Наука как эволюционный процесс

Наука не только изучает развитие мира, но и сама является процес­сом, фактором и результатом эволюции. Если мы рассмотрим науку как эволюционный механизм, то увидим, что она становится все бо­лее сложно организованной системой, не очень способной к самоор­ганизации. Необходимость перестройки науки вызвана тем, что из­меняется мир (под влиянием науки в том числе) и наука должна реа­гировать на эти изменения как реагирует живой организм.

Внутренняя целостность естествознания и его связь с гумани­тарными и техническими науками должна быть прочной и гибкой. Ценность науки должна определяться не только отдельными дости­жениями, а гибкостью ее функционирования как единой системы. Наука должна быть едина, как едина биосфера.

Решая вопрос об эволюции человека, приходим к выяснению роли науки, поскольку наука стала основным фактором эволюции не только в смысле ее вклада в совершенствование разума, но и в смыс­ле ее участия в развитии генной инженерии и т. п.

Наука стала Вели­ким Конструктором эволюции Земли, и сама эволюция человека за­висит от того, каким образом и в каком направлении будет разви­ваться наука. Наука может ускорить или затормозить эволюцию человека. Естественные механизмы эволюции под влиянием обще­ственного и технического прогресса перестают действовать, а к но­вым факторам (к примеру, радиоактивности) человек эволюционно не приспособлен. Наука должна находиться в гармонии с эволюцией мира. Другими словами, должен образоваться контур обратной свя­зи между наукой и другими сторонами жизни, который регулировал бы развитие науки.

Эволюция Вселенной, начиная с точки сингулярности, шла по пути увеличения разнообразия мира, создания новых частиц, кото­рые не существовали изолированно, а объединялись в новые целост­ности — атомы, молекулы, клетки и т. д., упорядочение функциони­рующие по своим законам. Аналогично увеличение разнообразия науки должно сопровождаться интеграцией и ростом упорядоченно­сти, а это и называется становлениемнауки как целостной интегративно-разнообразной гармоничной системы.

На эволюцию науки в данном направлении дает основание на­деяться известное диалектическое положение о том, что познание мира совершенствуется ло мере его преобразования. Человек имеет ныне возможность конструировать самого себя как генетически, так и меняя окружающую среду. Тут возникают новые перспективы и новая ответственность.

В современной науке наблюдаются важные процессы, являю­щиеся реакцией на те задачи, которые встают в связи с интенсивным уплотнением системы функциональных связей между природой и обществом. Для современной науки становится характерной тенден­ция экологизации и т. п. Можно предположить, что наука вскоре ста­нет более органичной частью культуры, и вся культура будет разви­ваться как одно целое и часть биосферы, становясь экологичной культурой.

В связи с этим большой интерес в XXI веке может представить изучение несиловых взаимодействий (в природе и человеческом об­ществе), дальнодействия, сознательного управления разнообразны­ми процессами. Общее значение науки будет зависеть от того, что она даст для решения таких фундаментальных проблем человека, как переход от потребляющей цивилизации к устойчиво развивающей­ся^ контроль за агрессивностью, который при отсутствии межвидо­вой борьбы не ведет к эволюции; создание новой структуры личнос­ти — любовно-творческой взамен агрессивно-потребительской.

Значение личности ученого

Если результаты науки, как отмечалось ранее, безличны, то какое значение может иметь личность ученого? По крайней мере то, что без своего создателя наука вообще невозможна.

Внешне деятельность ученого спокойна и незаметна: он что-то исследует в лаборатории, пишет в тиши кабинета, публикует результаты, которые потом входят в учебники и жизнь других людей.

Однако сама современная наука началась с трагедии, когда за свои научные убеждения был сожжен на костре Джордано Бруно, а год его смерти (1600 г.) стал отправной точкой развития науки Нового времени.

В XVII в. Г. Галлилею пришлось отречься от своих взгля­дов перед судом инквизиции.

Наш век повсеместного признания науки был отмечен «обезьянь­им процессом» в США, когда школьного учителя судили за препо­давание теории эволюции Дарвина, а в СССР ученые преследова­лись только за то, что занимались научными исследованиями. Вы­дающемуся русскому ученому Н.Н. Вавилову, погибшему, отстаи­вая правоту генетики, принадлежат слова, снова возвращающие нас к временам, когда наука завоевывала себе право на свобод­ное существование: «На костер пойдем, а от своих убеждений не откажемся».

