Выразительные движения

Глава XVI. ЭМОЦИИ

Эмоции и потребности

Человек как субъект практической и теорети­ческой деятельности, который познает и изме­няет мир, не является ни бесстрастным созерцателем того, что происходит вокруг него, ни таким же бесстрастным автоматом, производящим те или иные действия наподобие хорошо слаженной машины. Действуя, он не только производит те или иные изменения в природе, в предметном мире, но и воздействует на других людей и сам испытывает воздействия, идущие от них и от своих собственных действий и поступков, изменяющих его взаимоотношения с окружаю­щими; он переживает то, что с ним происходит и им совершается; он относится определенным образом к тому, что его окружает. Пере­живание этого отношения человека к окружающему составляет сферу чувств или эмоций. Чувство человека — это отношение его к миру, к тому, что он испытывает и делает, в форме непосредствен­ного переживания.

Эмоции можно предварительно в чисто описательном феномено­логическом плане охарактеризовать несколькими особенно пока­зательными признаками. Во-первых, в отличие, например, от восприя­тий, которые отражают содержание объекта, эмоции выражают состояние субъекта и его отношение к объекту. Эмоции, во-вторых, обычно отличаются полярностью, т. е. обладают положительным или отрицательным знаком: удовольствие — неудовольствие, веселье — грусть, радость — печаль и т. п. Оба полюса не являются обязательно внеположными. В сложных человеческих чувствах они часто обра­зуют противоречивое единство: в ревности страстная любовь ужи­вается с жгучей ненавистью.

Существенными качествами аффективно-эмоциональной сферы, характеризующими положительный и отрицательный полюса в эмо­ции, являются приятное и неприятное. Помимо полярности приятного и неприятного в эмоциональных состояниях сказываются также (как отметил В. Вундт) противоположности напряжения и разрядки, возбуждения и подавленности. Независимо от того, будут ли они признаны, наравне с приятным и неприятным, основными «изме­рениями» чувств (как это делал Вундт в своей трехмерной теории чувств), или же напряжение и разрядка, возбуждение и подавлен­ность будут рассматриваться лишь как органические ощущения аффективного характера (как это имеет место у ряда психологов: О. Кюльпе, Г. Эббингауз, Ж Дюма), во всяком случае нужно приз­нать, что роль их в эмоциях и чувствах весьма значительна. Наличие напряжения, возбуждения или противоположных им состояний вно­сит существенную дифференциацию в эмоции. Наряду с возбужден­ной радостью (радостью-восторгом, ликованием) существует ра-

дость покойная (растроганная радость, радость-умиление) и напря­женная радость, исполненная устремленности (радость страстной надежды и трепетного ожидания); точно так же существует напря­женная грусть, исполненная тревоги, возбужденная грусть, близкая к отчаянию, и тихая грусть — меланхолия, в которой чувствуется раз­рядка и успокоенность. Этим, конечно, тоже не исчерпывается реаль­ное многообразие чувств. В действительности чувства представляют большое многообразие различных качеств и оттенков. При этой эмоции никак не сводимы к голой эмоциональности, или аффективности, как таковой. Эмоциональность, или аффективность,— это всегда лишь одна, специфическая, сторона процессов, которые в действительности являются вместе с тем познавательными процес­сами, отражающими — пусть специфическим образом — дейст­вительность. Эмоциональные процессы, таким образом, никак не мо­гут противопоставляться, процессам познавательным как внешние, друг друга исключающие противоположности. Сами эмоции человека представляют собой единство эмоционального и интеллектуального, так же как познавательные процессы обычно образуют единство интеллектуального и эмоционального. И одни и другие являются в конечном счете зависимыми компонентами конкретной жизни и деятельности индивида, в которой в единстве и взаимопроникновении включены все стороны психики.

Для подлинного понимания эмоций в их отличительных особен­ностях необходимо выйти за пределы намеченной выше чисто описа­тельной их характеристики.

