Пища - основа наследственности

При исследовании механизма наследственности стано­вится понятно, что зародышевая плазма не существует в ка­ком-то водонепроницаемом отсеке, на который не оказыва­ют влияние внешние факторы. Наследственность не является причиной генетических факторов. Это просто спо­соб передачи существующих положительных или отрица­тельных признаков, которые сама она не производит. Причи­ны этих признаков лежат вне самой наследственности.

Зародышевая плазма не может изменяться независимо и автоматически. Природа, видимо, окружила зародышевую плазму всевозможной защитой, чтобы предохранить ее от повреждений. Однако имеется ряд факторов, которые, как мы знаем, повреждают или видоизменяют зародышевую плазму. И имеются по крайней мере два из них, которые, мы уверены, способны осуществить сохранение энергии и целостность поврежденной зародышевой плазмы.

Алкоголь явно повреждает зародышевую плазму. Есть основания полагать, что то же делает и ртуть. Несомненно, и другие формы хронического отравления могут вызывать те же последствия. Доказательство относительно табака в ос­новном негативного характера. Недостаток солнечного све­та, как известно, сильно сказывается на зародышевой плаз­ме растений, и то же самое может быть в отношении плазмы животных и человека.

Помимо всего прочего, зародышевая плазма должна пи­таться, и от характера питания в значительной степени зави­сит ее жизненность, или способность производить жизнеспо­собные индивиды в следующем и дальнейших поколениях. До сих пор роль пищи в интеграции и дезинтеграции, нор­мальной и ненормальной эволюции организма сильно недо­оценивалась. Евгеники не учитывали влияния пищевых привычек на потомство. Они мало знали о пороках непра­вильного питания и еще меньше заботились об этом. Они - аристократы, которые видят в плодовитости „низшего" лю­да угрозу своему господствующему положению.

Хотя зародышевый материал, являющийся постоянным элементом нашего организма, многими путями защищен, тем не менее, он оказывается отнюдь не в безупречном состо­янии при несовершенном питании. Если чему-либо другому и ставятся препятствия в достижении зародышевой плазмы, то питательные вещества наверняка достигают ее и воздей­ствуют на нее положительно или отрицательно.

Сейчас все знают о роли пищи в образовании сильного или слабого организма. Энергия и жизнеспособность наше­го организма, его развитие, размеры, сила, работоспособ­ность, способность к воспроизводству, умственная энергия и продолжительность жизни зависят, до непредставляемой до сих пор степени, от обычно потребляемой нами пищи. Далее я намерен показать, что пища играет столь же важную роль в формировании силы или слабости зародышевой плазмы.

Биологи знают, что адаптация некоторых животных к определенным продуктам имеет для них столь большое зна­чение, что они называют эти продукты „пищевыми фабрика­ми". Адаптация эта настолько велика, что даже случайная перемена „пищевой фабрики" может стать причиной наслед­ственного изменения. Иными словами, начинают подозре­вать, что пища и ее получение сыграли главную роль в эво­люции. Д-р Дж. Харрисон, описывая свои опыты по образованию темной пигментации (меланизм) с помощью пищи, заявляет, что опыты окончательно свидетельствуют о том, что на зародышевую плазму можно воздействовать пи­щей и что „пища, необычная для данного организма, может оказать такое воздействие на его зародышевую плазму, что оно приведет к изменению наследственности".

Изменения в обычной пище зеленой мушки ведут к тому, что потомство рождается с полностью развитыми крыльями. Биологи В. Келлог и Белл на экспериментах с шелковичны­ми червями показали, что даже небольшое сокращение пита­ния вызывало уменьшение размера червей в последней ста­дии их развития, и это уменьшение было явным у третьего поколения, хотя промежуточное поколение получало нор­мальное количество пищи. После того как два-три последо­вательных поколения продержали на малом рационе пита­ния, развилась карликовая разновидность шелковичных червей, бабочки которых имели небольшие размеры.

Изменение питания вело к задержке различных физиоло­гических процессов, метаморфозам и снижало способность к воспроизводству. Эти нарушения передались трем поколе­ниям, после чего наблюдения биологов были прерваны из-за смерти бабочек. В этом случае очень явное наследственное ослабление организма вызывалось несовершенной или не­подходящей пищей. Слабые родители производили слабое потомство не потому, что слабыми были они сами, а потому, что зародышевая плазма была ослаблена тем же несовер­шенным питанием, что ослабляло и их родителей.

