Страшный вой прокатился по перевалу
Огромная тварь с восьмью лапами, похожая на волка, свалилась рядом с ним.
Не будь он чародеем, то его сразу бы сожрал зверь с четырьмя ярко-зелеными глазами и острыми, как нож, когтями. Безобразное существо, смахивающее на волка, отбросило его, но Ронин, наложивший чары на свою одежду, чтобы защититься от непогоды, оказался твердым орешком. Коготь зацепил плащ, чтобы порвать его, но сам обломился.
Серая шерсть встала дыбом, тварь взвыла. Когда-то Ронин сделал открытие — заклинание, не раз спасшее ему жизнь.
Изумрудные глаза ослепила какофония света. Тварь нырнула обратно во тьму, бесполезно сражаясь с яркими вспышками.
Отползя от чудовища, Ронин поднялся. Если он побежит, то подставит монстру спину. Безрассудно — его защитные чары уже ослабели. Пара ударов — и когти разорвут чародея на мелкие кусочки.
Огонь неплохо расправился с вурдалаком на острове, и почему бы этому сильному заклинанию снова не помочь Ронину? Он прошептал слова…
…Которые чудом сделали все с точностью до наоборот. Ронина отбросило прямо в когти слепому зверю.
Время обернулось вспять… но как?
Эта книга — роман. Имена, персонажи, места и происшествия — продукты авторского воображения, или использовались фиктивно. Любое сходство с реальными событиями, местами и живыми, или же погибшими, людьми абсолютно случайно.
Права на публикацию книги принадлежат POCKET BOOKS
| | POCKET BOOKS, a division of Simon & Schuster, Inc. 1230 Avenue of the Americas, New York, NY 10020 |
© 2004 Blizzard Entertainment. Все права сохранены. Названия Warcraft и Blizzard Entertainment являются зарегистрированными товарными знаками Blizzard Entertainment в США и/или других странах. Все остальные товарные знаки являются собственностью соответствующих владельцев.
Все права сохранены, включая право на воспроизведение этой книги или любой ее части в любой форме. Для дополнительной информации обратитесь по адресу: Pocket Books, 1230 Avenue of the Americas, New York, NY 10020
ISBN: 0-7434-8902-0
© Неофициальный перевод на русский язык, созданный для ознакомления с продуктом; автор перевода не несет ответственности за его качество и использование в сети. Оригинал можно приобрести на сайте, приведенном ниже. Переведено Lyanelle специально для www.worldofwarcraft.ru. Все права на данный перевод принадлежат автору текста, и, при его требовании, перевод будет удален со всех носителей. Это последняя и единственно верная редакция, все запятые считаются авторскими, а все опечатки заслужили того, чтобы жить. От себя автор желает поблагодарить подругу, заманившую его в эту интереснейше проработанную игровую вселенную, и без которой этот нелегкий труд никогда не был бы начат. Лия, ну ты понимаешь, о ком я. А также, без сомнения, irginia, которая рискнула войти в джунгли моих ошибок и выйти оттуда живой и невредимой. Спасибо вам обеим.
POCKET и colophon являются зарегистрированными товарными знаками Simon & Schuster, Inc.
Посетите нас на нашем сайте:
http://www.SimonSays.com
Для Мартина Файкуса и моих читателей
по всему миру.
ИСТОЧНИК ВЕЧНОСТИ
Содержание
ОДИН 6
ДВА 12
ТРИ 21
ЧЕТЫРЕ 28
ПЯТЬ 38
ШЕСТЬ 46
СЕМЬ 54
ВОСЕМЬ 61
ДЕВЯТЬ 69
ДЕСЯТЬ 78
ОДИННАДЦАТЬ 87
ДВЕНАДЦАТЬ 94
ТРИНАДЦАТЬ 102
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ 110
ПЯТНАДЦАТЬ 117
ШЕСТНАДЦАТЬ 126
СЕМНАДЦАТЬ 134
ВОСЕМНАДЦАТЬ 143
ДЕВЯТНАДЦАТЬ 153
ДВАДЦАТЬ 161
ДВАДЦАТЬ ОДИН 170
ДВАДЦАТЬ ДВА 180
ДВАДЦАТЬ ТРИ 188
ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ 196
ОБ АВТОРЕ 200
ОДИН
Высокий и грозный дворец высился на вершине хрупкой скалы столь ненадежно, что казалось, вот-вот рухнет в глубины темных вод у ее подножья. Но когда-то давно, когда с помощью магии, объединившей камень и дерево в единый облик, был построен обнесенный высокими стенами замок, каждый, кто видел его, вздыхал от восхищения. Его башни были деревьями, а острые шпили и широко распахнутые окна — скалой. Стены были из лавы, поднятой и переплетенной красиво ниспадающими виноградными лозами и гигантскими корнями. Сотни огромных древних деревьев, переплетаясь, образовывали чудный зал, главную часть дворца. Склонившись, они ограничили круг, по каменному полу которого извивались виноградные лозы.
