Крестьянская война» или «гражданская война»?
Ко времени царствования Василия Шуйского относится восстание Ивана Болотникова. Неудачу этого движения, охватившего весьма широкие массы, трудно отнести к тем альтернативам, которые, осуществившись, могли бы принести хорошие плоды. И личность предводителя восстания, и характер самого движения в учебной и популярной литературе прошлых лет были значительно деформированы.
Начнем с того, что большую часть событий Смутного времени советская историография обозначала термином «крестьянская война», выделяя в качестве её центрального момента поход Болотникова на Москву. Другие же (Р.Г. Скрынников) считают, что само по себе участие крестьян в каком – либо движении еще не дает оснований именовать движение крестьянским. Никаких специфически крестьянских (связанных с групповыми или сословными нуждами земледельческого населения) требований Болотников и его соратники не выдвигали, тем более что в войске Болотникова и Пашкова крестьяне были не слишком многочисленны.
Чтобы разобраться в этом вопросе, нелишне обратить внимание на то, как понимали исследователи суть крестьянской войны. Одни видели в ней (по аналогии с Германией в 1525г.) неудавшуюся попытку раннебуржуазной революции. Другие расценивали крестьянскую войну или восстание как спонтанный ответ низов на усиление крепостничества. Его законодательное оформление и ужесточение – главная причина потрясений начала XVII века.
Здесь уместно напомнить о замечании В.О. Ключевского, который отрицал наличие каких-либо общественно значимых устремлений участвовавших в Смуте «низших классов». Крестьяне, как и другие представители социальных низов, «добивались…только выхода из своего тяжёлого положения, искали личных льгот, а не сословных обеспечений. Холопы поднимались, чтобы выйти из холопства, стать вольными казаками, крестьяне – чтобы освободиться от обязательств, какие привязывали их к землевладельцам, и от крестьянского тягла, посадские люди – чтобы избавиться от посадского тягла и поступить в служилые или приказные люди. Болотников призывал под свои знамена всех, кто хотел добиться воли, чести и богатства». Действительно, активные участники Смуты – это не крестьяне, а беглые, т.е. бывшие крестьяне.
Войско Болотникова и Пашкова могло вобрать в свои ряды представителей крестьян и дворян, холопов и казаков именно потому, что объединяющая идея – восстановление якобы законного монарха на троне – не была связана с узкими групповыми интересами.
Для наглядности обратимся к программе Болотникова (до нас дошло только изложение её в документах, исходящих из правительственного лагеря). Излагая призывы восставших, патриарх Гермоген писал, что они «велят боярским холопам побивати своих бояр». Вроде бы звучит вполне антифеодально. Однако читаем дальше: «… и жёны их и вотчины и поместья им сулят» и обещают своим сторонникам «давати боярство и воеводство, и окольничество и дьячество».
Таким образом, никакого призыва к изменению феодального строя в программе не просматривается, а только намерение истребить нынешних бояр и самим занять их место.
Вряд ли случайно отношение к Болотникову фольклора. Сколько песен и легенд сложено о Степане Разине! На Урале записаны предания о Пугачеве. Но о Болотникове фольклор молчит, хотя именно его должен был бы воспевать русский народ.
Разумеется, и под знаменами Болотникова, и под стягами других «воровских атаманов» и, наконец, в лагере «тушинского вора», объявившего себя чудом спасшимся «царем Дмитрием», было немало обездоленных, не принимавших жестокого феодального строя, чей протест выливался порой в не менее жестокие, а то и разбойные формы. И все же, надо думать, ненависть к угнетателям была только одной из нескольких составляющих широкого движения начала XVII века.
Поэтому для определения смысла событий Смутного времени все-таки недостаточно использовать термин «крестьянская война». Более емким, по мнению Р. Г. Скрынникова, представляется понятие «гражданская война», т.к. оно объединяет в себе идею социальной и политической борьбы, указывает и на характер конфликта (становление гражданского самосознания людей, сословий, общества в целом), и на способ его разрешения.
Была ли Смута первой гражданской войной в России? Есть ли основания причислять ее к гражданским войнам? Можно ли соотносить понятия «крестьянская война» и «гражданская война»?
Анализируя события начала XVII века в России и внешние обстоятельства, д.и.н. В.Д. Назаров считает, что, несомненно, всё это акты гражданской войны. Налицо раскол общества и территории на два лагеря с двумя центрами – Москвой и Путивлем. Налицо вооруженная борьба за верховную власть, параллельные и соперничающие институты государственного управления: во время пребывания самозванца в Путивле в феврале-мае 1605 года при нём функционировали собственная Боярская дума, свой орган представительства от местных сословий, свои приказы и дьяки; из Путивля Лжедмитрий I рассылал воевод по городам.
Участие крестьянства было широким и активным: это прямо подтверждает погром и массовые казни, учиненные царской ратью в Комарицкой волости. Косвенно об этом свидетельствует хронология событий – главные из них пришлись на месяцы, свободные от основных сельскохозяйственных работ. Именно в крестьянской среде утопия о царевиче-избавителе получила самое широкое хождение. Наконец, по мнению политиков из правительства царя Василия Шуйского, победу самозванца во многом обеспечили «суровые севрюки-мужики».
Таким образом, по масштабам вовлеченности в ход борьбы, по составу антиправительственного лагеря описанное выше подпадает под ряд признаков крестьянской войны, хотя специальной «антифеодальной» направленности в калейдоскопе событий усмотреть сложно. Исходя из всего вышесказанного, В.Д. Назаров делает вывод, что «перед нами акт несомненной гражданской войны, в которой обнаруживаются характеристики, сближающие её с крестьянской войной. Трудно предположить обратное в стране, где крестьянство составляло более 90% всего населения».