Другой биолог взял личинки бабочек семейства „окнерия диспар", которые обычно питаются дубовыми или березовы­ми листьями, и посадил их на питание листьями грецкого ореха, к которому бабочки хотя и с трудом, но, в конце концов, привыкли. Следующие поколения этой бабочки имели иную окраску и другую форму крыльев, причем эти измене­ния усиливались по мере того, как Последующие поколения получали ту же пищу. Бабочки стали меньшего размера и бо­лее светлой окраски. Другие эксперименты показали, что переход на иное питание может сгустить окраску и сделать более четкими отличительные признаки. Изменения в цве­те, признаках, размере и т. д. сохраняются у двух-трех или даже четырех поколений после возвращения к обычной ди­ете, даже если на не свойственной им диете находилось толь­ко одно поколение личинок. Но тот факт, что возвращение к обычной пище вызвало и возврат к первоначальному типу, показывает, что регенерация легко достигается.

Каждый садовод, агроном, цветовод знает о замечатель­ных изменениях в размере, окраске, запахе и т. д., которое может вызвать у растений, фруктов и цветов изменение поч­вы. Обычно следствием такого изменения бывают новые сорта. Растение можно улучшить или ухудшить в зависимо­сти от того, на хорошей или плохой почве оно произрастает. На некоторых почвах растут розы без запаха. На некото­рых, дефектных, почвах плодоносящие растения и деревья не дают плодов. Знаменитый цветовод Уорсделл (Нью - Гарден) доказал, что именно избыток пищи вынуждает расте­ния, а именно цветы, приобретать громадные размеры („двойные цветы") и что именно благодаря богатым удобре­ниям, в том числе листьям, повышается внеполовое воспро­изводство, как это имеет место, например, у гигантской зем­ляники. Пища - это основа, хозяин наследственности, и изменения в пище, влекущие за собой фактически измене­ние биологического родства, вызывают серьезные реакции и модификации позитивного или отрицательного характера.

Шведский специалист по питанию Р. Берг сообщает о серии экспериментов одного немецкого ученого, который с этой целью использовал цыплят. Он кормил их пищей с со­держанием кальция, еле достаточным для того, чтобы под держать жизнь взрослой курицы. И в третьем поколении куры снесли яйца, которые не содержали желтка. Европей­ский ученый Рудольфский нашел, что родившиеся от недо­едавших самок, но от хорошо вскормленных самцов были, подобно матери, в состоянии недоедания. А другой ученый, Угрюнов, обнаружил, что младенцы, родившиеся от „голод­ных" самцов, имели четкие признаки дегенерации.

Хорошо известно, что многим животным при воспроиз­водстве потомства требуется растительный регулятор. Вита­мин Е считается обязательным фактором, отсутствие кото­рого вызывает стерильность. Известно также, что и другого рода дефицит, например кальция, если он будет продол­жаться у двух-трех поколений, тоже вызовет стерильность у последующих поколений. Совершенно очевидно, что любой дефицит в питании, приводящий к стерильности, может так­же повредить зародышевую плазму. Так что даже если и бу­дет преодолена стерильность, это повреждение может ска­заться на потомстве. Мы это видели на примере цыплят, которых кормили недостаточной пищей. Тысячи цыплят из-за этого умирают еще в скорлупе, а другие настолько слабы, что погибают вскоре после появления на свет.

Профессор Е. Макколум показал, что животные, пища которых лишена марганца, утрачивают материнский ин­стинкт, отказываются кормить молоком детенышей, не стро­ят для них гнезда, даже пожирают их. Их молочные железы не развиваются должным образом и не способны выделять нужное молоко для детенышей. Это - проявления, обычно приписываемые витаминной недостаточности. Можно на­блюдать, как самка приносит в жертву себя при отсутствии питательных веществ, необходимых для детенышей.

А как у человека? Есть ли свидетельства того, что совер­шенная или несовершенная пища ведет к подъему или упад­ку рода человеческого?

Специалист по детскому питанию д-р Т. Кларк заявляет: „Недостаток в рационе определенных существенных пище­вых элементов, необязательно сопровождающийся прояв­лением плохого здоровья или патологических изменений, вызовет заметные изменения в наследственных характери­стиках". В экспериментах на крысах он ясно показал, что если крысам на протяжении нескольких поколений давать немного меньше, чем обычно, пищи, они произведут потом­ство, которое даже при полноценном питании уже не будет столь здоровое, как крысы, у которых были хорошо питав­шиеся родители.

