Глава 5. функции конфликта

16. М.Дойч. Функции конфликта

Главный вопрос касается тех условий, которые определяют возможность конструктив­ных или деструктивных последствий конфликта. Подход состоит в ис­следовании различных уровней конфликта с целью определить какие-либо ключевые параметры, могущие пролить свет на различные ситуа­ции конфликта с тем, чтобы далее изучить их в лабораторных условиях.

Центральная мысль этого исследования состоит в допущении, что конфликт имеет потенциальную персональную и общественную цен­ность.

Конфликт имеет множество позитивных функций. Он предотвраща­ет стагнацию, стимулирует интерес и любопытство, выступая в роли медиатора, с помощью которого артикулируются проблемы, находятся та решения, служит основой социальных и персональных изменений. Конфликты часто являются частью процесса тестирования и оценки кого-либо, и могут быть весьма полезными для исследователя, если какая-либо сторона конфликта полностью использует свои возможности. Плюс ко всему, конфликт четко разделяет различные группы и этим способствует установлению групповой и персональной идентификации; внешний конфликт часто приводит к внутреннему сплочению. Более того, как полагает Козер, в «нецентрализованных группах и свободных обществах конфликт, направленный на разрешение трений между противниками, часто играет стабилизирующую и интегративную роль. По­зволяя четкое и ясное выражение противоречащих требований, эти со­циальные системы получают возможность усовершенствовать, свою структуру путем исключения источников трений. Множественные кон­фликты, которые они (эти системы) испытывают, помогают им избавиться от источников внутреннего антагонизма и добиться сплоченности. Эти системы снабжают себя, путем институционализации конфликта, важным стабилизирующим механизмом.

Вдобавок к этому внутригрупповой конфликт часто вдыхает новую жизнь в существовавшие нормы или приводит к возникновению новых. В этом смысле социальный конфликт выступает в роли механизма для установки норм, соответствующих новым условиям. Такое поведение выигрышно для гибких обществ, потому что создание или усовершенствование норм придает им жизнеспособность в новых условиях. Такой механизм отсутствует в жестких системах: подавляя конфликт, они по­давляют предупредительный сигнал, что в конце концов приводит к ка­тастрофическим последствиям.

Внутренний конфликт может также служить средством выяснения относительной силы противоположных интересов, позволяя создать механизм для сохранения или изменения внутреннего баланса сил. По­скольку возникновение конфликта символизирует отказ от существо­вавших взаимоотношений внутри системы, то в результате выяснения соотношения сил в ходе конфликта устанавливается новый баланс, и взаимоотношения продолжаются на новой основе». .

Я специально сделал упор на позитивных функциях конфликта и привел их исчерпывающий список, поскольку конфликт часто рассмат­ривается как зло, как будто это обязательно психопатология, социаль­ный беспорядок или война. Поверхностное понимание психоаналити­ческой теории с ее упором на «принцип удовольствия», теории ограни­чений, упирающей на избегание трений, и диссонансной теории с ее озабоченностью насчет избегания диссонансов может привести к вы­воду, что психологической утопией может быть бесконфликтное суще­ствование. Тем не менее очевидно, что люди стремятся к конфликту, участвуя в спортивных состязаниях, посещая театры, читая романы, вступая в интимные отношения или занимаясь интеллектуальной дея­тельностью. К счастью, никому не грозит перспектива бесконфликтно­го существования. Конфликты не могут быть ни полностью исключены, ни даже подавлены надолго.

17. Л. Козер . [О функциях конфликта в взаимоотношениях людей]

Конфликт сплачивает группу

Конфликт служит для установления и сохранения идентично­сти и линий разграничения между группами и сообществами.

Конфликт с другими группами способствует установлению и утверждению идентичности группы в границах, охраняющих ее от окружающего мира.

Взаимная враждебность и антагонизм, превратившиеся в норму поведения, сохраняют социальное разделение и систе­му стратификации общества. Подобный антагонизм предотвращает постепенное исчезновение границ между подгруппами социальной системы, а сами подгруппы приобретают определенные оппозиции в различных ее подсистемах.