Раньше дворец восхищал. Но теперь — внушал ужас. Его окутывала аура, выбивающая из колеи, не говоря уже об этой неспокойной ночи. Кто осмеливался бросить взгляд на древний венец архитектурной мысли, тут же отводил его в сторону.
Но и воду, бьющуюся у подножия скалы, нельзя было назвать спокойной. Черное как смоль озеро билось в неистовом, неестественном смятении. Вспенившиесяволныподнимались ввысь до самых стен замка и с грохотом разбивались вдали. По его бескрайней поверхности гуляли молнии, сверкая золотыми, багровыми и зелеными, как гниль, искрами. Гром грохотал подобно тысяче драконов; и те, кто жили у этих берегов, в спешке запирали двери, напуганные бурей, разыгравшейся не на шутку.
На стенах дворца сердито осмотривала округу зловещая стража, облаченная в зеленые, как трава, доспехи и вооруженная пиками и мечами. Стражи не сколько следили за дворцом, охраняя его от нежданных и не очень-то умных гостей, посмевших пролезть сюда, сколько незаметно бросали быстрые взгляды вовнутрь... в главную башню, где они чувствовали бившую ключом и не поддающуюся смертным умам силу.
И в этой высокой башне, в каменной зале, скрытой от посторонних глаз, над гексаграммой, начертанной на полу, склонились высокие и худые существа в мантиях, переливавшихся бирюзовым цветом и стилизованных серебряными изображениями природы. В центре символа были знаки на языке столь древнем, что владеющие им давно уже попрощались с этим миром.
Сияющие серебряные без зрачков глаза пристально смотрели из-под капюшонов на то, как ночные эльфы бормотали заклинание. Пока символ переполнялся магией, по их темно-фиолетовой коже ручейками стекал пот. Кроме одного, все были измождены и вот-вот готовы рухнуть от усталости. Но у надзиравшего за прочтением заклинания были не серебряные, как у остальных, а черные глаза с рубиновыми прожилками. Но, несмотря на ненастоящие глаза, он видел каждую деталь, каждое движение. Его худое лицо, худое даже для эльфа, выражало ожидание и нетерпение, в то время как он безмолвно управлял чародеями.
Кое-кто еще впитывал каждое слово и жест. Она сидела на роскошном троне из слоновой кости, ее пышные серебряные волосы обрамляли идеальные черты лица, а шелковое платье — золотое, как и ее глаза, — подчеркивало все прелести ее утонченной фигуры. В каждой чертеее была королева. Откинувшись назад, она маленькими глотками пила вино из золотого кубка. Ее браслеты, украшенные драгоценными камнями, позвякивали при каждом ее движении, а рубин в ее диадеме сиял в свете волшебных энергий, призываемых эльфами.
Время от времени ее пристальный взгляд смещался на темноглазую фигуру, ее полные губы сжимались в пробуждающихся подозрениях. Однако как только он бросал быстрый взгляд ей в глаза, как будто чувствуя ее, все подозрения исчезали, сменяясь томной улыбкой.
Пение продолжалось.
Темное озеро безумно пенилось.
Шла война. И война закончилась.
Крас знал, что со временем историкам придется сделать опись того, что произошло. К сожалению, они легко могли упустить несчетные потерянные жизни, разоренные страны и тот маленький шаг, что отделял этот смертный мир от гибели.
— Даже в памяти драконов она не могла храниться вечно, — призналось само себе бледное существо в серой робе. Он прекрасно это понимал. Он был высоким, с эльфийским телосложением и ястребиными чертами лица, серебряными волосами и тремя длинными шрамами, спускавшимися вниз по правой щеке. По крайней мере, так его видело большинство. Но это была лишь его малая часть. Многим он был известен как волшебник, но лишь при избранных он называл себя Кориалстраз — имя, которое мог носить лишь дракон.
Крас был драконом, величественным красным драконом, самым молодым из супругов великой Алекстразы. Она, Аспект Жизни, была его возлюбленной… и, все же, он снова покинул ее, чтобы изучить состояние смертных.
В вырубленной в скале пещере, которую он выбрал своим новым пристанищем, Крас осматривал мир Азерот. В мягко сияющем кристалле он мог увидеть то место и то существо, которое пожелает.
И везде, куда бы ни посмотрел дракон-маг, он видел лишь смерть.
