Глава 14. Комната с портретом основателей 6 страница

— Отец умчался с Биллом — опять какие-то срочные дела и таинственные поручения! — миссис Уизли едва заметно вздрогнула, нахмурилась, но тон остался бодрым.

«Она изменилась с нашего последнего разговора и, кажется, похудела… Мама, мама, я прибавил тебе седых волос… Прости…»

— Артур просил передать, что гордится тобой, — губы миссис Уизли подрагивали, хотя она старательно улыбалась.

«Мальчик мой… Даже обнять тебя не могу…»

Чарли усмехнулся и погрустнел:

— Гордиться особо не чем… Я не уберёг ни драконов, ни людей…

— Главное — ты жив, ты спасся! Когда мы узнали… когда Дамблдор сказал — ты в замке Сам-Знаешь-Кого… — голос отказывался служить, миссис Уизли из последних сил пыталась не разрыдаться, но слёзы уже предательски бежали по щекам.

«Тёмный Лорд… страшно подумать, что он творит с людьми… Каждую ночь мне слышался твой крик… мне казалось — ты умираешь… Сынок… такой бледный, усталый, щёки запали, сутулишься…»

— Мам, не надо, не плачь… — ясные серые глаза улыбались тепло и нежно, — ведь полный порядок, — я жив, всё позади.

— Нет-нет! Я не плачу, — миссис Уизли суетливо пошарила по карманам, достала платок, — это так… ерунда… Просто мы очень волновались за тебя, Тигрёнок. Боялись, что ты… что с тобой… — услышав своё детское прозвище из маминых уст, Чарли на миг ощутил себя взрослее мамы, словно она была младшей сестрой, нуждающейся в защите и поддержке, в груди защемило… Он с усилием проглотил комок и сжал кулаки:

«Я вынесу всё, лишь бы сберечь, защитить тебя… всех вас, родные мои…»

— А как у нас дела? Как Билл? Перси? Близнецы? — бодро поинтересовался Чарли. — Знаешь, Джинни стала настоящей красавицей, а Рон так вымахал за пару месяцев — я даже не сразу его узнал!

— О! Джинни — моя отрада! — миссис Уизли улыбнулась, и свет в глазах проступил явственней. — Она такая умница! И помощница… Вас, мальчишек, вечно не допросишься, а она, между прочим, даже из Хогвартса умудряется помогать мне со всякими хозяйственными мелочами! Рон вроде взялся за ум и стал немного лучше учиться… Фред с Джорджем по уши увязли в своей торговле, но благодаря этому у нас немного полегчало с деньгами… Билл стал ужасно важным и таинственным, о нём с уважением отзывается сам Дамблдор! — последние слова мама выговорила полушёпотом, видимо, из огромного пиетета к персоне Директора.

— А Перси? Как поживает наш главный семейный карьерист? Мостит свою лестницу в небо? — шутливо спросил Чарли. Расспрашивая о семье, он словно оказался на маленькой уютной кухне Норы, за большим деревянным столом, вокруг которого в праздники собирались все Уизли… Ему даже показалось, будто запах фирменных маминых пирогов проник в тёплый сумрак опустевшей гриффиндороской гостиной.

— Перси… Я потом расскажу… при встрече… — лицо миссис Уизли вновь окаменело, приняв скорбное выражение. — Он… опять поссорился с отцом, как в прошлом году… заявил, что сделал окончательный выбор…

— То есть? — Чарли прищурился, сдвинув брови. — Что значит, окончательный? — по гостиной словно пронёсся неведомо откуда взявшийся сквозняк, тени факелов заметались по стенам, жалобно тренькнуло стекло, содрогаясь от мороза.

— Дело в том… — миссис Уизли тяжело вздохнула и выговорила единым махом, словно боясь споткнуться на жгущих её словах, — отец уверен, будто Люций Малфой заплатил нашему Перси крупную сумму денег за подпись на некоем документе и поддержку соответствующих законов… Но это недоразумение! У меня нет сомнений! Видимо, подозрение отца сильно оскорбило Перси, и они разругались вдрызг… — в глазах мамы опять предательски блеснули слёзы, зелёное пламя помутнело, заколебалось, на миг скрыв лицо женщины.