В социальных структурах обеспечивающих значительные возможности социальной мобильности, стремление низшего слоя к образу жизни высшего так же вероятно, как и обоюдная враждебность. Враждебные чувства низшего слоя часто принимают форму мести, при которой враждебность смешивается с тяготением к ценностям высшего слоя. Подобные структуры предрасположены к множественным конфликтам, поскольку, как позже будет рассмотрено, частота возникновения потенциальных конфликтов имеет прямую зависимость от степени близости взаимоотношений.

Между конфликтом и враждебными или антагонистическими отношениями должно делаться различие. Социальный конфликт всегда обозначает социальное взаимодействие, в то время как отношения или чувства являются лишь предпосылкой для действий. Такие предпосылки в конечном итоге не обязательно приводят к конфликту; вид и степень легитимизации власти и статусов в обществе – ключевые переменные, влияющие на возможность его возникновения.

Функции конфликта, сохраняющие группу, и важность институтов,
играющих роль предохранительных клапанов

Теперь, с учетом всего вышесказанного, мы можем пере­формулировать утверждение Зиммеля: 1) конфликт не всегда дезорганизует взаимоотношения, внутри которых он возникает; зачастую конфликт необходим для их поддержания. Не находя путей выражения враждебности по отношению друг к другу, члены группы могут почувствовать крайнее угнетение и разорвать отношения. Конфликты благодаря высвобождению ими удерживаемых враждебных чувств способствуют поддержке взаимоотношений; 2) социальные системы предусматривают создание специальных институтов, канализирующих враждебные и агрессивные чувства. Эти образования, действующие подобно предохранительным клапанам, помогают сохранять систему, предотвращая возможный конфликт или ослабляя его разрушительный эффект. Они предоставляют объекты-заме­нители, но которые вымещаются враждебные чувства, а также средства разрядки от напряжения. «Предохранительные клапаны», таким образом, удерживают враждебность от ее обращения на вызывающий ее объект. Но такие замещения влекут за собой определенные издержки, как для индивида, так и для социальной системы: ослабление устремления, нацеленного на переустройство системы для лучшего соответствия ее изменяющимся условиям, а также сдерживаемое напряжение индивида, что создает внутренний потенциал для разрушительного взрыва.

Конфликт реалистический и нереалистический

Сказанного, по всей видимости, достаточно для объяснения необходимости в разграничении реалистического и нереалистического типов конфликта.

B каждой социальной системе заключены источники реалистического конфликта постольку, поскольку люди сталкиваются в борьбе за ограниченный статус, власть и ресурсы и проявляют верность к несовместимым ценностям. Распреде­ляйте статуса, власти и ресурсов, хотя и регулируется нормами системами распределения ролей, до некоторой степени продолжает быть объектом противостояния. Реалистические конфликты возникают тогда, когда столкновение людей, преследующих свои цели, вызвано фрустрацией их потребностей и надежд на будущее благополучие.

Нереалистические конфликты возникают из-за чувств депривации и фрустрации, появляющихся в процессе социализации, и, позднее, из-за ролевых обязательств, налагаемых на человека в зрелом возрасте, или, в ином случае, как мы увидели при рассмотрении предыдущих постулатов, изначально реалистический конфликт, свободное развитие которого было ограничено, преобразуется в нереалистический. В то время как первый тип конфликта направлен непосредственно против агентов фрустрации и от него ожидаются определенные результаты, то второй тип заключается в ослаблении напряжения путем агрессивных действий, направленных против меняющих­ся объектов. Первый тип конфликта видится участникам средством достижения реалистических целей, но от этого средство можно отказаться, если для достижения тех же целей существу­ют более эффективные возможности. Второй тип конфликта такого выбора не оставляет, поскольку удовлетворение возни­кает непосредственно в ходе совершения агрессивных действий.

Конфликт и враждебность людей

<…>Чтобы объяснить социальный конфликт, одного существо­вания агрессивных или враждебных побуждений недостаточ­но. Ненависть, равно как и любовь, нуждается в объекте. Кон­фликт может происходить только при взаимодействии субъекта и объекта; это всегда предполагает наличие отношений.

Реалистический конфликт должен сопровождаться враж­дебностью и агрессивностью. В психологическом смысле «напряженные отношения» не всегда соответствуют конфликтному поведению. Кроме того, бывает «полезно» испытывать ненависть к противнику. Пропагандисты рассчитывают, что подобные чувства повысят эмоциональную вовлеченность в конфликт и тем самым укрепят готовность довести борьбу до конца.