Эти факты указывают на то, что недостатки питания ведут к повреждению зародышевой плазмы, ослабляют ее, в результате чего и появляется слабое потомство. Неправильное пита­ние двух-трех поколений наносит такой вред, что для восста­новления потребуется столько же поколений. Результаты экспериментов показывают, что доведенная до определенной черты дегенерация дальше имеет своим результатом стериль­ность с последующим исчезновением наследственной линии. Некоторые примеры приведены выше.

Дегенерация определяется как „ретроградное состояние индивида в результате патологического изменения зароды­шевой клетки". Это лишь означает, что дегенерация являет­ся утратой норм, которая начинается в зародышевой плазме. Это не означает, что зародышевая плазма вызвала ее собст­венные аномалии. Зародышевая плазма не может вызвать изменение самостоятельно и автоматически. Мы должны искать причины ее ухудшения или улучшения вне ее. Беспо­лезно прослеживать причину дегенерации в предках и на этом останавливаться. Мы должны найти самое начало вы­рождения, дегенерации. Если мы пойдем дальше в глубь прошлого, то обнаружим, что все мы произошли от нормаль­ных предков. Вырождение имело где-то начало, и у этого начала была причина. И пока эта причина не будет найдена и удалена или скорректирована, она будет продолжать в каждом поколении давать вырождающееся потомство, не­смотря на все наши полумеры.

Для дарвиниста дегенерация и уродство представляются стечением необъяснимых несчастных случаев. Для нас они являются результатом метаболических извращений из-за несовершенного питания. Если использовать термин в более широком значении, то питание есть главная детерминанта наших физиологических и биологических процессов. Из-за неправильного питания ухудшается состав, как крови, так и зародышевой плазмы, вследствие чего возникают многие потенциальные патологии, которые становятся реалиями, если неправильное питание продолжается из поколения в поколение.

Роль пищи не исчерпывается поддержанием какого-то индивидуального организма—она должна обеспечивать нуж­ным питанием зародышевую плазму и развивающийся эмб­рион. Истина, полное значение которой еще не признано, состоит в том, что одна пища обладает большей биологиче­ской ценностью, чем другая, что для эволюционного разви­тия человеческого рода одна пища лучше другой и что эта другая пища предрасполагает человеческий род к вырож­дению. Ненормальный метаболизм извращает любую фи­зиологическую функцию, делает даже проблематичным снабжение эмбриона питанием. Излишнее питание эмбрио­на ожиревшей матерью наверняка даст больного, а не здоро­вого ребенка.

Профессор Моргулис (Висконский университет) в сво­ей прекрасной работе „Голодание и недоедание" пишет: „По­трясающим примером жалкого физического состояния из-за убогих условий жизни являются польские евреи. Физическая мускульная сила у них с каждым поколением уменьшалась. Их кровь обеднена, рост небольшой, плечи и грудь узкие. У многих изнуренный, бледный вид, с призна­ками даже расового вырождения и упадка. Ослабленные разными болезнями, загнанные в польские гетто, с неболь­шими возможностями для поддержания жизни, они на про­тяжении поколений были жертвами недоедания. Их сла­бая конституция, физическая хилость, низкорослость делают их явно непригодными для тяжелой работы. Не многие народы имеют столько людей с уродливыми фигу­рами, больных и горбатых, слепых, глухонемых и урожден­ных идиотов. Ту роль, которую играет недоедание в массо­вой расовой дегенерации евреев, особенно в польских гетто, лучше всего можно оценить по одному из исследований, которое показало, что их несчастная жизнь объясняется длившимся на протяжении поколений питанием ниже ми­нимальных потребностей. Чубински нашел, что русские и польские евреи имели меньше пищи, чем их соседи - грече­ские христиане или польские католики. В более благоприятной обстановке и при правильном питании врожденные самовосстановительные силы организма дают прекрасные результаты уже в первом или втором поколении". Как бы в подтверждение этого заявления д-р А. Мейерсон пишет сле­дующее о польских евреях, эмигрировавших в Америку: „Еврей становится поклонником спорта, и поразительное увеличение числа евреев-призеров выступает как отклоне­ние от традиции, высмеивающее теории врожденных расо­вых признаков".

