Страноведческие исследования в бывшем СССР

Теоретические разработки географов в 1918—1928 гг. проходили без прямой идеологизации. «Вплоть до 1928 г. «разномыслие» — на уровне книжных публикаций — не сопровождается идеологическим осуждением оппонентов» .

В 1928 г. была издана книга В. П. Семенова-Тян-Шанского «Район и страна» как часть «Основ страноведения». Полностью этот труд так и не был полностью опубликован (часть рукописи хранится в архиве Русского Географического общества в Санкт-Петербурге). В этой работе автор рассматривал страноведение в качестве «основной сути географии». При этом он ставил вопрос о переходе от описательного метода к проблемному: географы должны исследовать на конкретных территориях не только вопросы «где», «куда», «откуда», но прежде всего «почему здесь, а не там». Ученый считал, что цель географии в анализе и синтезе данных отраслевых и комплексных географических исследований и ряда смежных наук. В это время «в экономической географии становится все слышнее голос Н. Н. Баранского», который в резкой полемической форме выступил против отраслево-статистической географии, которая была персонофици-рована и направлена против петербургской традиционной школы профессора В. Э. Дена. «Итак, был сделан первый шаг к завершению периода господства плюрализма мнений, разномыслия» .

Дискуссия в экономической географии конца 1920—1930-х годов закончилась победой районного направления, возглавляемого Н. Н. Баранским. Основополагающим трудом этого направления явилась его книга «Экономическая география Советского Союза. Обзор по областям Госплана» (1927). Баранский противопоставил свою программу практиковавшейся тогда отраслево-статистичес-кой географии. Методологическим ядром стала проблема районирования страны. Баранский составил вначале программу-схему применительно к изучению госплановских областей, которая содержала новые подходы к исследовательской процедуре в страноведении.

В этой работе впервые четко были даны следующие определения:

- Район понимался как специализированная составная часть хозяйства страны.

- Район обосновывался как факт объективного существования, а не конструкция субъективного мышления.

- Районообразование как процесс увязывалось с формированием «производственных комплексов» и политико-административным делением и управлением.

- Сравнительно-географический подход рассматривался как ключевой.

- Картографический метод исследования и характеристики страны и районов считался неотъемлемой чертой комплексности.

Взгляды Баранского были подвержены критике. Страноведение «по Баранскому» было объявлено «пространственной наукой», противоречащей марксизму-ленинизму; его обвиняли в географическом детерминизме, т.е. переоценке роли природной среды в развитии общества.

Методология районного страноведения изложена в статье Н. Н. Баранского «Страноведение и география физическая и экономическая». В сжатой форме ее можно свести к двум моментам.

О Главная проблема, которую поставил Баранский в страноведении того времени, — это проблема исследовательского синтеза.

О Страноведение, по Баранскому, представляет собой синтез разносторонних черт, показывающих специфику страны или ее района, для чего, как он считал, необходимы специалисты-стра-новеды, а не просто физико-географы и экономико-географы.

В то же время в отношении страноведения Баранский приводил в своих высказываниях и печатных работах подчас противоречивые формулировки. В частности, трудно согласиться с его определением, что выдвигаемое им страноведение, не претендуя на роль особой науки, должно быть лишь организационной формой, объединяющей разносторонние знания о той или иной территории. Страноведение при этом должно «работать» в очень широком тематическом диапазоне, объединяя знания «от геологии до идеологии». Но организация знаний и исследование — это все же разные понятия. Характеристика программы-схемы Н. Н. Баранского подробнее будет освещена в главе «Программа страноведческого исследования».

Единого взгляда на содержание страноведения как научной дисциплины, к сожалению, нет. Можно выделить следующие его трактовки:

- Страноведение — это наука, изучающая конкретные территории в отличие от отраслевой географии (по терминологии ряда исследователей, страноведение — это таксономическая наука, а отраслевая география — частная).

- Страноведение — это «лаборатория», предназначенная для проверки теорий и гипотез, вырабатываемых частной географией.