Основная же роль посредника…видится в том, что он отвлекает в конфликтной ситуации внимание от элементов агрессивности, вызванных нереалистическими причинами, и желает представить соперникам возможность реалистического подхода к их сталкивающимся в данном вопросе интересам.

Враждебность в тесных социальных отношениях

…мы можем сказать, что антагонизм обычно присутствует в близких отношениях в качестве составного элемента. Согласующиеся и сталкивающиеся мотивации могут переплетаться в реальных отношениях до такой степени, что их разделение послужит лишь целям классификации и анализа, в то время как сами отношения в действительности обладают цельной специфической природой.

Можно говорить о том, что в структуре мотивации при близких отношениях, характеризующихся тесным взаимодействием и вовлечением всех аспектов личности их участников, присутствует существенная доля амбивалентности, поскольку эмоциональное участие состоит из неразрывно переплетенных позитивных и негативных ощущений.

Чем теснее отношения, тем острее протекает конфликт

…можно заключить, что конфликт носит более эмоциональный и радикальный характер в тех случаях когда он возникает в ситуации близких отно­шений. Сосуществование единения и оппозиционности в та­ких отношениях содействует особой остроте конфликта. Чем больше стороны, между которыми вспыхивает вражда, вовле­чены во взаимоотношения, тем более глубокой и жестокой будет их реакция.

В конфликтах, происходящих в группах с тесными связя­ми, одна сторона ненавидит другую тем сильнее, чем боль­шую угрозу единству и идентификации группы она в ней ощущает.

Большее участие в деятельности группы и большая вовлеченность личностных аспектов делают также более вероят­ным резкое конфликтное поведение и, следовательно, вызывает более жесткую реакцию на проявления нелояльности. Имен­но поэтому напряженный конфликт и верность группе являют­ся двумя сторонами одних и тех же отношений.

Анализируя данный постулат Зиммеля, мы установили, что враждебные чувства вероятнее всего возникают в тесных от­ношениях и, если в таких отношениях возникает конфликт, то он развивается весьма интенсивно. Но из этого не обязатель­но следует, что при более тесных отношениях конфликты будут происходить чаще.

Влияние и роль конфликта в групповых структурах

Конфликт может служить для удаления элементов, вносящих раскол в отношения, и для восстановления единства, в той мере, в какой конфликт ослабляет напряженность между враждующими, он играет стабилизирующую роль и становится интегрирующим компонентом в отношениях. Однако не все конфликты выполняют позитивные функции, а лишь те из них, цели, ценности или интересы которых не вступают в противоречие с основными положениями, разделяемыми группой.

Группы с гибкой структурой и общества открытого типа, допуская конфликты, создают предохранительный механизм против столкновений, ставящих под угрозу согласие по основным вопросам, и тем самым минимизируют опасность расхождений в области ключевых ценностей. Взаимозависимость враждующих групп и пронизанность таких обществ всевозможными конфликтами, «скрепляющих социальную систему в одно целое», предотвращает распад по линии одного крупного раскола.

Конфликт как показатель стабильности отношений

Отсутствие конфликтов нельзя рассматривать как показатель прочности и стабильности отношений. Конфликтное по­ведение может характеризовать стабильные отношения. Тес­ный характер отношений порождает многочисленные конф­ликтные ситуации, но если участники не уверены в прочности своих отношений, они будут избегать столкновений, опасаясь, что конфликт поставит под угрозу продолжение их контактов. Когда близкие отношения характеризуют частые конфликты, а не накапливание враждебных и амбивалентных чувств, мы можем с уверенностью рассматривать такую ситуацию как показатель стабильности отношений, при условии, что подоб­ные столкновения вряд ли затронут согласие по основным вопросам.

Во вторичных отношениях, в которых мы можем изначально рассчитывать на меньшую напряженность конфликтов вслед­ствие частичного участия, присутствие конфликтов можно расценивать как свидетельство существования механизма, играющего роль балансира.

Конфликт с внешними группам как
фактор усиления внутригрупповых связей

Конфликт с другой группой ведет к мобилизации усилий членов группы и, следовательно, к усилению сплоченности группы. Будет ли этот процесс сопровождаться централизаци­ей, зависит как от природы конфликта, так и от типа группы. Централизация с большей вероятностью происходит в случае военного конфликта и в дифференцированных структурах, требующих значительного разделения труда.