Эти факты, по убеждению автора, опрокидывают также и теории о врожденном превосходстве или ущербности опре­деленных классов. Наши друзья - евгеники, которые лю­бят исповедовать доктрины об аристократах и капитализме и которые ищут в справочниках „Кто есть кто?" примеры „высших типов" человека, проглядели роль недоедания в вырождении людей. Они недовольны заявлениями о том, что в основе различий между высшими и низшими слоями общества лежат иные причины, нежели врожденные „пре­восходство" или „ущербность". Австралийские аборигены считаются антропологами самыми „дикими" людьми на зем­ле, наиболее близко стоящими к людям доисторического периода. По крайней мере, это они представляют самую низ­шую ступень социального и культурного прогресса - без до­мов и домашних животных, практически без орудий произ­водства, лишь с одним оружием, в хорошую погоду спят голыми прямо на земле, орудия защиты от непогоды имеют самые примитивные. Австралийское правительство посы­лает детей этих аборигенов в школы. И было сделано по­трясающее открытие, что маленькие темнокожие дети, куль­турный уровень родителей которых исключительно низкий, не только сравнительно легко обучаются, их успехи мало чем отличаются от успехов их белых одноклассников, разве что они делают уроки лучше и делают ошибок меньше, чем их белые товарищи. Успехи этих молодых „дикарей", кото­рые считаются пребывающими на уровне докаменного века, на уровне далеких предков цивилизованных народов, не­возможно объяснить эволюционной теорией или теорией существования „высших" и „низших" рас.

Структура мозга у людей разных рас одинакова, анатоми­чески она одна и та же. Ранние эволюционисты, никогда не устававшие повторять, что мозг обезьяны эволюционно бли­же к мозгу „низшего" из людей, нежели мозг последнего по отношению к мозгу „высшего" из людей, исходили из собст­венных предубеждений и представлений, из потребностей своей теории.

Но прогресс человека - это не органическое, не биологи­ческое развитие, это развитие социальное.

В конце Первой мировой войны в Германии было прове­дено специальное исследование о влиянии недоедания на школьников. Было установлено, что недоедание вызывало заметное снижение успеваемости, и что ученики, ранее отли­чавшиеся хорошей учебой, теперь выполняли работу плохо. Недоедание приводило к потере нервной энергии и к замет­ному увеличению умственно отсталых детей. В их хорошей речи наблюдалось частое нарушение нервной координации, сильно возросло количество детей с плохой, шепелявой, не­внятной речью. Среди особых изменений, вызванных недо­еданием, были потеря нервной и умственной энергии, пло­хая сообразительность и плохая память на школьные задания, общая нервозность во время уроков. Более чем у пяти процентов школьников нарушения нервной системы влияли на их поведение. Дети, отстающие в занятиях, прояв­ляющие нежелание учиться, упрямые - это дети, страдаю­щие от недоедания. Недоедание - главная причина второ­годничества в школах.

В низших слоях общества существование всегда нена­дежно. Дети в сиротских домах и благотворительных уч­реждениях обычно имеют вес на 30% меньше нормального. Недоедание, как правило, связано с нищетой. Вопреки мне­нию некоторых ученых, считавших, что 5% детей, чьи посто­янные умственные расстройства будто обусловлены врож­денно низким уровнем их интеллекта,— это те дети, чье физическое состояние и нервная система были до войны подорваны недоеданием. Исследования показывают, что осо­бо умственно развитые дети, как правило, крупнее, выше, физически более сильные по сравнению с детьми, менее раз­витыми в умственном отношении.

Но „ущербность" является причиной нужды, как утверж­дают аристократы от евгеники и представители движения за контроль над рождаемостью.

Ущербность создает нужда. Нужда означает как хрониче­ское недоедание, так и отсутствие возможностей. Причина­ми недоедания являются нищета и невежество, а недоеда­ние - самая главная причина вырождения.

Как надо питаться

Всегда надо стремиться есть тогда и в таких условиях, ко­торые обеспечивают лучшее усвоение пищи. Некоторые об­стоятельства повышают усвоение, в то время как другие за­держивают его.

В любой естественной системе питания существуют оп­ределенные правила.