Основной исходный момент, определяющий природу и функцию эмоций, заключается в том, что в эмоциональных процессах устанав­ливается связь, взаимоотношение между ходом событий, совершаю­щимся в соответствии или вразрез с потребностями индивида, ходом его деятельности, направленной на удовлетворение этих потреб­ностей, с одной стороны, и течением внутренних органических про­цессов, захватывающих основные витальные функции, от которых за­висит жизнь организма в целом,— с другой; в результате индивид настраивается для соответствующего действия или противодействия.

Соотношение между этими двумя рядами явлений в эмоциях опо­средовано психическими процессами — простой рецепцией, восп­риятием, осмысливанием, сознательным предвосхищением резуль­татов хода событий или действий.

Эмоциональные процессы приобретают положительный или отри­цательный характер в зависимости от того, находится ли действие, которое индивид производит, и воздействие, которому он подверга­ется, в положительном или отрицательном отношении к его потреб­ностям, интересам, установкам; отношение индивида к ним и к ходу деятельности, протекающей в силу совокупности объективных обстоятельств в соответствии или вразрез с ними, определяет судьбу его эмоций.

Взаимоотношение эмоции с потребностями может проявляться

двояко — в соответствии с двойственностью самой потребности, кото­рая, будучи испытываемой индивидом нуждой его в чем-то ему про­тивостоящем, означает одновременно и зависимость его от чего-то и стремление к нему. С одной стороны, удовлетворение или неудовле­творение потребности, которая сама не проявилась в форме чувства, а испытывается, например, в элементарной форме органических ощу­щений, может породить эмоциональное состояние удовольствия — неудовольствия, радости — печали и т. п.; с другой — сама потреб­ность как активная тенденция может испытываться как чувство, так что и чувство выступает в качестве проявления потребности. То или иное чувство наше к определенному предмету или лицу — любовь или ненависть и т. п.— формируется на основе потребности по мере того, как мы осознаем зависимость их удовлетворения от этого пред­мета или лица, испытывая те эмоциональные состояния удовольствия, удовлетворения, радости или неудовольствия, неудовлетворения, пе­чали, которые они нам доставляют. Выступая в качестве проявления потребности — в качестве конкретной психической формы ее суще­ствования, эмоция выражает активную сторону потребности. Пос­кольку это так, эмоция неизбежно включает в себя и стремление, влечение к тому, что для чувства привлекательно, так же как влече­ние, желание всегда более или менее эмоционально. Истоки у воли и эмоции (аффекта, страсти) общие — в потребностях: поскольку мы осознаем предмет, от которого зависит удовлетворение нашей потреб­ности, у нас появляется направленное на него желание; поскольку мы испытываем саму эту зависимость в удовольствии или неудоволь­ствии, которое предмет нам причиняет, у нас формируется по отноше­нию к нему то или иное чувство. Одно явно неотрывно от другого. Вполне раздельное существование функций или способностей эти две формы проявления единого ведут разве только в некоторых учебни­ках психологии и нигде больше.

В соответствии с этой двойственностью эмоции, отражающей заключенное в потребности двойственное активно-пассивное отноше­ние человека к миру, двойственной или, точнее, двусторонней, как увидим, оказывается и роль эмоций в деятельности человека: эмо­ции формируются в ходе человеческой деятельности, направлен­ной на удовлетворение его потребностей; возникая, таким образом, в деятельности индивида, эмоции или потребности, переживаемые в виде эмоций, являются вместе с тем побуждениями к деятель­ности.

Однако отношение эмоций и потребностей далеко не однозначно. Уже у животного, у которого существуют лишь органические потреб­ности, одно и то же явление может иметь различное и даже проти­воположное — положительное и отрицательное — значение в силу многообразия органических потребностей: удовлетворение одной может идти в ущерб другой. Поэтому одно и то же течение жизне­деятельности может вызвать и положительные и отрицательные эмоциональные реакции. Еще менее однозначно это отношение у человека.