«Я больше не желаю быть нищим, но честным! Надоело!!!» — эти слова, случайно вырвавшиеся у Перси, когда он ещё только начал подвизаться на ниве работы в Министерстве, врезались Чарли в память неожиданной для сдержанного брата искренней горячностью. Сообщение о новой ссоре Перси с отцом не удивило; Чарли вздохнул и опустил глаза.

— Но я хотела поговорить о тебе, сыночек! — спохватилась миссис Уизли. — Ты не ранен? У тебя ничего не болит?

«Расскажи мне… скажи мне правду, мальчик мой… я же вижу, как ты измучен, как старательно бодришься…»

— Всё хорошо, — молодой человек улыбнулся и кончиками пальцев погладил холодное зелёное пламя возле маминой щеки, — не волнуйся!

— Как я могу не волноваться! — всплеснула руками миссис Молли, губы вновь задрожали, глаза потемнели. — Твоё увлечение драконами с самого начала было кошмаром для меня… А в этот раз мы все едва с ума не сошли от страха! Чуяло моё сердце — эти твари не доведут тебя до добра!

— Мам, давай не будем заводить старую пластинку, — устало поморщился Чарли, машинально ковыряя дырку, прожжённую в ковре шустрым угольком. — Ты давно заглядывала в Гринготтс? Институт Драконоведения должен был перечислить на ваш счёт кое-какие деньги: там выходное пособие в связи с закрытием Румынского филиала и моя зарплата за два последних месяца, которую они задержали…

— Я проверяла счёт вчера — ничего не добавилось, — покачала головой миссис Уизли.

— Вот ведь! Этот Институт никогда ничего не делает вовремя! — возмутился Чарли. — Видимо, у них опять какие-то трудности…

— Видишь, сынок, — согласился бы, когда тебя звали на кафедру Физиологии Драконов, работал бы сейчас в Лондоне, в безопасности, и зарплату получал без проблем…

— Мы уже тысячу раз обсуждали всё это… — тоскливо выговорил Чарли. — Годами протирать штаны в кабинетах, писать статьи за подписью научного руководителя и сочинять диссертацию по картинкам, не видя в глаза живого дракона — нет уж, это выше моих сил. Ты согласилась. Да — пусть я дурак, но мне нравится жить в палатках, возиться с драконами и хлебать прямо с огня кашу, которую заваривает жизнь… — в камине стрельнуло, посыпались искры — дрова продолжали гореть, несмотря на то, что пламя не грело.

— Ты не глуп, Тигрёнок, — мама кашлянула и, похоже, перешла к главному. — До меня дошли слухи, будто в Хогвартс ты прибыл вместе с вейлой… С этой Делакур… Она, конечно, по-своему неплохая и, наверное, чем-то помогла тебе, но, смотри, не потеряй головы… ведь цена чарам вейл известна… ещё недавно она пудрила мозги Биллу, теперь переключилась на тебя… — женщина старалась аккуратно подбирать слова, но интонация выдавала её, чётко расставляя акценты и недвусмысленно демонстрируя отношение миссис Молли к подобным созданиям.

— Мам… — у Чарли разом пересохло в горле, — мне не пятнадцать лет и уже далеко не двадцать… Давай замнём этот разговор немедленно, пока мы оба не пожалели о сказанном…

— Не прислушиваться к советам старших — признак самонадеянности, — обиженно поджала губы мать. — Что вообще может связывать тебя и эту французскую вертихвостку?!

— Очень многое… — сдержанно ответил Чарли. — Полтора десятка дней — каждый длиною в жизнь, — мама вздрогнула, запнулась на мгновение, но уверенность, что она действует во благо сына, помогла продолжить:

— Да разве можно всерьёз принимать вейлу?! Даже гораздо более старшие и опытные попадали под действие чар и ломали свою жизнь в угоду тем, кто этого никогда не поймёт и не оценит… Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, сынок!