Казалось, будто еще вчера неуклюжие зеленокожие бугаи, которые звали себя орками, вторглись через портал в этот мир и были побеждены. Все, что от них осталось, охранялось в лагерях, потому Крас думал тогда, что земля готова для мира. Но этот мир оказался слишким недолгим. Альянс — ведомая людьми коалиция, находившаяся на передовой линии сопротивления — сразу же начал крошиться на глазах: его монархи грызлись друг с другом ради власти. В каком-то смысле виной этому было и влияние драконов — или вернее одного дракона, Смертокрыла — но все же, Альянс разъедали алчность и гордыня гномов, людей и эльфов.
Но даже это можно бы было пережить, если бы не пришествие Пылающего Легиона.
Сейчас Крас осматривал далекий, лежащий далеко за морем Калимдор. Даже теперь он напоминал землю после извержения вулкана. Никакой жизни, никакого подобия цивилизации не осталось в этих краях. Но не природа ранила эту землю. Пылающий Легион не оставлял за собой ничего, кроме смерти.
Огненные демоны пришли из мест, что лежат за этойреальностью. Магия была тем, что они искали, они ее пожирали. Нападая вместе со своей омерзительной пешкой, Карающей Плетью, они мыслили опустошить этот мир. Однако они не рассчитывали на самое маловероятное — возникновение “Всеобщего Союза”.
Орки, бывшие их марионетки, обернулись против них самих. Они присоединились к людям, эльфам, гномам и драконам, чтобы победить демонических воинов и омерзительных тварей и откинуть их остатки назад, в адские земли. Многие погибли, но выбор…
Дракон-маг фыркнул. По правде говоря, выбора не было.
Крас сделал медленные движения пальцами над сферой, призывая видение орков. Изображение затуманилось, затем открылась гористая, каменистая местность в глуби этих земель. Суровая, но полная жизни земля, способная поддержать новых жителей.
Уже сейчас отдельные каменные строения возвышались в главной части поселения, где управлял Вождь и один из героев войны, Тралл. Высокие, круглые здания, разделенные на четыре части, были грубы по стандартам большинства других рас, но орки любили все основательное. Для орков долгое время было излишеством иметь свой родной дом. Они так долго были бродягами или заключенными, что понятие «дом» было для них почти утеряно.
Несколько крупных зеленоватых фигур вспахивали поле. Видя клыкастых, звероподобных рабочих, Крас удивился понятию «орк-пахарь». Тралл, весьма необыкновенный орк, охотно хватался за идеи, способные вернуть стабильность его народу.
Стабильность была тем, в чем очень сильно нуждался весь мир. Другим движением руки маг-дракон отбросил Калимдор, вызывая теперь более близкое место — некогда гордую столицу его любимого Даларана.Управляемыйволшебниками Кирин Тора, верховными магами, он был на передовой линии войны между Альянсом и Пылающим Легионом в Лордероне и одной из первых и самых желанных целей вернувшихся демонов.
Половина Даларана лежала в руинах. Некогда гордые шпили были разбиты вдребезги. Великие библиотеки сожжены. Знания неисчислимых поколений были утеряны… а с ними и бесчисленные жизни. Даже совет сильно пострадал. Некоторые из тех, кого Крас считал друзьями, или, по крайней мере, уважал как коллег, были убиты. Руководство было в смятении, и он знал, что должен предпринять меры помощи. Даларан должен говорить единым голосом, хотя бы для того, чтобы сохранить раскалывающийся Альянс целым.
Однако, несмотря на смятения и беды, ждущие впереди, дракон продолжал надеяться. Мировые проблемы не были непреодолимы. Не было страха перед орками, не было страха перед демонами. Азерот боролся, и Крас считал, что этот мир, в конце концов, выживет, и был полон надежды, что крайбудет процветать.
Он опустил изумрудный кристалл и поднялся. Королева Драконов, его возлюбленная Алекстраза, ждала его. Она подозревала о его желании вернуться, чтобы помочь смертному миру, и из всех драконов только она его понимала. Он стал самим собой, попрощался с ней, лишь на время, и отправился в путь раньше, чем сожаление остановило его.
Это место было выбрано им в качестве пристанища не только из-за его уединенности, но также из-за размеров. Выйдя из маленькой комнаты, Крас вошел в зубчатую пещеру,высота которойбез труда могла состязаться с ныне утерянными башнями Даларана. Целая армия могла расположиться в этой пещере и так и не заполнить ее.
В самый раз для дракона.
Крас вытянул руки… и его узкие пальцы начали вытягиваться дальше, становясь когтями. Его спина изогнулась, и рядом с плечами прорезалась пара отростков, которые быстро превращались в сильные крылья. Его длинные черты лица вытянулись, становясь змеиными.
Одновременно с этими изменениями Крас увеличивался. Он стал в четыре, пять, даже в десять раз больше человека и продолжал расти. Всякое подобие с человеком или эльфом быстро исчезло.
