У кого и для какой цели пастух брал «отпуск»?

Наиболее важным ритуалом в обрядности первого выгона скота был обход стада пастухом. Почти повсеместно за околицей в поле пастух, один или в сопровождении священника и подпасков, трижды обходил стадо с магическими предметами и молитвой. С крестьянской точки зрения особую значимость и действенность ритуалу придавало пастушеское "знание", выражавшееся не только в практических навыках, но и в колдовской силе, посреднической связи с лешим.

Комплекс пастушеских обрядово-магических действий, атрибутов и слов, хранившийся в строгой тайне, на Русском Севере известен под названием "обход" или "отпуск". Термин "отпуск" в основном был распространен на территории Архангельской и Олонецкой губерний, "обход" - в Новгородской, С.-Петербургской и Вологодской губерниях. При тождественности понятий, в узком смысле слова термином "отпуск" определялись слова заговора и бумага, на которой они были записаны, а термин "обход" означал любой предмет, над которым знающим человеком был произнесен заговор.

"Отпуск" ("спуск", "оберег", "слово") хранился в рукописном виде и был иногда очень длинным. Пастух во время обхода читал его по бумажке или произносил по памяти, если же был неграмотным, обходил стадо молча, обязательно имея при себе рукописный текст. В редких случаях для проведения обхода приглашали другого человека - грамотного, прежде всего священника, который обходя скот, кропил его святой водой и читал вместо христианских молитв пастушеский "отпуск". После обряда пастух должен был очистить "оберег" от пребывания в чужих руках: он обязательно кропил его святой водой. Затем книжечка или бумажка с заговором тщательно пряталась от посторонних глаз в фуражке или в пастушьей трубе, за иконами, часто ее зарывали или прятали в дупле дерева в лесу. Во многих местах знание текста заговора было обязательным условием при найме пастуха, а владение рукописным отпуском повышало его статус. В Вологодской губ. только пастух, владевший "рукописью", признавался "знающим". В тех районах Русского Севера, где скотина проводила лето на свободном выпасе - без пастуха, для проведения ритуала первого выгона все равно приглашали "кружевников" - старых пастухов, которые, читая "отпуск", обходили скот по очереди в разных деревнях.

По народным представлениям, "отпуск" или "обход" мог быть двух видов: "божественный" и "от леса". Первый представлял собой молитву, обращенную к Богу и святым, и связывал пастуха с вышними силами, второй являлся заговором и осмыслялся как договор с лешим, в котором определялись границы пастьбы и оговаривались запреты, налагавшиеся на пастуха. Как "божественный отпуск", так и "отпуск от леса" передавался пастуху колдуном или старым пастухом. Получив тетрадь с описанными в ней запретами и запомнив советы колдуна, пастух отправлялся за "лесным отпуском" в лес. Забравшись поглубже в чащу, пастух читал или перечислял по памяти запреты и свои обязательства, спрашивал у лешего, в какое поле и как гнать скотину, а затем срывал три березовые ветки, с которыми в последствии обходил стадо. Ветки, которые также назывались "отпуском", являлись символом договора; после обхода их на веревке привязывали в ручей, придавив ко дну камнем, чтобы не унесла вода.

Подобный договор можно было заключить с лешим на любой предмет или личную вещь пастуха. Среди предметов, использовавшихся пастухом при обходе, были те же, что использовались хозяевами: икона св. Егория, освященная верба, яйцо, хлеб, крест, зажженная лучина или свеча, замок с ключом, нож, топор и т.п. К ним добавлялись атрибуты пастушеской деятельности: посох, "погонялка", кнут, барабанка или рожок - труба, а также предметы, специально изготовленные пастухом или колдуном в качестве "обхода": бумажка с молитвой, воск с закатанной в него шерстью животных, хлебный шарик, моток бересты, бутылочка с водой, ветки или выструганные палочки и т.п. В отличие от словесного приговора, повторявшегося из года в год, "обход" на предмет необходимо было каждый сезон брать заново. Чтобы взять его, пастух шел к колдуну, тот трижды читал полный заговор - "отпуск" или "обход" над любым из перечисленных предметов. Из него колдун сообщал пастуху только необходимую для проведения ритуала часть и сведения о запретах, полный текст "обхода" чаще не был известен пастуху. Знание его считалось колдовством и могло быть передано владельцем только перед смертью. При этом даже "знающий" пастух, продолжавший пасти, не имел права заговаривать предметы для себя сам и должен был обращаться к колдуну.