1. Есть только при ощущении голода. Поступая так, мы едим с единственной целью - покрыть потребности орга­низма. Мы не можем слишком часто повторять одно и то же: „Не ешьте, когда не голодны". Если следовать нашему прин­ципу, нынешнему трехразовому питанию будет положен ко­нец. Также прекратится практика питания между основны­ми приемами пищи и вечером перед сном.

Для большинства людей настоящий аппетит будет требо­вать всего одного приема пищи в день, временами с неболь­шим дополнительным приемом фруктов.

Голод - „голос природы", говорящий нам, что нужна еда. Другого истинного указателя на то, когда есть, не существу­ет. Время дня или привычные часы приема пищи не являют­ся истинными указателями. Хотя настоящий голод - это ощущение рта и горла и зависит от истинной физиологиче­ской потребности в еде, мускульные сокращения в желудке сопровождают аппетит и, как считают физиологи, повыша­ют ощущение голода. Д-р Карлсон считает, что у человека, проголодавшего две недели, эти желудочные ощущения „го­лода" не снизились, хотя и не было желания в приеме пищи. То же было замечено у животных. Фактически эти сокращения, как видим, возрастают и тем не менее не вызывают ощущения голода. Я не считаю эти так называемые „сокра­щения на почве голода" причиной голода. Настоящий го­лод - это ощущения рта и горла. Но существует различие между голодом и тем, что называют аппетитом. Аппетит -это прямая противоположность голода, творение привычки и практики и может определяться целым рядом обстоя­тельств: наступлением установленного времени для еды, ви­дом, вкусом или запахом пищи, приправой или даже одной мыслью о еде.

При некоторых заболеваниях бывает почти постоянный и неудовлетворяемый аппетит. Никакое из указанных обсто­ятельств не может вызвать настоящего аппетита, ибо по­следний приходит только тогда, когда есть действительная потребность в пище. Можно иметь аппетит на табак, кофе, чай, опиум, алкоголь и т. д., но нельзя испытывать голод к ним, ибо у организма отсутствует реальная физиологическая потребность в этих веществах.

Аппетит часто сопровождается мучительным ощущени­ем в желудке, ощущением „пустоты" или общим состоянием слабости, может быть, даже умственной подавленности. По­добные симптомы обычно свойственны больному желудку обжоры, и эти ощущения пройдут, если обладатель этого желудка воздержится от еды несколько дней.

Эти симптомы могут временно облегчаться при еде, что приводит человека к мысли, что пища как раз то, что нужно в данных обстоятельствах. Но подобные ощущения не со­провождают настоящий голод, при котором человек не со­знает, что у него есть желудок, ибо голод у него, как и жаж­да,— это ощущение рта и горла. Настоящий голод возникает стихийно, т. е. без посредничества какого-либо внешнего фактора, и сопровождается „увлажнением рта" и обычно осознанным желанием к определенному виду пищи.

По словам Гибсона, „состояние, известное как аппетит, источником и центром которого является желание нервной системы, а мотивом - наслаждение, есть настоящий паразит, живущий за счет своего хозяина - человека, чье неправиль­ное воображение позволяет ему укорениться; с другой сто­роны, голод - естественный физиологический инстинкт, подсказывающий клетке, какие нужны средства для покры­тия действительных потребностей физической природы че­ловека. Аппетит выражает не наши потребности, а желания, не то, что действительно нужно, а то, что мы думаем, будто нам нужно. Это подстегивающий воображение бич, превра­щающий нашу жадность к еде в ненасытного вампира, кото­рый растет по мере роста наших желаний и увеличивает свою власть, пока окончательно не убьет нас, если мы, в свою очередь, не решимся убить его. Пока наше внимание поглощено яствами, находящимися на столе, наслаждением едой ради нее самой и изобретением новых пищевых комби­наций для стимулирования аппетита, до тех пор мы будем увеличивать власть нашего аппетита за счет голода".

Голодный человек может съесть и наслаждаться сухой корочкой хлеба. Тот же, у кого аппетит, должен съедать свою пищу обработанной и приправленной специями прежде, чем он удовлетворится ею. Даже гурман съест много пищи, если к ней будет достаточно приправ и она будет соответственно приготовлена, чтобы подхлестнуть увядающий аппетит и возбудить его извращенный вкус. Но было бы гораздо луч­ше, если бы он дождался наступления настоящего аппети­та - голода.