Из волшебника, Краса, он стал Кориалстразом, драконом.
Но, посередине перевоплощения, отчаянный голос наполнил его голову. — Кор… страз…
Он запнулся, почти вернувшись в человеческую форму. Крас моргнул и внимательно оглядел огромную комнату, в поисках источника крика.
Ничего. Маг-дракон ждал и ждал, но зов не повторялся.
Пожав плечами и посчитав это результатом своей неуверенности, он снова начал перевоплощение — и снова, отчаянный голос закричал:
— Кориалстра…
Еще раз… он был уверен, что ему не показалось. Немедля он мысленно ответил.
— Я слышу тебя! Что тебе надо?
Ответа не последовало, но Крас чувствовал оставшееся отчаяние. Сосредоточившись, он попытался достать, установить связь с тем, кто так сильно нуждался в его помощи, с тем, кто на самом деле не должен нуждаться в чьей-либо помощи вообще.
— Я здесь! — ответил дракон-маг. — Почувствуй меня! Дай мне знать, что произошло!
Он почувствовал едва заметное прикосновение, слабый намек о каком-то бедствии. Крас сосредоточил каждую йоту своего существа на скудной связи, надеясь… надеясь…
Ощущение присутствия дракона, чья кажущаяся маленькой магическая сила превосходила его собственную в тысячи раз, потрясло Краса. Ощущение веков, тысячелетий поглотило его. Крас чувствовал, как само Время окружило его, во всем своем ужасном величии.
Не Время… не совсем… но тот, кто был Аспектом Времени.
Дракон Времени… Ноздорму.
Он был одним из четырех великих драконов, четырех Великих Аспектов, из которых его любимая Алекстраза была Жизнью. Сумасшедший Малигос был Магией, а эфирная Изера влияла на Сон. Они вместе с постоянно грустно размышляющим Ноздорму представляли собой само мироздание.
Крас поморщился. По правде говоря, было пять Аспектов. Пятого когда-то называли Нелтарионом… Хранителем Земли. Но во времена столь давние, что Крас уже почти не мог их вспомнить, Нелтарион предал своих товарищей. Хранитель Земли обернулся против них и взял себе новое, более подходящее имя.
Смертокрыл. Разрушитель.
Сама мысль о Смертокрыле вывела Краса из шока. Он отсутствующе прикоснулся к трем шрамам на щеке. Неужели Смертокрыл снова вернулся в этот мир? Потому ли великий Ноздорму так страдает?
— Я слышу тебя! — мысленно обратился Крас, напуганный причиной зова. — Это… это Разрушитель?
Но в ответ, его ударил ряд удивительных изображений. Изображения выжигались в его сознании так, что Крас никак не смог бы их забыть.
В любой из двух форм, Крас, как бы ни был он приспособлен и одарен, не мог тягаться с необузданной силой Аспекта. Мощь мысли другого дракона отбросила его назад, к ближайшей стене, где он упал без сознания.
Спустя несколько минут Крас заставил себя подняться с пола, но даже сейчас у него кружилась голова. Отрывки чужих воспоминаний терзали его чувства. Он ждал, пока не прояснится сознание.
Медленно его мысли пришли в норму, достаточно для того, чтобы он смог осознать все, что сейчас произошло. Ноздорму, Повелитель Времени, отчаянно кричал, ища помощи… его помощи. Но странно то, что он обратился к более низкому дракону, а не к таким как он.
Но то, что было причиной такой нужды Аспекта, могло быть монументальной угрозой покою Азерота. Почему тогда он выбрал одинокого красного дракона, а не Алекстразу или Изеру?
Он снова попытался дотянуться до великого дракона, но его усилия привели лишь к тому, что у него снова закружилась голова. Придя в порядок, Крас попытался решить, что же ему теперь делать. В особенности одно изображение постоянно требовало его внимания, изображение снежных вершин гор Калимдора. Что бы ни хотел Ноздорму объяснить ему, это явно было связано с этим опустошенным краем.
Красу надо исследовать это место, но ему нужен одаренный помощник, кто-то, кто способен легко приспособиться к ситуации. Хотя Крас гордился своей способностью быстро принимать решения, эти решения, по большей части, были упрямы и негибки. Ему нужен был кто-то, кто умел слушать, но также мог мгновенно принять решение, исходя из развивающихся событий. Нет, в таком путешествии, когда ничто не могло быть предугадано, хорошо послужить может лишь одно существо, человек.
А точнее, человек, которого зовут Ронин.
Чародей…
В Калимдоре, в степях дикой страны, престарый седой орк низко склонился над дымным огнем. Бормоча слова, зародившиеся в другом, давно потерянном мире, зеленый, как мох, старик бросил несколько листьев, из-за чего и так уже густой дым повалил еще сильней. Дым наполнил его скромную деревянную хижину, построенную на земле.