— Это не случится со мной, мама, — устало пробубнил Чарли, склонив голову и глядя мимо камина в черноту за окном. — Никто не сломает мне жизнь, не обидит, не обманет и не разочарует. Все будут меня любить, понимать и ценить, — губы тронула едва заметная улыбка.

— Ты смеёшься… Но посуди сам: она встречалась с Биллом, потом запросто закрутила с тобой. Этой… гм… мисс привычно прыгать из одной кровати в другую… — брезгливое выражение само собой проступило на лице миссис Уизли.

— Остановись!!! — свистящий полушёпот, и стальной блеск в серых глазах не на шутку напугали. — Сию же минуту прекрати! Или… или… я немедленно уйду! — Чарли вскочил на ноги. — Почему ни один разговор у нас не оканчивается без непременных пререканий по поводу моей работы или моей личной жизни?!!

— Я ведь желаю тебе только добра… Хорошо — умолкаю… Пусть отец с тобой разговаривает! Может, он с мужской точки зрения объяснит доходчивей… После Нового года мы непременно прибудем в Хогвартс.

— Меня вы уже не застанете, через два дня я покидаю Англию по поручению Дамблдора, — с грустной иронией сообщил Чарли, — можете не торопиться.

— Снова какая-то рискованная операция?! — ахнула перепуганная мать.

«Как я устала… Едва встретив и порадовавшись чудесному спасению сына или мужа, вновь и вновь провожать их в неизвестность!»

— Нет, на этот раз ничего особенного… — Чарли постарался сделать взгляд непроницаемым.

— И сколько времени тебя не будет?

— Не знаю… Как пойдут дела… — уклончиво ответил молодой человек. Миссис Уизли кивнула с тяжёлым вздохом:

— Дамблдору виднее… Раз он сам тебя просил …

— Мам, ты так доверяешь Директору, что готова принять любое его решение, выполнить любую просьбу, любой приказ? — прищурился Чарли.

— О да… авторитет Дамблдора непререкаем…

— Отчего же? — молодой человек улыбался одними губами, глаза глядели серьёзно и строго. Мама взглянула на сына, как на пришельца с другой планеты:

— Ведь Дамблдор давно живёт на этом свете, он мудр. В нём наша единственная надежда на спасение от надвигающейся Тьмы — именно Дамблдор победил Гриндевальда, и он единственный, кто может противостоять Сам-Знаешь-Кому…

— А в книгах сказано — Дамблдор победил Гриндевальда, соединив свои силы с силами выдающихся волшебников нескольких стран, воевавших против этого чёрного мага. И пятнадцать лет назад Волдеморту противостоял отнюдь не сэр Альбус, а годовалый младенец и его родители.

— Чарли?! Ты назвал Его по имени! — ахнула миссис Уизли, в ужасе прикрыв рот руками.

— Ну и что? Он сам себя так назвал…

— Чарли, сыночек, да что же ты такое говоришь?! Ты всегда рассудительный и понятливый… а сейчас подвергаешь сомнению очевидные вещи!

— Я говорю — Дамблдор обычный человек, который тоже может ошибаться, а Волдеморт — не первый и не последний на земле маньяк, рвущийся к мировому господству… Поэтому не считаю верным слепо следовать указаниям даже самых мудрых друзей и переоценивать возможности даже очень опасных врагов, — отчеканил Чарли, исподлобья глядя на мать.

— Сынок… — задохнулась миссис Уизли, беспомощно огляделась по сторонам и, прижав руки к сердцу, тихо заговорила: — наверно, дело в том, что когда Сам-Знаешь-Кто набирал силу, ты был ещё подростком… потом он исчез в одночасье на долгих тринадцать лет, и вся твоя взрослая сознательная жизнь прошла в мире без Тёмного Лорда. Ты не знаешь ужаса Чёрной Метки над домами друзей, в которые пришла смерть… — слёзы опять навернулись на глаза, заблестели на ресницах. — Не знаешь бессонных ночей, когда страх за детей и любимых разъедает душу! Не помнишь кошмарных вечеров, полных отчаянья и невыносимого ожидания, когда люди в чёрных капюшонах могут в любой момент выломать именно твою дверь, убить семью на твоих глазах, сжечь дом!!! Ты не можешь даже вообразить, как много значит человек, открыто провозгласивший борьбу с непобедимым, хитрым, могущественным злом! Сколько надежд и чаяний связано с этим человеком! Не представляешь, как по одному его слову, люди готовы жертвовать собой ради будущего, ради спасения своих детей, ради грядущей победы! — глаза миссис Уизли горели, в голосе звенели рыдания, слова её прожигали дорогу в самые глубины сердца. Чарли вновь встал на колени перед камином и, подавшись вперёд, заговорил горячо и сбивчиво — казалось ужасно важным, чтобы его поняли правильно:

— Мама, ты права… я не помню всего этого. Но вполне могу представить. Мне тоже приходилось терять друзей… Твои слова потрясающе верны… Однако… понимаешь, есть разница — жертвовать собой по чьему-то слову, пусть даже это слово самого замечательного человека на свете, или по велению собственного сердца и разума… может, она и не велика, эта разница, но она есть!

— Время заканчивается, — после долгой паузы, заполненной не звенящей тишиной, а суетой толпящихся невысказанных слов, не произнесённых из-за осознания тщетности усилий выразить суть мыслей, упавшим голосом проговорила миссис Уизли, вытирая глаза, — сейчас камин заблокируют… Мальчик мой! Будь осторожен, береги себя! И слушай своё сердце — оно подскажет единственно верный путь, и не обма… — фраза оборвалась, пламя из зеленовато-прозрачного стало ярко-оранжевым, заплясало перед самым лицом тугими горячими всполохами.

— Мама… — еле слышно произнёс Чарли. — До встречи… и — прости меня… — он медленно поднялся, не отводя задумчивого взгляда от бесконечно изменчивого и непрерывно подвижного пламени. Движение, сомнение, борьба, противоречия… Жизнь — тоже бесконечное движение… Нет ничего незыблемого и несокрушимо прочного, всё относительно…

«Твёрже алмаза, сильнее Времени Слабое смертное сердце твоё…» — шепнул огонь строки древнего, забытого поэта.

Подаренная на Рождество метла новейшей модели не давала Гарри покоя. По сто раз на день он доставал Торнадо из футляра, разглядывал, проверял крепления, гладил рукоятку, но всё никак не решался полетать на чудесной метле. Что-то его останавливало. Гарри решил непременно найти человека, подарившего метлу, словно в этом заключалось нечто крайне важное, словно имя таинственного дарителя само по себе являлось паролем, открывавшим доступ к великолепному Торнадо, словно без знания этого имени юноша не мог взлететь.

Первым делом Гарри поговорил бы с Сириусом, но от того до сих пор не было никаких известий, что сильно огорчало юношу. Вариант с Дамблдором в качестве Санта-Клауса отпал сразу же — хоть внешнее сходство имелось, Директор никогда бы не позволил себе так выделять одного из учеников. Совершенно фантастичным выглядело предположение, что семейство Дурслей заказало подобный подарок в магазине «Всё для квиддича».

Гарри замучил абсолютно всех. Рон досадливо махнул на него рукой, Кристина следом за Роном посоветовала другу не думать об этом. Даже Гермиона не выдержала, когда он попросил проникнуть в клиентские списки магазина «Все для квиддича».

— Ты рехнулся, Гарри! — староста упёрла руки в бока. — Как я же могу вскрыть такие данные!

— Я думаю, ты можешь всё! Ну, пожалуйста! — Гарри, оперся о стол, умоляюще глядя на подругу. — Мне ведь не для воровства или чего-то ещё, а для выяснения истины. Разве не ты всегда говорила, что поиски истины — самое благородное занятие?

— Неужели ты запомнил?! — опешила Гермиона. — Если так пойдёт дальше, то лет через сто ты прочтёшь, наконец, «Историю Хогвартса». Я повторю в очередной раз, — Гарри Джеймс Поттер, откажись от этой идеи и успокойся!

— Не могу, — упрямо ответил Гарри. — Я должен знать, кто на меня потратил такую кучу денег.