Потребности человека не сводятся уже к одним лишь органиче­ским потребностям; у него возникает целая иерархия различных по­требностей, интересов, установок. В силу многообразия потребностей, интересов, установок личности одно и то же действие или явление в соотношении с различными потребностями может приобрести раз­личное и даже противоположное — как положительное, так и отрицательное — эмоциональное значение. Одно и то же событие может, таким образом, оказаться снабженным противоположным — положительным и отрицательным — эмоциональным знаком. Отсюда часто противоречивость, раздвоенность человеческих чувств, их амбивалентность. Отсюда также иногда сдвиги в эмоциональной сфере, когда в связи со сдвигами в направленности личности чувство, которое вызывает то или иное явление, более или менее внезапно переходит в свою противоположность. Поэтому чувства человека не определимы соотношением с изолированно взятыми потребностями, а обусловлены их местом в структуре личности в целом. Определяясь соотношением хода действий, в которые вовлечен индивид, и его потребностей, чувства человека отражают строение его личности, выявляя ее направленность, ее установки; что оставляет человека равнодушным и что затрагивает его чувства, что его радует и что пе­чалит, обычно ярче всего выявляет — а иногда выдает —истинное его существо.

Эмоции и образ жизни

На уровне биологических фирм существования у животных, когда индивид выступает лишь как организм, эмоциональные реакции связаны с органическими потребностями и инстинктивными формами жизнедеятельности. Именно протекание основных для животного организма форм жизнедеятельности, связанных с самосохране­нием, питанием, размножением, определяет его эмоциональные реакции.

На уровне исторических форм существования у человека, когда индивид выступает как личность, а не как организм, эмоциональные процессы связаны не только с органическими, но и с духовными потребностями, с тенденциями и установками личности и многообраз­ными формами деятельности. Объективные отношения, в которые вступает человек в процессе удовлетворения своих потребностей, порождают разнообразные чувства. Развивающиеся в процессе трудовой деятельности людей формы сотрудничества порождают многообразные социальные чувства. Даже если обратиться к семей­ным чувствам, то, несмотря на органические основы сексуального чувства, все же не раз навсегда данные чувства порождают различ­ные формы семейной жизни, а изменяющиеся в процессе обществен­но-исторического развития формы семьи порождают изменяющиеся и развивающиеся семейные чувства. Человеческие чувства выражают в форме переживания реальные взаимоотношения человека как общественного существа с миром, прежде всего с другими людь­ми.

В этих исторических формах общественного бытия человека, а не в одних лишь их физиологических механизмах нужно прежде всего искать материальные основы человеческих чувств и эмоций, так же как в основных формах биологического существования, а не в одних лишь их физиологических механизмах самих по себе надо в конечном счете искать материальные основы эмоций у животных.

Поскольку эмоции основываются на выходящих за пределы созна­ния жизненно значимых взаимоотношениях индивида с окружающим, теория и классификация эмоций должна исходить как из первичной основы не из тонкостей феноменологического анализа эмоциональ­ного переживания или физиологического изучения механизмов эмоционального процесса самого по себе, а из тех реальных взаимо­отношений, которые лежат в основе эмоций. Поскольку у животных эмоциональные реакции связаны с основными сторонами и прояв­лениями их жизнедеятельности, с важнейшими для животного ор­ганизма биологическими актами —питания, размножения и с борь­бой за существование, постольку исходя от Ч. Дарвина биологичес­кая теория эмоций, которая связывала их с органической стимуля­цией инстинктов, в отношении животных в основном правильна. Гру­бейшая ошибка биологической теории эмоций начинается лишь там, где эта теория переносится с животных на человека, между тем с из­менением форм существования у человека изменяется и основа его эмоций. Биологизаторская же теория неразрывно связывает эмоции человека с инстинктами.

По существу, из этой именно точки зрения исходил уже У. Джемс, отмечавший, что объект побуждает не только к дей­ствию, он вызывает изменения в установке, в лице; он различным образом сказывается на дыхании, кровообращении и органических функциях. Когда действия заторможены, эмоциональные проявления еще сохраняются, и мы можем прочесть гнев в чертах лица даже тогда, когда удар не был нанесен. Инстинктивные реакции и эмоци­ональные проявления сливаются в незаметных переходах. Джемс признает затруднительным провести грань между описанием эмо­ционального процесса и инстинктивной реакции. Эту формулу пол­ностью воспринял современный бихевиоризм: инстинкт, по Дж. Уотсону, представляет собой наружное действие, эмоция — реакция, связанная с организмом, но между эмоцией и инстинктом нет четкой грани; так же как инстинкт, эмоция является наследственной сте­реотипной реакцией.

