Русская торговля в удельный период (XII-XIIIвв.)

Как повлияла феодальная раздробленность и татаро-монгольское иго на торговлю и русское купечество? Ответ на этот вопрос неоднозначен. С одной стороны, приходит в упадок торговля в южнорусских княжествах, в первую очередь в Киевском, в связи с опустошением южных земель татаро-монголами и открытием нового, блее безопасного торгового пути из Византии на запад через Средиземное море. С другой стороны, упадок торговли вюжных княжествах сопровождался ее ростом в северных землях - Новгородской, Владимирской и Суздальской,менее пострадавших от внешних набегов. В связи с этим процесс становления русского купечества шел весьма неравномерно.

Однако главный вывод очевиден: в экстремальных условиях татаро-монгольского ига русская торговля сохранила свою жизнеспособность. Одним из новых направлений внешнеторговых связей Руси стало юго-восточное, по которому торговля шла с городами Золотой Орды. Центром ее стала татарская столица - город Сарай, расположенный в низовьях Волги, куда приезжало много иноземных купцов из стран Востока и Запада. С Востока на Русь поставляли шелк, бумажные ткани, соль, пригоняли лошадей. В этот период хотя и сократилась, но не заглохла и торговля с Крымом и Византией.

Одновременно в купеческой среде формировалась идея расширения внешнеторговых связей с северным Кавказом, Персией, Индией. Отражением подобных стремлений можно считать путешествие тверского купца Афанасия Никитина в Персию и Индию.

Сохранились его записки «Хождение за три моря», в которых Афанасий Никитин выступает как купец - предприниматель, который информирует русских купцов о ценах на товары, размерах пошлины и т.д. Но эта книга интересна и тем, что в ней чувствуется тревога за судьбу русской государственности. Афанасий Никитин восклицает: «Но почему князья земли Русской не живут друг с другом как братья! Да устройся Русская земля!». Как видим, тверской купец выражает чувства значительной части торговых людей, которые были связаны по роду своей деятельности с постоянными разъездами по русским княжествам и острее, чем другие группы населения понимали необходимость преодоления раздробленности.

В условиях преобладания натурального хозяйства объемы торговли как внутри княжеств, так и между ними были относительно невелики. В то же время постепенное обособление городского ремесла от сельского хозяйства, возраставшие потребности местной знати способствовали усилению торговых обменов между городами различных удельных княжеств.

Показателем развития торговли между отдельными княжествами, а также ее роли в экономике страны, были многочисленные сборы и пошлины, которыми облагались купцы. Эти сборы включали: мыт (с воза или с лодки с товаром), мостовщину (за проезд по мосту), тамгу (пошлину с цены товара), гостиное (за склад товара в торговое помещение) и др. Торговые сборы составляли значительную часть княжеских доходов. Определенные выгоды получала и церковь: на ее содержание взималась десятая доля от торговых сборов.

Торговые контакты между городами различных княжеств регулировались договорными грамотами великих и удельных князей. В них оговаривались размер и порядок взимания пошлин и сборов. Часто в этих договорах встречалась формула «Путь чист без рубежа». Это означало свободу передвижения торговых людей по территории договаривающихся княжеств, т.е. торговлю без таможен и пошлинных сборов.

Удельный период отмечен не только расширением коммерческих связей внутри княжеств и между ними. Менялись и сами формы коммерческой деятельности. Так, дальнейшее развитие получило известное еще со времен Киевской Руси складничество. Например, в Рижской долговой книге (1286-1327гг.) из перечисленных 272 сделок о займе с русскими купцами только 122 заключены от имени одного лица, остальные от имени складников.

Как уже отмечалось, в удельный период изменилась география русской торговли. Центр торговых связей переместился на северную оконечность «варяжского пути» - в Господин Великий Новгород, который свое величавое название получил еще во времена Киевской Руси, благодаря исключительной роли в хозяйственной жизни страны и прежде всего - в развитии древнерусской торговли.

Являясь, по выражению С.М. Соловьева, «складкой товаров северных», Новгород на протяжении многих веков являлся для Руси широко распахнутыми воротами, через которые из Западной и Северной Европы и в обратном направлении текли огромные потоки разнообразных товаров. Ведя широкую торговлю со многими государствами, Новгород стал как бы перевалочной базой и регулятором рыночных связей между восточными и западными странами.

