петра Екатерина I (1725-1727 гг.), его внук Петр II (1727-1730 гг.), его племянница герцогиня курляндская Анна Иоанновна (1730-1740 гг.) и внук ее сестры младенец Иван Антонович (1740-1741 гг.), его дочь Елизавета Петровна (1741 – 1761 гг.). Замыкает этот перечень преемник Елизаветы Петровны, внук шведского короля Карла XII по отцовской линии и внук Петра I по материнской линии герцог голштинский Петр III. «Дело Петра эти люди не имели ни сил, ни охоты, ни продолжать, ни разрушить; они могли его только портить» (В.О. Ключевский).

В чем же состояла сущность эпохи дворцовых переворотов? Историки обращают внимание на два важных обстоятельства. С одной стороны, это была реакция на бурное правление Петра I, его грандиозные преобразования. С другой стороны, послепетровское время сформировало новое дворянство и дворцовые перевороты XVIII в. осуществлялись дворянской аристократией в интересах своего класса. Их результатом явились рост дворянских привилегий и усиление эксплуатации крестьян. В этих условиях отдельные попытки правительства смягчить крепостной режим не могли иметь успеха, и, таким образом, дворцовые перевороты, усиливая крепостничество, способствовали кризису феодализма.

Причины дворцовых переворотов историки видят в механизме власти, созданном Петром I. Их можно свести к следующему:

1. Бюрократия, обладающая реальной властью в государстве, оказалась не связанной с личностью конкретного монарха и могла приспособиться к любой политической конъюнктуре. Положение чиновников при дворцовых переворотах не изменялось, поэтому чиновники остались к ним равнодушны.

2. Военно-приказной стиль управления при невозможности существования легальной оппозиции порождал интриги и заговоры.

3. Петр I заставил дворян служить. Благосклонность монарха становиться для них главным критерием, смыслом службы, а заговор - дополнительной возможностью карьеры.

4. Петр I подорвал ряд русских традиций, обеспечивавших стабильность режима. Например, в 1722 г. был издан новый устав о престолонаследии, по которому монарх сам назначал себе приемника. Сам же Петр I не успел при жизни назвать имя наследника.

Таким образом, дворцовые перевороты - это естественный способ разрешения противоречий между основными составляющими абсолютизма: самодержавной властью, правящей верхушкой и господствующим классом (дворянством).

Дворцовые перевороты обладали рядом общих черт:

1. Обязательное участие гвардии;

2. Дворцовые перевороты не изменяли формы государственного устройства и не посягали на дворянское господство;

3. К заговорам часто становились причастны иностранные дипломаты, но дворцовые перевороты не сопровождались корректировкой внешнеполитического курса страны.

Некоторые историки говорят о «цивилизирующем» влиянии дворцовых переворотов на верховную власть. Об этом свидетельствуют, по их мнению, следующие две попытки законодательно определить компетенцию верховной власти.

В 1730 г. верховники предъявили герцогине курляндской Анне Иоанновне кондиции. Это условия, согласно которым она вступала на престол. Анна Ивановна не могла выходить замуж и назначать наследника, объявлять войну и заключать мир, вводить новые налоги, дарить вотчины, отнимать у дворян без суда жизнь, имение и честь, и т.д. Реализовать кондиции означало ликвидировать самодержавие и установить господство аристократической олигархии. Широкие слои русского дворянства стали опасаться усиления двух родовитых фамилий Долгоруких и Голицыных, составлявших Верховный тайный совет, и поддержали намерение Анны Ивановны разорвать кондиции.

Вторая попытка приходится на 1754 г., когда И.И. Шувалов (фаворит Елизаветы Петровны) составил проект введения в России фундаментальных законов, предусматривающих ограничение власти монарха. Эти два примера правильнее рассматривать не как попытку «цивилизировать» самодержавие, а как попытку установить всевластие верховников в условиях России.