Крестьяне верили, что без "обхода" / "отпуска" коровы пастуха не будут слушаться, начнут расходиться, блуждать по лесу. Это же могло произойти, если "обход" переставал действовать, будучи обнаружен кем-нибудь в лесу. От сохранности "обхода" зависела судьба стада. По народным представлениям, если кто-либо случайно или специально уничтожал спрятанный пастухом предмет, надо было ожидать различных несчастий: у коров могло пропасть молоко, они могли одна за другой погибнуть. Если пастух замечал, что "обход" потревожен, он часто отказывался пасти, снимал с себя ответственность за стадо. Спасти ситуацию мог новый "обход", который разрешалось брать только в Ильин день.

Чтобы не нарушить договора с лешим, сам пастух также не имел право перемещать заговоренный предмет. Если "отпуск"-заговор был взят на коровий колокольчик, его нельзя было снимать с шеи коровы без риска быть наказанным хозяином леса. Один или несколько замков, брошенных в лесу, знаменовали границу, за которую пастух не смел перегонять стадо или заходить сам. Иногда наоборот замок становился непреодолимой преградой для лесных жителей: его зарывали в прогоне, для того, чтобы хищные звери не смогли войти в деревню. Когда колдун наговаривал заговор на какую-либо вещь пастуха, ее пропажа или повреждение сказывалась на владельце. Так, если пастух не находил на условленном месте спрятанный в лесу посох, крестьяне верили, что он вскоре заболеет или умрет.

Особое значение в сохранении силы "обхода" и целостности договора с лешим имело соблюдение пастухом поведенческих запретов: не стричься, не бриться, не пить спиртного, не жить с женой, не собирать грибов и ягод, не ловить рыбу, не убивать кротов, не копать землю, не перелезать через изгороди и т.д. У каждого пастуха был свой набор запрещенных действий, оговоренный "отпуском". Гарантом соблюдения предписаний выступал леший.

В народе верили, что каждый "отпуск" и вина за его нарушение берется на чью-то голову: на скотину или на самого пастуха. Архангельские крестьяне говорили, что, если отпуск на скотину взят, корову или медведь съест, или леший в чащу погонит, или она "на рога встанет", т.е. свернет себе шею, зацепившись рогом о землю - все равно "животина сгинет". В отместку за "провинность" леший выбирал самую лучшую корову, непременно черной масти, без единого белого пятнышка. В народе рассказывали множество поучительных историй на эту тему. Один пастух, несмотря на запрет, наловил 13 рыб, так на следующий день в его стаде 13 коров задрал медведь. Другой занес в избу хомут, а по отпуску этого нельзя было делать, его корова перестала слушаться хозяина. Третьему нельзя было копать, потому что он мог нечаянно задавить жука или лягушку, а он накопал три мешка картошки, в первый же выгон после этого, леший погубил трех коров: одна запуталась в ограждении и задохнулась, две другие на рога встали.

Если же "отпуск" был взял на пастуха, нарушив запрет, он вовсе отказывался пасти, говорил, что ему нельзя. В Архангельской и Вологодской областях крестьяне верили, что такого пастуха мог до смерти "захлестать лес". Стоило "проштрафившемуся" войти в лес, как тот начинал шуметь и хлестать его ветвями. При этом самым малым наказанием для пастуха могла быть потеря глаза. Рассказывали, что одного пастуха, "испортившего отпуск", леший забил дубиной до смерти, его нашли в лесу мертвым и похоронили не на общем кладбище, а отдельно у реки. Другой молодой пастух дал знакомому поиграть на заговоренном рожке, и вскоре после этого его нашли в лесу со свернутой шеей, по словам односельчан "ему леший голову отвернул"

В день первого выгона пастух приходил в поле последним, когда там уже собралась вся скотина, т. к., если хоть одно животное не попадет в обход, он считался не действительным или за эту скотину пастух уже не отвечал. По мнению крестьян, обход надо было совершать со всей серьезностью, соблюдая всех предписанные традицией детали. За халатное отношение пастуха ожидала кара: волк мог съесть его корову на следующий день после обхода. В Архангельской губ. пастух, придя на пастбище, в первую очередь разводил костер около забора, его огораживавшего, на котором жег наломанные тут же верес и вербы, которыми хозяева пригнали скотину. После этого он вешал на грудь икону и, запасшись "отпуском", трижды обходил стадо, произнося про себя "слова", останавливаясь каждый раз по 4 сторонам света и кланяясь.