Совершенно прав д-р Дж. Вегер, заявляя, что „вызываю­щие аппетит сокращения в желудке часто возбуждаются психическим состоянием под влиянием чувств". Подобного рода сокращения, безусловно, помогают усваивать пищу, но при условии, что они лишь дополнение к предшествующим сокращениям на почве голода. Мы знаем, что эти психичес­кие состояния увеличивают поступление пищеварительных соков, как бы увлажняют желудок, равно как и рот, и тем са­мым повышают усвоение.

По словам д-ра Клонча, „различие между истинным голо­дом и ложным можно определить следующим образом: быть голодным и испытывать от этого удовлетворение („быть в состоянии комфорта") - признак настоящего голода; быть голодным и испытывать при этом „некомфортность" - при­знак лжеаппетита, ложного голода. Когда больной человек пропускает обычный прием пищи, он слабеет, прежде чем станет голодным. А когда здоровый человек пропускает этот прием пищи, он становится голодным до того, как почувст­вует слабость".

Если бы мы придерживались правила есть только при на­ступлении истинного голода, то те, кто голодны, но слабы и испытывают дискомфорт, должны были бы проголодать, по­ка к ним не вернутся комфорт и сила. Голодание стало бы од­ной из самых распространенных практических правил в на­шей жизни, по крайней мере, до тех пор, пока мы не научились бы правильно жить и питаться для сохранения здоровья и тем самым устранили бы саму необходимость голодания.

Есть люди, которые всегда едят и всегда „голодны". Они ошибочно принимают ужасное возбуждение желудка за го­лод. Эти люди не научились отличать нормальную потреб­ность в пище от симптома болезни. Они ошибочно принима­ют проявления хронического гастрита или гастритного невроза за голод.

Как уже показано, голод - это настоятельная потреб­ность в пище, вытекающая из физиологической потребнос­ти в питании. С другой стороны, аппетит - это стремление к пище, которое может быть результатом некоторых различ­ных внешних факторов, воздействующих через разум и чув­ства. Все, что вызывает аппетит, поощряет человека к еде независимо от того, существует ли действительная потреб­ность в пище.

Не такая уж необычная вещь, когда голод удовлетворен, а аппетит все еще продолжается. Предлагаемые нам много­численные блюда, приготовленные специально так, чтобы апеллировать к вкусу и обонянию, рассчитаны на поддержа­ние аппетита еще долго после удовлетворения настоящего голода. Вряд ли человек бывает голодным, когда он тянется к десерту, обычно подаваемому после обеда из многих блюд. И очень немногие отказываются от десерта, хотя и полно­стью насытились и даже чувствуют тяжесть в желудке. Де­серт готовится специально для апелляции к аппетиту. Такая привычка в питании неизбежно приводит к перееданию и болезни. Слишком много продуктов за один прием стимули­руют и вызывают переедание. Голод и ощущение вкуса - единственные „гиды" в отношении количества и характера требуемой пищи.

Если мы едим, не будучи голодными, а наши тонкие ощу­щения вкуса омертвлены из-за обжорства и приема приправ и специй, алкоголя и т. д., вкус перестает быть надежным ги­дом. Неиспорченный инстинкт голода особенно остро реаги­рует на пищу, которая наиболее необходима организму, не­испорченный вкус позволяет получить наибольшее удовольствие и удовлетворение от одного или нескольких видов продуктов, требуемых человеку, этот вкус будет удов­летворен сразу после приема пищи в количестве, необходи­мом для обеспечения нужд организма.

Но если мы привыкнем наполнять до отказа желудок, когда нет потребности в пище, а только потому, что наступил обеденный перерыв или вообще установленное время, или потому, что это предписал врач, и у нас нет другого показа­теля удовлетворенности пищей и нежелания есть еще, тогда мы будем идти к катастрофе. Наличие естественной потреб­ности в пище указывает на то, что пища требуется организ­мом и что органы тела готовы принять и усвоить ее.

Еда при отсутствии на то времени, или как социальная обязанность, или из-за привычки стимулировать аппетит вредна для человека. Количество, качество пищи, равно как и частота ее приема, должны регулироваться правилами ги­гиены, а не этикета и удобства.

Существует много условий, при которых вполне нор­мальной является временная потеря желания есть (аноксерия): например, после тяжелой нагрузки, из-за сильных эмо­циональных переживаний (печаль, гнев и т. д.), при острых и обычно хронических болезнях, а также после самой еды. Истерия и некоторые виды умственного состояния часто приводят к потере аппетита. Нельзя принимать пищу, пока не появится для этого желание.