— Естественно тот, кому этого очень хотелось, кому это важно… — ответила Гермиона со странной интонацией, очень внимательно перекладывая книги. — По мне, Гарри, тебе просто скучно и ты не знаешь чем себя занять.

— Нет, — отрезал он. — Мне любопытно.

— Ты лучше занимался бы, а то тебе не вытянуть Нумерологию и Зелья.

— Ничего, пробьёмся, — не впервой! Ну, так ты выполнишь мою просьбу?

— Ни за что!

— А если я тебя очень-очень попрошу, — Гарри подошёл к ней вплотную, заглянул в глаза.

— Смотря как это «очень-очень», — губы Гермионы невольно расплылись в улыбке

— Вот так…

Гарри неловко обнял девушку за талию и притянул к себе. Наклонившись, коснулся её губ, и Гермиона вся подалась навстречу. Сопротивляться его поцелуям было для неё совершенно невозможно. Гермиона вдруг осознала, как давно они не целовались! В последнее время между ними всё время что-то стояло: какие-то проблемы, ссоры и недомолвки, а сейчас, наконец, всё осталось позади, растворилось в тумане. Конечно, никто не знал грядущего, но можно было не сомневаться — всесильная Судьба уготовила им массу не самых приятных сюрпризов. Ребята надеялись только, что самое страшное и горькое осталось в прошлом. Но кто мог поручиться за это? События надвигались неотвратимо, и всё тяжёлое, жестокое и сложное жизнь, как всегда, оставляла напоследок.

— И каков же будет твой положительный ответ? — Гарри с улыбкой отстранился от Гермионы.

— Хорошо, — она сияла. — Сегодня попрошу у МакГонагалл Зеркало под предлогом изучения каталогов библиотеки Тауэра.

— Я тебя обожаю, Герми! — Гарри приподнял девушку, крепко сжав в объятиях.

— Не спеши радоваться, потому что нам ещё предстоит перелопатить клиентские списки, а это огромный объём информации!

— Но, я думаю, у тебя непременно получится! — он звонко чмокнул её (благо гостиная пустовала — гриффиндорцы сошлись в снежной дуэли со Слизерином) и выскочил за портрет, а через минуту вошла Кристина.

— Ненормальный, — констатировала Гермиона, не в силах совладать со счастливой улыбкой.

— Ты обо мне? — мисс Равенкло вскинула бровь.

— О нет, конечно, нет! — смутилась староста. — О Гарри.

— Ясно… — кивнула Кристина и уточнила. — А что он сделал?

— Попросил меня порыться в клиентских списках магазина «Всё для квиддича».

— Зачем?

— Как зачем?! Хочет выяснить, кто подарил ему эту дорогущую метлу, — пожала плечами Гермиона. — Он только о ней и говорит.

— Я подумала, что Гарри уже отказался от этой идеи, — Кристина покусала нижнюю губу

— Как видишь, нет, — Гермиона с усилием запихнула толстенную книгу в сумку, и устало опустилась в кресло. — А ты знаешь, кто этот таинственный даритель? — она внимательно взглянула на подругу.

— Знаю, и ты ничего не найдёшь, так как метла была куплена не в Косом переулке, а сделана на заказ специально для Гарри.

— И кто же это постарался? — глаза Гермионы заблестели.

— Ты до сих пор не догадалась? — лукаво улыбнулась Кристина.

— Так значит…

— Угу, и он обещал, что совсем скоро, наконец, откроет Гарри правду.

— Ты не очень-то этому рада… — заметила Гермиона.

— Боюсь — эти новости станут для Гарри слишком большой неожиданностью. Ведь от него скрывали правду целых шестнадцать лет! — вздохнула Кристина.

— Мы поможем ему в меру своих сил… очень постараемся помочь… — Гермиона ковыряла петельку на вязаной кофточке. — Когда твой отец расскажет ему?