В удельный период роль Новгорода еще больше возросла. Новгородские купцы ориентировались преимущественно на торговлю с Западной Европой. В городе располагалось множество торговых дворов, основанных иностранными купцами, в то же время в зарубежных городах существовали аналогичные дворы новгородских купцов. В середине XII в. североевропейские купцы имели в Новгороде свою контору «Готский двор», вели с новгородцами регулярный торговый обмен. Позднее здесь открыл свое представительство Немецкий двор - Ганза, союз торговых северонемецких городов. Коммерческие контакты между новгородцами и северо-западными купцами регулировались договорами, в которых предусматривалось соблюдение равноправия сторон, этики торговых обменов («ходить в миру без пакостей»), обеспечение взаимной безопасности, льготное налоговое обложение товаров и т.д. В Новгород доставляли янтарь, сукна, украшения и другие предметы роскоши. В XIII в. ввозилось очень много соли, поскольку тогда еще не были разведаны ее запасы в самой Новгородской земле. Много товаров Новгород вывозил. Особенно большой размер приобрел экспорт пушнины и воска.

Но отсутствие у Новгорода собственного торгового флота не позволяло ему конкурировать с немецкими купцами на их рынках. Двусторонние торговые операции были возможны лишь на территориях, входящих в Новгородскую республику. В этих условиях новгородцы стремились закрепить за собой монопольное право на посредничество в торговле удельных княжеств с Западом. Они активно препятствовали стремлению русских княжеств непосредственно торговать с иностранцами. Посредническая торговля приносила большую прибыль, а потому новгородские купцы одновременно не разрешали иноземным купцам, находившимся в городе, заключать сделки с другими русскими городами. В противном случае их привлекали к суду и подвергали наказанию.

Благоприятные условия для торговой деятельности в Новгороде способствовали тому, что здесь наиболее интенсивно по сравнению с другими городами накапливался опыт торгового предпринимательства. «Республикой предпринимателей» назвал Новгород известный исследователь Г.П. Черников, и с этим определением нельзя не согласиться. По своему политическому устройству Новгород действительно являлся республикой, где власть князя была во многом номинальной, бояре сочетали административные функции с торгово-предпринимательскими, а повседневная жизнь людей регулировалась народным собранием («вече»). В плане общественного развития Новгород не уступал передовым западным странам, и в этом нельзя не усмотреть прогрессивной роли купечества. Ведь торговля постепенно превратилась для новгородского купечества в профессию. Профессионализм же в любой сфере экономической жизни с закономерной неизбежностью порождает сословную организацию. В Новгороде в XIII в. появляются первые сословно-корпоративные объединения купечества, первые на Руси торгово-предпринимательские компании. Именно с этого времени торговля приобретает ярко выраженный предпринимательский характер, а купец становится ведущей фигурой в этом процессе.

Именно в Новгороде возникли зачатки купеческих гильдий, напоминавших западноевропейские объединения. Центром подобных объединений становится храм. Наиболее известной корпорацией новгородского купечества была «Ивановская сто», существовавшая в XII-XV вв. Ее резиденцией была церковь Иоанна Предтечи. Корпорация объединяла наиболее зажиточных купцов, торговавших воском и другими товарами со странами Западной и Северной Европы. Она имела особую привилегию, обладая монопольным правом взвешивания воска, а впоследствии и общего контроля за весом и мерой. Членом Ивановского купеческого товарищества мог быть тот, кто платил пошлину, равную 50 гривнам серебром (сумма немалая по тем временам) и преподносил новгородскому тысяцкому рулон дорогого фландрийского сукна. Вступавший в корпорацию, становился полноправным, пошлым, как тогда говорили (от слова «пошло»), то есть потомственным купцом. Звание «пошлого купца» было наследственным, передавалось от отца к сыну и давало право занять почетное место купеческого старосты.

Корпорация «Ивановское сто» осуществляла руководящие функции всего новгородского купечества, обеспечивала сбор пошлин, вершила торговое правосудие. На площади перед храмом проходили заседания торгового суда (тяжбы). От имени всего новгородского купечества старосты «Ивановского ста» вели переговоры с иностранными купцами.

Новгородское купечество превосходило торговых людей других городов и по богатству и по влиянию на общественно-политическую жизнь. Так, принимая участие в городском вече, члены «Ивановского ста» воздействовали на процесс принятия политических решений. Однако даже «Ивановскому сто» было далеко до западноевропейской купеческой гильдии с ее признанными правами и привилегиями. Как и новгородское купечество в целом, данная корпорация, ее торговая деятельность находилась под опекой боярской власти.