2. Никогда не есть при болях, умственном и физичес­ком недомогании (дискомфорте), при лихорадке и повы­шенной температуре. Если за едой следует дискомфорт, тя­жесть в желудке или кишечнике, не принимайте еды до возвращения комфорта. Это всегда диктуется инстинктом.

Боли, воспаления, повышенная температура - все это тормозит выделение пищеварительных соков, прекращает „голодные сокращения", прерывает вкус к еде, отвлекает нервную энергию от пищеварительных органов и нарушает усвоение. Если эти явления не очень выражены, небольшой аппетит может иметь место, особенно у тех, у кого извраще­ны инстинкты. Животные при болях инстинктивно избега­ют пищи.

Поскольку физическая подавленность действует так же, как и психическая, прекращая поступление пищеваритель­ных соков и „голодные сокращения", то мы здесь получаем физиологическую основу для нашего правила не есть при болях и физическом недомогании.

Отсутствие голода при лихорадке сочетается с отсутстви­ем голодных сокращений. Это должно указывать на необхо­димость голодания. Любая пища, съеденная при повышен­ной температуре, лишь усилит это состояние. Один тот факт, что обложенный язык, который мешает нормальному вос­приятию ароматов пищи, тем самым мешает и созданию пи­щевых рефлексов и потому выделению „аппетитного" сока, должен указывать на большую важность наслаждения пи­щей. Больной лихорадкой нуждается в голодании, а не пита­нии. Чем меньше энергии у человека, тем менее разнооб­разную пищу и тем меньшее ее количество может усвоить организм. Практика откармливания больных и ослабевших, чтобы „поднять" их, является губительной.

„Психические секреции" отсутствуют или почти отсутст­вуют в состоянии умственной депрессии. Отсюда физиоло­гическая основа для нашего правила не есть при умственной усталости.

Было выяснено, что некоторые умственные состояния увеличивают усвоение, а другие задерживают его и мешают ему. Примером является человек, который съедает много пищи после тяжелой дневной работы. Он жадно наслажда­ется едой. Но вдруг ему сообщают о гибели близкого ему че­ловека или же о потере состояния. Все желание к пище у не­го сразу исчезает. Организму потребуется вся его энергия для реакции на это новое обстоятельство, но ему требуется и много энергии для усвоения пищи. Поэтому пища, съе­денная в подобных условиях, не усваивается. Она бродит и отравляет организм.

Один интересный эксперимент на кошке поможет нам уяснить это правило. Кошке дали бариевую кашу и просве­тили рентгеном. Желудок работал прекрасно. В это время в комнату впустили собаку. Моментально страх обуял кошку. Ее мышцы напряглись, и оказалось, что мышцы желудка также напряглись и стали неподвижны. Усвоение прекра­тилось. Собаку убрали из комнаты, после чего кошка успо­коилась и желудок восстановил свою деятельность.

По словам Виолы М. Киммел, „правильный прием пи­щи - это наука и изящное искусство... Гнев, ненависть, за­висть, страх, сомнения, беспокойство - смертельные враги для усвоения пищи, даже самой гигиеничной. Даже порыв восхищения или любви отгоняет голод и лишает пищевари­тельные органы крови и энергии, необходимые для работы. Отдых, спокойствие, миролюбие - идеальные условия для всего процесса пищеварения, если хотят вести удобный, вы­сокопроизводительный и чистый образ жизни".

Ругань, ворчанье, ссора во время еды губительны для здоровья. Во многих семьях все мелкие конфликты и споры накапливаются за день, чтобы вечером за едой вылиться в поток раздражения и брани. Нужно устранить всякое умст­венное беспокойство. Из столовой надо устранить волне­ния, страхи, зависть, ревность, непонимание в мелочах, вы­зывающие эмоциональные стрессы и оскорбленные чувства. За обеденным столом не должно быть произнесено ни одно­го недоброго слова. Злому взгляду, вносящему страх или беспокойство, не место при приеме пищи. Желудочные сек­реции находятся во власти эмоций. „Радость повышает усво­ение, уныние подавляет и ликвидирует его",— пишет Гибсон. Пирожок с фаршем, съеденный с улыбкой, быстрее усвоится, чем яблоко в состоянии пессимизма. Придирки, зависть, ревность за столом окажут более губительное влияние на пищеварение, чем большинство лекарств. Вершина глупос­ти - давать пищу умственно или эмоционально подавлен­ным больным.