- Страноведение — это наука, изучающая полный комплекс географических явлений на определенной территории, в отличие от отраслевой (частной) географии, которая изучает определенную часть географической оболочки в масштабах всей планеты.

- Страноведение — это наука, изучающая полный комплекс географических явлений на определенной территории, но только в рамках физической или общественной географии.

- Страноведение — комплексная синтезирующая наука. В данном определении акцент сделан на методе в широком понимании — на синтезе.

- Страноведение — организационная форма объединения различной информации об определенной стране или районе. Упор сделан на информационном аспекте.

1.3. Научные принципы страноведческой школы Московского университета

Как было отмечено ранее, наука — это знания, во-первых, о предмете и, во-вторых, знания о методах и эволюции представлений о нем. Следует отметить, что науки различаются не только по предмету, но и в ряде случаев по методу. Возрастает число научных дисциплин, подобных картографии, статистике, квалиметрии, которые заняты разработкой методов исследований.

Слово «метод» с греческого — буквально «путь к чему-либо». В самом общем значении — это способ достижения цели: прием, способ или образ действия. Это способ изучения предмета науки.

Если охватить все методы, технику и процедурные особенности работы географа, то доля таких приемов, которые бы не встречались в других науках, не столь велика. Однако все же есть специфика в методе географии. Большинство географов таким специфическим методом считает хорологический (пространственный), тогда как у историков ведущий метод — хронологический (временной). Это разные способы описания объектов исследования, хотя, разумеется, можно поставить задачу объединения подходов, так как хорологические условия обязательные, но недостаточные для определения рассматриваемого явления.

Известный американский социолог М. Кастельс, развивая гипотезу о различиях между теорией пространства и теорией пространственных потоков, утверждает, что «потоки есть не просто один из элементов социальной организации, они являются выражением процессов, доминирующих в нашей экономической, политической и символической жизни. Если дело обстоит именно так, материальной опорой процессов будет ансамбль элементов, поддерживающих такие потоки и делающих материально возможным их отчетливое проявление в «одновременном времени». Речь идет о том, что современное мировое хозяйственное пространство, благодаря революции в связи, функционирует в отличие от предыдущих периодов его развития в реальном режиме Времени. Поэтому столь актуально решение задачи объединения хоро- и хроноподходов.

Хорологический метод объединяет всю совокупность географических наук. Интуитивно все географы склонны считать хорологию наукообразующим фактором.

Интересно отметить, что в 1967 г. философом М. В. Баградом были предложены принципы классификации наук, базирующиеся на идее о рядах наук. Исходя из принципа классификации на основе сочетания объектов с таким атрибутом, как пространство, он выделил пространственно-структурные науки, и в том числе географические, космические.

Хорологический принцип получил широкое распространение в первые десятилетия XX в., главным образом благодаря труду немецкого географа А. Геттера «География, ее история, сущность и методы», изданному в Германии в 1927 г., а в СССР в 1930 г. Ученый взял за философскую основу риттеровскую (неокантианскую) концепцию описания «заполненных земным веществом пространств». В страноведении этот принцип значительно обогащен за счет отказа от абсолютизации кантианской трактовки пространства как пустого «вместилища вещей». Современный подход к хорологии (и к географическому подходу) точнее всех выразил В. С. Преображенский. Ядром географического подхода «выступает представление о взаимосвязи в пространстве».