Таким образом, несмотря на многочисленные препятствия экономического, политического и военного характера, в удельный период шел - хотя и весьма неравномерно - процесс становления русского купечества. Происходило медленное накопление торгового опыта на местах и опыта коммерческих связей княжеств между собой. Развивалась внешняя торговля русских княжеств, особенно успешно на северо-западном направлении. Высокий экономический уровень Новгородской республики был обеспечен активной деятельностью торговых предпринимателей, которые становились профессионалами, постепенно превращаясь в особую социальную группу.

Основные термины:

Басма – пластинка с оттиснутой на ней надписью, которая выдавалась ордынскими ханами в ХIII – ХV вв. как верительная грамота.

Баскак - представитель монгольского хана в завоеванных землях. Ордыеский сборщик дани в русских княжествах во второй половине ХIII – начале ХIV вв.

Боярская феодальная республика – форма политического устройства в средневековой Руси ХII – ХV вв., при которой верховная власть принадлежит аристократическим феодальным родам, вручающим бразды правления выборным представителям.

Вопросы для обсуждения:

1. Можно ли одновременно говорить о положительных и отрицательных сторонах политической раздробленности Руси?

2. Что позволило Александру Невскому стать «любимцем русских и татар»?

3. Русь и Великая Степь: период изоляции или выбор между Востоком и Западом?

4. Существует несколько точек зрения о характере взаимоотношений русского общества и татаро-монгольского социума. Охарактеризуйте их.

5. В чем причины успешных завоевательных походов монгольской армии?

6. Распад Древнерусского государства: упадок ли это или поступательное движение вперед?

7. Оказывались ли русские княжества объектом католической экспансии? Когда и почему?

Проблемные задачи:

1. На рубеже XI-XII вв. на Руси начался и довольно долго продолжался период удельной раздробленности. Считается, что это был закономерный этап развития феодального общества. Почему закономерный? Разве нельзя было избежать раздробленности и сразу образовать централизованное государство, к чему в конечном счете и пришли княжества?

2. Почему, несмотря на раздробленность русских земель, православная церковь смогла остаться единой, и власть митрополита простиралась на все русские княжества?

3. В 1169г. владимирский князь Андрей Боголюбский вмешался в южнорусские дела и послал на Киев свои полки. Город взяли приступом и разграбили его, не пощадив даже монастыри и церкви. Казалось бы, можно занимать киевский престол и властвовать. Но Андрей даже не попытался сесть в стольном граде. Почему? Зачем тогда надо было «воевать» Киев?

4. Усобицы – это феодальные войны. Они велись повсюду: во Франции – между баронами, в Сирии – между эмирами, в Германии – между герцогами Священной Римской империи, в Японии – между знатными родами Минамото и Тайра, в Англии – между королями и принцами крови. Войны эти имели разные последствия для стран и народов, но только на Руси в XIIIв. привели к трагическому исходу. Почему только на Руси?

5. Историк Л.Н. Гумилев писал, что монголы отнюдь не стремились к войне с Русью. Прибывшие к русским князьям монгольские послы привезли предложение о разрыве русско-половецкого союза и заключении мира с их государством. Верные своим союзническим обязательствам русские князья отвергли монгольские мирные предложения, что повлекло за собой роковые последствия.

Здесь возникает несколько вопросов. Почему русские князья не пожертвовали русско-половецким союзом ради мира с будущей Ордой, ведь половцы были русичам скорее врагами, чем друзьями? Какую ошибку, вызвавшую длительную войну с татаро-монголами, совершили князья? А если бы этой ошибки не было, могла бы Русь избежать татаро-монгольского ига?

6. Большинство завоевателей традиционно селились на землях, захваченных ими, с тем чтобы легче было управлять новыми территориями. Татаро-монголы, захватив русские земли и наложив на них дань, не стали селиться среди побежденных. Почему?

7. В Золотой Орде в 1273-1299 гг. разгорелась внутренняя война между Ногаем и Чингисидами. Русские князья принимали в ней самое живое участие. Один сын Александра Невского, Дмитрий, и сын Даниила Галицкого, Лев, поддержали Ногая, а Андрей Александрович и его дядя Василий Ярославич – законных ханов. В условиях этой напряженной войны русские княжества, казалось бы, имели возможность оторваться от Орды, но они даже попытки этой не сделали. Почему?

Дополнительная литература:

1. Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства Российского. Кн. первая (IX-XVIвв.). – М.: Кн.палата, 1991.

2. Великий Новгород в истории средневековой Европы. – М., 1999.

3. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь. – М.,. 2001.

4. Горский А.А. Русские земли в XIII-XIV вв.: пути политического развития. – М., 1996.

5. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль,1989.

6. Гуц А.К. Многовариантная история России.- М.: ООО «Издательство АСТ»,2001.

7. Говоров Ю.Л. История стран Азии и Африки в средние века. – Кемерово, 1998.

8. Горинов М.М. и др. История России. Т.1. – М.,1998.

9. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). Курс лекций. – М.: Аспект-пресс, 2001.

10. Дюпюи Р.С., Дюпюи Т.Н. Всемирная история войн. М.: Спб: Полигон-АСТ, Кн.1, 1997

11. История государства Российского: хрестоматия. X-XIV вв. (Сост. Г.Е. Миронов). – М.: Книжная палата, 1996.

12. История России в 14 т. Т.1. Рыбаков Б.А. Начальный век русской истории. – М., 1995.

13. История России с древнейших времен до конца ХVII в. / Под ред. А.Н. Сахарова, А.П. Новосельцева. – М.,1997.

14. Ключевский В.О. Курс русской истории. - Т.1. – М.,1987. – С. 291 – 293; 295–297; Т.2. – С. 62–69; 73–79.

15. Пятецкий Л.М. История России. Т.1. – М., 1998, г. 1-4.

16. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и Русские Княжества XII-XIII вв.

17. Скрынников Г.Г. Русь IХ–ХVIIвека. – СПб., 1999.

18. Соловьев С.М. Сочинения. Кн.II, Т.3. – М.,1988. – С.125 – 132; 147 – 151.

19. Уолкер С.С. Чингиз-хан. – Ростов-н/Д: Феникс, 1998.

20. Цукрова Н.Г., Зяблицева С.В. История российского предпринимательства (1Х-начало ХХ вв.) Учебное пособие. Кемерово: ООО» РИФ «Весть», 2006.

ПРИЛОЖЕНИЕ III

Документ 1.

СОЛОВЬЕВ С.М. ИСТОРИЯ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН

(Извлечения)

Князь Даниил[16]

С блестящим мужеством, славолюбием, наследственным в племени Изяславовом, Даниил соединял способность к обширным государственным замыслам и к государственной распорядительности; с твердостью, уменьем неуклонно стремиться к раз предположенной цели он соединял мягкость в поведении, разборчивость в средствах, в чем походил на прадеда своего, Изяслава, и резко отличался от отца своего, Романа. Начиная рассказ о подвигах Данииловых, летописец имел полное право сказать: «Начнем рассказывать о бесчисленных ратях, великих трудах, частых войнах, мно­гих крамолах, частых восстаниях, многих мятежах»; имел полное право сказать, что сыновьям Романовым измлада не было покоя. По смерти Мстислава они остались окруженные со всех сторон врагами: в Галиче королевич венгерский и неприязненные бояре; в Пинске князь Ростислав, злобившийся на Даниила за отнятие Чарторыйска и плен сыновей; в Киеве Владимир Рюрикович, наследовавший вражду отца своего к Роману Великому и сыновьям последнего; князья черниговские не хотели также забыть притязания племени своего на Галич и злой обиды, полученной там.

Тщетно митрополит Кирилл, которого мы уже в третий раз застаем в святом деле миротворства и которого летописец величает преблаженным и святым, старался отвратить усобицу: Ростислав Пинский не переставал клеветать на Даниила и подвигать других князей, и вот Владимир киевский собрал войско. «Отец Даниилов постриг отца моего», - говорил он, и была у него в сердце боязнь великая, прибавляет летописец; значит, Владимир боялся, что молодой Даниил пойдет по следам отца своего и плохо придется от него соседям.

Владимир посадил и половецкого хана Котяна на коня, всех половцев и вместе с Михаилом черниговским осадил Каменец; в рати осаждающих были: куряны (жители Курска), пиняне, новгородцы (северские), туровцы. Даниил видел, что нельзя ему противиться такой рати, тем более что в Галиче королевич и главный советник его, боярин Судислав, были в союзе с киевским князем: он начал мирные переговоры, чтоб выиграть время и разделить союзников, что и удалось ему относительно половецкого хана Котяна. «Батюшка! – послал сказать Даниил половчину, - расстрой эту войну, прими меня в любовь к себе». Котян отделился от союзников, опустошил Галицкую землю и ушел назад к себе в степи; остальные союзники, не успевши взять Каменец, также отступили в свои владения. А между тем Даниил спешил в Польшу за помощью и, получивши ее, предпринял со своей стороны наступательное движение, пошел к Киеву; но на дороге встретили его послы от киевского и черниговского князей и заключили мир