И еще. Не беспокойтесь о еде. Не будьте „диетическим жуком". Съешьте пищу и забудьте о ней. Отвлекайте ваш ра­зум от желудка. Это - самая неперевариваемая вещь из все­го, что я знаю. Если вы съели что-то неподобающее или пи щевое сочетание было неправильным, беспокойство по пово­ду этого не только не поможет, но еще больше навредит вам.

3. Никогда не есть во время, непосредственно перед или после серьезной работы, физической и умственной. Древнюю римскую пословицу „полный желудок не любит думать" можно дополнить „и пахать". Очень важно иметь свободное время для усвоения пищи. По словам д-ра Ф. Ос­вальда, „каждый час, украденный у пищеварения, добавляет несварение". Стало привычкой, что ум устремляется в столо­вую, когда подходит желанный час еды, даже если в этот час не приходит настоящий голод. Если же пропустить этот час без еды, то это скоро забывается и предполагаемое жела­ние поесть пропадает. Выбор определенного часа для еды имеет значительно меньшее значение, чем никогда не ку­шать, если нет достаточно свободного времени для еды. Мы не можем усвоить и ассимилировать пищу, если функцио­нальная энергия организма направлена на другие дела.

Сытно поев, животные удаляются в тихое, укромное ме­сто. „Послеобеденный отдых" служит указанием для нас следовать примеру животных и тоже давать себе отдых по­сле плотной еды. Представление, будто физические упраж­нения или речи после еды способствуют пищеварению, яв­ляется грубой ошибкой.

Нормальное пищеварение требует почти полного внима­ния всего организма. Кровь приливает в большом количест­ве к пищеварительным органам. Происходит расширение кровеносных сосудов в этих органах для того, чтобы принять дополнительное количество крови. В то же время в других органах для того, чтобы компенсировать потерю крови, про­исходит значительное сокращение кровеносных сосудов. Пищеварение не может произойти без большого потребле­ния крови и нервной энергии. Ощущение сравнительной усталости вслед за большим приемом пищи есть доказатель­ство того, что кровь и энергия поставляются за счет осталь­ного организма.

Человек так создан, что он может хорошо справляться од­новременно только с одним делом. Тяжелая еда делает его „глупым", ибо вся наличная энергия используется для усво­ения пищи. Еда уже сама по себе дело, и она должна быть от делена от всех прочих видов физической и умственной дея­тельности. Ни одну пищу нельзя есть, пока организм не полу­чит достаточного умственного и физического отдыха для физиологического расслабления и готовности к пищеваре­нию. По словам Кэннона, в состоянии сильной усталости ни у животного, ни у человека не могут возникнуть ритми­ческие сокращения желудка. Состояние „слишком устал, чтобы кушать" - повсеместно наблюдаемый факт, а лабора­торные исследования показали, что отсутствие чувства голо­да, часто сопровождаемое отвращением к еде, сопутствует отсутствию голодных сокращений в желудке. Это и есть фи­зиологическая основа нашего правила — „отдых перед едой".

В статье „Желудочный сок и предупреждение кишечной лихорадки и холеры" д-р Р. Остин показал, что как у офице­ров, так и у рядовых развились дизентерия, холера и кишеч­ная лихорадка в результате того, что они ели в состоянии ус­талости и не имели аппетита.

Тяжелая еда в состоянии усталости от физической и ум­ственной работы определенно приведет к несварению, недо­моганию и неспособности к работе из-за нехватки актив­ных желудочных соков. Отдых, особенно сон, в подобных условиях более важен, чем еда. Можно приступить к еде по­сле расслабления и отдыха. Никакую пищу нельзя прини­мать непосредственно до или после ванны. Нельзя есть, не от­дохнув полностью после работы или физических или умственных упражнений, равно как непосредственно перед их выполнением.

4. Не пить во время еды. Это очень важное правило и должно строго соблюдаться. Оно относится как к воде, так и к чаю, кофе, какао и другим напиткам (молоко - питание, не напиток, но тоже принимается отдельно). Животные и так называемые дикари не пьют с едой, и есть все основания считать этот инстинкт хорошим правилом.