Движение как объект психогенетического исследования

В работах, анализирующих результаты психогенетических иссле­дований когнитивных функций и личностных характеристик, иногда отмечается целесообразность изучения более «простых» признаков, к которым чаще всего относят сенсорные пороги и скорость двигатель­ных реакций. Бесспорно, простые признаки — более удобный и перс­пективный объект генетического исследования. Когда же речь идет о двигательных (которые теперь часто называют «моторными» — от англ. «motor») функциях, то их перспективность повышается еще и благо­даря тому, что они позволяют достаточно точно задавать, менять, контролировать условия их реализации. Контур их регуляции (и само­регуляции) достаточно хорошо изучен [14, 19, 168, 75 и др.], поэто­му экспериментатор может избирательно влиять на те или иные зве­нья функциональной системы, выясняя роль каждого из них в реали­зации движения. Такой возможности не предоставляет, пожалуй, никакая другая психологическая функция.

Вместе с тем скорость двигательной реакции имеет высокую ре-тестовую надежность: корреляции времени реакций (ВР) в повтор­ных экспериментах, в том числе при проведении их разными экспе­риментаторами (коэффициент константности), или двух частей ряда измерений, полученных в одном опыте (коэффициент однороднос­ти), колеблются, за редким исключением, вокруг величин 0,8—0,9 [123]. Все это, вместе с относительной простотой регистрации реак­ции, сделало движение, двигательную реакцию одним из наиболее широко используемых объектов экспериментальных исследований в психологии.

Помимо самой двигательной сферы (включающей и такие специ­фически человеческие формы, как речевые движения и письмо), с

Конец страницы №250

Начало страницы №251

помощью двигательных реакций тестируются и изучаются особеннос­ти темперамента, сенсорные функции, психофизиологические и ин­теллектуальные характеристики и т.д. Только благодаря движению че­ловек получает некоторые виды сенсорной информации (например, зрительная перцепция существует благодаря движениям глаз, гапти-ческая — благодаря движениям кисти и пальцев). Именно изучение движений как средства активного взаимодействия со средой привело НА. Бернштейна еще в 40-х годах к созданию физиологии активнос­ти — новой и очень продуктивной области, тесно смыкающейся с психологией [14]. Некоторые авторы даже включают движение как обязательный компонент в определение термина «поведение».

Индивидуальные характеристики двигательных реакций коррели­руют с психометрическими оценками интеллекта. Судя по некоторым данным, эта связь выше, если измеряется время реакции выбора, а не простой двигательной, и с увеличением числа альтернатив корреля­ция увеличивается (наиболее отчетливо — у лиц с низким IQ). Кроме того, с IQ выше коррелирует интраиндивидуальная вариативность ВР, а не средняя его величина для данного индивида: чем выше IQ, тем ниже вариативность ВР. Наконец, есть сведения о том, что латентный период двигательной реакции и скорость самого движения по-разно­му коррелируют с IQ (вторая выше, чем первый), но вместе они дают корреляцию с IQ примерно такую же, как, например, тест Равена с тестом Векслера [250, 251].

Вместе с тем «простоту» двигательных актов не надо преувеличи­вать. Даже простейший из них предполагает постановку цели движе­ния («модели потребного будущего» — по Н.А. Бернштейну, «акцеп­тора результатов действия» — по П.К.Анохину), формирование и ре­ализацию адекватной задаче моторной программы («подвижного функционального органа» — по А.А. Ухтомскому), обратную связь — оценку и коррекцию результата движения. В лабораторном экспери­менте к этому добавляются восприятие и запоминание инструкции, принятие решения об осуществлении или, наоборот, торможении реакции и т.д. Наконец, необходимо различать движение-реакцию и движение-акцию, «живое движение», т.е. не ответ на внешнее раздра­жение, а решение некоторой задачи. Функциональная структура дви­гательного действия в этих случаях может сильно различаться [41].