Представляется, что деспотизм связан с недостатком спло­ченности; он необходим для ведения военных действий в том случае, если внутригрупповая солидарность недостаточна, чтобы мобилизовать усилия членов группы.

В группах, вовлеченных в борьбу с внешним врагом, появление и централизации, и деспотизма одновременно зависит как от системы общих ценностей, так и от структуры группы, сложившейся до возникновения конфликта.

Общественные системы, испытывающие недостаток социальной солидарности, могут с большой вероятностью распасться перед лицом внешнего конфликта, хотя иногда деспотизм может укрепить их единство.

Конфликт с другой группой определяет структуру группы

и соответствующую реакцию на внутренний конфликт

Группы, втянутые в продолжитель­ную борьбу с внешним противником, стремятся быть нетерпимыми к любым внутренним отклонениям. Они нетерпимы даже к ограниченным отклонениям от группового единства. Такие группы часто приобретают черты, свойственные сектам: они проводят отбор в свои члены, руководствуясь особыми харак­теристиками, и потому демонстрируют тенденцию к ограни­ченному размеру и выдвигают требование полного участия. Их социальная сплоченность зависит от полного участия во всех сторонах жизни группы и усиливается, когда группа ут­верждает свое единство, выступая против уклонистов. Един­ственный способ, которым они могут воспользоваться при раз­решении проблемы раскола, это вынужденный или доброволь­ный уход уклонистов.

Группы, которые не ведут продолжительную борьбу с вне­шним врагом и организованы по принципу церкви, обычно не выдвигают никаких особых требований для полного вовлече­ния своих членов и с большей вероятностью увеличивают свою численность. Такие группы способны успешно противо­стоять внешнему нажиму, демонстрируя гибкость своей струк­туры, в рамках которой они оставляют пространство для «при­емлемого конфликта».

В поисках врага

Жестко организованные борющиеся группы действитель­но могут находиться в осознанном или бессознательном поиске врагов для поддержания своего единства и внутрен­ней сплоченности. Такие группы действительно могут приду­мать внешнюю угрозу при ее отсутствии в реальности. При наличии определенных условий воображаемые опасности несут ту же объединяющую группу функцию, что и реальные угрозы.

Создание образа внешнего врага или его изобретение усиливает социальную сплоченность, которой угрожают внут­ренние процессы. Сходным образом при наличии внешней опасности обнаруженный или выдуманный уклонист мо­жет поддержать структуру группы. Подобные механизмы поиска козла отпущения будут присутствовать, в частно­сти, в тех группах, в структуру которых входит реалистический конфликт.

Существуют меняющиеся соотношения между преуве­личением реальной угрозы, сосредоточением внимания на действительном противнике и явной выдумкой угрожающе­го объекта.

Конфликт связывает антагонистов

Конфликт может положить начало новым типам взаимо­действия между соперниками, даже если до этого они не имели отношений между собой. Происходит он также в среде норм, которые предписывают, в какой форме конфликт должен акту­ализироваться. Конфликт действует как стимул для создания новых правил, норм и институтов, действуя, таким образом, как социализирующий агент для обеих противоборствующих сторон. Более того, конфликт заново утверждает забытые нормы, интенсифицируя этим общественную жизнь.

Конфликт, как стимул для создания и модификации норм, создает возможность приспособить взаимоотношения к изме­нившимся условиям.

Заинтересованность в единстве врага

Ввиду преимуществ, которые при преследовании некоей цели предоставляет объединенная организация, можно пред­положить, что каждая сторона должна желать отсутствия един­ства у соперника. Это, однако, не всегда верно. Если между двумя антагонистами существует относительный баланс сил, то объединенная группа предпочитает иметь дело с объединен­ным противником.

Профсоюзы часто предпочитали контакты с объединения­ми работодателей, чем с их отдельными представителями. Только при заключении сделок с организациями работодате­лей рабочие могут чувствовать уверенность в том, что резуль­таты их борьбы не подвергнутся риску от действий отдельных лиц; и точно так же работодатели будут стремиться иметь дело с: рабочими организациями, способными контролировать своих «непослушных» или самоуправных членов. В борьбе с разрозненной группой врагов зачастую можно добиваться отдельных побед, но значительно реже достигать убедитель­ных результатов при установлении стабильных отношений. Этим объясняется несомненный парадокс, когда каждый из оппонентов может рассматривать преимущество своего врага как свое собственное преимущество.