Хорологический подход получил развитие в принципе регионализма, который означает, что в рамках определенных границ (естественных) появляется специфическое единство взаимодействия природы, человека (населения) и его деятельности. Страна, район— это не хаотическое скопление географических объектов (В то же время деструктивная и волюнтаристская деятельность людей может в реальности приводить к «химерным» территориальным сочетаниям), а территориальное образование взаимосвязанных компонентов и процессов, обладающее относительной целостностью, хотя и не закрытостью. Это определенная пространственная организованность. Хорологический подход выражается в регионализме, который нацеливает исследователя на изучение территориальных взаимодействий (с учетом наслоений и синтеза нескольких культур на данной территории) и выявление неповторимых черт стран и районов. Регионализм отражает значительные природные, хозяйственные, социальные и этнокультурные различия между районами страны. При этом он считал, что самое важное в регионализме — это осознание населением района своей родиной. «На Кубе, например, приходилось наблюдать, как потомки испанцев, переселившихся на остров даже несколько веков тому назад, знают, из каких исторических областей Испании происходили их предки. Нередко к имени или фамилии того или иного кубинца добавляют название той или иной области Испании, где жили его предки... В Гаване существуют галисийский, астурийский, баскский и другие клубы, объединяющие кубинцев — потомков выходцев из различных областей Испании».

Хорологический принцип тесно связан с принципом комплексности страноведческого исследования. Комплексность означает всестороннее изучение конкретной территории. Одна-из особенностей подхода к изучению предмета страноведения состоит в том, что для его познания надо охватить, исследовать все его стороны, все связи и опосредования.

В небольшой заметке «Что понимать под выражением "географическое мышление"?» Баранский писал, что это мышление, во-первых, привязанное к территории, кладущее все суждения на карту, во-вторых, комплексное, не замыкающееся в рамках одного «элемента» или «отраслей», иначе говоря, «играющее аккордами, а не одним пальчиком». А в статье «О связи явлений в экономической географии» он подчеркивал, что «каждый отдельный элемент природы, каждая отдельная отрасль хозяйства рассматривается особой наукой. Существуют особые науки и для рельефа, и для климата, и для вод; особые же дисциплины существуют и для сельского хозяйства, и промышленности, и для транспорта. Если географии не давать пространственной связи между явлениями, не давать связной, логически законченной характеристики стран и районов, что же останется от географии как науки?».

В наши дни проблема комплексности, поиска взаимодействий заново встает как отправная точка развития общественного крыла географии. Вообще, проблема комплексности относится к разряду вечных и на каждом этапе развития науки решается индивидуально. Общее же для любого времени заключается в том, чторедукци-онизм как мощное методологическое средство анализа сложных объектов имеет тенденцию выходить на первое место, вытесняя синтез. Редукционизм во многом стал неотъемлемой частью культуры географов и, можно утверждать, определяет развитие современной географии в нашей стране. Географ-аналитик все больше и больше вытесняет географа-философа, стремящегося не к расчленению ради глубины анализа, а к широкому обзору и концептуальному синтезу. Процесс подобного вытеснения особенно характерен для этапов преобладания процесса дифференциации географической науки, чем отличается современный период ее развития с его обилием новых объектов исследования, активностью новых научных движений и появлением новых дисциплин.

Помимо всесторонности анализа в страноведении необходимо применение генетического метода-анализа, раскрывающего особенности формирования явлений и процессов.

В науке это основной метод объяснения и предсказания. Баранский подчеркивал особую роль «исторических судеб территорий».

Известна такая философская проблема, как соотношение логического и исторического. Для объяснения географических, тем более общественно-географических, явлений логическое умозаключение меньше всего подходит. Генетический (исторический) подход в сравнении с логическим в науке основной, потому что он учитывает формирование. Без него нельзя перейти от функции описания к функции объяснения, а ограничиваться только регистрацией фактов в науке недостаточно. Баранский, выделяя особенности географического мышления, писал, что географически мыслит тот, кто в достаточной мере привык обращать внимание на различия от места к месту не только по природным условиям, но и по историческим судьбам. Он говорил, что цитаты классиков об историзме в познании с удовольствием все повторяют, но суть не в том, чтобы их повторять и под этим подписываться, а в том, чтобы это исполнять, осуществлять на практике. Требование нашего времени — вновь в полной мере возвратиться к исследованиям, отвечающим формуле знаменитого французского географа XIX в.

Э. Реклю: «История есть география во времени, география — история в пространстве».