Итак, от ученых требуется мужество в отстаивании своих взглядов, интеллектуальная честность перед собой и другими и иные качества, которыми обладает только личность, не говоря о высоком интеллекту­альном потенциале и желании посвятить себя научным изысканиям.

6. Мотивы занятия наукой.

Что же все-таки заставляет человека становиться ученым? Аристотель, пожалуй, первым рассмотревший этот вопрос под­робно, назвал в качестве главного стиму­ла познания мира удивление перед ним.

По И. Канту, исследо­ватель — это человек, выслушивающий свидетелей, и это опреде­ление, быть может, лучше подходит к современной науке, воз­никшей из цивилизованной воли к власти над природой, допол­няемой интеллектуальным интересом.

Выдающийся современный ученый, основатель теории стресса Г. Селье в своей книге «От мечты к открытию» пишет: «Природа хитроумно устроила так, что большинство полезных вещей вызы­вает у нас субъективное чувство приятности. И это касается не только питания и размножения, но и познания. Открытие в области фундаментальных исследований, например, доставляет радость вне зависимости от его возможного практического применения. Но любое приобретенное таким образом знание рано или поздно ста­новится полезным тем, что увеличивает нашу власть над Приро­дой».

В подтверждение он приводит слова одной из зачинатель­ниц исследования радиоактивности в нашем веке Марии Склодовской-Кюри: «Но как раз в этом дрянном старом сарае протекли лучшие и счастливейшие годы нашей жизни, всецело посвященные работе. Нередко я готовила какую-нибудь пищу тут же, что­бы не прерывать ход особо важной операции. Иногда весь день я перемешивала кипящую массу железным прутом длиной почти в мой рост. Вечером я валилась с ног от усталости».

Стремление к поиску и открытию нового — существеннейшая черта подлинной личности.

Пуанкаре отмечал эстетическую причину познания. «Ученый изучает природу не потому, что это полезно; он исследует ее пото­му, что это доставляет ему наслаждение, а это доставляет ему наслаждение потому, что природа прекрасна... Я имею в виду ту глубокую красоту, которая кроется в гармонии частей и которая постигается только чистым разумом... красота интеллектуальная дает удовлетворение сама по себе, и, быть может, больше ради нее, чем ради будущего блага рода человеческого, ученый обрека­ет себя на долгие и тяжкие труды».

«Отыскание истины, — пишет в другом месте А. Пуанкаре, — должно быть целью нашей деятельности; это единственная цель, которая достойна ее».

Радость открытия в идеале должна перевешивать возможные невзгоды и искушения, которых хватает и в настоящее время.

«Ученому нужна менее эффектная, но более устойчивая разно­видность мужества, с тем чтобы выбрать деятельность, которая наверняка лишит его многих радостей, в том числе в семейной жизни и в достижении благосостояния. Молодым начинающим врачом он должен стремиться к низкооплачиваемой работе в лабо­ратории, а не к более привлекательной работе в медицинских уч­реждениях. По мере роста профессионального уровня ему нужна немалая смелость, чтобы отказаться от предложения занять высо­кооплачиваемую и влиятельную административную должность. Еще большее мужество потребуется для продолжения оригиналь­ной научно-исследовательской работы, не получающей ни мораль­ной, ни материальной поддержки» (Г. Селье).

Последнее часто случается, потому что, чем более оригиналенученый, тем более он одинок в своих взглядах, даже если его деятельность приносит ему признание.

Результат работы крупного ученого — революция в науке (это верно и с точки зрения современной терминологии, принятой в методологии науки), а революция совершается через преодоление сопротивления и рутины.

В заключение Селье сформулировал мотивы деятельности ученого:

=>Бескорыстная любовь к Природе и Правде.

=>Восхищение красотой закономерности.

=>Простое любопытство.

=> Желание приносить пользу;

=> Потребность в одобрении.

=> Ореол успеха; преклонение перед героями и желание под­ражать им.

=> Боязнь скуки.

7. Качества, необходимые ученому.