— Не знаю… Но он боится, очень боится… Он — который никогда ничего не боялся! Ох! — Кристина помрачнела, — Сдаётся мне, ничего хорошего из их разговоров не выйдет…

Гарри прохаживался вдоль озера и пинал ногами слежавшийся комьями снег. Замёрзшее зеркало искрилось. Чёрные деревья приоделись инеем и от этого казались нарядившимися к празднику франтами. По ярко синему небу размазывались серебристо-белые облаков, напоминая перья сказочных существ. Солнце светило неярко, но неожиданно тепло — почти по-весеннему. На душе у Гарри стояла такая же идиллическая погода. За всю жизнь, кажется, он не был столь полно и беззаботно счастлив… Однако, это настораживало, — как-то уж слишком чудно и прекрасно. Значит, — жди беды, случится что-то, обязательно случится! В Хогвартсе они в безопасности… Но даже эта безопасность может оказаться призрачной, и, возможно, враги уже готовятся атаковать замок… Гарри разозлился на себя: «Дурак! Не можешь радоваться тому, что имеешь, всё норовишь накликать беду! Лучше бы сделал нечто полезное».

Гарри подумал о Наследниках, — им по-прежнему были известны лишь туманные намёки, и больше ничего. Профессора продолжали упорно молчать. Гарри вспомнил долгий разговор с Сириусом, его рассказ о второй половине Пророчества… Может, попробовать расспросить Джона Ральфа об этой легенде? Гарри решил действовать незамедлительно и направился в замок, к профессору Ральфу. У двери кабинета юноша помедлил, раздумывая, но всё же решился и постучал — ответа не последовало.

— Профессор Ральф! Вы у себя? — постучал ещё раз, и дверь неожиданно приоткрылась. — Странно, — пожал плечами Гарри и вошёл.

В кабинете наблюдался некоторый беспорядок, не очень свойственный всегда аккуратному Ральфу. На большом письменном столе валялись листы пергамента и какие-то свитки. Внимание Гарри привлёк круглый журнальный столик, на котором, придавленный стаканом с недопитым чаем, лежал только один маленький листик зеленоватого цвета. Любопытство пересилило доводы разума, и юноша подошёл поближе. Листик оказался квитанцией об оплате индивидуального заказа на изготовление эксклюзивной метлы… Сердце Гарри затрепетало, когда он увидел красиво выведенное слово «Торнадо», а затем… Хорошо, что рядом оказалось глубокое кресло, иначе он сел бы на пол. В следующей строке было вписано имя заказчика, и стояла его роспись. Там значилось «проф. Северус А. Снейп», и подпись, несомненно, принадлежавшая именно профессору зельеделия, Гарри видел её много раз и ошибиться не мог.

— И что же это такое?… Этого просто не может быть, — прошептал он и дрожащей рукой поднял квитанцию за уголок, словно та могла его ужалить или вспыхнуть на глазах. — Наверное, тут какая-то ошибка….

За дверью послышались шаги и голоса. Гарри, забыв положить квитанцию на место, метнулся за ближайшую штору. В кабинет вошли профессора Ральф и Снейп, юноша в ужасе вдавился в стену, пытаясь стать как можно незаметнее, сердце стучало, будто колёса локомотива. Если его здесь застукает Снейп, наказания не избежать.

— Северус, хочешь чаю? — раздался голос Ральфа.

— Ты же знаешь, я ненавижу твой чай, — отрезал Снейп, брезгливо двигая грязный стакан и опускаясь аккурат в то же самое кресло, в котором только что сидел ошарашенный Гарри. Причем последний, находясь за шторой, в полуметре от профессора, перестал дышать и старался заставить не биться так громко своё сердце.

— Привычка, — усмехнулся Ральф. — Всегда предлагать гостю чай…

— Ты лучше дай мне книгу, и я пойду, — недовольно заметил Снейп.

— Сейчас найду её… куда же она подевалась?!

— Не удивительно, что в таком беспорядке ты ничего не можешь найти, — хмыкнул профессор зельеделия.

— Я ведь вернулся совсем недавно, и просто ещё не успел разобрать бумаги, — ответил Ральф, сосредоточено копаясь на полках. — Кстати, твоя квитанция лежит на журнальном столике.

— Спасибо… — Снейп потянулся за нужной ему бумажкой, но ничего не обнаружил. — Её здесь нет, Джон.