Итак, одностороннего хорологического подхода вовсе недостаточно, особенно в геттнеровском понимании: «Рассматривать вещи и процессы земной поверхности с хорологической точки зрения — это значит принимать их не как таковые и не в их развитии во времени, а как наполнение пространства». Современная методология географии строит свою методологию и методику на неразложимости на составные части (на эргодичности) Пространства-Времени.

Характеризуя географический метод исследования, Э. Б. Алаев говорил о «триедином» подходе: территориальность, комплексность и конкретность. Поскольку каждая точка на земной поверхности находится под воздействием не только строго детерминированных, но и «случайных» факторов, только конкретный подход может обеспечить правильность анализа и выводов. Территориальность, регионализм и конкретность — это во многом совпадающие по содержанию понятия. Наконец, Алаев предложил дополнить «конкретность исследования» еще одним качеством — глобальностью, т.е. требованием обязательного соотнесения локальных, региональных, национальных, континентальных, зональных и других частных проблем с мировым (глобальным) «фоном». В начале XXI в. процесс глобализации социально-экономических и политических процессов приобрел особый размах. Мировое развитие, опираясь на открытые экономики и общества, оказывает непосредственное влияние на всевозможные структуры большинства стран, включая и их пространственные структуры.

Один из основополагающих принципов страноведения — экологический принцип. Географическое мышление учитывает связь социально-экономических объектов с географической средой.

В настоящее время экологический императив очевиден. Решать требуется не только проблему рационального использования природных ресурсов, но и проблемы оптимизации среды обитания человека, эстетизации пространства страны.

При использовании экологического принципа в историческом плане противостояли две концепции: географический детерминизм и индетерминизм. Был и третий подход — географический поссиби-лизм, рассматривающий окружающую человека природную среду как ограничивающее или изменяющее ход развития территории условие. Вместе с тем, поссибилизм признает, что при выборе того или иного пути развития решающее значение имеют исторические условия. Человек представлялся скорее активным, чем пассивным, агентом развития территории. Существовал и четвертый тезис, в котором географическая среда оценивалась как существенный, но не решающий фактор («Краткий курс истории ВКП(б)»). Этот тезис по форме правильный, но демагогический, потому что его можно трактовать в столь широких границах, что в конечном счете он ни о чем содержательном не говорит.

Географической школе экономической, социальной, а теперь и развивающейся в политической географии присущ экологический тип мышления. Эта школа изначально была далека от грубого географического детерминизма, ярчайшим примером которого был, например, подход известного американского географа Э. Хантингтона, которому принадлежит концепция зависимости цивилизационного развития от изменений климата. Изучая срезы секвойи, он обнаружил, что ее годовые кольца имеют разную ширину, которая зависит от климатических условий года. Хантингтон датировал кольца и сопоставил их с историей человечества. Так, эпоха Возрождения совпала с сильной циклонической деятельностью, первая русская революция 1905 г. — с потеплением в Арктике

Школа Московского университета исходила из того, что, хотя географам для удобства исследования приходится разрывать анализ природных и общественных процессов, нельзя упускать из исследования их взаимосвязь.

Особенно в страноведении важно обладать умением выявлять взаимосвязи природной среды с особенностями хозяйства, расселения, образа жизни. Баранский в очерках о преподавании географии приводит такой пример. «Студент отвечает на экзамене об Урале, и неплохо. Задаю вопрос: "Почему крупнейшие промышленные центры Урала — Нижний Тагил, Свердловск, Челябинск, Магнитогорск — расположены на сибирской стороне Урала, противоположной той, с которой начиналось освоение?" Молчит... Студент знает все по отдельности... Накладывать экономику на физическую географию, а тем более геологию он не привык». Часто приходится сталкиваться с непониманием, например, зависимости распределения населения по высотным ступеням в Южной Америке; характера земледелия от соотношения климата, почв и рельефа и т.п

Баранский с горечью отмечал: «Что может быть отличного в том, что географию обратили в справочный отдел календаря?»