В Поречском и Кадниковском уездах Смоленской губ. обход включал в себя два этапа. Сначала на деревенской улице пастух обходил все стадо с иконой Николая Чудотворца, приговаривая: "О, святой Никола - батюшка, сдаю на поруки все стадо и прошу тебя сохрани его от зверя лютого". После этого хозяева выгоняли скот в поле. Там хозяйки в благодарность за труды одаривали пастуха и подпасков салом и яйцами, из которых они тут же на костре приготовляли яичницу. Как только она была готова, пастух расставлял подпасков вокруг стада и назначал каждому свою роль: кому-нибудь приказывал быть "зайцем", второму - "слепым", третьему - "хромым", четвертому - "замком", а последнему - "колодой". Затем, взяв яичницу, пастух подходил к "зайцу" и спрашивал: "Заяц-заяц, горька ли осина?" - "Горка". - "Дай, Бог, чтоб и наша скотинка для зверя была горька". Переходя к "слепому", спрашивал: "Слепой-слепой, видишь ли?" - "Не вижу". - "Дай, Бог, чтоб и нашу скотинку не видела зверина". Далее по кругу стоял "хромой": "Хромой-хромой, дойдешь ли?" - "Не дойду". - "Дай Бог, чтоб и зверина не дошла до нашей скотины". У следующего начинался тот же разговор: "Замок-замок, разомкнешься ли?" - "Не разомкнусь". - "Дай Бог, чтобы у зверя не разомкнулись зубы на наш скот". Завершал пастух круг около "колоды": "Колода-колода, повернешься ли?" - "Не повернусь". - "Дай Бог, чтобы и зверь не повернулся к нашей скотинке". Таким образом пастух обходил стадо трижды, после чего все садились около костра и съедали яичницу. (Добровольский В. 1908. С. 150). Аналогичный обычай бытовал у белорусов Могилевской губ.

Пастухов за обход надо было обязательно отблагодарить, почествовать. Это являлось обязанностью хозяек, которые празднично одетые с узелками с провизией в руках отправлялись за скотом в поле. Пастуха одаривали яйцами, пирогами, мясом, сладостями, выпивкой и деньгами. Пастух часто выставлял на выгоне две корзины, куда полагалось складывать приношения. Принесенной с собой снедью и выпивкой женщины также угощали друг друга после обхода ("поминали"). Пока пастух обходил стадо, они стояли на краю поля и пели Христа (Пение Христа), а как только обход был завершен усаживались вместе с пастухом за трапезу. С одной стороны, хозяева хотели подарками расположить пастуха к себе и к своей скотине, а с другой - дары имели магическое значение. В Демянском р-не Новгородской обл. пастух, сложив угощения и деньги на большое блюдо, обращался к Егорию, символически отдавая (жертвуя) ему приношения:

"Дарую тебе хлеб-соль

И златы серебры,

Храни мою животинушку,

Во поле, во зеленом дубровье.

Сохрани ее от змея ползучего,

От медведя могучего,

От волка бегучего.

Поставь до самой небы изгородочку,

Штобы было не перелезти,

Не перешагнуть через нее..."

(Соколова В.К. 1979. С. 165)

В некоторых местах из собранного пастухами угощения ими устраивалась пирушка, имевшая характер профессионального праздника.

Возвращаясь с поля домой, хозяева обязательно приплясывали, "топтали росу", "юровали", объясняя это: "прыгаем, скачем на поле, чтоб коровы с быками так плясали" или "чтоб хорошая трава скорее выросла" (Разумовская Е.Н. 1994. С. 43). Пастуший отпуск

Пасти огромное стадо коров было непростым делом - нужно было следить, чтобы все коровы каждый вечер возвращались домой, чтобы медведь или росомаха не напали на скот, искать отбившихся от стада, иногда - по нескольку дней. Поэтому пастух пытался заручиться поддержкой более могущественных помощников. Это могли быть как небесные силы - святые, так и представители низшей демонологии - в первую очередь, хозяин леса. Пастух заключал с ними договор на весь период пастьбы. Этот договор назывался отпуском. Обряд отпускания скотины производили перед первым выгоном коров. Скот выгоняли на поле, пастух - один или с помощником - ходил между ними и читал "статью". Иногда, по рассказам, ходили с иконкой.

Иногда отпуска делались не пастухами, а специально нанятыми людьми. Тамара Леонтьевна, жительница деревни Ко́рбозеро, рассказывала так: "Чтобы леший коров не унес да чтобы не завязла нигде, чтобы зверь никакой не напал - вот и просили на ростаньи́ (на перекрестке)хозяина и хозяюшку: <Лес батюшка, земля матушка, сохраните, да поберегите скотинушку>. Просил человек специальный". Многие жители вспоминают тетю Марусю Савину, которую приглашали отпускать совхозное стадо. К сожалению, отпуск этот она, по всей видимости, никому не передала.