Мотивы и требования к научной работе определяют качества, необходимые ученому. Прежде всего, как считает Г. Селье, это способность к творческой работе — «самой облагораживающей и приносящей удовлетворение деятельности, к которой только способен человеческий мозг». «Именно эта спо­собность сохранять контакт самого фантастического полета мысли с окружающим миром и различать значимые для человечества цен­ности характера для оригинальности и независимости творческого мышления. Гений способен не только уноситься в неизведанное, но и возвращаться назад на землю... Считается, что одной из ха­рактернейших черт исключительной одаренности является редкое сочетание яркого воображения с щепетильным вниманием к дета­лям при объективной проверке идей».

В научном творчестве большое значение имеет сочетание со­знательных и бессознательных моментов.

Сама научная деятель­ность несомненно рациональна, но получениерезультатов невоз­можно без интуиции. Выдающиеся открытия часто совершались во время прогулки, сна и казались совершенно случайными (вспом­ним легенду от открытии Ньютоном Закона всемирного тяготе­ния). «Огромное преимущество сознательных видов активности, — писал Г. Селье — состоит в том, что они поддаются целенаправ­ленному регулированию со стороны воли и интеллекта. Но глав­ной слабостью сознательного разума является то, что в каждый данный момент времени он может иметь дело только с одной зада­чей... К сожалению, инстинкт— это нечто слишком неопределен­ное, а логика — нечто слишком медлительное для исследования природных явлений».

Сознание является дополнительным к бессознательному инст­рументом, контролирующим разум. «Здесь уместна аналогия с подводной лодкой, которая работает под водой, вне досягаемос­ти, но периодически всплывает на поверхность для осмотра и ре­монта».

Гений наводит мосты между инстинктом и интеллектом, чувством и логикой. Гармония всех сторон творческой личности — важнейшая ее черта в целом.

Возвращаясь к платоновской аналогии между физическими и ду­ховными родами, Г. Селье пишет о «поразительном сходстве между ме­ханизмами научного творчества и процессом воспроизводства потом­ства».

Принципы организации научной работы, по Селье, заставля­ют вспомнить сократовский метод познания истины посредством спо­ра. «Возможно, наиболее плодотворным внешним стимулом к твор­ческому мышлению является прямой контакт с другими учёными. В этом случае предпочтительная форма неофициальной дискуссии, при­чем лучше всего ограничиться очень небольшой группой людей, со­стоящей из двух—четырех специалистов, которые симпатизируют друг друга и интересуются той же проблематикой».

Незавершенность и критичность науки приводит, по мнению Се­лье, к необходимости такого качества у ученого, как «постоянная не­удовлетворенность имеющимся состоянием дел. Ни одному невозму­тимому и самодовольному человеку не удавалось достичь реального прогресса в науке».

В целом же качества, необходимые ученому, как считает Селье, следующие:

=>Энтузиазм и настойчивость: преданность цели; устойчи­вость к неудачам, однообразию и успеху; мужество, здоровье, энергия. =>Оригинальность: независимость мышления, воображение,

интуиция, одаренность.

=>Интеллект: логика, память, опыт, способность к концент­рации внимания, абстрагированию.

=>Этика: честность перед самим собой.

=>Контакт с природой: наблюдательность, технические на­выки.

=>Контакт с людьми: понимание себя и других, совмести­мость с окружающими людьми, способность организовать группы, убеждать других и прислушиваться к их аргументам.

=>Постоянная неудовлетворенность собой.

Эти качества присутствуют у разных по складу характера ученых, которые также делятся на несколько типов.

Типы личности ученого

Г. Селье предлагает «классификацию» ти­пов ученых.

I.«Делатель».

1.Собиратель фактов. Его интересует только получение новых фактов. Это хороший, добросовестный наблюдатель, лишенный во­ображения.

2. Усовершенствователь. Постоянно пытается улучшить аппа­ратуру и методы исследования, настолько увлекаясь их совершен­ствованием, что не доходит до их применения по назначению.

II. «Думатель».

1. «Книжный червь». Ненасытный читатель, порой обладаю­щий энциклопедическими познаниями, но не стремящийся к экс­периментальной работе.

2. Классификатор. Любитель собирать факты какой-либо области исследований и классифицировать их.

3. Аналитик. Ученый, любящий разлагать объекты на состав­ные компоненты, но не интересующийся синтезом нового.

4. Синтезатор. Высший тип ученого, поскольку анализ и клас­сификация служат только предпосылками для синтеза.