Иначе говоря, движение — это тоже признак-«событие», хотя и легче верифицируемый, чем, например, интеллект.

Однако двигательные реакции имеют несколько особенностей, важных для психогенетического исследования. К ним относится прежде всего их отчетливо фиксируемая тренируемость и, как следствие это­го, возможность реализации одного и того же движения на разных уровнях регуляции: осознанной (произвольной) и автоматизирован­ной. Согласно концепции Н.А. Бернштейна, нейрофизиологическое обеспечение движения в этих случаях оказывается разным; поэтому

Конец страницы №251

Начало страницы №252

исследователь получает уникальную возможность оценить генотип-средовые соотношения в изменчивости признака (движения), остаю­щегося фенотипически одним и тем же, но меняющего свои внутрен­ние — психологические и физиологические — механизмы.

По гипотезе А.Р. Лурия, базировавшейся на концепции психического раз­вития Л.С. Выготского, подобный феномен должен существовать и в онтоге­незе: с переходом от элементарных, «натуральных» форм функций к высшим, социально опосредствованным, роль генотипа должна снижаться. Некоторые, правда, очень немногие, подтверждения тому есть; однако структурная и функциональная сложность высших психических функций чрезвычайно зат­рудняет разработку этой гипотезы. Возможность исследовать ее в ситуации лабораторного эксперимента с использованием двигательных реакций, по­зволяющих более строго контролировать необходимые переменные, пред­ставляется более перспективной.

Помимо сказанного, движение как объект психогенетического исследования имеет, очевидно, еще одно преимущество. Как уже от­мечалось, одно из основных ограничений метода близнецов заключа­ется в возможности неодинаковых средовых воздействий в парах МЗ и ДЗ близнецов: среда, актуальная для формирования когнитивных и личностных особенностей, у первых может быть более сходной, и тогда получаемые оценки наследуемости окажутся завышенными (см. гл. VII). Когда же речь идет о моторике, нет серьезных оснований по­лагать, что члены пар МЗ и ДЗ близнецов имеют разные средовые возможности для ее развития [337]; иначе говоря, справедливость по­стулата о равенстве сред в этом случае более очевидна и, следователь­но, получаемые оценки наследуемости более надежны.

Таким образом, движения человека — важный для познания ин­дивидуальности и продуктивный для психогенетического исследова­ния признак.

Однако, хотя еще Ф. Гальтон в работе «Наследственность таланта» [35] отметил передачу в семьях успехов в гребном спорте и борьбе, т.е. наследуемость двигательных качеств человека обсуждалась в хроноло­гически первом же психогенетическом исследовании, движения не стали в психогенетике объектом систематического изучения. Посвя­щенных им работ немного, они разрозненны и не образуют логичной цепи решаемых проблем, поэтому метаанализ, весьма информатив­ный, как мы видели, для исследований интеллекта, здесь невозмо­жен. Для того чтобы хоть как-то упорядочить имеющийся в данной области материал, воспользуемся классификацией этих исследований, предложенной СБ. Малыхом [132; гл. VI]. Он выделил четыре группы работ, различающихся изучаемыми фенотипами: а) сложные поведен­ческие навыки; б) стандартизованные двигательные пробы; в) физио­логические системы обеспечения мышечной деятельности; г) нейро­физиологический уровень обеспечения движений. Конечно, границы между этими группами условны; например, анатомия мышц и суста-

Конец страницы №252

Начало страницы №253

вов существенно определяет параметры движений, относящихся к пер­вым трем группам; процессы саморегуляции особенно важны для ха­рактеристик движений второй и четвертой групп и т.д. Вот почему излагаемый далее материал может быть сгруппирован и иначе*, но эта схема хотя бы в первом приближении систематизирует разрозненные данные, имеющиеся в психогенетических исследованиях моторики.

Показатели, относящиеся к нейрофизиологическому уровню, бу­дут рассмотрены в главах, посвященных психофизиологическим при­знакам. Сейчас остановимся на трех первых группах показателей.