Эта теория о неразрывной связи, почти неразличимости инстинкта и эмоции в дальнейшем была конкретизирована в двух вариантах. Эмоции представляются либо как субъективная сторона инстинктов, как специфическое переживание, связанное с инстинктивным дей­ствием, либо как пережиток инстинктов, как тот след, который, отжи­вая, они оставляют в психике. В частности, У. Мак-Дугалл, считая, что он осуществляет идею Ч. Дарвина, развил теорию эмоций, исходя-

щую из того положения, что всякая эмоция есть аффективный аспект инстинктивного процесса.

Соотношению между эмоцией и инстинктом, которое попытался установить Мак-Дугалл, в последнее время другим исследовате­лем — Л. де Бансель—была противопоставлена другая теория, по-своему интерпретирующая теорию Дарвина. Эта теория гласит: эмоция не аспект или как бы оборотная сторона инстинкта, она — рудимент или неудавшийся инстинкт.

Неразрывно связывая человеческие эмоции с примитивными инстинктами, эти теории превращают эмоции в исключительно биоло­гические образования и лишают их всяких перспектив развития; эмоции — пережитки прошлого. Они либо продукты разложения инстинкта, дезорганизующие всякую человеческую деятельность, либо неотлучные спутники инстинктов.

Но идея исключительной связи эмоции с инстинктом расходится с физиологическими данными, говорящими в пользу корковой обус­ловленности эмоций и подкорковой локализации инстинктов; она не согласуется и с психологическими фактами.

Генетически, несомненно, эмоции были первоначально связаны с инстинктами и влечениями. Связь эта сохраняется, но неправиль­но отождествлять чувства человека исключительно с инстинктивными реакциями и примитивными влечениями. Эмоциональная сфера про­ходит длинный путь развития — от примитивной чувственной, аффек­тивной реакции у животного к высшим чувствам человека.

Чувства человека — это чувства исторического человека.

У человека эмоции связаны с основными формами общественно-исторического существования — образа жизни человека и основными направлениями его деятельности.

Зарождение на основе совместного труда общественных форм сотрудничества, специфически человеческих отношений человека к человеку порождает и целый мир специфически человеческих чувств к человеку и к другим людям, реальная основа которых заключена в сотрудничестве и вытекающей из него общности интересов. Отсюда рождаются гуманистические чувства, чувства солидарности, симпа­тии, любви к человеку и т. д., и отсюда же, с возникновением общест­венных противоречий как реальных материальных фактов, рождается человеческое негодование, возмущение, вражда, ненависть. Первично реальные отношения, в которые включается человек, определяют его чувства, и лишь затем вторично его чувства обусловливают те отно­шения к другим людям, в которые он вступает.

По мере того как первично чисто природные отношения индиви­дов различного пола, матери к детенышу и т. п. перестраиваются на общественной основе и принимают характер семейных, у человека

' Мак-Дауголл (Мак-Дугалл) У. Основные проблемы социаль­ной психологии. М., 1916.

формируются специфические человеческие чувства — различных членов семьи друг к другу. Половое влечение переходит в челове­ческое чувство любви, которое в связи с изменяющимся в ходе обще­ственно-исторического развития характером семьи осложняется многообразными в него вплетающимися оттенками чувств; отношение родителей и детей, пронизываясь общественно-историческим содер­жанием, перерастает во взаимосвязь, а иногда и антагонизм поко­лений, которые порождают и питают сложные чувства родителей к детям и детей к родителям.

Через отношение к другим людям формируются у человека и специфические человеческие чувства к самому себе как человечес­кому существу, как личности, формируются личностные чувства как чувства общественные.