Конфликт устанавливает и поддерживает баланс сил

Конфликт заключается в проверке сил противодействую­щих сторон. Согласие между ними возможно только в том слу­чае, если каждый осведомлен о сравнительной силе обеих сто­рон. Однако, как ни парадоксально это может показаться, та­кая информация часто может быть получена только при помощи самого конфликта, так как другие инструменты для проверки сил соперников могут показаться непригодными. Следова­тельно, борьба может стать необходимым инструментом, из­меняющим основы силовых отношений для избежания неус­тойчивости.

Выводы, сделанные нами несколькими страницами раньше, мы получим иным путем: вместо того чтобы быть разрушитель­ным и разобщающим явлением, конфликт на самом деле явля­ется средством поддержания баланса в обществе, а стало быть, поддержания его в действующим состоянии.

Конфликт создает союзы и коалиции

Борьба может соединять вместе индивидуумов и группы, не связанных какими-либо отношениями. Коалиции и временные союзы в большей степени, чем постоянные и сплоченные группы, будут являться результатом конфликтов, в которых затрагива­ется, в первую очередь, прагматические интересы участников. Улаживание отношений такого рода с большей вероятностью должно происходить в гибких системах, нежели в жестких, так как в жестких сообществах сдерживаемый конфликт, если он |асе же происходит, стремится к большей интенсивности и, сле­довательно, имеет более «идеологизированный» характер. Коалиции и союзы структурируют индивидуалистическое общество предотвращают его атомизацию и последующий распад.

Объединяющий характер конфликта проявляется более драматически, когда между коалициями и инструментальными союзами достигается согласие перед лицом общего конку­рента или общей угрозы. Минимальный уровень объединения присутствует при формировании коалиции для целей оборо­ты. В этом случае для каждой отдельной группы альянс отражает самое элементарное выражение потребности самосох­ранения.

Чем больше различий в культуре и структуре имеют объе­диненные элементы, тем меньше у них сможет найтись общих интересов. Уже из-за того, что объединение не основывалось на взаимном притяжении, происходящем из общих характеристик сторон, смысл объединения ограничится лишь коалицией и самыми необходимыми задачами.

Большинство коалиций между уже существовавшими группами, особенно между многочисленными, или значительно отличающимися друг от друга, формируются только для оборо­нительных целей, по крайней мере, так думают сами участники, вступающие в альянс. Создание альянса, даже без цели его участия в конфликте, для других групп может видеться угрожающим и недружественным актом. Само это убеждение в то же время приводит к созданию новых союзов и коалиций, стиму­лируя, таким образом, дальнейшую дифференциацию и интег­рацию социальной жизни.

18. Л. Козер. Функции социального конфликта

Конфликт внутри группы может способствовать ее сплочению или восстановлению единства в том случае, если последнему угрожают вражда или антагонизм членов группы. Вместе с тем далеко, не все разновидности конфликта благоприятны для внутригрупповой структуры, равно как не во всякой группе могут найти применение объединяющие функции конфликта. Та или иная роль конфликта во внутригрупповой адаптации зависит от характера вопросов, составляющих предмет спора, а также от типа социальной структуры, в рамках которой протекает конфликт. Однако виды конфликтов и ти­пы социальных структур сами по себе не являются независимыми переменными.

Внутренние социальные конфликты, затрагивающие только такие цели, ценности и интересы, которые не противоречат принятым ос­новам внутригрупповых отношений, как правило, носят функциональ­но-позитивный характер. В тенденции такие конфликты содействуют изменению внутригрупповых норм и отношений в соответствии с на­сущными потребностями отдельных индивидов или подгрупп. Если же противоборствующие стороны не разделяют более тех ценностей, на которых базировалась законность данной системы, то внутренний конфликт несет в себе опасность распада социальной структуры.

Тем не менее сама социальная структура содержит гарантии единства внутригрупповых отношений перед лицом конфликта: это институциализация конфликта и определение степеней допустимости. Станет ли социальный конфликт средством стабилизации внутригруп­повых отношений и согласования противоположных требований сто­рон или он окажется чреватым социальным взрывом, ответ на этот вопрос зависит от характера социальной структуры, в условиях ко­ торой развивается конфликт.