Почти лысый пожилой орк нагнулся и вдохнул. Его утомленные карие глаза были испещрены жилками, и кожа висла мешком. Его зубы были желтыми и обколотыми, один из его клыков был сломан много лет назад. Он едва ли мог встать без чьей-либо помощи и шел медленно, ссутулившись.
Но даже самые жестокие воины платили ему дань уважения — как шаману.
Щепотка костной пыли, немного рыжевато-коричневых ягод… все это часть проверенных и верных традиций, воскрешенных орками. Отец Калтара обучал этому его даже в темное для Орды время, так же, как и дед обучал перед этим его отца.
И теперь увядающий шаман надеялся, что его учили хорошо.
Шепчущие голоса в его голове, духи того мира, что орки теперь называли домом. Обычно они шептали о мелочах жизни, но сейчас они шептали обеспокоенно, остерегая, остерегая…
Но от чего? Ему надо знать больше.
Калтар дотянулся до мешочка на поясе, вытаскивая три сухих черных листа. Это было едва ли не все, что осталось от растения, принесенного с ним из древнего орочьего мира. Калтар был предупрежден о том, что их нельзя использовать, если только это не действительно необходимо. Ни его отец, ни его дед никогда не трогали их.
Шаман бросил их в огонь.
Тут же дым стал густым, синим, клубящимся. Не черным, а синим. Орк нахмурил лоб, увидев, как изменился цвет, но затем снова склонился над огнем и вдохнул так глубоко, как только мог.
Мир изменился, и вместе с ним орк. Он стал птицей, гигантским вороном, парящим над землей. Он беззаботно летел над горами. Своими глазами он видел самых маленьких животных, самые дальние реки. Чувство бодрости, которое он не чувствовал едва ли не с самой юности, чуть не захватило его, но Калтар боролся. Поддаться означало потерять себя. Он мог летать так всегда, никогда не вспомнив, что был когда-то другим.
Размышляя над этим, Калтар заметил что-то неладное в природе, возможно, то, что было причиной тревоги голосов. Было то, чего быть не должно. Он изменил направление, доверяясь чувствам, и чем ближе он подлетал, тем сильнее становилась тревога.
И в самой глубине горной цепи Калтар обнаружил причину беспокойства.
Подсознательно он понимал, что лишь представляет себе это, что это лишь образ. Перед Калтаром появилась водяная воронка, заглатывающая и извергающая одновременно. Но то, что погружалось или выходило из ее глубин, было днями и ночами, месяцами и годами. Казалось, воронка поедала и выплескивала само время.
Понимание этого так ошеломило шамана, что он слишком поздно заметил, что воронка начала заглатывать и его.
Тут же Калтар начал вырываться, пытаясь освободиться. Он махал крыльями, напрягаясь изо всех сил. Его мысли были слишком далеко от физической оболочки, он отчаянно держался за шелковую нить, соединяющую его душу с телом и пытался тем самым выйти из транса.
Однако воронка продолжала его засасывать.
В отчаянии Калтар воззвал к духам, моля укрепить его. Они пришли, он знал, что они придут, но, казалось, они действовали слишком медленно. Воронка окружила его, казалась уже готовая вот-вот поглотить всего без остатка.
Внезапно мир скрутился вокруг шамана. Воронка, горы… все кружилось, кружилось. Задыхаясь, Калтар пробудился.
Истощенный годами, он еле-еле удержался от того, чтобы не упасть лицом в огонь. Шепчущие голоса тут же исчезли прочь. Орк сел на пол своей хижины, пытаясь успокоить себя… да, теперь он снова в смертном мире. Духи спасли его, хотя едва не опоздали.
Но за счастливым успокоением он вспомнил то, свидетелем чего был… и что это значило.
— Я должен сказать Траллу… — бормотал он, усилием заставляя старые ноги встать. — Я должен сказать ему немедленно, иначе мы потеряем наш дом… наш мир… снова…
ДВА
«Зловещее предзнаменование, — решил Ронин. Его ярко-зеленые глаза уставились на результаты гадания. — По крайней мере, любой маг признал бы это».
— Ты уверен? — спросила Вериса из другой комнаты. — Ты перепроверил толкование?
Рыжеволосый маг кивнул, потом наморщился, осознав, что, конечно же, эльфийка не могла этого видеть. Он должен сказать ей это лицом к лицу. Она это заслужила. Молю, чтобы она пересилила это.