В следующем 1229 году успех ждал Даниила на другой стороне, в Галиче: когда он был в Угровске, то преданные ему галичана прислали сказать ему: «Ступай скорее к нам: Судислав ушел н Понизье, а королевич один остался в Галиче». Даниил немедленно с небольшою дружиною пошел к этому городу, а тысяцкого своего Дамьяна послал на Судислава; на третьи сутки в ночь подошел Даниил к Галичу, где успел уже затвориться Судислав, ускользнувший от Дамьяна; волынцам удалось только захватить его двор подле Галича, где они нашли много вина, овощей, корму всякого,) копий, стрел. Даниил стоял против города, на другом берегу Днестра; галичане и венгры выезжали и бились на льду; но к вечеру лед поднялся, река наводнилась, и враждебный Даниилу боярин Семьюнко (которого летописец сравнивает с лисицею по красноте лица) зажег мост.

В это время явился к Даниилу Дамьян со многими галицкими боярами, принявшими сторону сына Романова, у которого таким образом набралась многочисленная рать. Даниил очень обрадовался ей, жалел только, что мост зажжен и не по чему перейти Днестр; но когда поехал он посмотреть на место, то увидал, что конец моста погас и переправа возможна; радость была большая, и на другой же день все войско перешло Днестр и обступило Галич с четырех сторон; осажденные не могли держаться долее и сдали город, причем королевич достался в плен Даниилу; но тот вспомнил прежнюю любовь к себе отца его Андрея и отпустил его к последнему; из бояр галицких с королевичем пошел только один Судислав, в которого народ бросал камнями, крича: «Вон из города, мятежник земский!».

Но Судислав спешил отомстить народу новым мятежом: приехавши в Венгрию, он не переставал твердить королю и королевичу: «Ступайте на Галич, возьмите землю Русскую; если же не пойдете, то они укрепятся на вас». Андрей послушался, собрал большое войско и объявил поход. «Не останется в Галиче камень на камне, - говорил он, - никто уже теперь не избавит его от моей руки». Но как скоро вступил он в Карпаты, то полили сильные дожди, лошади тонули, люди едва могли спастись на высоких местах. Несмотря на то, король шел дальше и осадил Галич, для защиты которого Даниил оставил известного нам тысяцкого Дамьяна. Этот воевода не испугался высокомерного вызова королевского и не сдал города; Андрею же нельзя было долее оставаться под Галичем, потому что в войсках его открылась страшная болезнь: кожа падала у венгров с ног, как обувь. Король снял осаду; галичане напали на отсталых, и много перебили, и побрали в плен, еще больше умерло на дороге от болезни.

Даниил избавился от врагов внешних, но летописец опять начинает рассказ свой зловещими словами: «Скажем многий мятеж, великия льсти, бесчисленный рати». Бояре галицкие, привыкшие к крамолам, находившие свою выгоду в беспорядке, в возможности переходить от одного князя к другому, не могли сносить спокойно установление наряда, утверждение сына Романова на столе отцовском. Они стали сноситься с давним врагом Романовичей, Александром бельзским, как бы убить Даниила и взять к себе в князья его, Александра.

Однажды заговорщики сидели вместе и советовались, как бы зажечь двор княжеский и таким образом погубить Даниила; в это время брат его Василько выходит к ним и в шутку бросается с обнаженным мечом на одного слугу, вырывает щиту другого; заговорщики испугались, думая, что Василько поступает так с намерением, открывши их замысел, и бросились бежать. Даниил с братом никак не могли догадаться, отчего побежали бояре, как один из оставшихся, Филипп, стал звать к себе Даниила на пир; Даниил поехал, но на дороге нагнал его посол от тысяцкого Дамьяна. «Пир затеян злой, - сказал ему посол, - Филипп с Александром Бельзским сговорились убить тебя».