Не появление личностных чувств порождает личность и специфи­ческое для человека отношение к окружающему миру и к самому себе, а становление в процессе общественной практики и историческо­го развития личности как субъекта практики и конкретного носителя общественных отношений порождает личностные чувства.

Труд, основа человеческого существования, становится важней­шим источником человеческих чувств. Важнейшие эмоции, которые играют в жизни обычно очень большую роль и существенно сказы­ваются на общем эмоциональном состоянии, на настроении человека, связаны с ходом его трудовой деятельности, ее успехом или неуспе­хом, ее удачами или неудачами.

Различные направления общественно-трудовой деятельности по­рождают или развивают различные направления и стороны эмоцио­нальности. В ходе исторического развития они не только проявля­ются, но и формируются. Развитие общественных межлюдских отношений порождает моральные чувства. С выделением из практи­ческой деятельности теоретической порождаются интеллектуальные чувства — любознательность, любовь к истине; которая, приходя в столкновение с господствующими взглядами, приводила людей на­уки на костры инквизиции . В процессе создания изобразительных искусств, музыки, поэзии формируются эстетические чувства чело­века; то же происходит при восприятии великих творений народного творчества, классических произведений великих мастеров.

Таким образом, чувства человека, не отрываясь, конечно, от организма и его психофизических механизмов, далеко выходят за узкие рамки одних лишь внутриорганических состояний, распростра­няясь на всю безграничную ширь мира, который человек в своей практической и теоретической деятельности познает и изменяет.

² К проблеме мировоззренческих чувств С. Л. Рубинштейн обращается в своей последней работе «Человек и мир», где предлагает их концепцию как жизненных, связанных с обобщением жизни, чувств. (См.: Рубинштейн С. Л. Пробле­мы общей психологии. М., 1976).—Примеч. сост.

Каждая новая предметная область, которая создается в обществен­ной практике и отражается в человеческом сознании, порождает новые чувства, и в новых чувствах устанавливается новое отношение человека к миру. Отношение к природе, к бытию предметов опо­средовано социальными отношениями людей. Ими опосредованы и чувства человека. Участие в общественной жизни формирует общест­венные чувства. Объективные обязательства по отношению к другим людям, превращаясь в обязательства по отношению к самому себе, формируют моральные чувства человека. Существование таких чувств предполагает целый мир человеческих отношений. Чувства человека опосредованы и обусловлены реальными общественными отноше­ниями, в которых включен человек, нравами или обычаями данной общественной среды и ее идеологией. Укореняясь в человеке, идео­логия сказывается и на его чувствах. Процесс формирования чувств человека неразрывен со всем процессом становления его личности.

Высшие чувства человека — это определяемые идеальными — интеллектуальными, этическими, эстетическими — мотивами процес­сы. (...) Чувства человека — самое яркое выражение «природы, ставшей человеком», и с этим связано то волнующее обаяние, которое исходит от всякого подлинного чувства³.

В ходе событий, порождающих у человека те или иные эмоции, он всегда является в какой-то мере не только пассивным и страда­тельным, но и активным, действенным существом. Даже там, где человек оказывается во власти событий, с которыми он в конечном счете не в силах совладать, ход которых в целом не от него зависит, он неизбежно в какой-то мере либо содействует ему, давая

³ Говоря о «природе, ставшей человеком», С. Л. Рубинштейн цитирует положение из «Экономическо-философских ру­кописей 1844 года» К. Маркса. Впервые С. Л. Рубинштейн раскрыл методологическое значение этого положения для психологии в своей программной статье «Проблемы психоло­гии в трудах Карла Маркса», опубликованной в 1934 г., тогда он особо подчеркивал, что в понимании К. Маркса развитие общественного бытия происходит не как надстройка над природой, а как ее глубокая перестройка (см.: Рубинш­тейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1973. С. 34—35). В последние годы своей жизни С. Л. Рубинштейн обращается к анализу этих рукописей, стремясь выявить Систему взглядов раннего Маркса на философскую проблему человека. В ре­зультате С. Л. Рубинштейн дает следующую интерпретацию положению о соотношении природного и общественного. Природа выступает не только как преобразованная пред­метной деятельностью человека — «природа всегда остает­ся и в своем первичном качестве собственно природы» (Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психоло­гии. М., 1959. С. 205). Эта интерпретация чрезвычайно существенна для понимания соотношения в психологии биологического и социального, природного и обществен­ного, когда подчеркивание определяющей роли социаль­ного в развитии психики не должно вести к отрицанию роли природного в этом развитии.— Примеч. сост.