— Как нет?! — Ральф резко выпрямился и удивлённо посмотрел на друга.

— Нет и всё! Стол совершенно пуст, — ворчливо пробормотал алхимик.

— Я же сегодня утром специально нашёл её! Хотел отдать тебе! — Ральф недоумённо смотрел на пустой стол. — Может, кто-то заходил в кабинет и забрал квитанцию?

— Интересно, кто — домовые эльфы, что ли? И зачем им могла понадобиться квитанция на оплату заказанной мною метлы? — холодно вопросил Снейп. — Там, между прочим, стояла моя подпись.

— И что?

— А то! Наверное, в Хогвартсе есть только один студент, получивший на Рождество новую сверхскоростную метлу, — грозно констатировал профессор. — И не исключено, что это именно он забрал квитанцию.

— Ну что ты, Северус, Гарри сюда не мог зайти.

— Ты в этом так уверен? Поттер шляется, где ему хочется! — вскрикнул Снейп. — Я же говорил, должен был ты расписаться! Теперь он будет ломать голову, с чего бы это декан Слизерина подарил ловцу Гриффиндора суперметлу, выполненную по индивидуальному заказу.

— А я повторю ещё раз, ты просто обязан рассказать Гарри правду, сколько можно это скрывать от него! И не будет проблем ни с подарками, ни с недомолвками!

— Я не могу, — глухо выдохнул Снейп

— Неужели ненависть к Джеймсу так велика, что его сын не заслуживает хотя бы правды, если уж не нормального отношения?! Он ведь всё равно узнает, — так что лучше скажи ему сам.

— Причём тут Джеймс! И ненависть давно ушла в прошлое… Это выше моих сил… — прошептал Снейп совершенно чужим голосом. — Он смертельно возненавидит меня и никогда не простит. Тогда как сейчас он хотя бы уважает меня за то, что я не раз спасал ему жизнь.

— Подумай, Северус, если мальчик узнает не от тебя, ему будет намного больнее, — вкрадчиво проговорил Ральф.

— Я попробую, но не уверен, что получится… Ведь он и так не питает ко мне особой симпатии, — Снейп пару раз глубоко вздохнул, словно успокаиваясь. А Гарри был готов выпрыгнуть из-за шторы, вцепиться в профессора и не отпускать его до тех пор, пока всё не прояснится. Вот только ноги почему-то стали ватными и не слушались. — Ты же знаешь, как мне надоели эти тайны! Но с другой стороны — может, Поттеру будет лучше не знать ничего…

— Глупости! Наберись смелости и расскажи ему всё! Конечно, поначалу мальчик будет в ярости, но потом обязательно поймёт. Гарри достаточно сильно отличается от своих сверстников, и если кто и сможет тебя простить, то только он.

— Джон, прошло уже шестнадцать лет! — Снейп повысил голос на цифре. — Шесть, из которых мальчик проучился в Хогвартсе! Мы слишком долго скрывали от него.

— А ты подумал о Кристине? Она теперь всегда рядом с Гарри и, наверное, хочет, чтобы он знал правду.

— Джон, не дави на меня, мне и так паршиво, — угрюмо отозвался Снейп, встал и направился к двери. — Дай лучше книгу.

— На, держи. Северус, обещай мне всё рассказать мальчику в ближайшие дни, пока он сам не узнал, а то будет слишком поздно. Зачем ты тогда подарил ему эту дорогущую метлу?

— Не знаю зачем… Сам не знаю… Мне просто захотелось сделать ему рождественский подарок… Как Кристине, как… Микки — глухо выговорил Снейп, но Гарри это услышал и едва не упал. Он мгновенно взмок от усилий не выдать себя ни движением, ни вскриком. — Понимаешь, дружище, как-то незаметно и постепенно этот вредный мальчишка стал для меня значить нечто важное… Его судьба в чём-то напоминает мою, только ему ещё труднее… И самое необъяснимое — я, чёрт побери, стал бояться потерять его однажды… — Снейп запнулся. — Ладно, пойду, скоро придёт Лонгоботтом на дополнительные занятия.