Даниил возвратился в Галич и послал сказать брату Васильку во Владимир, чтоб шел на Александра; Василько выгнал Александра в Перемышль, взял Бельз, а седельничего своего Ивана Михайловича послал захватить бояр, которых и взято было 28 человек; но Даниил не хотел поступать по примеру отца и простил крамольников. Великодушие, однако, не помогло, а только еще усилило дерзость бояр: один из этих безбожников, по выражению летописца, залил на пиру князю лицо вином; Даниил стерпел и это оскорбление. Но он не хотел оставить без наказания Александра бельзского, который засел в Перемышле со своими галицкими соумышленниками. Из всей дружины у Даниила осталось только 18 отроков, на которых можно было положиться; он созвал их на вече вместе с Дамьяном-тысяцким и спросил: «Хотите ли оставаться мне верными и идти со мною на врагов моих?» Те отвечали: «Верны мы богу и тебе, господину нашему, ступай с божиею помощью»; а сотский Микула прибавил при этом: «Господин! не раздавивши пчел, меду не есть».

На другой день Даниил перешел реку у Шумска и дал кровопролитную битву венграм, причем воеводы уговаривали Романовичей воспользоваться выгодным положением на высоких горах, но Даниил отвечал словами писания: «Медляй на брань страшливу душу имать», - и спустил полки свои вниз на неприятеля; оба брата приняли деятельное участие в битве, подвергаясь страшной опасности; но дружина Даниилова не отвечала храбрости князя своего и в конце дела обратилась в бегство; впрочем, урон, претерпенный венграми, был так велик, что они не смели преследовать неприятеля и отступили в Галич; Даниил с успехом продолжал войну до конца года, мерилом его успеха служит то, что заклятый враг Романовичей, Александр Бельзский, перешел от королевича на их сторону, прислал сказать им: «Не годится мне быть нигде, кроме вас»; и братья, приняли его с любовию.

В следующем 1232 году королевич и Судислав выслали против Даниила воеводу Дианиша; Даниил поехал в Киев, привел оттуда на помощь князя Владимира Рюриковича, Изяслава, которого считают обыкновенно Владимировичем, внуком Игоря Северского, половцев и выступил против венгров, которые после нерешительной битвы должны были возвратиться назад; Изяслав в самом начале похода отступил от Даниила и, вместо того чтоб помогать ему, опустошил его же волость. Следующий 1233 год был счастлив для Даниила: Глеб Зеремеевич перешел на его сторону, после чего Даниил и Васильке немедленно отправились к Галичу, где были встречены большею частию бояр: ясно, что переход Глеба произошел с согласия целой стороны боярской; Даниил занял всю волость, роздал города боярам и воеводам (как видно, с этим условием они и призвали его, не надеясь получить того же от венгров) и осадил королевича с Диани-шем и Судиславом в Галиче. 9 недель стоял Даниил у города, где осажденные изнемогли от недостатка пищи, и дожидался только льду на Днестре, чтоб идти на приступ. В таких обстоятельствах Судислав придумал средство ослабить осаждающих: он послал сказать Александру бельзскому: «дам тебе Галич, только отступи от брата»; Александр прельстился обещанием и отступил. Но это вероломство не повредило нисколько Даниилу: скоро королевич умер, и галичане прислали звать Даниила на его место; Судиславу удалось уйти в Венгрию, но Александр бельзский был схвачен на Дороге в Киев.

Даниил утвердился опять в Галиче; но ему суждено было измлада не иметь покоя: вражда встала на востоке между Мономаховичами и Ольговичами, и Даниил вмешался в нее. Еще в 1231 году Владимир киевский, угрожаемый Михаилом черниговским, присылал звать на помощь Даниила, и тот ездил по этому случаю в Киев: Владимир уступил ему из Русской земли часть Торческа, которую Даниил тотчас же отдал детям Мстислава торопецкого, шурьям своим, сказав им: «За добро отца вашего возьмите и держите этот город». Но нападение венгров вызвало Даниила из Кие­ва. В 1233 году Владимир опять прислал звать его на помощь, потому что Михаил стоял у Киева; Даниил, спокойный теперь в Галиче со стороны венгров, пошел к Днепру и заставил Михаила удалиться.