вовлечь себя, либо противодействует ему, хотя бы и безуспешно, во всяком случае так или иначе относится к происходящему.

Таким образом, все происходящее с человеком вызывает или включает и какую-то активность с его стороны — внешнюю или внутреннюю. С другой стороны, ход собственной деятельности чело­века и тех событий, которые в основном зависят от нее, неизбежно включает и ту или иную меру пассивности, внешней обусловленности, так как результат действий, которые совершает человек, зависит не только от его побуждений и намерений, но и от объективных об­стоятельств.

Таким образом, объективно в действиях человека налицо и дейст­венность, активность, и страдательность, пассивность, в этой своей противоположности данные в единстве и взаимопроникновении. Соответственно они представлены и в эмоциональной сфере челове­ка, которая включает в себя и активность того или иного эмоцио­нального отношения к происходящему, и пассивность того или иного состояния, которое испытывает человек, подвергаясь различным воз­действиям.

Это взаимоотношение активности и пассивности накладывает существенный отпечаток на эмоциональную сферу. Оно проявляется в выше уже отмеченной двусторонности эмоциональных образова­ний, выступающих, с одной стороны, как активные эмоциональные тенденции, стимулирующие к деятельности, с другой — как эмоцио­нально переживаемые состояния, которые испытывает человек.

В учениях, авторы которых пытались глубже проникнуть в природу эмоций, эта полярность активности и пассивности отмечалась как существенная черта эмоциональной сферы, но объяснения при этом давались различные. Р. Декарт, следуя в основном христианской традиции и развивая учение о дуализме двух субстан­ций, усматривал источник этой полярности в дуализме души и тела. Страсть, поскольку она активность души — акт мысли, чистого познания; она активна, посколь­ку не есть влечение тела, а познание души; она же есть нечто страдательное, пас­сивное (passion), поскольку является порождением плоти и ее влечений. Активность, таким образом, относится за счет души, пассивность — за счет воздействия на душу со стороны тела.

Б. Спиноза, заостряя интеллектуалистические тенденции концепции души, основу которой заложил Декарт, ищет источники этой полярности внутри самой души как познающего субъекта и усматривает ее в дуализме совершенного и несовер­шенного познания. Активность или пассивность души зависит у Спинозы от адекватно­сти или неадекватности познания. Душа пассивна, поскольку она имеет неадекват­ные идеи и поскольку ее аффекты — это страсти, т. е. страдательные, пассивные состоя­ния; поскольку она имеет адекватные идеи, она активна, ее аффекты — действия души.

Мы видим источник этой противоположности активности и пассивности в дейст­венных взаимоотношениях субъекта и объекта, взаимопроникающих друг в друга, так что отношение между активностью и пассивностью перестает быть метафизически внешним. Каждая эмоция не является или пассивной, или активной, а и пассивной, и активной. Весь вопрос лишь в мере одной и другой, в силу которой эмоция выступает в одном случае преимущественно как страдательное состояние аффицированности, плененности, в другом — преимущественно как активный процесс порыва, устремлен­ности, действенности.

На этой основе мы можем тоже прийти к положению, которое в рамках своей

концепции сформулировал Спиноза, определив аффекты (что у него равнозначно с нашим понятием эмоции, а не с более узким современным понятием аффекта) как сос­тояния, которые увеличивают или уменьшают способность к действию («Этика» часть третья, определение 3).

