Отношение диктатора к коллективу

Диктатор дистанцируется от коллектива, и он его не меняет; на уроке диктатора дети ведут себя совершенно естественно. Но диктатор этого просто не видит (не должен видеть). Он работает как машина. Приятие естественного поведения ребенка не нарушение нормы, а фиксация состояния.

Нарушение естественного коллектива происходит на первой и последней стадии урока – задании и дисциплинарной паузе; основная же часть урока идет при невмешательстве диктатора в дела учащихся: главное, чтобы они занимались.

Парадоксальным в уроке диктатора является вторая стадия, когда все работают, все включились. Если коллектив учеников «запустился», то он остается коллективом: дети обмениваются репликами, идут естественные отношения, и как будто коллектив сам решает заняться заданием. Учитель в этот момент может чувствовать дискомфорт из-за того, что все работают, а он – нет.

Учитель может переживать это по-разному. Учитель по ситуации оказывается в коллективе, который его принял и исполняет процедуру, а сам учитель при этом вне коллектива. Это может пробить обезличенность позиции диктатора, и он попытается решать со всеми. В этом случае учитель простраивает процедуру, когда он как помощник делает все вместе с детьми: своеобразная вырванная из выполнения учениками задача, которую учитель решает на доске для всех.

Учитель может закрыться – сам взять паузу и ничего не делать, выйдя из коллективной работы.

Учитель может начать выполнять собственное задание, не связанное с заданием класса. Однако все эти варианты говорят о специфичности для учителя-диктатора второй стадии, о трудности не работать в окружении работающего коллектива.

Проявления коллективности напоминают работу в читальном зале, тогда диктатор не вмешивается; если же кто-то шумит или мешает, то диктатор вмешивается. Здесь выявляется новый план вмешательства: диктатор как учитель стремится научить каждого и препятствует подсказкам.

Однако в методику диктатора входят уроки с организованной коллективной работой, где подсказка может культивироваться в режиме «мозгового штурма» на процедурах «решение».

Учитель-опекун снисходителен к подсказке, особенно хорошего ученика плохому: помощник даже поощряет подсказку; работа диктатора в индивидуальном режиме аналогична экзамену. Учитель-диктатор ставит задачу, чтобы каждый выполнил все.

Таким образом, коллектив сохраняет на уроке учителя-диктатора естественную форму потому, что учитель не желает в него вмешиваться.

В целом, девиз учителя-диктатора – «выполнение процедуры».

1.3. «Помощник»

Схема 1.5. Учитель-помощник

Учитель-помощник входит в коллектив класса. Все действия класса проходят совместно с учителем, он с детьми на равных.

Главное в таком учителе то, что он перемещается внутрь детского коллектива, начинает взаимодействовать с детьми изнутри.

Такой учитель становится участником работы детского коллектива. Здесь нельзя учителя рассматривать без воспитательных моментов, имеющих положительные и отрицательные стороны.

Норма учителя-помощника при взгляде со стороны проявляется в несколько искусственной форме актера, когда он среди детей. Отсюда следует замечание о «ведомости» учителя, «потакании прихотям» детей. Все это из-за неожиданной формы ведения урока. На самом же деле учитель-помощник стремится создать детям ситуацию совместной с ним деятельности.

Феномены «включения» и «псевдоученик»

Отметим два феномена, порождаемых ситуацией учителя-помощ-ника: длительное включение и появление псевдоученика.

Длительное включение есть следствие того, что норма помощника как учителя редка и ученики просто не могут понять намерения учителя. В норме помощника ученик и ребенок не разделены (что противоречит другим нормам), и поэтому действия помощника (доброжелательные, которые объективно представляют собой поиск дружбы) дети могут воспринять неадекватно. Подчас дети не воспринимают помощника как учителя.

Подспудные симпатии, которые могут быть очевидными для постороннего наблюдателя, не очевидны участникам отношений в классе помощника, поэтому дружба может зарождаться долго или долго не проявляться.

Дружеские отношения могут возникать, как симпатия, сразу, но в деловых отношениях может возникнуть антипатия, тогда поведение помощника ребенком воспринимается как давление. В этом случае только длительным демонстрированием привязанности можно «купить» ответное чувство в ребенке.

Вместе с тем ученик, почувствовавший привязанность учителя, попытается использовать ее для того, чтобы получить определенные поблажки (так поступает ученик-опекун); ученик с нормой диктата просто не видит комфортности отношений, а хулиган боится подвоха. Только на основе нормы помощи в самом ученике может возникнуть у него отклик на помощь учителя.

Так как детей с такой нормой в нашем обществе мало, учитель-помощник будет сталкиваться с таким отношением к себе: «Он замечательный, мы его любим, но нам надо делать другое». Зато после выработки нормы помощи у ученика учитель-помощник вызывает постоянную симпатию ученика.