Одетый в темно-синие одеяния, отделанные золотом, Ронин выглядел скорее политиком, чем магом, хотя в течение последних лет от него требовалась скорее дипломатический подход, чем его магический талант. Дипломатия никогда не давалась легко тому, кто предпочитал действовать по ситуации. Со своей густой гривой волос и короткой бородкой он походил на льва, что, в общем, соответствовало и его нраву, когда ему приходилось общаться с избалованными и высокомерными послами. Его нос, сломанный много лет назад, но по его же собственному желанию, так никогда и не выправленный, еще больше дополнял его огненный образ.
— Ронин… у тебя есть, что мне сказать?
Он не мог больше заставлять ее ждать. Она должна знать правду, какой бы ужасной она ни была.
— Я иду, Вериса.
Отложив в сторону свои гадательные атрибуты, он глубоко вздохнул и направился в комнату к эльфийке. На входе он немного задержался. Ронин смотрел на ее лицо, прекрасное, идеально овальное с хитрыми заманчивыми, напоминающими миндалины, и чистыми, как небо, глазами, крошечным носиком и соблазнительными губами, которые, казалось, всегда готовы были вот-вот улыбнуться. Лицо ее обрамляли шикарные платиново-серебряные волосы, которые доставали ей до поясницы. Она могла бы сойти за человека, если бы не острые, выступающие из-за волос длинные уши, которые были главным признаком ее расы.
— Ну? — терпеливо спросила она.
— Будет… будет двойня.
Ее лицо осветилось, что удивительно шло ее глазам.
— Двойня! Удивительно! Прекрасно! Я была уверена в этом!
Она легла обратно на деревянную кровать. Всегда стройный, гибкий следопыт, теперь же она была несколько месяцев беременна. Исчезли привычная нагрудная и кожаная броня. Теперь она была одета в серебристое платье, которое не могло скрыть надвигающихся родов.
Они догадались об этом по тому, как быстро она пополнела, но Ронин отказывался верить. Они поженились всего несколько месяцев назад, как она узнала о своем положении. Оба были озабочены этим, ведь даже брак человека и высшего эльфа был крайне редок в исторических летописях, и, тем более, не было ни одной записи об успешном рождении ребенка от эльфа и человека.
И теперь их ждал не один, а два ребенка.
— Я думаю, ты не понимаешь, Вериса. Двойня! Двойня от мага и эльфа!
Но ее лицо продолжало излучать радость и удивление.
— Эльфы редко рожают, и очень, очень редко рожают двойню, моя любовь. Они предназначены для великих дел!
Ронин не смог скрыть кислого выражения лица.
— Я знаю. Это-то меня и беспокоит…
Он с Верисой прожил и собственную долю «великих дел». Их вместе послали проникнуть в орочий оплот Грим Батол в последние дни войны против Орды, и там они взглянули в лицо не только оркам, но и драконам, гоблинам, троллям и многим другим тварям. Потом они переезжали из королевства в королевство в качестве послов, напоминавших Альянсу о необходимости остаться целостным. Но это не значит, что в то время они не рисковали своими жизнями, так как последовавший за этой войной мир был, мягко говоря, неустойчив.
Затем, без предупреждения, пришел Пылающий Легион.
В это время то, что изначально начиналось как партнерство, начало становиться удивительным переплетением душ. В войне против смертоносных демонов маг и егерь сражались не только ради своих земель, но и ради друг друга. Когда одному из них казалось, что другой погиб, невыносимая боль пронзала его.
Возможно, боль потерять друг друга оказалась сильнее, потому что все, кого они любили, уже погибли. Как Даларан, так и Кель'Талас были разрушены до основания Карающей Плетью, тысячи жителей были зарезаны гниющими мясниками, служившими страшному Королю Мертвых, который, в свою очередь, служил Легиону. Целые города погибали в ужасе, но самое страшное то, что их многочисленные жертвы тут же восставали из мертвых, и их проклятые смертные оболочки вступали в ряды Плети.
Маленькая семья Ронина рано погибла в войне. Мать его умерла давно, но отец, брат и двадвоюродных братабыли убиты во время падения Андорала. К счастью, отчаянные защитники города, не видя надежды на спасение, подожгли город. Даже Плеть не могла поднять воинов из пепла.
Он не видел никого из своей семьи, даже отца, с тех пор как вступил в ряды магов, но эта новость оставила пустоту в сердце Ронина. Трещина между ним и его родней, причиной которой по большей части был выбор его профессии, исчезла в мгновение ока. Он стал последним из своей семьи. Он остался один.
Один до тех пор, пока не осознал те чувства, которые испытывал к эльфийке, и она не ответила ему взаимностью.
Когда наконец-то завершилась ужасающая борьба, для них был лишь один путь. Несмотря на потрясение народа Верисы и магических учителей Ронина, оба они решили больше никогда не расставаться. Они скрепили печатью брачный договор и решили начать жить нормальной жизнью, насколько это было возможно в мире, раздираемом на части.