III. «Чувствователь».

1. Крупный босс. Прирожденный лидер и игрок по натуре, жаждущий успеха ради успеха. Превосходный политик и организа­тор, занимающий в конце концов начальственную должность, но не очень стремящийся к непосредственной научной работе.

2. Хлопотун. Испытывает настолько сильное желание все сде­лать побыстрее, что у него не остается времени подумать о том, что же именно надо делать. Эти вечно спешащие люди не любят Природу, а только насилуют ее, овладевая ее телом, но не душой.

3. «Рыбья кровь». Демонстративно невозмутимый скептик, ко­торый во всем сомневается, но не очень стремится создавать.

4. Высушенная лабораторная дама. Как правило, технический сотрудник, незаменимый при выполнении скрупулезной работы, но слишком властный и неудовлетворенный.

5. Самолюбователь. Эгоцентрист, пребывающий в постоян­ном восторге от собственных талантов.

6. Агрессивный спорщик. Его интересует только собственная правота.

7. «Первостатейная акула». Человек, который старается при­писать себе чужую работу и постоянно преувеличивает свое значе­ние за счет других.

8. Святой. Альтруист, который занимается наукой ради при­несения пользы человечеству и готов пожертвовать всем для науки.

9. Святоша. Притворяющийся святым.

10. Добрячок. Готов пожертвовать интересами науки и своими собственными ради семьи и детей.

У ученых всех этих типов есть недостатки, которые мешают ус­пешно заниматься наукой.

Идеальных ученых Селье разделяет на две группы.

«1. Фауст — идеальный учитель и руководитель... Его главными характеристиками являются: воодушевление от возможностей ис­следования, а не от собственный возможностей; уважение к инте­ресам других; удивительная способность к выделению наиболее зна­чимых фактов; острая наблюдательность; отсутствие ослепляющего предубеждения к людям и научным данным; железная самодис­циплина; редкая оригинальность и воображение, соединенные со скрупулезным вниманием к деталям как в технике лабораторной работы, так и при логическом осмыслении результатов. Его не ломает неудача, не развращает успех...

2. Фамулус — идеальный уче­ник и сотрудник... Его ум не так развит, как у его духовного настав­ника, и совсем не обязательно он превосходит последнего своим юно­шеским задором... Но его тело значительно лучше выдерживает труд­ности лабораторных работ, его взгляд острее, движения более уверен­ны; он может часами стоять у лабораторного стала, не испытывая уста­лости, и, что важнее всего, у него впереди достаточно много време­ни, чтобы сделать свои мечты реальностью».

Наука и ценности

Мы отмечали в качестве одной из характеристик науки ее нравственную амбивалент­ность.

Но это не значит, что ценности не имеют никакого значения в естествознании.

Сама наука пред­ставляет собой определенную ценность. Культурные ценности, господствующие в данном обществе, служат одним из оснований и ограничений развития науки.

Скажем, в Китае была запрещена вивисекция, и это привело к тому, что ни анатомия как отрасль науки, ни хирургия как область практической медицины ни дос­тигли должного уровня, но зато получили распространение диаг­ностика по пульсу, иглоукалывание и т.п.

В настоящее время на Западе модно движение за запрет вивисекции. Это, конечно, не мо­жет не отразиться на науке и технике.

И в пределах одной культуры меняющиеся общественные цен­ности влияют на развитие науки.

Небулярная гипотеза подходила к относительно спокойному XVIII в. Новые представления о Боль­шом Взрыве и расширяющейся Вселенной больше соответствуют ритмам XX в.

Конечно, философские и социальные ценности про­шлого также помогают выдвинуть научную гипотезу и сформулиро­вать сегодняшнюю научную проблему (атом Демокрита, Космос в по­нимании древних греков и т.д.), хотя окончательный приговор выно­сит опыт.

Вопрос о соотношении научных принципов и социальных цен­ностей стоит в современной науке особенно остро.

Возросшая мощь науки в сочетании с ее традиционной целью обеспечения господ­ства над природой приводит к тому, что наука становится все бо­лее агрессивной.

Современная экспериментальная наука более аг­рессивна, чем наука древности. Про многие опыты над животны­ми можно сказать, что это изучение через уничтожение. Так про­должается до сих пор в возрастающем масштабе. Не только в пря­мом, но и в переносном смысле.

Агрессивность современной науки и в том, что около 40% уче­ных так или иначе связаны с решением задач, имеющих отношение к военной сфере. Агрессивность во многом определяется целями, которые ставит перед наукой общество.