Феномен псевдоученика состоит в том, что класс самоорганизуется как универсальная личность – «псевдоученик»; это следствие воздействия всех учителей, с которыми псевдоученик встречается. На одних детей ложатся отношения по норме опеки, они «работают» от класса на уроках учителя-опекуна; другие на уроках диктатора «занимают внимание учителя» (таким образом, другие дети получают относительную «передышку»).

На уроке помощника ученики разворачивают переработку норм учителей при самом учителе, который становится членом коллектива. Учитель-помощник может увидеть детскую лабораторию взросления изнутри.

Помощник видит этот процесс следующим образом: какой-то ребенок, на которого ориентирован конкретный учитель, вне урока этого учителя начинает дублировать учителя, привнося от него норму в коллектив. Другие дети начинают к нему относиться через призму отношения того учителя, и ребенок утрачивает свое «я».

Коллектив, таким образом, распределяет между детьми в классе роли, и они приобретают двуличие, в каждой норме специфическое. Двуличие несовместимо с нормой помощи. Учитель-помощник при наблюдении этого процесса может его ощущать интуитивно, может иначе понимать происходящее, но не может его спокойно воспринять.

Эта раздача ролей в коллективе класса суть вооружение детей защитой от норм учителей.

В самом деле, класс начинает вести себя по-разному в зависимости от требований и норм конкретного учителя. Включается какая-то программа, и определенная группа детей начинает вести себя определенным образом.

Класс в целом действует в едином ключе, разбивается, как удобно данному учителю: один ученик провоцирует, другой – выполняет задание. Класс ведет себя как большая универсальная система, сравнимая с личностью. Каждый ученик является «фрагментом» такой личности. Каждый в ситуации взаимодействия готов «пожертвовать» собой для «Я» класса. Этот феномен мы называем «феноменом псевдоученика».

Следует добавить, что психические ресурсы учителя и класса, противостоящего ему в форме псевдоученика, несоизмеримы.

Учитель-помощник начинает борьбу с псевдоучеником, но дети (да и сам он) часто не в состоянии понять: против чего же идет война?

Сценарий воздействия учителя-помощника на псевдоученика имеет следующий смысл: помощник пытается на себе пережить нормы и роли, отыгрываемые учениками, но таким образом он помогает детям в формировании специальной игры, стимулирующей формирование псевдоученика. Учитель-помощник желает освободить детей от псевдоученика, но реально – только усиливает его.

Дети обращают актерские возможности учителя-помощника против него самого и против других учителей, так как ведут и используют помощника, как им кажется целесообразным.

Парадокс псевдоученика состоит в том, что только при наличии у класса учителя-помощника псевдоученик формируется полностью.

Для формирования псевдоученика необходимо единство класса и включенность в процесс обучения неформального коллектива класса, что и достигается учителем-помощником. На уроках других учителей такого включения не возникает: у опекуна дети разделены, у диктатора преобладает естественный коллектив, у хулигана – вообще все разъединены. Помощник же стремится соединить класс воедино и сделать учебу коллективным делом. Помощник детей учит работать как один коллектив, учит терпимости.

При формировании единства класс принимает нормы учителя как игру. Помощник дает детям пространство единения, на котором псевдоученик противопоставляется учителям. Вместе с тем учитель-помощник стремится создать на своем классе группу учителей, которая аналогично детскому псеедоученику стала бы «псевдоучителем», но надо признать, что если в классе псевдоученик возникает достаточно часто, то в коллективе учителей псевдоучитель – гораздо реже.

Псевдоучитель – это группа учителей, доверяющих друг другу и работающих в пересечении норм. Такое сообщество позволяет самим учителям существенно откорректировать свою норму.

То есть норма помощи вызывает трудности у учителя, которые ведет себя нормативно, но при коррекций нормы этот вариант наиболее перспективен.

Итак, сам того не желая, помощник помогает в психическом плане оформиться единой коалиции детей в классе, направленной против учителей с другими нормами.

Псевдоученик как психическое целое намного сильнее любого учителя. Он в состоянии манипулировать учителем.

Что дает детям возникновение псевдоученика? В целом дети научаются самостоятельно оценивать происходящее на уроках, это своеобразная интуитивно-действенная рефлексия. Вместе с тем: благодаря возникновению псевдоученика, дети не уходят из школы на улицу, а создают коллектив, локализованный своими интересами в рамках школы, т. е. существующий в обучении. Коллектив имеет свое мнение, создает ситуации взаимопомощи, обсуждения, рефлексии. На псевдоученике возникает сфера взаимного контакта ученика и ребенка.

Внимание ребенка к уроку и учителю есть в рамках каждой учительской нормы, но оно разное: у опекуна – «наши или не наши», в списывании; у диктатора «обогнать, успеть» или в подсказке; у хулигана – «самоутвердиться, выглядеть классно» или в манипулировании через провокацию. Псевдоученик дает интуитивную рефлексию, создает атмосферу ученичества. Из педагогов можно провести аналогии с А. С. Макаренко, М. П. Щетининым.