Дверь хлопнула, значит, профессор вышел. Гарри за шторой был близок к обмороку. Ему пришлось вцепиться в тяжёлую ткань — последние слова Снейпа, эхом отдававшиеся в голове, окончательно подкосили юношу. Ральф что-то заметил, быстро подошёл к шторе и резко отдернул её. Профессор и ученик молча уставились друг на друга. В тёмных глазах Ральфа читалось удивление и некоторое смятение. Глаза Гарри метали изумрудные молнии, и профессор почти физически ощутил жар и ярость того смерча, который бушевал сейчас в его груди.

— Что ты здесь делаешь, Гарри? — наконец справился с голосом Ральф.

— Пришёл кое-что спросить, — Гарри говорил совершенно бесстрастно, стараясь сохранять спокойствие, хотя профессор видел каких трудов это ему стоило. — Но пришлось подслушать странный разговор…

— И что ты понял?

— То, что от меня скрывали нечто важное целых шестнадцать лет, — Гарри отодрал пальцы от шторы и качнулся вперёд, сжимая в руке квитанцию. — Что же такое скрывает от меня Снейп? И почему он подарил мне метлу?

— Он сам должен рассказать тебе, — Ральф опустил голову, не в силах больше выносить этот взгляд. — Я просто не имею права тебе говорить.

— Неужели это настолько важно?

— Для него это СЛИШКОМ важно, поэтому он боится правды… — профессор сделал над собой усилие и посмотрел в ставшие тёмно-зелёными злые глаза Гарри.

— Тогда почему он молчал столько лет? Неужели его ненависть ко мне настолько велика?! — голос юноши вибрировал, как натянутая струна. — Можете не отвечать! Вот квитанция… — он бросил бумажку на стол и направился к двери.

— Гарри… — окликнул его Ральф, но юноша не повернулся, хотя и остановился на пороге. — Чтобы ты ни думал, и чтобы ты ни узнал, запомни — Северус любит тебя, как сына, и не хочет делать тебе больно…

— Да неужели! — буркнул Гарри и вышел, хлопнув дверью.

Гарри стремительно нёсся по коридору и совершенно ничего не ощущал, мысли мельтешили, обгоняя друг друга, подбрасывали варианты, оглушали вопросами, а в груди поселилась гулкая, щемящая пустота, будто оттуда вынули сердце. Слова Снейпа не выходили из головы. Всё сказанное за эти несколько минут казалось настолько нелепым и невозможным, что Гарри был склонен считать профессора зельеделия подверженным временному помрачению рассудка. Но Ральф?! Как же это всё понимать? Что за тайну от него скрывали столько лет? Что связывает Джеймса и Северуса, кроме школьной вражды? Почему Снейп боится правды, мелет совершенно невообразимые вещи, — например, что Гарри ему дорог, — и, в то же время, постоянно придирается к нему, снимает баллы и накладывает взыскания? И страшно дорогая эксклюзивная метла, выполненная по индивидуальному заказу, — зачем Снейп подарил её ловцу гриффиндорской команды?..

В мрачных размышлениях день пролетел незаметно. Гарри бесцельно слонялся по замку, проторчал несколько часов в библиотеке, даже на обед и ужин приходил под самый конец, когда большинство студентов уже расходилось по своим гостиным, — ему не хотелось никого видеть и не с кем разговаривать, даже с друзьями. Всё так же погружённый в невесёлые мысли, терзаемый догадками и предположениями, юноша поздним вечером добрёл до портрета Полной Дамы, машинально пробормотал пароль и вошёл в гриффиндорскую гостиную, надеясь, что все уже разошлись по спальным. Но Гермиона, Кристина и Рон, борясь с дремотой, упорно ждали друга. Однако Гарри прошёл мимо, не замечая их.

— Что это с ним? — не на шутку встревожилась Гермиона. — Утром он был совсем другой.

— Я попробую поговорить… — и Рон в два прыжка оказался на лестнице, ведущей к спальням.

— Может, он узнал правду? — испуганно прошептала Кристина.

— Не думаю, — покачала головой староста. — Я знаю Гарри, его реакция была бы несколько иной.