«Естественно, — с горечью вспоминал маг, — мира для нас не было».
Вериса с трудом попыталась встать с кровати, и он помог ей. Несмотря на приближающиеся роды, эльфийка передвигалась с уверенной быстротой. Она положила руку на плечо Ронина.
— Ты же чародей! Хватит быть таким угрюмым! Помню, мой народ выглядел не лучше. Моя любовь, это будут счастливое рождение, пара счастливых малышей! И мы сделаем все, чтобы это было так!
Он знал, что она имела в виду. Они бы не сделали ничего, что могло бы подвергнуть младенцев опасности. Когда они узнали о ее положении, они оставили все попытки помочь восстановить разбитый вдребезги Альянс и осели в одном из самых мирных из оставшихся районов, рядом с полуразрушенным Далараном. Хотя нет, не слишком близко. Они жили в скромном доме, и жители ближайших городков относились к ним с уважением.
Ее уверенность и надежда, незадушенные ее собственными потерями, изумляли его. Если Ронин чувствовал рану в сердце после потери семьи, которую он едва знал, Вериса же, несомненно, чувствовала зияющую пропасть. Легендарный Кель'Талас, несомненно, куда более безопасный, чем управляемый магами Даларан, был полностью опустошен. Эльфийский оплот, просуществовавший века, пал за несколько дней; некогда гордый народ был захвачен Плетью так же просто, как и простые люди. Среди них были близкие знакомые Верисы… и некоторые члены ее семьи.
От своего дедушки она услышала рассказ об отчаянной битве между ним и вурдалаком, в которого превратился его собственный сын, ее дядя. От него же она узнала о том, что ее младший брат был разорван на части голодной толпой нежити, во главе которой был ее старший брат, который впоследствии был сожжен и уничтожен вместе с остатками Плети оставшимися в живых защитниками. Что случилось с ее родителями, никто не знал, но, скорее всего, они тоже были мертвы.
Было еще кое-что, о чем Ронин не сказал ей… и, скорее всего, никогда не решится сказать… о чудовищном слухе, который он слышал относительно одной из двух сестер Верисы, Сильване.
Вторая сестра Верисы, знаменитая Аллерия, была героем Второй Войны. Но Сильвана, с которой его жена соперничала всю жизнь, вела как предводительница следопытов битву против предателя Артаса, принца Лордеронского. Когда-то сияющая надежда своих земель, а теперь же извращенный слуга Легиона и Плети, он опустошил собственное королевство и затем повел полчища нежити на эльфийскую столицу, Луносвет. Сильвана отрезала ему путь, и казалось, что она почти победила его. Но там, где еле волочащие ноги трупы, зловещие горгульи и жуткие мясники терпели неудачу, темный некромант благодаря изменнику знатного рода достиг своей цели.
По официальной версии, Сильвана доблестно погибла, защищая жителей Луносвета от слуг Артаса. Военачальники эльфов и дед Верисы утверждали, что тело предводительницы следопытов сгорело в пожаре, который охватил половину столицы. Никаких следов не осталось.
На этом кончалась история для Верисы, однако Ронин через источники в Кирин Торе и Кель'Таласе нашел новости о Сильване, от которых его будто окатило ледяной водой. Один из оставшихся в живых следопытов, сошедший с ума, лепетал о том, что предводительницу не убили сразу, а захватили в плен. Она была страшно изувечена и, наконец, по воле Артаса, ее тело принесли в темный храм, где он поднял ее; в своем сумасшествии принц исказил ее душу и тело, превратив эльфийскую героиню в предвестника зла… и теперь часто появляющийся печальный призрак, называемый банши, якобы бродил по руинам Кель'Таласа.
Ронин не был способен проверить эту молву, но опасался, что в ней есть зерно истины. Он молился, чтобы Вериса никогда не услышала эту историю.
Так много трагедий… и даже то маленькое чудо, что пришло в его новую семью, не смогло пошатнуть его неуверенности.
Он вздохнул.
— Возможно, когда они родятся, я стану лучше. Я просто слишком нервничаю.
— Это знак родительской заботы, — Вериса вернулась к кровати. — Тем более, мы не одиноки. Джалия нам очень помогает.
Джалия была старой, полнотелой женщиной, которая родила шесть детей и несколько раз была акушеркой. Ронин был уверен, что для человека проявлять любопытство к делам эльфов, не говоря уже об эльфе замужем за магом, неудивительно, но Джалию занимал только вид Верисы, и ее материнские инстинкты брали вверх. Ронин хорошо платил ей за помощь, но он не сомневался, что горожанка вызвалась бы помочь и бесплатно — так искренне она интересовалась делами его жены.