Эмоции и деятельность

Если все происходящее, поскольку оно имеет то или иное отношение к человеку и поэтому вызывает то или иное отношение с его стороны, может вызвать у него те или иные эмоции, то особенно тесной является действенная связь между эмоциями человека и его собствен­ной деятельностью. Эмоция с внутренней необходимостью зарождает­ся из соотношения — положительного или отрицательного — резуль­татов действия к потребности, являющейся его мотивом, исходным побуждением.

Это связь взаимная: с одной стороны, ход и исход человеческой деятельности вызывают обычно у человека те или иные чувства, с дру­гой,— чувства человека, его эмоциональные состояния влияют на его деятельность. Эмоции не только обусловливают деятельность, но и сами обусловливаются ею. Характер эмоций, их основные свойства и строение эмоциональных процессов зависят от нее.

Так как объективный результат человеческих действий зависит не только от побуждений, из которых они исходят, но и от объективных условий, в которых они совершаются; так как у человека много самых различных потребностей, из которых то одна, то другая приобретает особую актуальность, результат действия может оказаться либо в соответствии, либо в несоответствии с наиболее актуальной для личности в данной ситуации на данный момент потребностью. В зави­симости от этого ход собственной деятельности породит у субъекта положительную или отрицательную эмоцию, чувство, связанное с удовольствием или неудовольствием. Появление одного из этих двух полярных качеств всякого эмоционального процесса будет, таким образом, зависеть от складывающегося в ходе деятельности и в ходе деятельности изменяющегося соотношения между действием и его исходными побуждениями. Возможны и объективно нейтральные участки в действии, когда выполняются те или иные операции, не имеющие самостоятельного значения; они оставляют личность эмо­ционально нейтральной. Поскольку человек как сознательное су­щество в соответствии со своими потребностями, своей направлен­ностью ставит себе определенные цели, можно сказать также, что положительное или отрицательное качество эмоции определяется со­отношением между целью и результатом действия.

В зависимости от отношений, складывающихся по ходу деятель­ности, определяются и другие свойства эмоциональных процессов. В ходе деятельности есть обычно критические точки, в которых опре­деляется благоприятный для субъекта или неблагоприятный для него результат, оборот или исход его деятельности. Человек как созна­тельное существо более или менее адекватно предвидит приближение таких критических точек. При приближении к ним в чувстве чело-

века — положительном или отрицательном — нарастает напряже­ние. После того как критическая точка пройдена, в чувстве челове­ка — положительном или отрицательном — наступает разрядка.

Наконец, любое событие, любой результат собственной деятель­ности человека в соотношении с различными его мотивами или целями может приобрести амбивалентное — одновременно и поло­жительное и отрицательное — значение. Чем более внутренне проти­воречивый, конфликтный характер принимает протекание действия и вызванный им ход событий, тем более сумбурный характер прини­мает эмоциональное состояние субъекта. Такой же эффект, как не­разрешимый конфликт, может произвести и резкий переход от поло­жительного — особенно напряженного — эмоционального состояния к отрицательному и наоборот. С другой стороны, чем более гармо­нично, бесконфликтно протекает процесс, тем более покойный харак­тер носит чувство, тем меньше в нем остроты и возбуждения.

Мы пришли, таким образом, к выделению трех качеств, или измерений, чувства. Стоит сопоставить их трактовку с той, которая дана в трехмерной теории чувств В. Вундта. Вундт выделял именно эти измерения (удовольствия и неудовольствия, напряжения и разрядки/разрешения, возбуждения и успокоения). Каждую из пар он попытался соотнести с соответствующим состоянием пульса и дыхания, с физиоло­гическими висцеральными процессами. Мы связываем их с различным отношением к событиям, в которые включается человек, с различным ходом его деятельности. Для нас эта связь фундаментальна. Значение висцеральных физиологических процессов, конечно, не отрицается, но им отводится иная — подчиненная — роль; чувства удо­вольствия или неудовольствия, напряжения и разрядки и т. п. связаны, конечно, с ор­ганическими висцеральными изменениями, но сами изменения имеют у человека по большей части производный характер; они лишь «механизмы», посредством которых осуществляется определяющее влияние взаимоотношений, которые в ходе деятель­ности складываются у человека с миром. (...)