Один из ведущих принципов, заложенных в метод страноведения, — гуманистический, который был в значительной мере утрачен из-за признаваемой теперь дегуманизации и технократизации советского общества.

В 1960-е годы географы остро почувствовали, куда зашла «чистая» экономическая география и одна из ее ветвей — география населения. В те годы Баранский открыто выступил как против «противоестественной» географии, в которой игнорируется природный фундамент общества, так и против «бесчеловечной географии», против географии с «пафосом фабричных труб».

Гуманистический принцип акцентирует внимание на развитии человека как цели, однако в 1930-х годах, как уже отмечалось, было прервано развитие антропогеографии, и вся общественная география была сведена лишь к исследованию экономической сферы общества с практически полным исключением из круга исследований других сфер — социальной, политической и культурной. Об этом периоде Баранский писал: «Убив старую антропогеографию, "новые веяния" не создали ничего взамен; раздел о населении, включавший в прежних географических описаниях весьма обстоятельные сведения не только о составе населения, его расселении, населенных пунктах, но и о нравах, обычаях, культуре в более новых работах выпал бесследно, провалившись между природой и хозяйством и между физической и экономической географией. Человека забыли!!!» (с тремя восклицательными знаками писал Баранский.

Теперь стало ясно, что глубокий кризис в реализации экологического и гуманистического принципов был связан с состоянием общества, с одной стороны, и состоянием наук об обществе и человеке — с другой, а не с тем, что было время индустриализации, отодвинувшее время решения проблем человека. Возвращение общественного крыла географии к гуманистическому принципу начинается с середины 1970-х годов, что проявилось в увеличении доли работ по географии населения и в появлении новых направлений — географии обслуживания, рекреационной географии, во все большем внимании к изучению условий и образа жизни населения в рамках страноведения.

К сожалению, линия упрощения и примитивизации в отношении человеческого фактора и капитала в пространственном развитии экономики, человека как непосредственной самоценности пока в нашей географии не изжита.

В методологическом плане интересно отметить, что в современной западной теории науки два смысла термина «наука» выражаются словами «сайенс» и «гуманитес». Термин «сайенс» в принципе не учитывает наличие субъекта (человека), берет «объект среди объектов». К «сайенс» безусловно относятся естественные науки. Классики относили к «сайенс» и политэкономию. В «гуманитес» включаются не только гуманитарные науки, но и все те сферы, в которых неустранима ценностная оценка и объект рассматривается в отношении к субъекту. Сюда относятся и философия, и искусство, и религия. Получается, что «сайенс» всегда свободен от ценностного отношения, в то время как «гуманитес» всегда в той или иной мере включает элементы «сайенса». Все эти рассуждения имеют смысл и в отношении к географии, особенно общественной, где ценностной дискурс занимает доминирующее место. Даже природа там выступает чаще всего как ценность: ресурсы экономики, среда обитания и трудовой деятельности, не говоря уже о чисто гуманитарных связях. Чтобы создать адекватную географическую картину мира, географу недостаточно оперировать данными в сфере «сайенс». Без гуманизации и гуманитаризации нашей науки невозможно решить стоящие перед ней задачи. И дело не только в развитии соответствующих отраслей знания (например, культурной географии), но и в проникновении «гуманитес» во все сферы профессиональной деятельности географа.

Причем «гуманитес» нужно трактовать и в широком гуманитарном смысле как использование гуманитарных знаний и в смысле человеческих интересов, которые превосходят классовые и любые политические интересы.

В свете гуманизации страноведения в процессе синтеза знаний о странах и районах перед наукой стоит новая триединая методологическая задача:

- показать образ жизни и вскрыть процессы воспроизводства человека (его здоровья, долголетней активной жизни, духовного потенциала и т.п.);

- охарактеризовать природную среду как источник ресурсов и как среду трудовой, рекреационной и повседневной бытовой деятельности человека;

- оценить развитие производства как средства, обеспечивающего высокий уровень и качество жизни.