Подтверждением тезиса о роли ценностей в научном познании служат неудачные попытки методологии неопозитивистского толка разграничить, теоретический и эмпирический уровни исследова­ния и свести первый ко второму. Оказалось, что это невозможно, поскольку использование приборов неразрывно связано с существу­ющим теоретическим уровнем знания; имеется также ряд других принципиальных причин.

Наука и этика

По своим результатам наука абсолютно свободна от какой-либо моральной оценки.

Принципы притяжения и отталкивания совершенно равнозначны в нравственном смысле, и закон приро­ды выводится вне зависимости от каких-либо этических основ, в отличие от закона юридического. Правда, на поверку выходит, что естественный закон открывает порядок и гармонию в природе, а общественная жизнь часто, несмотря на правовые уложения, ока­зывается ущербной в нравственном смысле, но это другой вопрос.

Сущность науки внеморальна, но это не значит, что этика не имеет к науке отношения. Она может воздействовать на ход иссле­дований. «Тот факт, что человека нельзя подвергать эксперимен­там без его желания и согласия (именно поэтому исследователь может производить опасные опыты только над самим собой), следует, правда, не из сущности науки, но из принципа гуманности и прав человека»,— писал К. Ясперс в работе «Смысл и назначение исто­рии».

В процессе развития современной науки появляются все новые проблемы, требующие этического рассмотрения. Научная деятель­ность и ее технических возможностей усиливает борьбу против экс­периментов над животными и т.п.

На этапе возникновения науки в Новое время наиболее важны были мировоззренческие задачи — желание доказать пользу и ценность науки; затем — собственно по­знавательные, и, наконец, технические. Сейчас в эпоху экологи­ческого кризиса, в котором обвиняют науку, последняя должна под­тверждать свое реноме.

Моральный кризис науки проявляется в той точке, в которой она становится всесильной. «В реальной науке и ее этике произошли изменения, которые делают невозможным сохра­нение старого идеала служения знанию ради него самого... Мы были убеждены, что это никогда не сможет обернуться злом, поскольку поиск истины есть добро само по себе. Это был прекрасный сон», — писал выдающийся физик XX в. М. Борн.

Наука, несомненно, благо — она дает истинное знание, а исти­на — благо.Если само по себе научное знание этически нейтрально, его применение включает этические соображения.

Наука может со­действовать процессу принятия решений, благодаря определению по­следствий возможного выбора. Кроме того, ученые, наряду с други­ми людьми, могут участвовать в выборе и принятии решений.

Современная наука выполнила многие пророчества, содержащи­еся в фантастическом произведении Ф. Бэкона «Новая Атлантида», обеспечивая могущество человека над силами природы.

Но ученые Новой Атлантиды делали еще и то, что не известно современной на­уке: «на наших совещаниях мы решаем, какие из наших изобретений и открытий должны быть обнародованы, а какие нет».

Ф. Бэкон, по-видимому, понимал, что не все достижения науки и техники служат благу народа. Это убеждение, подкрепленное отрицательными мо­ментами 400-летнего развития науки, особенно актуально в наши дни, когда становится ясно, что техническая реализация научных дости­жений увеличивает риск непредвиденных последствий. Результатом ценностной переориентации должна быть большая осторожность на­уки как фундаментальной, так и прикладной в ее исследованиях и реконструкциях.

В связи с этим поворотом симптоматичным вы­глядят призывы генетиков запретить проведение некоторых опасных по своим возможным последствиям экспериментов.

Сейчас кажутся странными рассуждения древнегреческих фило­софов о том, что раб — это говорящее орудие, к которому неприме­нимы обычные представления о человеческом достоинстве. Но мы совершенно спокойно рассуждаем о том, что к живым существам не­применимы представления о справедливости и долге. Не исключе­но, что нашим потомкам эти представления покажутся столь же не­лепыми, как и представления древних греков о рабах.

Современные социобиологические исследования позволяют зак­лючить, что этика не есть набор некоторых абсолютных положений, сформулированных раз навсегда. Напротив, выясняется, что нрав­ственные максимы имеют эволюционный характер, и сама этика как наука развивается. Это значит, что в нашу переломную эпоху, когда действительность изменяется с головокружительной быстротой, со­ревнуясь с прогрессом науки и техники, могут произойти не менее ощутимые изменения в этике. Экспансия науки на новые сферы дей­ствительности, более интенсивное воздействие на природную среду созданной на научной основе техники и рост, вследствие этого, от­ветственности за состояние мира порождают новые регуляторы науч­ной деятельности.