Многообразие чувств зависит от многообразия реальных жизнен­ных отношений человека, которые в них выражаются, и видов деятельности, посредством которых они осуществляются.

Характер эмоционального процесса зависит далее и от структуры деятельности. Эмоции прежде всего существенно перестраиваются при переходе от биологической жизнедеятельности, органического функционирования к общественной трудовой деятельности. С разви­тием деятельности трудового типа эмоциональный характер приоб­ретает не только процесс потребления, использования тех или иных благ, но также и прежде всего их производство, даже в том случае, когда — как это неизбежно бывает при разделении труда — данные блага непосредственно не предназначены служить для удовлетворе­ния собственных потребностей. У человека эмоции, связанные с деятельностью, занимают особое место, поскольку именно она дает положительный или отрицательный результат. Отличное от элемен­тарного физического удовольствия или неудовольствия, чувство удо­влетворения или неудовлетворения со всеми его разновидностями и оттенками (чувства успеха, удачи, торжества, ликования и неуспеха, неудачи, краха и т. д.) связано прежде всего с ходом и исходом деятельности.

При этом в одних случаях чувство удовлетворении связано преимущественно с результатом деятельности, с ее достижениями, в других — с ходом ее. Однако и тогда, когда это чувство связано в первую очередь с результатом деятельности, результат переживается эмоционально, поскольку осознается как достижение по отношению к деятельности, которая к ним привела. Когда данное достижение уже закреплено и превратилось в обычное состояние, во вновь установи­вшийся уровень, не требующий напряжения, труда, борьбы за его сохранение, чувство удовлетворения относительно быстро начинает притупляться. Эмоционально переживается не остановка на каком-нибудь уровне, а переход, движение к более высокому уровню. Это можно наблюдать на деятельности любого рабочего, добившегося резкого повышения производительности труда, на деятельности уче­ного, совершившего то или иное открытие. Чувство достигнутого успе­ха, торжества сравнительно быстро затухает, и каждый раз снова разгорается стремление к новым достижениям, ради которых нужно биться и работать.

Точно так же, когда эмоциональные переживания вызывает сам процесс деятельности, то радость и увлечение процессом труда, преодоление трудностей, борьба не являются чувствами, связанными лишь с процессом функционирования. Наслаждение, которое достав­ляет нам процесс труда,— это в основном наслаждение, связанное с преодолением трудностей, т. е., с достижением частичных резуль­татов, с приближением к результату, который является конечной целью деятельности, с движением по направлению к нему. Таким образом, чувства, связанные по преимуществу с ходом деятельности, хотя и отличны, но неотрывны от чувств, связанных с ее исходом... Последние в трудовой деятельности обычно преобладают. Осознание того или иного результата как цели действия выделяет его, придает ему ведущее значение, в силу которого эмоциональное пережива­ние ориентируется главным образом по нему.

Это отношение несколько смещается в игровой деятельности. Вопреки очень распространенному мнению эмоциональные пережи­вания и в игровом процессе никак не сводятся к чисто функциональ­ному удовольствию (за исключением разве первых, самых ранних, функциональных игр ребенка, в которых совершается первоначаль­ное овладение им своим телом). Игровая деятельность ребенка не сводится к функционированию, а тоже состоит из действий. Так как игровая деятельность человека является производной от трудовой и развивается на ее основе, то и в игровых эмоциях выступают черты, общие с теми, которые вытекают из строения трудовой деятельности. Однако, наряду с чертами общими, есть в игровой деятельности, а потому и в игровых эмоциях и черты специфические. И в игровом действии, исходя из тех или иных побуждений, ставятся те или иные цели, но только воображаемые. В соответствии с воображаемым характером целей в игре значительно увеличивается удельный вес эмоций, связанных с ходом действия, с процессом игры, хотя и в

игре результат, победа в состязании, удачное разрешение задачи и т. п. далеко не безразличны. Это перемещение центра тяжести эмоциональных переживаний в игре связано и с иным, специфическим для нее соотношением мотивов и целей деятельности.