Не удовольствовавшись этим, Мономаховичи перешли Днепр, стали пустошить Черниговскую волость, забирать города по Десне, наконец, осадили Чернигов, поставили таран и били из него стену камнями, а камни были в подъем только человекам четырем сильным; но Михаилу удалось обмануть осаждающих, выйти из города и побить галицкие полки. Мономаховичи — Даниил и Владимир - возвратились в Киев, истомленные продолжительною войною, которую вели от Крещенья до Вознесенья, и Даниил уже сбирался идти домой лесною стороною, как пришла весть, что Изяслав с половцами воюет Русскую землю, Владимир стал просить Даниила помочь ему и против поганых, старый дядька Мирослав просил за Владимира, и Даниил, несмотря на изнеможение полков своих, отправился в новый поход, У Звенигорода встретились они с варварами: Владимир и Мирослав стали теперь уговаривать Даниила возвратиться, но уже он не захотел. «Воин, - говорил он, - вышедши раз на брань, должен или победить, или пасть; прежде я сам вас отговаривал идти в поход, а теперь вижу, что вы трусы; разве я вам не говорил, что не следует выходить усталым полкам против свежих? а теперь чего испугались, ступайте!» Сеча была лютая, Даниил погнал половцев, но потерял коня и, видя, что все другие бегут, побежал и сам; а Владимир и Мирослав со многими другими боярами были взяты в плен, Даниил прибежал в Галич и по ложной вести, что Изяслав с половцами у Владимира, отправил все свои полки с братом Васильком на помощь этому городу; но как скоро бояре галицкие увидали, что князь остался без полков, то подняли крамолу, Даниил принужден был уехать в Венгрию. Цель этой поездки состояла, как видно, в том, чтоб убедить нового короля Белу IV не мешаться в галицкие дела и дать время Романовичам управиться! с врагами единоплеменными. Владимир Рюрикович освободился! из половецкого плена, но не мог занять Киева, где сидел уже Изяслав, а союзник его, Михаил черниговский, занял между тем Галич; таким образом, у Романовичей осталась опять одна Волынь.

Следующие годы прошли, как следует ожидать, в беспрерывной борьбе: враги Романовичей предприняли наступательное движение на их волость, отправили войска с князьями болховскими к Каменцу; но бояре Данииловы с помощию торков поразили их и взяли в плен князей болховских. Михаил и Изяслав стали тогда присылать к Даниилу с угрозою: «Отдай нашу братью, а не то придем на тебя войною», Даниил не исполнил их требований, и они навели на него ляхов, русь и половцев. Но польский князь, узнавши о разбитии своего отряда у Червеня, побежал назад, потопивши много войска в реке Вепре; половцы же пришли не для того, чтоб биться с Даниилом, а чтоб опустошить Галицкую волость, принадлежавшую союзнику их Михаилу. Тогда Романовичи в свою очередь предприняли наступательное движение на Михаила; два раза мирились, и в последний раз Михаил уступил Даниилу Перемышль. Между тем в Киеве произошла перемена; князь Переяславля Залесского и Новгорода Великого, Ярослав Всеволодович, решился воспользоваться усобицею на юге и утвердиться в Олеговой столице, как утвердился в Рюриковой; с другой стороны, усиление врага его Михаила черниговского и вообще усиление Ольговичей на счет Мономаховичей могло также побудить Ярослава вмешаться в дела юга, но, разумеется, он вмешался в дело не для того только, чтобы дать перевес Монома-ховичам над Ольговичами, как делывал Мстислав торопецкий; оставя в Новгороде сына Александра, взявши с собою несколько знатных новгородцев, 100 человек новоторжан, полки переяславские и ростовскую помощь от племянников, Ярослав двинулся к югу, опустошил область Черниговскую и сел на столе в Киеве, выгнав оттуда Изяслава, Но страшные вести с северо-востока о. татарском нашествии не позволили Ярославу долго оставаться в Киеве.

Удалением Ярослава спешил воспользоваться Михаил черниговский: он занял и Киев, отдавши Галич сыну своему Ростиславу и отнявши Перемышль у Даниила, с которым надеялся легко теперь управиться, но обманулся в надежде, потому что как только Даниил получил весть, что Ростислав с дружиною отправился на литву, то появился немедленно пред стенами Галича и стал говорить его жителям: «Люди городские! до каких пор хотите вы терпеть державу иноплеменных князей?» Те закричали в ответ: «Вот наш держатель богом данный!» - и пустились к Даниилу, как дети к отцу, как пчелы к матке, как жаждущие воды к источнику, по выражению летописца. Епископ Артемий и дворский Григорий сперва удерживали жителей от сдачи; но, видя, что не могут более удержать, явились к Даниилу со слезами на глазах, с осклабленным лицом, облизывая губы, поневоле сказали ему: «Приди, князь Данило! прими город».

Даниил вошел в свой город и в знак победы поставил хоругвь свою на Немецких воротах, а на дрyгoe утро пришла ему весть, что Ростислав возвратился было к Галичу, но, узнавши, что город уже взят, бежал в Венгрию. Тогда бояре, лишенные последней надежды, пришли к Даниилу, упали ему в ноги и стали просить милости, говоря: «Виноваты, что иного князя держали». Даниил отвечал: «Милую вас, только смотрите, вперед этого не делайте, чтоб хуже не было».