В социальной структуре любого типа всегда имеется повод для (конфликтной ситуации, поскольку время от времени в ней вспыхивает конкуренция отдельных индивидов или подгрупп по поводу дефи­цитных ресурсов, позиций престижа или отношений власти. Вместе с тем социальные структуры отличаются друг от друга дозволенны­ ми способами выражения антагонистических притязаний и уровнем терпимости в отношении конфликтных ситуаций.

Группы, отличающиеся тесными внутренними связями, значитель­ной частотой интеракций и высоким уровнем личностной отвлечен­ности, имеют тенденцию к подавлению конфликтов. Частые контак­ты между членами таких групп придают большую насыщенность эмоциям любви и ненависти, что в свою очередь провоцирует рост враждебных настроений. Однако реализация враждебности осознается как угроза сложившимся близким отношениям; это обстоятельст­во влечет за собой подавление негативных эмоций и запрет на их открытое проявление. В группах, где индивиды находятся в тесных отношениях друг с другом, происходит постепенная аккумуляция, а следовательно, и усиление внутренних антагонизмов. Если в группе, которая ориентирована на предотвращение откровенных демонстра­ций ненависти, все же вспыхивает социальный конфликт, он будет особенно острым по двум причинам. Во-первых, потому, что этот конфликт явится не только средством разрешения проблемы, послу­ жившей для него непосредственным поводом, но и своеобразной по­пыткой компенсации за все накопившиеся обиды, которые до сих пор не получали выхода. Во-вторых, потому, что всеохватывающая личностная вовлеченность индивидов в дела группы приведет к мо­билизации всех эмоциональных ресурсов, которыми они располагают. Следовательно, чем сплоченнее группа, тем интенсивнее ее внутрен­ние конфликты. Полнота личностной вовлеченность в условиях подавления настроений враждебности угрожает в случае конфликта самим (истокам внутригрупповых отношений.

В группах с частичным индивидуальным участием вероятность разрушительного действия конфликта уменьшается. Для групп тако­го рода типичной будет множественность конфликтных ситуаций. Эта особенность сама по себе служит препятствием для нарушения внутригруппового единства. Энергия индивидов оказывается распы­ленной в самых разных направлениях, что мешает ее концентрации на уровне какой-либо одной взрывоопасной ситуации, чреватой рас­ колом всей системы. Далее, если невозможна аккумуляция враждеб­ных эмоций и, напротив, имеются все шансы для открытого их про­ явления в целях вероятного снижения напряженности, конфликтная ситуация обычно ограничивается ее ближайшим источником, т.е. не ведет к возрождению заблокированного антагонизма. Конфликт исчерпывается «фактами по данному делу». Можно поэтому решиться утверждать, что интенсивность конфликта обратно пропорциональна его социальной неоднородности.

До сих пор мы обсуждала только внутренние социальные конфликты. Теперь нам придется коснуться конфликта внешнего, поскольку конфликтные отношения с другими группами или намерение вступить в такие отношения существенно влияют на внутригрупповую струк­туру. Группы, которые поглощены непрерывной внешней борьбой, обычно претендуют на абсолютную личностную вовлеченность своих членов, с тем чтобы внутренний конфликт привел в действие весь их энергетический и эмоциональный потенциал. Поэтому такие груп­пы отличаются нетерпимостью к более чем однократному нарушению внутреннего единства. Здесь существует ярко выраженная тенденция к подавлению внутренних конфликтов. Если же такой конфликт все-таки возникает, он ведет к ослаблению группы путем раскола или насильственного удаления инакомыслящих.

Группы, не втянутые в постоянный внешний конфликт, реже тре­буют от своих членов всей полноты их личностного участия. Как правило, такие группы отличаются гибкостью структуры и внутрен­ним равновесием - в значительной мере благодаря множественности конфликтных ситуаций. В условиях структурной гибкости неоднород­ные внутренние конфликты постоянно накладываются друг на друга, предотвращая тем самым глобальный раскол группы в каком-либо одном направлении. Индивиды вынуждены одновременно участвовать в нескольких самых "разных конфликтах, ни один из которых не пог­лощает полностью их личностных ресурсов. Частичное участие в массе конфликтных ситуаций выступает в роли механизма, поддер­живающего равновесие внутригрупповой структуры.