Если пастух брал отпуск, на него накладывался целый ряд запретов. Так, на время пастьбы пастух не должен был стричься, пить вина, видеть кровь, драться, ругаться. (По воспоминаниям Кузнецовой Валентины Михайловны и Дудкиной Валентины Васильевны).

Пастух, пасший с отпуском, мог не ходить за скотом - коровы возвращались домой сами. Вот как рассказывают об одном из последних пастухов, Николае Павловиче Олюшкином: "Он выйдёт на горку, начнёт дудеть в дудку – и коровы все идут. Другой раз косишь, слышишь – Павлович вышел на горку, задудел, и коровы все как одна, за одной, как верёвку вьют». (По воспоминаниям Анны Егоровны Тарасовой).

Дневной отпуск - договор, заключавшийся между пастухами и лесными силами не на все лето, а на один день.

«Лесной отпуск». Тайное знание севернорусского пастуха и его репрезентация в крестьянской общине

Источники и литература:

1. liveinternet.ru/users/murka7/post357146423/

2. http://lyubovm.ru/kak-sdelat-shhelok/#ixzz2vMxN17Wk

3. http://milomarket.com/uploads/posts/2013-12/1386155592_full1379270802.jpg

4. http://alatyr.org/content/lechenie-zoloj

5. Семёнова М. Мы-славяне./ Популярная энциклопедия.- СПб: Азбука классика, 2007

• [1] См.: Ефименко П.С. Договор найма пастухов. СПб., 1878; Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. М., 1877–1878. Т.1–2; Ребров В. Молитва скоту // Олонецкий сборник: Материалы для истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Петрозаводск, 1886. Вып.2, отд.1. С.49–54; Георгиевский М.Д. Из народной жизни // Олонецкие губернские ведомости. 1890. 3 окт., №76; Дурасов Г.П. Обряды, связанные с обиходом скота в сельской общине Каргополья в XIX – начале ХХ в. // Русские: семейный и общественный быт. М., 1989. С.265–282; Бобров А.Г., Финченко А.Е. Рукописный отпуск в пастушеской обрядности Русского Севера (конец XVIII–XIX в.) // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики. Л., 1986. С.135–164; Щепанская Т.Б. «Знание» пастуха в связи с его статусом // Там же. С.165–172 и др.

• [2] Имеются в виду указания пастуху, содержащиеся обычно в письменных отпусках после собственно заговора.

• [3] Мороз А.Б. Севернорусские пастушеские отпуска и магия первого выгона скота у славян // Восточнославянский этнолингвистический сборник. М., 2001. С.240–243.

• [4] Ефименко П.С. Демонология жителей Архангельской губернии // Памятная книжка Архангельской губернии на 1864 год. Архангельск, 1864. С.52–53.

• [5] Щепанская Т.Б. «Знание» пастуха… С. 166; Каменев А.А. Два условия в договоре найма пастуха в Кемском уезде Архангельской губернии // Живая старина. 1913. №1/2. С.183; Ефименко П.С. Договор найма пастухов. С.18–19.

• [6] Дурасов Г.П. Обряды связанные с обиходом скота… С.276.

• [7] Харузин Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда Олонецкой губ. // Олонецкий сборник: материалы для истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Петрозаводск, 1894. Вып.3. С.315–316; Криничная Н.А. Леший и пастух (по материалам северно–русских мифологических рассказов, поверий, обрядов) // Обряды и верования народов Карелии. Человек и его жизненный цикл. Петрозаводск, 1994. С.157.

• [8] Мороз А.Б. Севернорусские пастушеские отпуска… С.247–249; Мороз А.Б. Пастушеская обрядность в восприятии пастуха и крестьянской общины (в печати).

• [9] Срезневский В.И. Описание рукописей, собранных для Императорской Академии наук в Олонецком крае. СПб., 1913. С.496–497, №58.

• [10] Такой текст приводит, например, В.Н.Перетц: Деревня Будагоща и ее предания // Живая старина. 1894. №1. С.7.

• [11] Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии // Известия Общества любителей ест естествознания, антропологии и этнографии. М., 1877. Т.30, ч.1. С.107; Иваницкий Н.А. Материалы по этнографии Вологодской губернии // Известия Общества любителей ест естествознания, антропологии и этнографии. М., 1890. Т.69, вып.1. С.38; Калинин И. Обязательства по обычаям крестьян Онежского уезда Архангельской губернии // Живая старина. 1913. №3/4. С.255 и др.

// Рябининские чтения – 2003

Редколлегия: Т.Г.Иванова (отв. ред.) и др.

Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2003.