Александр Невский и новгородцы[17]

В то время как на востоке русские князья принуждены были ездить с поклоном к ханам степных варваров, на западе шла борьба с сильными врагами, которые начали грозить Руси еще прежде татар. Тотчас по занятии старшего стола, в 1239 году, Ярослав должен был выступить против Литвы, которая воевала уже в окрестностях Смоленска; великий князь победил литовцев, взял в плен их князя, потом урядил смолян, посадивши у них князем Всеволода, сына Мстислава Романовича, и возвратился домой с большою добычею и честию. Но у Литвы оставалось много князей и много силы; с двух других сторон нападают на Северо-Западную Русь враги не менее опасные: шведы и ливонские рыцари. Владимирским князьям нельзя было оборонять ее постоянно от всех этих врагов: у них было много дела у себя, на востоке, вследствие утверждения нового порядка вещей, беспрестанных усобиц для усиления одного княжества за счет всех других, и татарских отношений. Тогда Новгород Великий должен был взять на свою долю борьбу со шведами, а бедный средствами Псков, должен был вести борьбу с двумя самыми опасными врагами - Литвою и немцами, при внутреннем неустройстве, при частом отсутствии князя, при ссорах с старшим братом своим Новгородом Великим.

Самым сильным ударам с трех сторон Новгород и Псков подверглись с 1240 года; они выдержали их и этим преимущественно обязаны были сыну великого князя Ярослава, Александру, который стал княжить у них один после отца с 1236 года. В Швеции борьба между готским и шведским владетельными домами, кончившаяся в 1222 году, усилила власть вельмож, между которыми первое место занимал род Фолькунгов, владевший наследственно достоинством ярла. Могущественный представитель этой фамилии, Биргер, побуждаемый папскими посланиями, предпринял крестовый поход против Руси.

Как скоро пришла в Новгород весть, что шведы явились в устье Ижоры и хотят идти на Ладогу, то Александр не стал дожидаться ни полков отцовских, ни пока соберутся все силы Новгородской волости, с небольшою дружиною выступил против неприятеля и 15 июля нанес ему поражение, за которое получил славное прозвание Невского. Сам Александр рассказывал после о подвигах шестерых мужей из дружины своей: один из них, Гаврило Олексич, прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его, был низвергнут и с конем в воду, но вышел невредим и опять поехал биться с воеводою шведским, который называется в летописи Спиридоном; этот воевода остался на месте, а по некоторым известиям, та же участь постигла и епископа.

Другой новгородец, Сбыслав Якунович, удивил также всех своею силою и храбростию, не раз врываясь с одним топором в толпы неприятельские. Якуновичу в храбрости не уступал княжеский ловчий Яков Полочанин, с мечом в руках ворвавшийся в шведские ряды. Четвертый новгородец, Миша, пешком с отрядом своим ударил нанеприятельские корабли и погубил три из них; пятый, отрок княжеский Савва, пробился до большого златоверхого шатра Биргерова и подсек у него столп, шатер повалился, и падение его сильно обрадовало новгородцев в битве; шестой, слуга княжеский Ратмир, бился пеш, был окружен со всех сторон врагами и пал от множества ран; всех убитых со стороны новгородской было не более 20 человек. Зная, какой характер носила эта борьба, с каким намерением приходили шведы, мы поймем то религиозное значение, которое имела Невская победа для Новгорода и остальной Руси; это значение ясно видно в особенном сказании о подвигах Александра: здесь шведы не иначе называютсякак римлянами - прямое указание на религиозное различие, во имя которого предпринята была война. Победа была одержана непосредственною помощию свыше: был старшина в земле Ижорской, именем Пелгусий, которому было поручено сторожить неприятеля на море; Пелгусий был крещен и носил христианское имя Филиппа, хотя род его находился еще в язычестве; Пелгусий жил богоугодно, держал строгий пост по середам и пяткам и сподобился видения: однажды пробыл он всю ночь без сна и при восходе солнечном вдруг слышит сильный шум на море и видит, что гребет к берегу насад, а посреди насада стоят св. мученики Борис и Глеб в пурпурных одеждах, гребцы сидят, как будто мглою одеты, и слышит он, что Борис говорит Глебу: «Брат Глеб! вели грести, поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу». Пелгусий рассказал потом видение Александру, и тот запретил ему больше никому не рассказывать об нем.