Таким образом, в свободно структурированных группах и откры­тых обществах конфликт, который нацелен на снижение антагонисти­ческого напряжения, выполняет функции стабилизации и интеграции внутригрупповых отношений. Предоставляя обеим сторонам безотла­гательную возможность для прямого выражения противоборствующих требований, такие социальные системы могут изменить свою структуру и элиминировать источник недовольства. Свойственный им плюрализм конфликтных ситуаций позволяет искоренить причины внутреннего разобщения и восстановить социальное единство. Благодаря терпимости в отношении социальных конфликтов и попытке институализации такие системы получают в свое распоряжение важный механизм социальной стабилизации. Кроме того, конфликт внутри группы часто содействуют появлению новых социальных норм или обновлению существующих. С этой точки зрения социальный конфликт есть способ адекватного приспособления социальных норм к изменившимся обстоятельствам. Общества с гибкой структурой извлекают из конфликтных ситуаций определенную пользу, поскольку конфликты, способствуя возникновению и изменению социальных норм, обеспечивают существование этих обществ в новых условиях. Подобный корректирующий механизм вряд ли возможен в жестких системах: подавляя конфликт, они блокируют специфический предупредительный сигнал и тем самым усугубляют опасность социальной катастрофы.

Внутренний конфликт может также служить средством для опре­деления взаимного соотношения сил защитников антагонистических интересов, превращаясь в механизм поддержания или изменения внутреннего баланса сил. Конфликтная ситуация равноценна наруше­нию прежнего соглашения сторон. В ходе конфликта выявляется ре­альный потенциал каждого из противников, после чего становится возможным новое равновесие между ними и возобновление прежних отношений на этой основе. Социальная структура, в которой есть место для конфликта, может легко избежать состояний внутренней неустойчивости или модифицировать эти состояния, изменив существующее соотношение позиций власти.

Конфликты с одними членами группы ведут к коалициям или союзам с другими. Посредством этих коалиций между некоторыми членами группы конфликт способствует снижению уровня социальной изоляции или объединению таких индивидов и групп, которые в противном случае не связывали бы никакие иные отношения, кроме обоюдной ненависти. Социальная структура, которая запускает плю­рализм конфликтных ситуаций, обладает механизмом соединения сто­рон, до тех пор изолированных, апатичных либо страдающих взаим­ной антипатией, для вовлечения их в сферу социальной активности. Подобная структура содействует также возникновению множества союзов и коалиций, преследующих множество перекрещивающихся целей, что, как мы помним, предотвращает объединение сил по какой-либо одной линии раскола.

Поскольку союз и коалиция оформились в ходе конфликта с дру­гими группами, этот конфликт в дальнейшем может служить в ка­честве разграничительной линии между коалициями и их социальным окружением. Тем самым социальный конфликт вносит вклад в струк­турирование более широкого социального окружения, определяя положение разных подгрупп внутри системы и распределяя позиции власти между ними.

Не все социальные системы с частичным индивидуальным учас­тием допускают свободное выражение противоборствующих притяза­ний. Социальные системы отличаются друг от друга уровнем толе­рантности и институализации конфликтов; не существует таких об­ществ, где любое антагонистическое требование могло бы проявить­ся беспрепятственно и незамедлительно. Общества располагают спо­собами канализации социального недовольства и негативных эмоций, сохраняя при этом целостность тех отношений, в рамках которых развился антагонизм. Для этого нередко используются социальные институты, выполняющие функции "предохранительных клапанов'. Они предоставляют замещающие объекты для "переадресовки" настроений ненависти и средства для 'освобождения' агрессивных тенденций. Подобные 'отдушины' могут служить как для сохранения социальной структуры, так и для поддержания индивидуальной системы безопас­ности. Однако и в том и в другом случае им будет свойственна функциональная незавершенность. Препятствуя изменению отношений в изменившихся обстоятельствах, эти институты могут дать лишь частичный или мгновенный регулирующий эффект. Согласно некото­рым гипотезам, потребность в институализированных социальных 'клапанах' увеличивается, вместе с ростом ригидности социальных систем, т.е. вслед за распространением запретов на непосредственное выражение антагонистических требований. Институциализированные предохранительные системы меняют направление конфликта и исход­ную цель его субъектов. Последние не стремятся более к достиже­нию специфического результата, т.е. к разрешению конфликтной си­туации, которая их не удовлетворяла, предпочитая снизить социаль­ное напряжение, порожденное этой ситуацией.