— Я думаю, ты права, — начал он. — Я как раз…
Голос… очень знакомый голос… вдруг наполнил его голову.
Голос, который не предвещал ничего хорошего.
— Ронин… я нуждаюсь в тебе.
— Крас? — выпалил маг.
Вериса села, все веселье тут же исчезло.
— Крас? Что с ним?
Оба прекрасно знали учителя чародея, члена Кирин Тора. Крас был одним из тех, кто познакомил их. И также он был одним из тех, кто не говорил всю правду о деле вовремя — особенно, если он сам был в этом заинтересован.
Только через ужасные обстоятельства они узнали, что на самом деле он был драконом Кориалстразом.
— Это… это Крас, — все, что мог сказать Ронин в этот момент.
— Ронин… я нуждаюсь в тебе…
— Я не стану помогать вам! — тут же ответил маг. — Я выбрал свою долю! Вы знаете, я не могу оставить ее сейчас…
— Чего он хочет? — спросила Вериса. Как и чародей, она знала, что Крас пошел бы на контакт с ними, только если бы приключилась страшная беда.
— Это неважно! Он найдет кого-нибудь другого!
— Перед тем как отвернешься от меня, дай мне показать тебе кое-что, — объявил голос. — Дай мне показать вам обоим.
Прежде, чем Ронин успел запротестовать, изображения наполнили его голову. В нем ожили воспоминания об изумлении Краса при контакте с Повелителем Времени, потрясение опытного дракона-мага, когда отчаяние Аспекта стало очевидным. Все то, что испытал Крас, теперь испытывали маг и его жена.
В самом конце Крас подавил их видом того места, в котором, как он думал, таилась причина отчаяния Ноздорму — покрытая льдом грозная цепь зубчатых гор.
Калимдор.
Все видение заняло не более нескольких секунд, но оно очень изнурило Ронина. Он услышал тяжелый вздох и, обернувшись, увидел, как Вериса упала на подушку.
Он подскочил к ней, но она жестом остановила его.
— Я в порядке! Только… запыхалась. Дай мне несколько секунд…
Ради нее он отдал бы вечность, но другим не дал бы и секунды. Вызвав в голове изображение Краса, маг ответил:
— Найди для своего задания кого-нибудь другого! Сейчас я нужен здесь! Для меня на карту поставлены куда более важные вещи!
Крас ничего не сказал, и Ронин удивился: вдруг его ответ был послан бывшему учителю, а тот уже искал другую марионетку. Он уважал Краса, даже любил его, но для Ронина дракон-маг больше не существовал. Сейчас для него имела значение только его семья.
Но к его удивлению, произошло то, на что он совсем не рассчитывал.
— Ты отправишься немедленно.
Он уставился на Верису.
— Я никуда не пойду!
Она снова поднялась.
— Но ты должен. Ты видел то же, что видела я. Он не вызвал бы тебя, если бы было что-то несерьезное! Крас крайне взволнован… и то, что волнует его, волнует и меня.
— Но я не покину тебя! — Ронин упал перед ней на колени. — Ни тебя, ни их!
Напоминание о том, что она была следопытом, пробежало по ее лицу. Глаза опасно сузились, и какая бы таинственная сила ни грозила разлучить ее с мужем, она ответила:
— В последнюю очередь я хотела бы, чтобы ты бездумно рисковал! Я не желаю принести в жертву своим детям их отца, но то, что мы видели — намек на страшную опасность, угрожающую миру, в котором они родятся! Только ради этого стоит идти. Если бы не эта причина, я бы приняла твою сторону, ты знаешь это.
— Конечно.
— Я говорю самой себе, что Крас силен, и еще сильнее, когда он Кориалстраз! Я говорю себе, что отпускаю тебя лишь потому, что знаю, что вы будете вместе. Я знаю, он не просил бы тебя, если бы не был уверен, что ты справишься.
Это была правда. Драконы не особо-то уважали смертных созданий. То, что Крас искал его помощи, значило многое… как и то, что вместе с этим левиафаном Ронин будет защищен лучше, чем кто бы то ни было.
Но что могло случиться?
Побежденный, Ронин кивнул.
— Хорошо. Я пойду. Только ты управишься сама, пока не вернется Джалия?
— Своим луком я насмерть подстреливала орка с сотен метров. Я сражалась с троллями, демонами и черт знает еще какими тварями. Я прошла Азерот почти вдоль и поперек… да, моя любовь, я думаю, я справлюсь до прихода Джалии.
Он наклонился и поцеловал ее.
— Тогда будет лучше, если Крас узнает, что я пойду. Для дракона он, однако, слишком нетерпелив.
— Он несет на своих плечах бремя всего мира, Ронин.