Характерной чертой послепетровской системы власти становится существование, так называемых, советов при особе государя - высших правительственных органов, стоявших над сенатом. Например: Екатерина I создала Верховный тайный совет, Анна Ивановна - кабинет министров, Елизавета Петровна - Конференцию при высочайшем дворе. Эти органы власти помогали привлекать к управлению людей, лично преданных монарху. На этих же основах существовала власть фаворитов. Они, часто не занимая официальных постов, становились, чуть ли ни главными фигурами в государстве. А их устранение становилось настоящим дворцовым переворотом.

Фактическим властелином страны при Екатерине I становиться А. Меньшиков. Попытки несколько обуздать его властолюбие и корыстолюбие с помощью, созданного при императрице, Верховного тайного совета ни к чему не привели. При правлении 12-летнего Петра II (1727-1730 гг.) влияние Меньшикова при дворе усилилось, и он даже получил чин генералиссимуса. Но, оттолкнув старых союзников и не приобретя новых среди родовитой знати, он вскоре потерял влияние на молодого императора и в сентябре 1727 г. был арестован и сослан со всей семьей в Березово, где вскоре и умер.

Не доверяя русскому дворянству и не имея желания, да и способности самой вникать в государственные дела, Анна Иоанновна окружила себя выходцами из Прибалтики. Ключевая роль при дворе перешла в руки ее фаворита Э. Бирона. Некоторые историки период правления Анны Иоанновны называют «бироновщиной», полагая, что его главной чертой являлось засилье немцев, пренебрегавших интересами страны, демонстрировавших презрение ко всему русскому и проводивших политику произвола по отношению к русскому дворянству.

На смену немецким фаворитам при Елизавете приходят русские и украинские дворяне, отличавшиеся большей заинтересованностью делами страны. Так, при активном содействии ее молодого фаворита И.И. Шувалова был открыт в 1755 г. Московский университет. По инициативе его двоюродного брата, с конца 1740-х гг. фактического главы правительства П.И. Шувалова, в 1753 г. был издан указ «об уничтожении внутренних таможенных и мелочных сборов», давший импульс развитию торговли и формированию внутреннего всероссийского рынка. По указу Елизаветы Петровны 1744 г. в России фактически отменялась смертная казнь.

Иногда политику послепетровских времен называют контрреформами. Об этом свидетельствуют следующие факты:

1.Начинается более мягкая социальная политика по отношению к дворянству (1730 г. - отменен закон о майорате; 1736 г. - установлен 25-летний срок службы дворян в армии; облегчены условия увольнения дворян со службы; одному из дворянских сыновей разрешалось не служить вовсе);

2.Для укрепления власти дворян на местах изменяется петровская система местных органов управления;

3.Происходит переход от подушной подати к косвенной системе налогообложения;

4.Усиливается протекционизм (экономическая политика государства, направленная на ограждение национальной экономики от иностранной конкуренции; реализуется посредством финансового поощрения отечественной промышленности, стимулирования экспорта, ограничения импорта).

Этими мероприятиями петровские последователи не столько уничтожали преобразования Петра I, сколько стремились преодолеть тяжелый финансовый кризис, разразившийся в 20 - 30-е гг. XVIII в.

Таким образом, дворцовые перевороты не влекли за собой изменений политической, а тем более социальной системы общества и сводились к борьбе за власть различных дворянских группировок, преследовавших свои, чаще всего корыстные интересы. В то же время, конкретная политика каждого из монархов имела свои особенности.

Литература

1. Ключевский, В.О. Русская история. В 3 кн. / В.О. Ключевский. - М.: Мысль, 1993. - Кн. 3. - С. 101 - 186.

2. Волкова, И.В., Курукин, И.В. Феномен дворцовых переворотов в политической истории России XVII-XX вв. / И.В. Волкова, И.В. Курукин // Вопросы истории. - 1995. - № 5-6. - С. 40-61.

3. Власть и реформы. От самодержавной к советской России. - СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1996. - С. 153 - 163.