Появляются:

1. биоэтика,

2. компьютерная этика,

3. ин­женерная этика,

4. экологическая этика,

5. глобальная этика и т.п.

Отныне ученый должен брать на себя все большую ответствен­ность за окружающий мир. Проводить данные исследования или не проводить, сообщать об их результатах или нет — эти этические ди­леммы все острее встают по мере научно-технического прогресса. В конечном счете новые этические проблемы вращаются вокруг вопро­сов о том, выше ли ценность человека, чем животных (биоэтика), рода, чем индивида (медицинская этика), планеты, чем человека (глобальная этика), человека, чем созданной им техники (инженер­ная и компьютерная этика).

Биоэтика.

Весь круг вопросов, касающихся этических аспектов отношения к живым суще­ствам, может быть назван биоэтикой.

На­звание это новое, но многие из затрагиваемых ею проблем обсуж­дались еще в древнем мире:

1. этико-педагогические проблемы — мож­но ли по отношению к живым существам соблюдать правовые обя­зательства в условиях, когда животные не могут заключать с нами договоров, т.е. могут ли живые существа быть равноправны с че­ловеком в юридическом смысле;

2. ценностные проблемы — могут ли живые существа рассматриваться как равноценные с людьми. В Древней Греции велась полемика по этим вопросам, а среди мне­ний встречались не только противоположные, но и промежуточ­ные. Живые существа признавались равноправными, но не равно­ценными, или равноценными, но не равноправными.

Современные исследования в области этологии неопровержи­мо доказывают, что животных нельзя считать механизмами, как полагал Декарт. Они чувствуют, как люди, и это не может не иметь значения для экспериментов, которые проводятся в научных целях.

Значит, все эксперименты, в которых животным причиняется боль, безнравственны? Но ведь большинство лекарств апробированы в экс­периментах над животными. По-видимому, нельзя полностью избе­жать зла в отношениях с природой и считать себя безгрешными.

Чис­тая совесть, как говорил А. Швейцер, — изобретение дьявола.Лю­дям еще долго придется «откупаться» переживаниями и памятниками экспериментальным животным.

Экспериментирование над животными есть современная форма жертвоприношений во имя интересов человека, а сетования о гибели природы напоминают извинения древних охотников перед убийством зверя.

С нравственной точки зрения вопрос остается таким же, как и тысячи лет назад: допустимо ли убийство и при каких обстоятельствах?

Единственное рациональное основание экспериментов над живот­ными — идущее от Аристотеля через Фому Аквинского представление о том, что человек высшее по сравнению с другими земными видами существо. Но это именно рациональное основание, а не оправдание, потому что истина связана со справедливостью, т.е. заключает в себе нравственное начало, а никакое причинение вреда другим су­ществам не может быть нравственным.

Появление новой науки — биоэтики, помимо традиционных, вызвано новыми проблемами, связанными, скажем, с истреблени­ем не только отдельных представителей, но целых видов животных и растений.

Термин «биоэтика» введен американским биологом В.Р. Поттером, который охарактеризовал ее, как «соединение биологического знания и человеческих ценностей», «науку о выживании», «научный гуманизм», «этическое руководство», «новую культуру».

По опреде­лению К. Вокса,биоэтика исследует новые проблемы, присущие тех­нологическому прогрессу и осуществляет поиск нравственных ценнос­тей, которые могли бы стать руководством для принятия решений в ситуациях, где происходит взаимодействие человека и технологии.

Три вектора накладываются на любую конкретную ситуацию:

1. Какие знания дает нам прошлое?

2. Каких действий требует от нас совесть и здравый смысл в настоящем?

3. Каковы будут последствия каждого по­ступка в будущем?

Различные проблемы объединяются в биоэтике, так как они имеют очевидный биологический компонент, определяющий про­цессы рождения и смерти живого существа. Но, несмотря на син­тетический характер, биоэтика не превращается в биофизику.

Конкретная наука абсолютна по содержанию, но относительна по ценности; этика как часть философии абсолютна по ценности, но относительна по содержанию.